Я ещё какое-то время обсуждал с Эстой магическое устройство умного туалета, пока не получил окончательного одобрения. Мы с ней пришли к выводу, что артефакт "умный туалет" можно делать и из стандартного унитаза, подсоединённого к водопроводу и канализации, а не только биотуалета. Тогда можно ограничиться только целительскими схемами.

Надо будет доработать эту идею, чтобы применять её для исцеления больных детей в специнтернатах и домах инвалидов, — подумал я. — Нужно только доработать механизм пополнения накопителя магической энергией. Может быть стоит подумать, о замене её на жизненную энергию посетителей. Пусть поделятся небольшой её частью, тем более, что она легко восстанавливается организмом с помощью усвоения дополнительной порции еды. Это при условии, что пациент имеет возможность получить её, эту дополнительную порцию еды.

Вернувшись в бельевую, я застал там Дору, пришедшую проведать меня, и обнаружившую вместо меня Холли, которая допытывала у неё, где раздобыть женские прокладки.

К моему удивлению, Дора легко и непринуждённо общалась с Холли на английском, объясняя ей, что она с собой прокладок не носит, но спросит у медсестры.

Я проверил свой магический карман на предмет женских прокладок и с удивлением обнаружил, что в моей аптечке они имеются. Это, когда я получил деньги от Гарри Линна за исцеление его матери, я основательно забил оба свои магических кармана. Один из них я отвёл под продукты, второй — под бытовые предметы. Здесь и одежда с обувью и аптечка, и средства гигиены, и постельные принадлежности, канцтовары, смартфоны и простые звонилки, ноутбуки и планшеты, различные сумки, верёвки, ремни. Бытовуха, одним словом. И постоянно пополнял запасы.

Интересно, что сегодняшний вечер оказался для меня прорывным. Выученные, но не отработанные на практике целительские базы проснулись сегодня во мне, как будто родные, не раз использованные и апробированные. Что ещё раз подтвердило известную истину, что мастерство мага растёт очень быстро в экстремальных ситуациях. Эста, глядя на мои подвиги, только крякала довольно, но, тем не менее подстраховывала меня и нередко подправляла.

Когда Холли с Дорой обнаружили меня, я протянул ей пачку прокладок, сказав, что это мне выдала медсестра. Дора подозрительно посмотрела на меня, но промолчала. Уложив Холли на её место мы с Дорой вернулись в дежурку, где неожиданно оказались вдвоём. И вот тут Дора неожиданно для меня полезла целоваться. И много ли бедному студенту нужно для его совращения, особенно, если ему всего лишь 18 лет. Даже 17 лет, если уж быть точным. (Это с учётом вмешательства в мой возраст Эсты)

Через пять минут мы оба были на взводе, что называется, но тут в дежурку заглянула Яна и сказала, что она устала и хочет хотя бы пару часов поспать. Пришлось нам с Дорой диван освободить, и я сказал:

— Дора, пошли в бельевую. Там одно место освободилось. Я её соседа переселил в процедурную. А постельное белье как раз в этой комнате и хранится.

— А раскладушку мы где возьмём?

— А зачем нам раскладушка. Постелем матрас на пол, нам хватит.

— А Холли проснётся?

— А мы постараемся, чтобы она не проснулась.

И Дора счастливо захихикала.

* * *

Суббота 2 августа 2014 года, 10-00, утренние новости на втором канале ТВ.

— Здравствуйте дорогие телезрители, с вами я, Александр Коптяев. Вся столица сегодня с самого утра гудит, обсуждая вчерашнее побоище случившееся на стадионе "Свобода" во время финального матча за суперкубок УЕФА между английским клубом Челси и нашим Зенитом. Давайте вместе с вами просмотрим ключевые моменты матча и постараемся понять, что же послужило толчком к невиданной стычке футбольных фанатов, втянувшей в неё и простых болельщиков.

На экране телевизора появились кадры игры.

— Счёт открыла команда Челси на 36 минуте встречи, но уже через 3 минуты после начала второго тайма центральный нападающий Зенита Виктор Тугашев сравнивает счёт. Как видите, игра хоть и проходит напряжённо, но в рамках правил. Основное время заканчивается вничью, и судья назначает два дополнительных тайма по 15 минут. И вот, на пятой минуте первого дополнительного тайма Зенит выходит вперёд. Всё тот же Тугашев после подачи углового в высоком прыжке пробивает по мячу головой, посылая его в ближний к нему нижний угол и счёт становится 2:1. Англичане отнеслись к этому вполне спокойно, дополнительное время только началось и впереди ещё 25 минут игры. Англичане наращивают давление, и наши футболисты уходят в глухую оборону. За пять минут до конца дополнительного времени Тугашев ведёт за собой команду в атаку, но неудачный пас сводит её на нет. Мяч летит через всё поле и попадает к центральному полузащитнику Челси, Тариньо, футболисту бразильского происхождения и тот врывается в штрафную площадку, обыгрывает одного из двух оставшихся на штрафной площадке защитников и выходит на ударную позицию, где его сносит с ног центральный защитник Зенита, Алексей Черепанов.

Камера показывает катающегося по полю Тариньо, держащегося за ногу. Западная и южная трибуны, отданные англичанам, шумно негодуют по поводу грубой игры этих русских, а восточная и северная трибуны, где сидят болельщики Зенита сидит молча, понимая, что наши футболисты провинились. Пошла последняя минута дополнительного времени. Тариньо разбегается и забивает гол. Мяч с такой силой просвистел мимо нашего вратаря, что тот не успел даже дёрнуться. Счёт становится 2:2. Дополнительное время закончилось, и судья назначает серию пенальти.

И вот будьте внимательны дорогие телезрители. Самый кульминационный момент матча. Счёт по пенальти 4:4. Пенальти пробивает Тугашев и забивает гол. Счёт 5:4 в пользу Зенита. Ответный ход за Челси. К мячу подходит Тариньо и перед тем как ударить по мячу неожиданно меняет ударную ногу и пробивает другой ногой. Вратарь Зенита бросается в ожидаемом направлении, а мяч летит практически по центру. И тут случается невероятное. Вратарь в каком-то невероятном усилии изгибается в полёте и ногой ухитряется отбить мяч прямо навстречу набегающему Тариньо и тот головой пробивает мяч в ворота.

— Обратите внимание уважаемые телезрители, что правилами проведения серии пенальти, отбитые вратарями мячи не разрешается добивать в ворота, в отличие от пенальти, назначаемых в ходе основного и дополнительного времени.

Между тем по телевизору пошли заключительные кадры встречи, показываемые в замедленном режиме. Вот Тариньо пробегает вратарскую площадку и достаёт из сетки мяч, а к нему устремляется вратарь Зенита и выхватив мяч из рук полузащитника пытается убежать с ним. Но, Тариньо ставит вратарю подножку и тот падает, но мяч из рук не выпускает.

В защиту своего вратаря срывается вся команда Зенита вместе с запасными игроками. На защиту Тариньо встаёт вся команда Челси.

И в этот момент камера крупным планом показывает, как Тариньо пробивает ногой, пытаясь выбить мяч из рук вратаря, но попадает ему в лицо. Брызжет кровь, вратарь безжизненно лежит на траве, а со всех трибун на поле устремляются болельщики, чтобы схватиться друг с другом уже на поле.

Глава 15. Гертруда

"И что мне делать?" — думала Гертруда, держа руку на пульсе больной женщины. Та тяжело дышала, и температура у неё была около 39 градусов по Цельсию. — Хоть скорую помощь не вызывай.

Дежурные врач и медсестры были в отрубе. Ничто не предвещало такого развития событий. После отбоя в 22-00 все собрались в комнате отдыха дежурного врача. Медсестры шустро накрыли стол, несколько видов салатов, принесённых из дома, один рыбный пирог, колбаски порубили, хлебушка нарезали, расставили гранёные стаканчики.

Сначала всё шло нормально. Поздравили друг друга с праздником, выпили по 50 грамм медицинского спирта, закусили, посидели. Гертруда спирт пить отказалась, даже разбавленный. Сказала, что вообще не пьёт.

— Между первой и второй промежуток небольшой, — сказал дежурный врач Сергеев, молодой мужчина лет 28-30, разливая остатки спирта по стаканам. Выпили ещё раз за народное единение, а заодно и за единение их маленького, но дружного коллектива. Доели, что оставалось на столе, обсудили животрепещущие вопросы внутренней и международной политики и собирались попить кофейку, но тут припёрлись соседи с верхнего, 4-го этажа. Там было терапевтическое отделение, а у них здесь на третьем этаже было травматологическое. На втором этаже располагалась реанимационное отделение. На первом этаже были кабинеты узких специалистов и приёмное отделение. Больше этажей не было, здание было старое.

Дежурный врач с верхнего терапевтического отделения отпросился домой на пару часов, и из дежурных там были только две молоденьких медсестры, которым одним стало скучно. Они-то и принесли с собой бутылку водки. Что такое 500 грамм водки на 5 взрослых человек, Гертруда не в счёт. Правильно, по 100 граммов на каждого. Правда, после 100 граммов спирта, но медикам не привыкать, они с этим продуктом на "ты", умеют правильно употреблять. Однако не в этот раз. Закуски практически не осталось, так чуть-чуть занюхать. Несмотря на эти обстоятельства, обошлось бы и на этот раз, да водка оказалась палёной.

Но, поначалу никто ничего не понял. Выпили, подчистили остатки еды, немного поговорили и разошлись. Гости ушли к себе наверх, Сергеев своих подчинённых выгнал, сказал, что немного поспит и лёг на диванчик. Две дежурных медсестры сказали Гертруде, что они тоже вздремнут и попросили её подстраховать их.

Примерно через полчаса, как дежурный медперсонал угомонился Гертруда, обходя палаты услышала, как кто-то тяжело стонет. Она подошла и обнаружила больную с высокой температурой. Больная лежала с переломом лодыжки и её почему-то оставили в палате, а не выписали перед праздником, как многих, кто мог передвигаться хотя бы и на костылях, домой.

Гертруда замерила у больной температуру и теперь не знала, что делать. Первым делом она прошла к своему дежурному врачу. Однако Сергеев спал и просыпаться не желал совершенно. Тогда она побежала к медсёстрам, но результат оказался такой же.

Гертруда спустилась в реанимацию. В обеих палатах шли операции, все были заняты и её никто не стал слушать.

И что мне теперь делать? — думала девушка. — Что-то мне с самого начала с этим дежурством не везло. По разнарядке она должна была дежурить с Егором Цветковым, своим однокурсником и тайным возлюбленным. Гертруда никому не говорила о своей влюблённости. Любила молча и на расстоянии. Было у неё некое ощущение, что ей не нужно торопиться, что её время ещё не пришло. А прислушиваться к своим ощущениям, к своему внутреннему голосу её приучил отец, Иван Шкода, военный пенсионер, майор в отставке, списанный на гражданку в 35 лет по инвалидности. Шкода, это редкая славянская фамилия, так что Иван был истинным русаком, служил в спецназе ГРУ и на одном из боевых выездов получил ранение, приведшее к хромоте. Случилось это шесть лет тому назад. Из-за него Гертруда решила стать медиком, поставив перед собой цель выучиться на врача и вылечить отца.

Отдежурю как-нибудь одна, — подумала она тогда, когда обнаружила, что Георгий на связь не выходит и в академии его тоже нет. Она могла пожаловаться их куратору или даже заместителю декана, но подставлять парня не захотела.

Позвоню-ка я ему сейчас, — решила девушка. — А если он опять не ответит, тогда придётся мне идти вниз в приёмное отделение. Но, тогда скандала не избежать. Шум поднимется, однозначно. А виноватой, в конечном итоге, оказывается не тот, кто что-то нарушил, а тот, кто это нарушение обнаружил и выполняя свой долг сообщил о нем. Так уж с давних времён повелось у нас в России. И это она тоже узнала от отца, своего опыта у неё пока было маловато, чтобы делать такие выводы самостоятельно.

Всё-таки правильно говорят, что не бывает худа без добра. Оказавшись дома, Шкода плотно взялся за воспитание дочери и его шестилетние усилия начали приносить плоды.

Гертруда решительно нажала кнопку вызова, найдя в контактах номер своего однокурсника.

* * *

Перед тем, как принять вызов, я взглянул на номер, высвеченный на экране. Номер был мне незнаком.

— Эста, кто мне звонит?

— Гертруда Шкода, твоя тайная воздыхательница. Смешная девчонка, полкурса знает, что она по уши в тебя влюблена, а она уверена, что об этом никто не догадывается.

— Добрый вечер, Гертруда, — сказал я, принимая вызов, — какими судьбами?

— Егор, во-первых, ты сейчас вместе со мной должен быть на дежурстве в 41-й городской больнице, а во-вторых у нас здесь ЧП и я не знаю, что делать.

Потом она довольно чётко объяснила, что случилось. Я спросил адрес и вытащил через нейросеть карту города, чтобы посмотреть какая там ближайшая станция метро. Оказалась Нарвская, в 10 минутах ходьбы от больницы.

Я ещё раз уточнил, где она находится и сказал:

— Я буду около больницы ровно через полчаса. Если сможешь, то выходи встретить меня у приёмного покоя. Ничего не предпринимай, жди меня.

Я дал отбой и оделся по погоде. "Как я мог пропустить своё дежурство?" — подумал я. Дело в том, что праздничные дни я провёл у своей хозяйки в дачном посёлке Пересвет, и совсем недавно вернулся на ночёвку в свою квартиру на Петроградке. Завтра предстоял полноценный учебный день, и я хотел выспаться и уже готовился отойти ко сну.

Вечеринку, которую устраивала в эти дни Мария Левиева, я просто-напросто проигнорировал и на звонки своих однокурсниц не отвечал. И всё, благодаря тому, полумесячной давности подслушанному разговору, когда три самых красивых девчонки нашей группы договорились открыть на меня сезон охоты.

Попросил Эсту открыть мне портал на станцию метро Нарвская. Через 10 минут я стоял у входа в приёмный покой, где меня уже ждала Шкода.

Ещё несколько минут и вот я уже в травматологическом отделении и провожу диагностику. Мы с Эстой договорились, что я работаю самостоятельно, а она будет на подстраховке.

У больной, из-за которой Гера вытащила меня на дежурство, загноился перелом и начинался сепсис. Диагноз был установлен, и можно было приниматься за работу. Для начала, я усыпил больную, затем применил плетение, устраняющее гниение тканей вокруг перелома лодыжки, затем исцелил сам перелом и сразу же занялся очисткой крови во всём организме.

Повернулся к Гертруде и командным голосом сказал:

— Принеси ей воды и утку. Сейчас она напьётся и у неё моча пойдёт.

Девушка беспрекословно выполнила мой приказ. Через пять минут всё было кончено. Гертруда стояла рядом с широко открытыми глазами. Когда я, облегчённо вздохнув, отошёл от кровати больной и повернулся к ней, она спросила меня, вглядываясь в моё лицо в тусклом свете ночника. Понятно, что свет в палате мы не зажигали.

— Егор, что это было?