И я ринулась пополнять гардероб. Это швабрам-вешалкам хорошо, на них всё висит красиво, а нормальной девушке с формами семь железных башмаков сносить требуется, пока нужное отыщешь. А хочется выглядеть не синим чулком, хочется убить своим видом наповал! Ой, как-то неправильно я думаю, это же в переносном смысле! Хорошо, что заклинания быстро затухают, это точно!

Но успела. Хорошо, когда денег достаточно и запросы скромные: и строгий серый костюм нашла, и туфли подходящие, и клатч новый купила. Волосы вымыть пришлось, но причёску сама соорудила, как учили: представила картинку и воспользовалась магией. Хотя... а, ладно, всё равно у меня нет своего парикмахера. Украшений тоже нет, надела поверх блузы амулет перемещения, камень видный, смотрится роскошно. На шнурок иллюзию цепочки наложила, хотела ещё зарядить под завязку, чтобы мерцал, но решила — лучше я сама буду выглядеть интригующе, а не камень.

Нынче меня развлекали театром. Малым оперным: слава богу, в классической версии, на роликах не катались, и Кармен оказалась женщиной. Так что понравилось.

Но больше всего, конечно, понравился вид обалдевшего майора, когда я скинула ему на руки свой пуховик. Тут и комплиментов не надо. А взгляды украдкой, когда думает, что я не вижу? Я и не видела, но ведь чувствовала же!

О работе ни слова, только в такси "туда" условились о завтрашней поездке. Пропуск для меня он уже заказал, дату учёного совета на почту скинул.

Зато после явления меня в гардеробе вообще стал задумчивым и немногословным, пришлось мне разговор поддерживать. Благо, есть о чём рассказать.

После спектакля у выхода не то, чтобы толпа, но народу много, я в сторонке встала, пока Виктор таксиста ловил и договаривался с ним. Март в Питере ещё не весна, и сугробы и лёд местами лежат, городские власти волшебного пенделя из Москвы дожидаются. И тут какой-то хмырь выхватывает мой клатч и пихает меня на сугроб! Это в центре Санкт, понимаете ли, Петербурга!

В сугроб меня свалил и дёру, народ вокруг даже не понял ничего. Только я на автомате ему вслед разрядом долбанула, но долбанула как-то странно. Обычно заряд из окружающего воздуха собирается, а тут ясно видела, что шваркнуло его откуда-то из фонаря. Я-то оглушить хотела и сумочку забрать, а тут неучтённый фактор.

Майор мой подлетел,

— Что с тобой? — спрашивает. Ишь, на ты перешёл! — Не ранена?

— Вон тот тип сумочку мою вырвал — кивнула на лежащего.

— Это ты его?

Я опять кивнула, уже молча.

— По сумочке тебя могут найти?

— Да нет, — я встала на ноги. — Зеркальце, помада, денег немного.

— Тогда ходу отсюда! — он потащил меня к такси.

— Какое ходу! — воспротивилась я — новый клатч, сегодня купила, и потом, он может жив ещё, сделаю ему тогда малое исцеление. Его же из фонаря ударило, там только двести двадцать!

— А если убило? Там знаешь, сколько свидетелей?

— Ну-у, — самообладание полностью вернулось ко мне — со свидетелями просто, прикрой меня!

Виктор явно не понял, но тащить к машине перестал. Я встала, чтобы он прикрывал меня от толпы, и накинула на себя иллюзию — рыжие волосы, яркие красные серьги. Хотела ещё старухой сделаться, но остереглась, вдруг кавалер подумает, что я такая и есть. Шапку с головы стянула, чтобы все запомнили рыжую шевелюру, пробралась сквозь толпу.

Ну конечно, стоят с телефонами и фиксируют.

— Кто-нибудь в скорую звонил? — громко спросила в пространство. Похоже, что только в стограмм, но две тётки начали что-то набирать.

Нагнулась к воришке, тронула его. Живой. Присела так, чтобы загородить от толпы свой клатч, аккуратно подняла его левитацией, руки демонстративно держу одну на голове, другую на запястье потерпевшего. Отпустила запястье расстегнула пуховик и завела клатч под полу. Прижала рукой.

Теперь можно бы и уходить, но воришка в сознание не приходит, когда ещё скорая доберётся? Так и помереть может, а грех на душу брать не хочется. Выпущу малое исцеление — иллюзия слетит, как пить дать, не та ещё у меня концентрация.

Натянула шапку на самые уши, огляделась. Ну да, все воришку снимают и меня немножко. Отвлечь бы!

Над нами фонарь не горит, но соседние светят, только достану ли?

Достала, две фазы замкнуть сумела, дуга, треск, все смартфоны развернулись, как по команде. Совершенно спокойно кинула малое исцеление, потом второе. Парень даже зашевелился, теперь точно не помрёт. Рыжие космы у меня исчезли, конечно, но уже всё равно. Спокойно встала, выбралась из толпы.

Показала шефу свою сумочку, он молча подхватил меня и оттащил к машине, погрузил внутрь. Молча доехали до Петроградской, вышли, поймали другую машину и уже на ней домой, на Северный. Конспираторы!

— Ты не ушиблась?

— Вроде, нет. Парень тоже живой.

— Зачем ты к нему полезла? Я за тебя испугался.

— Новую сумку найти не просто, а потом, я ему помогла немного. — Хоть я в запарке и тыкнула шефу разок, но не уверена, правильно сделала, или нет. Так что стараюсь отвечать безлично.

— Не делай так больше! — А вот это уже перебор! — Ты должна...

— Я никому ничего не должна! — оборвала его — и вам, Виктор Николаевич, в первую очередь!

— Ты...

— Вообще-то я девушка взрослая и самостоятельная, не военнообязанная, и командир мне не нужен!

— Ты не...

— Вот именно, я — "Не!" И строем ходить не желаю! Солдатам своим командуйте, и жене! А ну, останови! — рявкнула я водителю. Видать, доходчиво, потому что таксист прижался к тротуару и встал.

Так, Гражданский проспект, это хорошо, но до дома ёщё километра два, дворами поменьше будет. Я решительно перешла проспект и тропинкой ушла во дворы, с него станется ехать следом и уговаривать. А то раскомандовался, понимаешь!

Туфли на каблуке, конечно, не самая удобная обувь для прогулок, там, где асфальт чистый, ещё ничего, а по льду вообще атас. Так что полтора километра я шла полтора часа. Ну, пусть не полтора, час. Или поменьше, но всё равно бесконечно долго.

Когда увидела у своего дома шефа с букетом, уже и сил не было сердиться. Да и на что, собственно? Договорить-то он тогда не успел.

— У меня нету солдат — сказал он, протягивая букет. — И жены тоже нет.

Ну, насчёт жены я давно догадалась, так что букет приняла. А что он там ещё держит? О Боже, тортик! Второй месяц мечтаю о тортике и всё никак!

— Мария, мы могли бы нормально поговорить? — теперь он протянул тортик — от "Севера", блин! — Обещаю, что исчезну с боем часов! Или в тыкву превращусь.

Последнее, может, и не совсем вежливо... но так даже лучше.

— По сценарию, в крысу... ладно, пошли. — Тортик брать у него не стала, пускай сам тащит. Зря я на него наорала, в общем-то, но сам виноват, довёл. Да! Вообще, что-то вспыльчивая я стала, неужели от Цельсии? Мне казалось, она забияка, но ведь не психует на пустяки?

В квартире некоторый бедлам, но в рамках приличий, бельё не разбросано, грязной посуды нет. Неловкий момент с туалетом как-то легко проехали, вскоре я уже заваривала чай, а шеф резал тортик. Откуда он мог узнать мои пристрастия?

Чай у меня хороший, на мой вкус, правда: японцы, наверное, удивились бы, что такое вообще пьют, но где она, та Япония? Вот именно!

— Мария, — начал шеф, когда и чай в чашки попал, и букет в вазу, и торт на тарелочки — я никоим образом не хотел вас задеть или обидеть.

— Да ладно, — перебила его — зря я так вспылила. Но сердить меня просто опасно, уйти было необходимо. — Ай да умница Машенька, уже не как дура пешедралом попёрлась, значит, а в заботе об окружающих! Точно, он сам во всём виноват!

— Я виноват, наверно, что не сообразил вовремя, прошу извинить.

— Да не винитесь, сама тоже хороша. Предлагаю забыть — я набила рот, торт просто бесподобный! И чай тоже, чай сегодня без отдушек, просто терпкий листовой чай.

— Я за вас испугался. Вы могли ушибиться, вас могли задержать, ославить в соцсетях... — пользуется, редиска, что рот тортом забит. Ну и пусть пока болтает. Что мне делать с ним сегодня? Оставлять как-то неправильно... хотя он ничего так, мужчина видный, старый только... нет, точно выставлю, пусть не обольщается... а с Яйлой ведь просто приехал и молча помог, и вопросов дурацких не задавал... нет, нельзя его оставлять! У меня же бельё от разных комплектов!

— Что вы сказали? — я вынырнула из своих мыслей и, оказывается, незаметно доела торт.

— Вам ещё торта положить?

— Да, пожалуйста! Сто лет не ела! А вам сколько лет вообще? — Ой, чего это я ляпнула?

— Тридцать три, а что?

— А выглядите старше. — Что я несу!!! Надо выкручиваться! — Мне казалось, майоров позже присваивать должны.

— Это из-за командировок. Там выслуга быстрее идёт.

— Так вы же мосты строили?

— Это в Сибири. А в командировке не только строил, и не только мосты. Собственно, с мостами там дела вообще не имел. Вы как, сможете завтра в Пулково подъехать?

— В Пулково? Зачем? Я никуда не полечу!

— Да не в аэропорт, в обсерваторию! Я же вам написал!

— Так я не читала ещё, зачем? Вы же говорили, образцы смотреть?

— Переиграть пришлось, спецсигнал попробуем записать. У них хранится нужная аппаратура, а её хозяин должен быть завтра. Один день, и уедет.

— Тогда приеду, конечно. Когда?

— Подъезжайте к главному зданию, в два часа буду там ждать. Вместе ехать не предлагаю, мне нужно сначала объяснить, что требуется, а потом мы это искать будем. У них там бардак и запустение, начальство с девелоперами то ли сражается, то ли ищет, как выгодно замириться и никто ничего не знает. Но нужную нам аппаратуру вывезли с Кавказа и она точно там, и человек придёт, который на ней работал. По телефону обещал, что сумеет запустить.

— Ага — глубокомысленно заметила я.

— А учёный совет на следующей неделе, я договорился на последний день из вашего окна возможностей. Четверг на следующей неделе.

— Ага.

— С образцами вам придётся самой съездить, у меня только завтра окно, потом три недели каждый день занят. Когда надумаете, пропуск вам я закажу.

— Ага.

— Вот, а теперь позвольте откланяться, Мария Алексеевна, а то время позднее, не приведи бог, превращусь во что-нибудь. А то и в кого-нибудь, по сценарию.

И откланялся, я его до входной двери проводила. Надо же, тридцать три ему, мог бы и попытаться хоть немного поухаживать ... вот солдафон! Куда у них командировки бывают, интересно? На Дальний Восток? Ну да, там когда-то повышающие коэффициенты к зарплате были, значит, у военных до сих пор так.

Утром пообщались немного с Марьванной. Тянет соседка свою лямку, и неплохо у неё получается. Я только амулеты вожу, а скоро и возить не понадобится... или понадобится? У меня тоже неделями сидеть на амулетах не получится. Может, выделить соседке долю? Надо будет с Цельсией посоветоваться.

Вчера, когда засыпала уже, вспомнила про Витеньку-айтишника, который у меня принтер зажилить хотел. Нехорошо вышло, длинный нос — не символ жулика, неправильную я ему метку поставила, да и сердиться давно перестала. Хотела ведь после наведаться, да закрутилась, забыла. Вот так и рождаются сказки, что ведьмы злые. А я просто забывчивая.

Решила наведаться к ним до поездки в Пулково.

Нынче клиенты в офисе-мастерской имелись, парень с серьгой сидел на приёмке. Передо мной две девицы сдали в ремонт смартфон и планшет, каждый раз после записи в журнал он уносил гаджет в соседнюю комнату. Подошла и моя очередь.

— Что у вас? — поднял на меня глаза. Не узнал.

— Здравствуйте — я послала ему ослепительную улыбку — у меня ничего, я месяца два назад вам принтер приносила, Витенька ваш долго не мог его потом найти. Вот, пришла навестить.

Узнал. Испугался, как будто я по его грешную душу явилась, вскочил, покраснел. Удирать некуда, разве в соседнюю комнату.

— Да вы не волнуйтесь так, у меня сегодня претензий нет. Я вот подумала, может не совсем права была в тот раз. Вы-то сами как считаете?

— Я... э-э... нет, то есть, да!

— Девушка, если у вас нет ничего, пустите меня, потом будете лясы точить! — толстый молодой парень с системным блоком попытался меня отпихнуть. И упал, загремев своим ящиком — я уже была готова к неласковому приёму и даже не обернулась в его сторону. Запахло горелой изоляцией.

— Ну разве можно так неосторожно? — я снова обратилась к приёмщику. — Как вы считаете, двести двадцать не смертельно?

— Да! То есть, нет!

— Я тоже так думаю! Так где ваш Витенька?

— Он... его нету здесь! — парень обежал взглядом не такую уж и большую комнату, задержался на двери. Явно соврал.

— Так позови его, будь ласков, не серди меня!

Сердить меня ему не хотелось, а вот исчезнуть — да. Он и исчез за внутренней дверью.

Подождала. Минутку подождала, потом ещё три-четыре. Они что, в окно выпрыгнули? Обошла барьерчик и направилась в ту же дверь.

Здесь они, голубчики, оба. Ещё девица какая-то в очках, трудится над вскрытым планшетом, ну, как трудится — проводочки в него воткнула и по клаве пальцами стучит. Ни молотка, ни даже плоскогубцев на столе нету, но уставилась в свой прибор, по сторонам не смотрит.

А голубчики мои точно голубчики, который с серьгой — за Витеньку спрятался, а Витенька и сам исчезнуть пытается, ан некуда. Витенька в балаклаве сидит, красоту имени меня от людей прячет.

— Тебе что велели? — взяла за ухо приёмщика — Витечку позвать велели, а ты что делаешь? Марш обратно, у тебя там клиент лежит!

Его как сдуло.

— А ты, Витечка, маску-то снимай! — но самой пришлось, хорошо хоть, не упирался. Да, шнобель знатный вышел, скорее, на другой орган смахивает... или это моё испорченное воображение подсказывает? Но некогда любоваться, с этими голубками и в Пулково опоздать можно.

— Я, Витечка, подумала, что неправильную тебе памятку оставила. Длинный... нос, да? — длинный нос любопытным оставлять следует, а ты ведь у нас не любопытный, правда ведь? Ворам и жуликам всегда руку рубили, при чём тут нос? — задрожал чего-то Витечка, испугался, наверно.

— Да ты не бойся так, не люблю я крови — попыталась успокоить вьюноша — и не трясись, а то нос кривой получится.

Но пришлось его совсем обездвижить, так он хоть и продолжал трястись, но мелко. Взяла... нос... левой рукой за основание, правой форму менять стала, поддаётся легко, но скульптор из меня так себе. Заклинание возврата формы уже не применить, много времени прошло. И всё как-то не так получается, то красиво, но криво, то опять форма необычная.

— Давайте, помогу! — вдруг услышала над ухом. Девица, в очочках, от планшета своего очень кстати оторвалась.

— Помоги, пожалуйста! — согласилась я — вот смотри, левая рука у меня не пускает размягчение в череп, правой я задаю пластичность, а лепить и нечем, получается. Сможешь форму придать? Только лучше в перчатках, если есть.