Дюра сказала, — Но тут не обязательно использовать плавники. В конце концов, эта штука не обязательно должна быть в точности похожа на свинью. Возможно, мы могли бы использовать реактивные снаряды, которые выходят из боков свиньи.
— Да. — Мууб выглядел задумчивым. — Это могло бы быть гораздо точнее.
Секив снисходительно улыбнулся. — Тем не менее, я бы ожидал неустойчивости. Кроме того, боюсь, что мое следующее возражение фатально.
Адда впился в него взглядом, его глазная пиявка скользнула по щеке.
— Ваш способ передвижения не мог бы работать в недрах мантии, не говоря уже о квантовом море. В условиях высокого давления воздух не мог бы быть вытеснен; он был бы вытеснен обратно в тело свиньи.
Хош почесал затылок. — Ненавижу конструктивно относиться к этой глупой идее, — сказал он, — но не могли бы вы отвести магнитное поле от корпуса свиньи? Тогда пердеж выбрасывался бы в воздух при нормальном давлении.
Секив посмотрел на него и запустил костлявые пальцы в свои всклокоченные волосы, очевидно, подыскивая простое объяснение. — Но вытесненный воздух все равно находился бы внутри магнитного поля, которое, в свою очередь, было бы прижато к кораблю силовыми линиями. Воздух будет давить на магнитную оболочку, которая потянет корабль назад. Видите ли, это вопрос действия и противодействия...
Мууб жестом призвал его к молчанию. — Я думаю, мы можем поверить тебе на слово, Секив. — Он улыбнулся Адде. — Сэр, похоже, все согласны с тем, что мы не можем принять твое предложение; но оно было оригинальным, и, возможно — ты согласен, Секив? — некоторые его аспекты могут сохраниться в окончательном проекте. Кроме того, мне кажется, что мы могли бы использовать эту идею для создания аэромобилей, отличающихся конструкцией от тех, что у нас есть сейчас, — аэромобилей, для движения которых не нужны были бы свиньи. В конце концов, ни одна из проблем, о которых мы говорили, не возникла бы, если бы аппарат работал в открытом воздухе.
Адда, сжимавший свободной рукой свою добытую свинью, выглядел необычайно довольным собой. Дюра подтолкнула его локтем и тихо сказала: — Тебе это нравится. Ты забываешь, что ты жалкий старый пердун. Сбиваешь их с толку.
Адда свирепо посмотрел на нее. — Ну? Кто следующий? Этот рыбак так умно отнесся к моим предложениям; теперь давайте послушаем, что он скажет.
— Действительно. Хош?
Надзиратель порта развел пустыми руками, обращаясь только к Муубу. — Моя идея проста, и мне не нужно пускать в ход свиные шкуры, чтобы описать ее. Я говорю, что мы придерживаемся того, что знаем. Я говорю, что мы удлиняем хребет... наращиваем его настолько, насколько нам нужно, вплоть до нижней мантии.
Секив Троп потер подбородок. — Что ж, как вы говорите, это имеет преимущество знакомого. Деревянный хребет нуждался бы в защите от растворения в нижней части, но мы могли бы использовать сверхпроводящие катушки для достижения этого, как мы делаем сейчас... Но каким потрясающим предприятием это было бы. Я сомневаюсь, что такой хребет смог бы сохранить свою структурную целостность в требуемом масштабе длины. И это могло бы повлиять на стабильность самого города. Смогут ли анкерные ленты поддерживать наше положение здесь, на полюсе, с таким противовесом?
Мууб покачал головой. — Хош, мы не можем выделить ресурсы на это. Вы, должно быть, знаете, что поставки древесины из корки прекратились после сбоя, поэтому мы не получаем древесину. И в любом случае у нас нет лишних людей...
— Кроме того, — сказала Дюра, — что, если произойдет сбой? Хребет будет настолько хрупким, что разрушится в считанные мгновения.
Хош сложил руки на груди и скрестил ноги, превратив свое жилистое тело в шар решимости. — Тогда это невозможно. Мы можем также перестать тратить наше время и сказать об этом Хорку.
Мууб повернулся к нему. — Честно говоря, Хош, я не пожалею, если мы придем к такому выводу. Я бы предпочел не тратить на это дурацкое поручение больше времени и усилий, чем необходимо.
— О, нет. — На сморщенном лице Секива Тропа отразилось раздражение. — Мы вообще не пришли к такому выводу. Мы просто исключили возможные варианты. И у нас, возможно, есть некоторые элементы работоспособного решения.
У Мууба был недовольный вид, и он потянул за нитку на своей мантии. — Продолжай.
— Во-первых, мы знаем, что этому гипотетическому устройству — этому новому свободно плавающему колоколу — потребуется защитное магнитное поле, чтобы удержать его от растворения, и некоторые средства приведения в движение. Он должен быть самоподдерживающимся; наши традиционные методы не могут быть распространены на такие глубины, поэтому мы исключили подачу тока из города. Таким образом, устройство должно было бы оснащаться простой турбиной для создания защитного поля.
— Как она будет крутиться? — спросила Дюра. — Я думала, вы сказали, что реактивные двигатели не могут работать.
— И поэтому они не годятся, — сказал Секив. — Но есть другие средства приведения в движение...
— Грести, — сказал Фарр, и его круглое лицо оживилось. — Как насчет этого? Может быть, мы могли бы сделать колокол, который мог бы свободно плавать, колокол, который мог бы грести.
— Точно. — Секив кивнул с довольным видом. — Мы могли бы протащить себя вдоль магнитного поля, точно так же, как мы делаем, когда гребем в воздухе. Молодец, молодой человек.
Мууб потянул себя за нижнюю губу. — Но, может быть, магнитное поле не проникает в нижнюю мантию.
— Мы считаем, что это так, — сказал Секив. — Мантия и море пронизаны заряженными частицами — протонами, электронами и гиперонами, которые поддерживают магнитное поле.
Хош усмехнулся. — Что бы мы сделали, прикрепили пару искусственных ног к спине?
Фарр, чье воображение, казалось, было захвачено, взволнованно сказал: — Нет, вы бы размахивали катушками из сверхпроводника. Как якорные ленты. Вы могли бы переместить их изнутри колокола и...
— Еще раз хорошая мысль, — спокойно сказал Секив. — Но вы могли бы пойти немного дальше. Не было бы необходимости двигать сами катушки физически; само движение тока внутри них могло бы генерировать поступательное движение.
Мууб медленно кивал. — Понимаю. Таким образом, вы бы заставили ток течь взад и вперед.
— Пусть это будет поочередно. Точно. Тогда катушки можно было бы жестко закрепить на корпусе. И, конечно, такая конструкция обеспечивала бы определенную экономию: двигательная установка корабля была бы такой же, как и система магнитного экранирования. — Он нахмурился. — Но мы все равно столкнулись бы с проблемой чрезмерного нагрева внутри корабля, генерируемого турбиной, работающей на ядерном топливе, в замкнутом пространстве...
Хош, казалось, не хотел говорить, как будто, подумала Дюра, ему искренне не хотелось вносить что-либо позитивное. — Но вам не нужно было бы использовать ядерное сжигание, — сказал он наконец. — Для приведения в действие турбины было бы достаточно чего угодно... возможно, даже человеческих мышц.
— Нет, боюсь, наши мускулы были бы слишком слабы для такой задачи. Но мы могли бы использовать силу животных — упряжку свиней, запряженных в какую-нибудь турбину — да, действительно! — Он рассмеялся и хлопнул Адду по спине, отчего старик медленно закружился, как забинтованный веер. — Похоже, в конце концов, мы будем кататься на свиньях до упаду!
Адда взял себя в руки, широко улыбаясь.
Мууб оглядел группу. — Я не могу поверить в это. — В его голосе звучало разочарование. — Похоже, мы придумали кое-что, что могли бы создать... что-то, что действительно могло бы сработать.
Секив потянул себя за подбородок; Дюра никогда не видела таких костлявых и изящных рук. — Мы должны создать прототип — с конструированием все еще могут возникнуть непредвиденные проблемы. И, конечно, как только начнется спуск, аппарат столкнется с условиями, о которых мы можем только догадываться.
— И затем, — сказала Дюра, по спине у нее пробежали мурашки, — есть колонисты. На самом деле, миссия будет провалена, если она не столкнется с колонистами. Что тогда?
— Действительно, что? — серьезно повторил Секив.
Мууб провел рукой по своей лысой голове. — Черт бы вас побрал. Черт бы вас всех побрал. Вы слишком хорошо преуспели; я не могу сообщить Хорку о том, что эта его идея невыполнима. — Он посмотрел на надзирателя порта. — Хош, я хочу, чтобы ты взял на себя ответственность за проектирование и изготовление прототипа.
Хош обиженно посмотрел в ответ, его худое лицо побагровело.
Мууб сказал ледяным тоном: — Бери этих троих из восходящего потока и частично можешь рассчитывать на Секива. Что касается рабочей силы, используй кого-нибудь из твоих работников в порту. Но сделай это просто и дешево, хорошо? Нет необходимости тратить на это больше энергии, чем необходимо. — Он развернулся в воздухе, отпуская их. — Извести меня, когда прототип будет готов.
* * *
Человеческие существа, слабо сцепив руки, медленно последовали за Муубом и остальными со стадиона.
— Итак, — сказала Адда. — Шанс встретиться лицом к лицу с богами из прошлого.
— Не богами, — твердо сказала Дюра. — Даже ксили не боги... Но эти колонисты могут быть монстрами, если они существуют. Вспомните войны сердцевины.
Адда фыркнул. — Эта чертова дурацкая экспедиция все равно никогда не зайдет так далеко. Этот раскачивающийся колокол будет раздавлен.
— Возможно. Но тебе не нужно быть таким занудой, Адда. Я знаю, тебе нравилось играть с идеями там, в прошлом. Ты должен восхищаться воображением, духом этих горожан.
— Ну, и что теперь? — спросил Адда. — Ты хочешь найти свою подругу Ито?
— Позже... Сначала мне нужно кое-что сделать. Мне нужно кое-кого найти — дочь подруги с моей фермы на потолке. Подруги по имени Раук.
Адда подумал об этом. — Девочка знает, что стало с ее матерью?
— Нет, — тихо сказала Дюра. — Я собираюсь рассказать ей.
Адда кивнул, его сморщенное лицо ничего не выражало, казалось, он понял.
И однажды, подумала Дюра, мне придется отправиться в леса восходящего потока и рассказать Броу...
Она взглянула на Фарра. Глаза мальчика были устремлены куда-то вдаль, а лицо ничего не выражало. Ей казалось, что она может читать его мысли. Люди собирались построить корабль, чтобы найти колонистов. Это действительно была идея, полная удивления... Глубоко внутри нее самой, как она обнаружила, тоже была маленькая искорка благоговения.
И Фарр был достаточно молод, чтобы наслаждаться поездкой.
Но Адда был прав. Это была совершенно убийственная перспектива. И, конечно, подумала она, по крайней мере, один из них троих, как "эксперт" Хорка по ксили, был бы назначен в это путешествие, если бы оно когда-нибудь состоялось...
Она крепко сжала руку Фарра и прижалась к нему еще теснее, решив, что Фарр никогда не совершит того путешествия, о котором мечтал.
18
Пробуждение медленно овладевало Муром.
Медленно, по крупицам, он начал осознавать шелест древесной коры, вонь усталости от собственного тела, бесконечное желтое свечение воздуха, проникающего в его закрытые наглазники. Он использовал несколько петель из потрепанной веревки, чтобы свободно привязать себя к ветке ближайшего дерева, и теперь мог чувствовать неоспоримую реальность веревок, когда они впивались в тонкую плоть его груди и бедер.
Затем началась боль.
Его желудок, так долго остававшийся пустым, казалось, медленно взрывался, наполняя центр его тела тупой, тянущей болью. Его суставы запротестовали, когда он начал шевелиться — затекшие суставы были совершенно неожиданным побочным эффектом голода, из-за чего в плохие дни его движения становились как у старика, — и внутри черепа возникла острая боль, как будто мозг отделялся от кости.
Он зажмурил глаза и обхватил себя руками, чувствуя, как собственные костлявые локти впиваются ему в ребра. Как странно, что никогда в жизни он не спал так крепко, как в эти невероятно трудные времена. В то время как жизнь наяву становилась все более невыносимой, сон становился все более комфортным, соблазнительным, другим царством, в котором растворялись его физическая боль и душевные страдания.
Если бы только я мог остаться там, подумал он. Как легко было бы никогда больше не просыпаться...
Но боль уже слишком глубоко проникла в его сознание, чтобы этот вариант был доступен сегодня.
Со вздохом он открыл глаза и потрогал чашки одним пальцем, обрабатывая острые края с твердыми отложениями сна. Затем он медленно выбрался из своей ослабленной веревочной перевязи. Остальные человеческие существа — остальные четырнадцать — были разбросаны по нижнему краю леса, привязанные такими же веревочными петлями. Болтаясь там в полусне, они были похожи на куколок насекомых, возможно, деформированных пауков-прядильщиков.
Мур выплыл из леса, избегая смотреть в глаза тем, кто уже не спал.
Он потянулся, его мышцы все еще болели после вчерашней гребли руками. Он сорвал с дерева пригоршню листьев, а затем согнул ноги и с трудом опустился в мантию. Примерно на двадцать человеческих ростов ниже кромки лесного потолка он задрал тунику и подтянул ноги к груди. Его бедра и колени протестовали, но он обхватил голени и подтянул бедра ближе к животу. Сначала его кишечник не реагировал на это побуждение — как и вся остальная система, его процессы пищеварения и выведения, казалось, медленно отказывали, — но он упорствовал, обхватив ноги руками.
Наконец нижняя часть его кишечника содрогнулась, и — с уколом боли, пронзившим все его тело, — твердая масса отходов была выброшена в воздух. Он взглянул вниз. Отходы, уплывающие в мантию, были плотными, слишком темными.
Он умылся пригоршней листьев.
Диа, его жена, спустилась вниз из импровизированного лагеря в лесу. Когда она спускалась, он увидел, как она моргает, прогоняя остатки сна, и сжимает свои наглазники, защищаясь от яркого воздуха; но она уже — всего через несколько мгновений после пробуждения — щурилась вдоль вихревых линий на юг, к далекому полюсу, пытаясь оценить, как далеко они продвинулись, сколько еще осталось от этой огромной одиссеи.
Подплыв к Муру, она посмотрела ему в лицо, поцеловала в губы и обняла его за грудь. Он обнял ее и погладил по спине. Сквозь ее поношенное пончо он мог чувствовать кости ее позвоночника. Им нечего было сказать друг другу, поэтому они прильнули друг к другу, повиснув в безмолвном воздухе, а под ними расстилалось квантовое море.
С тех пор как Дюра и горожанка улетели на своем аэрокаре, забрав детей, включая их собственного Джея, пятнадцать покинутых людей пересекли мантию в направлении полюса. Медленные пульсации вихревых линий отмечали бесконечные дни путешествия. Не имея запасов пищи, человеческие существа были вынуждены следовать по опушке леса; листья деревьев были едва ли питательны, но они служили для того, чтобы одурачить организм и заставить его на некоторое время забыть о голоде. Каждые несколько дней у них заканчивалась еда, и они были вынуждены прерывать марш. Здесь водилась какая-то дичь, но лес был незнакомым, а животные, все еще напуганные и разбежавшиеся после последнего сбоя, были осторожными, и их было трудно поймать в ловушку.
