приподняли над землей
И сказали: — Пей, проклятый,
неразбавленную участь,
не хотим небесной правды,
легче нам земная ложь.
Стихи Крымову не то, чтобы нравились, однако он похвалил чтеца и автора. Тот принял похвалу спокойно. Грустно огляделся, будто желая охватить чувственностью песчаный берег медленно текущей реки, шум ивняка, колышущегося на ветру, пение птиц...Затем снова устремил полный тоски взгляд через водную гладь, и произнёс распевчато, словно наметив первые строки нового стиха
— А на этом берегу горький мёд пьяных трав... от которых в голове никакого веселья, одно лишь похмелье... А на том берегу — грёз святой юности нежный первоцвет...
— Не отчаивайтесь, Иосиф Виссарионович, — без должного задора в голосе утешил Крымов, ибо собственная судьба была для него в потёмках.
— Есть человек, который мог бы нам помочь попасть на тот берег, — всё с тем же тоскливым взглядом, устремлённым вдаль, пробормотал Сталин.
— Лирин? — отчего-то мгновенно догадался о ком речь Крымов.
— Да, он...Лир, — согласился на свой лад предшественник. — Такой человек способен простить даже своего убийцу. Даже полную мразь. Только наверняка он уже там, — Сталин произнёс это, не отрывая тоскливых глаз от потусторонней страны обетованной. — Что такому человеку делать на этом берегу.
Глава 571 "Снова приходит лодка"
Кровавое пятно на спине Крымова расползалось все шире. Вторую рану он ещё полчаса назад заметил у себя на боку и не удивился, потому что привык.
— Вам нужна перевязка, и остановить кровь — предложил свою помощь прокажённый.
— Я заслужил — спокойно отрезал Николай Николаевич.
Что-то в Крымове постепенно менялось, переворачивалось, отфильтровывалось. Одновременно крепло смирение. Принятие. Ведь такие же раны получил на Большом Москворецком мосту один из главных его политических критиков, Борис Французов. В итоге в него всадили в упор четыре пули. Киллеры заманили Бориса с помощью красотки-модели на мост перед Кремлём и показательно расстреляли на глазах заказчика... Сделали ему подарок.
Николай не сдержал стона, зато теперь они квиты. Оставалось честно принять заслуженные муки. Через минуту все четыре пули сидели в нём, и Николай отчётливо ощущал каждую. Кровь из пробитых органов стекала по тяжёлым складкам балахона на землю, кровавые следы в красном свете заходящего солнца казались черными, как дизельное топливо. Французову повезло умереть почти мгновенно. Здесь мучения могли тянуться часами и даже сутками.
На фоне речной дымки внезапно возникло чёрное расплывчатое пятно, в котором Николай распознал очертания лодки. И сразу забыл про боль. Пошатываясь побрёл навстречу по мокрому песку.
К лодке уже сходились люди. Многие появлялись из ниоткуда. Большинство Николай видел впервые, они только что прибыли и сразу шли к переправе. Вот быстро ползёт на четвереньках получеловек-полузверь. Навуходоносор II, изгнавший две тысячи лет назад евреев из Иудеи. Первый в человеческой истории архитектор холокоста пугал народ невообразимо густой и длинной бородой, спутанными космами, звериными когтями и безумным взглядом. Его прогнали прочь как бешенную собаку.
По большей части вокруг Крымова были старики, хотя и попадались совсем юные, и даже дети. Количество людей на песчаном пляже все росло, и они постепенно заполняли всё пространство у воды. Самые бойкие и нахрапистые норовили пролезть вперёд, толкались, даже возникали мелкие потасовки. Всё это сопровождалось стонами, плачем и проклятиями.
К этому хору добавлялись приглушённые землёй вопли несчастных из неглубоких могил. Похоронные "падальщики", — так их тут звали. При жизни эти мародёры первыми по наводке полиции прибывали в дом только что умершего человека, чтобы поживиться на чужой смерти: выманить приличную сумму у подавленной горем семьи несчастного, если представиться случай, что-то ценного присвоить обманом.
Там же в тесных гробах теперь сами оказались жестокосердные владельцы и подручные похоронных бюро и кладбищ, буквально на каждом шагу обкладывающие данью родственников покойников. Словно могильные черви они при жизни питались смертью, и поплатились за это — оказались приговорены самой смертью к страшным мукам заживо гнить в этой проклятой земле. Единственное, о чём они молили глухими воплями, — это позволить им искупить свой грех под этим свинцовым небом. Но их голоса были так слабы, что едва ли на них кто-то обращал внимания.
Зато в лодку первыми садились те счастливчики, которых даже смерть не смогла разлучить, так сильно и чисто их души любили друг друга. Держась за руки и не спуская друг с друга влюблённых глаз, они не встречали преград, ибо народ моментально расступался. На этом берегу проявленные при жизни любовь и сострадание избавляли от всех проблем, преград и предрассудков больше не существовало, всё решалось с лёгкостью пухового перышка.
*
Эта удивительная могила находится на кладбище голландского городка Рурмонд, расположенного на реке Рур, вблизи границы с Германией. С первого взгляда удивляет вид двойного надгробия, разделённого мощной кирпичной стеной, но вопреки преграде связанного в единое целое протянутыми друг к другу руками.
Дело в том, что в 1785 году, когда и возникло это кладбище, Рурмонд находился под властью Габсбургов, а в их империи действовали строгие законы захоронения в зависимости от религиозной принадлежности. Кладбище солидными стенами разделено на конфессиональные участки. В том числе католический и протестантский.
В чём же различие между протестантами и католиками? Ведь в Иисуса Христа верят и те, и другие. Казалось бы, это главное, ну, а остальное придумали люди, готовые из собственных амбиций и заблуждений даже разделить Иисуса... Впрочем, вернёмся к нашему рассказу.
Якоб Вернер Константин Ван Горкум,1809 года рождения, был сын почтенных родителей-протестантов. 3 ноября 1842 года Якоб Горкум, дослужившийся к этому возрасту до чина полковника кавалерии, женился на католичке Жозефине Каролине Петронелле Хубертин Ван Эфферден, 1820 года рождения. Такой брак между людьми различных вероисповеданий и с заметной разницей в возрасте казался многим непрочным, даже неприличным. Злые языки предрекали молодожёнам неудачный союз. Однако у них родились трое детей и супруги в согласии и любви прожили вместе почти сорок лет.
Якоб скончался 29 августа 1880 года в городе, где и родился. Его захоронили на реформаторском участке. Однако отставной полковник настоял, чтобы его положили в могилу, выкопанную прямо рядом со стеной, отделяющий протестантский сектор от католического.
Восемь лет спустя, 29 ноября 1888 года, ушла из жизни Жозефина. В завещании она оговорила, что не хочет лежать в фамильном склепе в центре своего участка кладбища, а также, как и муж, настаивает захоронить её у стены, только с католической стороны. Две руки каменных надгробий объединили два захоронения любящих сердец в единую могилу, тем самым бросив вызов разделению людей по вере и прочим условностям.
Глава 572 "Неподкупные, невиновные, обиженные"
Крымова быстро оттеснили в задние ряды. Николай и не боролся за место у воды. Жизнь стремительно покидала его вместе с льющейся из ран кровью. Попасть в лодку он не рассчитывал. Просто стоял пока оставались силы и завороженно наблюдал. Неподалёку суетливо крутился сухопарый узкоплечий человек. Под мышкой он держал...собственную голову в напудренном старомодном парике. Когда-то костюм его был элегантен, но поистёрся, поизносился, превратившись за многие века скитаний в лохмотья, каблуки ботинок стёрлись почти совсем. Господин очень желал на другой берег, при этом он шарахался от любого, в ком видел опасность. В трусливом обрубке Николай Николаевич никогда бы не признал пламенного лидера французской революции Максимильена Робеспьера. Но это был он! Один из героев Великой французской революции!
В конце концов "неподкупный" устал бояться толпы и поднял на вытянутых руках, словно знамя перед Бастилией, свою отрубленную голову. Изрытое оспой, скверного "желтушного" цвета, мёртвое лицо вдруг задвигалось в его руках, правда близоруких глаз изобретателя революционного террора нельзя было видеть за зелёными стёклами очков. Да и вещать голова сама по себе без посредства туловища вряд ли могла, тем более, что в подбородке она была перевязана окровавленной тряпкой — при аресте прямо на заседании Конвента главному извергу якобинского террора раздробили пистолетной пулей челюсть — из страха, что талантливый оратор (которым так восхищался другой "демон революции" Лев Троцкий) сумеет распропагандировать конвой, и стража из национальных гвардейцев повернёт штыки против заговорщиков.
И вот ведь что интересно, арест "неподкупного" диктатора производил один из его ближайших друзей Жозеф Фуше, будущий глава тайной полиции Наполеона — главный чекист умудрится слыть у диктаторов безусловно преданным человеком и всех их кинет, в нужный момент перебегая на сторону их противников.
Так, ещё при жизни, судьба сполна расплатилась в Робеспьером за предательство, ведь своего другого, преданного ему со школьной скамьи друга, Камиля Демулена он за несколько лет до своей гибели точно также отправил под нож гильотины, настояв, чтобы Конвент подписал приятелю детства смертный приговор. Так что проливший реки человеческой крови, отправивший на смерть тысячи невиновных, получил по справедливости. Однако сам диктатор так не считал. Вдруг из распахнувшегося лягушачьего рта мёртвой головы вырвался голос, слишком высокий для героя.
— Именем народа и революции, я требую переправить себя на тот берег! — завизжал изобретатель понятия "враг народа" и "иностранный агент" для любого несогласного с его властью и просто подозрительного. После этого главный якобинец театрально принял гордую позу и стал ждать персонального приглашения.
Но в общем шуме на него никто не обратил внимания. Тогда размахнувшись как следует, экс-диктатор в ярости швырнул свой качанчик в спину паромщика. Через несколько секунд перевозчик зафутболил голову обратно во владельца, сбив его с ног. Будь он сейчас в другом состоянии, Крымов посмеялся бы над нелепым задохликом. Но сейчас ему было не до смеху. Всё, что ему оставалось, это продолжать наблюдать, этим он отвлекался от собственных страданий.
Рядом оказалась влюблённая пара — молодой парень довольно улыбаясь, держал за руку красивую черноволосую девушку, с ними был ещё мальчик лет семи. Все трое терпеливо чего-то ждали. Вскоре их окликнул властный голос и толпе пришлось расступиться, чтобы пропустить всех троих к лодке. Крымов сумел через боль подняться на небольшой пригорок и увидел, как перевозчик почтительно подал руку девушке и помог ей и её спутникам занять лучшие места.
— А что с нами будет? — спросил, глотая слезы, один из молодчиков, сумевший крепкими кулаками добыть себе место в первых рядах, но лодочник только пожал плечами, потом скрестил руки на груди, что означало: не спрашивайте меня больше того, что я могу вам ответить. Многие оставленные на берегу искренне не понимали или не хотели понимать, в чём их вина, почему их не переправляют. Иным для осознания требовались годы, а иным и вечности было мало.
Вина некоторых казалась им столь мизерной, что боль от несправедливого наказания буквально терзала их, словно раскалённое железо. Ведь они сами ни в чём плохом не участвовали, а только по необразованности, легкомыслию или поддавшись стадному инстинкту толпы поддерживали и симпатизировали высокопоставленным преступникам. Но разве-ж за столь малую провинность их надо бросать здесь?!
Им предстояло прозреть, что оказывается наказания без вины — не существует, и соглашаясь с творящимися вокруг несправедливостями, голосуя за всласть коррупции, войны и ксенофобии, крича: "Ура товарищу Сталину! Крымову!", ты тем самым в той же степени разделишь с ними ответственность... Ответственность, которая не имеет срока давности, и не обнуляется даже со смертью.
Оставив десятки людей на берегу, паромщик поплыл обратно. Послышался чей-то отчаянный призыв надеяться лишь на собственные силы. Ни один человек не последовал призыву бросаться вплавь в ледяную воду и плыть за лодкой. Река страшила.
Между тем, в счастливчики не попали и маленькие девочки, их собралась целая группа — они громко плакали и просили удаляющегося лодочника отвезти их к родителям. Только напрасны были мольбы сирот. Николай попробовал утешить бедняжек, но бедняжки его не слушали.
Когда лодка только ткнулась носом в песчаный берег, невинные создания бросились к ней полные надежды, но перевозчик сказал, что им ещё рано. Многого Николай ещё не понимал в этом антимире. Существовал какой-то великий механизм отбора по критериям абсолютной справедливости, а вот как он работает и каковы настройки, Крымов пока взять в толк не мог.
Зато в числе севших в лодку неожиданно оказался Пузо. Вот уж кого Николай бы оставил тут навечно! Толстяк сам успел похвастаться, что сколотил стартовый капитал на обмане доверчивых стариков в Интернете. Наверняка за ним числилось и немало других мерзостей, совершённых им ради бабла, однако ж сумел пролезть в ограниченный пул святых душ! Пузо не забивал себе голову самокопониями, а поступил так, как привык при жизни — для этого мошенник нахлобучил на самое лицо широкополую фетровую шляпу, желая остаться неузнанным. И это не у него прекрасно получилось.
В то же время Николай видел, как из очереди на посадку в последний момент вытолкнули невысокого мужчину, который опустив плечи побрёл прочь, затем рухнул лицом в сырой холодный песок и затрясся в рыданиях. Президент узнал в нём знакомого лётчика-испытателя. Человек увёл горящий самолёт от города и может спас сотни жизней. Крымов сам вручал посмертно награду вдове. "Ну понятно я, понятно Сталин, — недоумевал политик. — Но парень-то — разве не герой?! Где же справедливость?".
В ту же минуту какой-то старик, проходя мимо, глухо пробубнил в окладистую бороду, не глядя на Крымова:
— Не тебе судить об этом. Человек в юности три месяца работал охотником на дельфинов в Крыму, а потом летал на бомбардировщике в чужом небе...
Глава 573 "Перелом"
Что-то разбудило Николая едва за окнами забрезжил рассвет. Стараясь ступать как можно тише, он выбрался из душной избы на воздух. Всё вокруг, включая реку, было затянуто туманом, который только начал рассеиваться поднявшимся лёгким ветерком. Вдруг из тумана стали появляться фигуры в белых рубаках. Женщины разного возраста с распущенными волосами, мужчины, старики, дети. Сотни людей. Они обступили Крымова тесным полукругом, не произнося ни единого слова, смотрели ему в глаза. Николай уже стал привыкать к появлению загубленных им людей, принимал это как справедливый акт возмездия, и тоже покорно стоял и смотрел на толпу мучеников, убитых по его приказу или с его разрешения в ГДР, Москве и Питере, Буйнакске и Грозном, в Донбассе и под Дебальцево, Сирии и Абхазии, в Лондоне, Киеве и ещё сотнях мест по в ему земному шару.
"Простите меня, если сможете...хотя, вероятно, я ещё не скоро заслужу быть прощённым, — мысленно обратился он к людям. — Здесь я понял, что что смысл человеческой жизни не в могуществе, не богатстве и славе. И я благодарен, что Бог открыл мне Истину. Я смиренно приму любое наказание и испытание. Я понял, что был ослеплён безумной гордыней, когда самовольно взял на себя функции Бога. Я понял, что "справедливость", которую я думал восстановить, являлась справедливостью лишь в моём больном понимании, и что реальная, божественная справедливость — совсем другая и приоткрывается мне только сейчас. Я понял, что Бог есть Любовь и что Его милость выше земной справедливости, ибо, если бы Бог поступил со мной по справедливости, то я должен был бы уже давно гореть в аду. И я понял, что мне являются только те погибшие, кто умер по моей греховной воле, а не вследствие моей профессиональной работы политика, потому что именно так Бог показал мне всю тяжесть моего греха. Я понял, что Бог допустил мне видеть убитых мною людей для того, чтобы меня же спасти, ибо Божья любовь простирается даже на меня — бессердечного преступника.
