— На меня все равно будут охотиться, верно? — с горечью спросила я. — Что в хельзе, что в кевейне. Падкие до крови пророчицы преследователи великих целей.
— Я впускал нали, — спокойно сказал Вестрар. — Семерых. Думал, найду свою Лею, и стану тем, о ком будут слагать легенды. Пусть даже в хельзе. А когда нашел, просто не смог.
— Почему? То есть, я хочу сказать, Уна ведь тоже носительница кена пророчицы. Ни за что не поверю, что в вас проснулось сочувствие.
— Бог с тобой! — он задорно рассмеялся, а затем снова посерьезнел, наклонился и сказал уже тише: — Просто оно все еще владеет нами, Полина.
— Оно?
— Проклятие. Разве ты не поэтому здесь?
На меня словно ведро холодной воды вылили — ощущения похожие, а еще сказать нечего. Словно падаешь в пропасть и понимаешь, что держаться не за что, но все равно продолжаешь хвататься за воздух. И летишь вниз, зажмурившись, представляя боль от падения, а следом несется огромный снежный ком внезапных догадок, неожиданных и пугающих.
Ты приземляешься, и они больно бьют по голове.
— Вы были там... — сказала я, немного отойдя от шока. — И если я правильно рассчитала время, вы... его отец. Александр, верно?
Вестар посмотрел на меня снисходительно и кивнул.
— А ты не безнадежна.
— Уна — моя мать. — Я подняла глаза на хельина. — Она знает?
— Уна помнит прошлое, если ты об этом. Но кто ты, она не знает. Ты же только что рассказала мне.
Подул ветер, и поверхность озера зарябила, пришла в движение, разрушив иллюзию зеркальности.
Глупо было думать, что поход в хельзу ничего не принесет. Но вместо ожидаемой радости я ощутила желание уйти из дома Вестара. Почему-то знала, что новые открытия вовсе не понравятся мне.
— Почему вы помните все? — спросила тихо.
— Еще один побочный эффект проклятия, — ответил Вестар. — Но тут мы с Уной нашли покой — в кевейне его не было. Когда она появилась в хельзе — испуганная, слабая, заманчивым было провести ритуал. Но потом я начал вспоминать. Ее другую, нашу жизнь. А она вспомнила меня. — Он помолчал немного. — Если встретишь Влада в хельзе, он узнает тебя, поэтому твой приход отчасти не так безнадежен.
— Отчасти?
— Отсюда не хочется уходить. В хельзе спокойнее, особенно если учесть ваше положение. Здешняя жизнь смягчает влияние проклятия. Если он таков, каким был я, Влад не вернется в кевейн.
На лице хельина отразилась жалость. Наверное, я сама виновата, раз все они жалеют меня. Естественно, что может быть глупее, чем прийти в неизвестный опасный мир в надежде вернуть человека, который давно о тебе забыл?
Проклятие — оправдание, конечно, но что принесло мне посещение хельзы? Знание того, что в любой момент каждый хищный, впустивший нали, может соблазниться моей треклятой кровью? Понимание, что проклятие не исчезнет даже после смерти, и я вынуждена вечно испытывать притяжение к тому, кого по большому счету должна ненавидеть?
Дальнейшее существование не казалось мне радостным ни в хельзе, ни в кевейне. Наши миры одинаково опасны, но этот хоть не маскируется под привычный и уютный.
Я кивнула.
— Хорошо. Полагаю, вы можете помочь мне вернуться домой. Только житель хельзы способен сделать это.
— Я выведу тебя, — пообещал Вестар.
Я встала, подошла к воде, зачерпнула ладонью. Она оказалась на удивление теплой, манящей, и я, не раздумывая, вошла в озеро. Окунуться было приятно, волны расслабляли, я просто легла на спину и закрыла глаза.
В хельзе спокойно, но мой дом в кевейне. В Липецке моя сестра, Глеб и жизнь, которую несмотря ни на что я люблю. А значит, пора возвращаться.
Если не можешь ничего изменить, нужно это принять.
Шелк намок и прилип к телу, но мне было все равно. Какая разница, что на тебе надето, если значение имеет только кен? Хоть голой выйди, хоть в парандже, любой хищный обратит внимание. Интересно, почему именно у пророчиц так? Или это у меня — ведь я не читала ни о чем подобном в летописях.
Когда я вышла из воды, Вестара не было. Вообще казалось, что его жилище никто не охраняет — всюду царила тишина и покой, как в монастыре. Но я больше не верила ни глазам, ни ушам. Нужно слушать интуицию, а она говорила, что проникнуть в замок владыки востока не так уж просто.
Непросто, да. Но не невозможно.
Сильная ладонь зажала мне рот, и кто-то поволок меня за широкую мраморную колонну — вглубь тенистого сада. Испуг на этот раз трансформировался в решимость, я извернулась и с силой укусила похитителя за руку.
— Черт, Лея, ты как дикая кошка! — обиженно прошипел похититель и выпустил меня. — Больно же.
— Ингвар? — Я удивленно уставилась на хельина. — Какого черта ты делаешь на востоке?
— Вот как ты встречаешь спасителя, — обиженно пробурчал он. — Между прочим, обойти охрану Вестара не так просто. — Он оглядел меня. — Ты вся мокрая.
— Купалась в озере, — невозмутимо ответила я. — Только вот меньше всего я хочу, чтобы ты меня спасал. Ведь именно ты привел меня в хельзу для жертвоприношения.
— Но ты все еще жива. К тому же пришла сюда добровольно. — Он иронично улыбнулся и склонил голову набок. — Знаешь, эта одежда ничего не скрывает...
— Твои непристойные намеки совершенно лишние! — зло сказала я, но Ингвар прикрыл мне рот ладонью и оглянулся проверить, никто ли нас не видит. Затем настойчиво подтолкнул глубже в заросли, откуда совсем не видно замок, да и солнечный свет с трудом. Кроны деревьев сомкнулись у нас над головами, погружая в сумрак и тишину.
Ощутив спиной шершавую кору дерева, я поморщилась от неприятных ощущений. Тело решительно не хотело мириться с отсутствием удобств и грубым обращением хельина.
Странно, но я не боялась его. То ли выражение лица Ингвара, то ли уверенность, что я смогу позвать на помощь в случае беды, раскрепостили, добавили смелости. Что-то знакомое, но давно забытое шевельнулось в сознании. Мысли застыли, осталась одна, и вполне определенная.
Ингвар убрал руку, провел ладонью по моей щеке.
— Лея...
Нет-нет, так не честно! Это не те правила, по которым мне хочется играть. И игра эта глупая, как, впрочем, и я.
— Черт!
Я высвободилась, отошла на безопасное, как мне казалось, расстояние, закрыла глаза. Ответ всегда на виду. Всегда.
— Не нужно было никого искать.
— Я говорил тебе, — невозмутимо ответил хельин.
— Но главного не сказал. — Я повернулась к нему, сжала руки в кулаки. Обидно было снова оказаться в дураках. Интересно, я когда-нибудь его переиграю? Глупые мысли в столь шатком положении. И несущественные.
— Ты сама пришла.
— Я искала тебя, а ты привел меня на смерть! — выкрикнула я, не заботясь о том, что нас услышат. — Смотрел бы, как твой правитель разрежет мне запястья, и кровь вытечет, а я умру. Он обрел бы могущество, а ты — свободу.
Я истерически рассмеялась, подняв лицо к небу, но неба не увидела. Плотный слой листьев скрывал его, и они рассерженно зашумели под натиском ветра, словно разделяя со мной обиду и разочарование.
— Только вот ты не обретешь свободу, — с горечью выдавила я, стараясь подавить истерику.
Чему я удивляюсь? Он всегда был таким, и если бы не проклятие, я поняла бы это давно. Проклятие путает карты, сбивает с правильной дороги, заставляет делать то, чего ни один разумный человек не сделает никогда. Я улыбнулась. Он понимал не хуже, возможно даже, планировал все с самого начала.
— Стоит подождать, Влад. Приходи в кевейн, когда будешь готов, и рискни.
— О чем ты говоришь? — Лицо хельина стало серьезным, глаза прищурились и хищно смотрели на меня.
Я пожала плечами.
— Я не боевик. Не защитница. У меня нет особых талантов, чтобы дать отпор такому, как ты, — сказала тихо. — Поэтому у тебя есть шанс. Изгони восьмого, возвращайся и проведи ритуал. В итого обретешь два в одном: желаемую силу и избавление от проклятия. Ведь именно этого ты хочешь, верно? Убьешь меня и покончишь с чертовым влечением!
— Не истери, — совсем знакомо сказал он и отвернулся. — Я не понимаю ни слова.
— И о проклятии ничего не знаешь? И о нали? Ты ведь за этим пришел в кевейн, не так ли?
— Я пришел за тобой, потому что Орм послал меня! — Ингвар быстро приблизился, грубо схватил за плечи. Да уж, с нежностью в хельзе явные проблемы. — Я помнил пророчицу из своего племени, помнил место. Но о том, что говоришь ты, впервые слышу.
Я замотала головой, слезы обожгли кожу. Внутри словно граната, у которой выдернули чеку — вот-вот рванет. И нервы напряжены до предела, а я теряюсь между желанием обнять и врезать ему.
— Полина. — Голос Ингвара стал ласковым, почти родным. Таким, как я помнила. Нет, это все иллюзия — воображение играет со мной. — Посмотри на меня.
Огрубевшая от ветра кожа, смуглая, искореженная шрамами.
Сколько же ты дрался? Скольких убил? Совсем другой и в то же время знакомый. Как я могла не заметить сразу, не понять?
— Рядом с тобой я вспоминаю, и воспоминания не нравятся мне. Тебе нельзя возвращаться в кевейн.
Я рассмеялась ему в лицо. Да, с истериками пора завязывать, как и с теми, кто их вызывает. Психоз еще никого не украсил.
— Вот как? Почему? Из-за Орма? — с сарказмом спросила я.
— Орм здесь ни при чем. И нали. В кевейне тебя поджидает зло.
— Очень пафосно и очень по-твоему — напугать меня, чтобы я доверилась. Не выйдет, Влад. Или лучше называть тебя Ингваром?
— У тебя мало шансов уберечься даже в хельзе, но здесь они хотя бы есть.
— Уберечься от кого? От жаждущих моей крови хищных? Так здесь я встретила их гораздо больше, чем в кевейне.
Ингвар разозлился. Встряхнул меня, и выдохнул в лицо:
— Ты глупая, сумасбродная женщина! У меня нет времени спорить. Я не позволю тебе вернуться в кевейн.
— Интересно, и что же сделает воин западных земель, чтобы помешать этому?
Ингвар выпустил меня и обернулся — сложив руки на груди, на нас с насмешкой смотрел Вестар.
— Я пришел, чтобы проводить тебя, Полина, но похоже, Орм никак не угомонится.
— Вестар, это... — начала я говорить, но он перебил:
— Уже понял. Именно поэтому он до сих пор жив. — Он улыбнулся. — А ведь я предупреждал тебя.
Я опустила глаза.
— Оно ведет вас, будет вести до смерти, — торжественно добил правитель востока. — Ну, или до смерти одного из вас, что было бы неплохо. Хотя не знаю, что бы это принесло мне.
Цинично, зато правдиво. А правда, как оказалось, гораздо лучше любой лжи, пусть и сладкой.
— Не хочу больше слышать о проклятии, — сказала я. — Ни слова. Влад, Вестар был твоим отцом, когда еще жил в кевейне. Вам нельзя враждовать. Ну, или можно, если так принято в хельзе.
Не дожидаясь реакции, пошла прочь. Присела на лавочку недалеко от колонны, подставила лицо солнечным лучам. Одежда уже почти высохла и трепетала на ветру.
Ко мне подошла Уна, примостилась рядом. Я не помнила ее лица, но с фото на меня смотрели совершенно другие глаза. Противоречивые чувства. С одной стороны я радовалась, что снова вижу ее, а с другой — совершенно не знала, о чем говорить.
Хотя мне и не пришлось.
— Я не помню тебя, — сказала Уна и аккуратно сложила руки на коленях. — Пыталась вспомнить, но не смогла.
Этого я услышать явно не ожидала. Слова — те, что начала сочинять только что — показались неактуальными. Резко напал ступор. Я только и могла, что пялиться на траву, покрывшуюся волнами от порывов ветра.
— А что ты помнишь? — спросила и затаилась. Казалось, если выдохну — спугну ответ. Нужен ли он мне? Прошлое в прошлом — мой девиз.
— Помню, как приезжала по выходным к сестре, а Маргарита забиралась мне на руки и рассказывала о том, что произошло за неделю.
Хоть что-то.
Я попыталась затолкать ревность и злость поглубже, все же я люблю Риту. Да и нехорошо винить сестру в том, что мама любила ее больше.
Стало обидно, и я спросила:
— А меня? Совсем?
— Извини.
— Да ничего...
Я встала, так как Вестар и Ингвар появились в поле видимости.
— Вестар сказал, ты пришла искать Влада, — с непонятным трепетом сказала Уна.
— Я пришла, потому что глупая! — отрезала я и направилась им навстречу.
— Ты откроешь портал? — спросила резко, даже не замечая, как назвала правителя на 'ты'.
Ингвар шепнул что-то Вестару на ухо, и глаза правителя востока округлились, а затем он посмотрел на меня.
— Но она ведь просто пророчица, — произнес ошеломленно. — Для изгнания Девяти искать ее — резонно, но ради кена...
— И, тем не менее, — серьезно сказал Ингвар.
Я ничего не понимала — смотрела на них, нахмурившись. Не похоже, что они воинственно настроены, я даже разочаровалась немного. Все же Ингвар служил Орму много лет.
Влад, поправила я себя. Образ хельина со знакомым мужчиной никак не вязался, потому и имя не клеилось.
Правитель востока думал около минуты, а затем произнес:
— Пусть уходит.
На меня не смотрел, на Ингвара, впрочем, тоже.
— Ты не можешь ей приказать, как и мне, — надменно возразил Ингвар.
— Не могу. Но Орм может — ты пока его воин. И поверь, когда он узнает, согласится со мной.
Ингвар молчал, и я молчала, пытаясь въехать в суть разговора. То есть хельин не шутил на счет опасности — мне действительно есть, чего бояться в кевейне? Но чего? Охотники не могут проникнуть в хельзу, это я знала точно. А на лице Вестара отразился чуть ли ужас.
Посмотрела на Ингвара, а он — на меня. Ощущение нестабильности вернулось, возникло непреодолимое желание довериться, но разумом я понимала, что доверять нельзя. Во всяком случае, никому из них.
В принципе, единственный человек, которому можно доверять в этой ситуации — я сама. А еще Глеб. Вернусь домой, обязательно спрошу, что он думает обо всем этом.
— Я отвечаю не только за себя, — дипломатично произнес Вестар. Мой народ надеется на меня.
Мне показалось, или я услышала в его голосе нежность. Так странно — отец и сын встретились после смерти.
Нет, это не одно и то же. Уна совсем чужая мне, даже не помнит. Что ж, и я забуду. Ее, хельзу, все.
Вестар провел рукой по воздуху, и я знала, что он создает для меня портал.
Посмотрела на Ингвара. Покрытое шрамами лицо — не то лицо, к которому я привыкла.
Он останется для меня Ингваром, а Влад... Влад умер. Теперь я точно поняла это. Несмотря на аппараты, жизни в нем столько же, сколько в восковой фигуре в музее, куда мы недавно ходили с Викой. Оболочка.
— Ты не вернешься...
Я не спрашивала. Уже знала ответ. В хельзе все проще, доступнее. К тому же, Вестар знает, что Ингвар — его сын. Переманит к себе — плодородные земли гораздо привлекательнее пустыни.
— Береги себя, Лея, — сказал он и поцеловал меня в лоб.
— Передавай привет Инге. Она у тебя умница.
Он не ответил. Отвернулся, отошел в сторону. Я больше не могла видеть его лица, и от этого стало грустно.
Подошла к Вестару. Портал уже обрел очертания двери, и я приготовилась к тяжелому переходу, настроилась морально. На Уну не смотрела — не хотела злиться, ведь она не виновата.
