Во время расследования Лесного пожара произошло некоторое потепление. Дрейфус и Дель Мар наладили полезные рабочие отношения, которые помогли решить важнейший аспект чрезвычайной ситуации. В течение следующего года или около того они продолжали обмениваться разведданными, сотрудничая в нескольких связанных делах, но Дрейфус был первым, кто признал, что со временем он перестал поддерживать эти отношения. В его время было слишком много других вызовов, ни один из которых на самом деле не требовал активного участия его коллег по Йеллоустоуну.
Он уже несколько месяцев переживал из-за этого, напоминая себе, что в какой-то момент ему обязательно придется снова обратиться к Гестии и что действительно следует написать ей дружеское письмо, прежде чем ему на самом деле понадобится что-то от нее.
А теперь она позвонила ему, ни с того ни с сего, и было уже слишком поздно.
— Простите, Гестия. Я должен был связаться с вами.
— Не обращайте на это внимания, — резко сказала она. — Каждый из нас был поглощен своей работой. Эта эскалация насилия легла тяжелым бременем на обе наши организации. В Городе Бездны нам тоже досталось, несмотря на то, что мы делаем все, что в наших силах, чтобы потушить пламя. — Она оценивающе смотрела на него с экрана, ее широкое веснушчатое лицо заполнило весь кадр, выражение ее лица было таким же суровым и лишенным чувства юмора, каким он его запомнил. — Вы выглядите усталым, префект Дрейфус.
— Правда? — нехотя спросил он.
— Простите меня. Люди так долго говорили мне это, и я подумала, что должна отплатить им тем же.
— Возможно, нам обоим нужен отпуск. Что случилось с теми долгими годами, когда, казалось, ничего особенного не происходило?
— Мы потратили их впустую, беспокоясь о будущем. Я слышала о ваших недавних потерях, префект Дрейфус. Пожалуйста, примите мои соболезнования. Всегда нелегко пережить потерю коллеги. Потерять двоих, да еще так скоро...
— Спасибо, Гестия. — Он упорно называл ее по имени, а не по званию, хотя она была сторонницей профессиональной вежливости.
— Теперь о причине моего звонка. Не знаю, хорошая это новость или плохая, но я получила кое-что из ваших вещей. Я думаю, это может быть связано с одной из этих потерь.
Дрейфус с интересом наклонился. — Что вы нашли?
— Объект, испускающий слабый, но различимый сигнал слежения Брони. Очень сильно поврежден. Похоже, что он прошел сквозь нашу атмосферу, почти сгорев от трения.
Он не осмеливался возлагать слишком большие надежды. — Опишите это, если можно.
— Кусок почерневшего материала размером с кулак. Разумеется, мы отслеживаем все, что попадает в атмосферу Йеллоустоуна. Вы присылаете нам много мусора. Этот объект представлял интерес только потому, что Броня разослала межведомственное уведомление, предупреждающее нас о пропаже записывающего устройства. — Ее взгляд заострился. — Но это нечто большее, не так ли?
— Это гораздо больше, Гестия.
— Я так и думала. Там, где состояние объекта позволяло провести локальное тестирование, мы обнаружили... ну, осмелюсь сказать?
— Органический материал, — пояснил Дрейфус.
— В нашей технической документации нет ничего подобного, но наши расследования редко ставят наших сотрудников в ситуации, связанные с подобным риском. Полагаю, это все, что осталось от одного из ваших коллег?
— Если это то, что мы искали, то... да. Мой друг Спарвер погиб при исполнении служебных обязанностей. Он мог бы спастись, но только ценой сохранения улик. Он поставил их защиту выше собственной жизни, понимая, что есть нечто, о чем нам нужно знать.
— И этот предмет... содержит это доказательство?
— Это будет зависеть от того, насколько сильно он поврежден. Он пережил ядерный удар, но не должен был упасть на Йеллоустоун. И все же, вы говорите, сигнал есть?
— Слабый и затухающий. Я позвонила вам, как только мне стала ясна природа объекта. Могу поручить нашим аналитикам попытаться восстановить следы улик, но подозреваю, что вы предпочли бы передать это своим людям?
— Я глубоко признателен за ваше предложение о помощи, — тактично сказал Дрейфус. — Однако объект следует осматривать только в соответствии с протоколами максимальной безопасности. Если он заподозрит, что подвергся несанкционированному вмешательству, то может инициировать процесс самоуничтожения.
— Понятно, — сказала она. — Будьте уверены, мы бы чувствовали то же самое, если бы одна из наших записей попала в распоряжение Брони. Мы бы не хотели, чтобы ваши неуклюжие усилия хоть как-то приблизились к этому.
— Тогда не обижайтесь, — сказал Дрейфус с полуулыбкой.
— Тем не менее, время может оказаться решающим фактором. Если эти улики исчезнут вместе с сигналом слежения, у вас скоро ничего не останется. Я звоню, чтобы немедленно принять меры по передаче объекта обратно на хранение в Арсенал. Я могу отправить его прямо вам, с помощью грузового беспилотника?
— Спасибо, но думаю, что лучше заберу его лично. И чем меньше рук будет прикасаться к нему по пути...
— Очень хорошо. Я бы передала это вам напрямую, но, боюсь, об этом не может быть и речи, учитывая мою текущую загруженность делами. Вы в состоянии забрать это? Если у вас нет времени проделать весь этот путь до Города Бездны, мы можем организовать передачу на низкой орбите.
— Думаю, это сработает очень хорошо. Когда мы сможем встретиться?
— Через тринадцать часов, и это займет некоторое время. Если время дорого, то беспилотник, безусловно, лучший вариант. — Она проницательно посмотрела на него. — Вы беспокоитесь о том, кто может прикоснуться к нему, прежде чем оно доберется до вас, не так ли? Как будто вы не можете быть уверены, что кто-нибудь из Брони не испортит его или того хуже?
Дрейфус не собирался делиться своими самыми сокровенными страхами с Гестией Дель Мар, хотя в глубине души ему очень хотелось относиться к ней как к доверенному лицу, к тому, кто, как он был уверен, не причастен ни к одному из заговоров, которые в настоящее время крутились вокруг него.
Она поняла бы его молчание лучше, чем кто-либо другой.
— Я могу быть там через тринадцать часов. Пришлите мне координаты места встречи, когда они у вас будут. И, Гестия?
— Да, префект Дрейфус?
— Вы мне очень помогли. Спасибо.
Дрейфус представил свои выводы в тактическом кабинете после трех часов рваного отдыха. Он все рассчитал заранее, учитывая время, необходимое для того, чтобы вызвать катер и договориться о возможной встрече с детективом-маршалом.
— Том, подведите, пожалуйста, итог, — попросила Джейн Омонье, когда он занял свое место рядом с Талией.
Дрейфус уже договорился о том, чтобы на дисплее твердотельного планетария было представлено увеличенное изображение колеса, висящее, как проржавевший часовой механизм, над сверкающим потоком орбиталищ на основных орбитах.
— Каркасстаун, — заявил он.
— Большинство из нас немного знакомы с этим местом, — сказала Омонье, кивая в знак признательности. — В большинстве случаев это как заноза в заднице. Чего бы я только не отдала, чтобы это стало моей главной проблемой сейчас.
— Ваше желание исполнилось, — ответил Дрейфус. — На этот раз Каркасстаун — жертва, а не преступник. Их одурачили: подставили, чтобы они служили прикрытием для чего-то, что угрожает всем нам.
— Продолжайте, — сдержанно сказала Омонье.
— Передвижения Ингвар Тенч показывают, что в последний год своей жизни она проявляла к этому особый интерес. Тенч подозревала, что какое-то ответвление Катопсиса было выведено в Каркасстаун под прикрытием совершенно другой организации.
— Какой именно? — спросила Бодри.
— Мидас Аналитикс. — Он кивнул на колесо. — Это компания, занимающаяся прогнозированием рынка, одна из многих коммерческих компаний, арендующих помещения и коммунальные услуги на ободе колеса. В их распоряжении находится очень мощная машина под названием Абакус, которая, предположительно, предназначена для моделирования рынка в интересах биржевых трейдеров.
— Вы думаете, это что-то еще? — поинтересовалась Омонье.
— Абакус — это идеальное хранилище для разума ранга Авроры или Часовщика, и я считаю, что в этом и заключается его настоящая функция. В течение последних нескольких месяцев оперативники из Мидас Аналитикс использовали методы Катопсиса для отслеживания и изоляции этих разумных существ.
Омонье посмотрела на своих коллег. — Вы думаете, Тенч убили из-за этого?
— Без сомнения. Возможно, она и не соединила все детали воедино, но была к этому очень близка. К сожалению, причина ее смерти — диверсия на высоком уровне в ее катере, подтвержденная найденными свидетельскими показаниями, — указывает на явный сговор между Мидас Аналитикс и элементами, все еще находящимися в Броне.
— Григор Бакус.
— Нет, мэм, по крайней мере, он, возможно, не был главным действующим лицом. Я ошибся в интерпретации сообщения Тенч. Она пыталась рассказать нам об Абакусе, а не о Бакусе.
— И все же Бакус явно чувствовал, что вы к чему-то приблизились, — ответила Омонье.
— Возможно, его участие было второстепенным. Могу я пригласить Талию представить то, что я считаю важным открытием?
Омонье кивнул. — Продолжайте, Нг.
— Спасибо, мэм, — сказала Талия, выпрямляясь. — Я нашла кое-что в оперативных журналах Тиссена, кое-что, на что до сих пор не обращали внимания. Прежде чем продолжить, хочу уточнить, что Тиссен полностью сотрудничал во всех отношениях. В этих убийствах нет никаких признаков сговора.
Взгляд Омонье посуровел. — Убийства?
— Мизлера и Ингвар, мэм. Они выглядели как отдельные дела, но это не так.
Голоса за столом начали повышаться. Омонье наклонилась ко мне, заставив на время прекратить вопросы. — Продолжайте, Нг.
Талия сглотнула. Дрейфус встретился с ней взглядом и кивнул, как он надеялся, ободряюще.
— В день смерти Мизлера его катер сообщил о неисправности во время предстартовой проверки. Тиссен следовал стандартной процедуре: он выделил Мизлеру другую машину, которая уже была заправлена и готова к отправке.
Омонье холодно кивнула, уже опередив ее.
— Ту, на которой должна была лететь Ингвар?
— Да, мэм. Ее график дежурств предоставил достаточно времени, чтобы устранить неисправность на корабле Мизлера и назначить ей вместо прежнего. Ни один из префектов не мог знать о какой-либо аномалии, и это была обычная оперативная практика.
— И все же корабль, который взял Мизлер, был... каким-то образом поврежден?
— Действительно, мэм. Он был запрограммирован на то, чтобы выйти из-под контроля и начать атаковать орбиталище, как только то окажется в пределах досягаемости оружия.
— Нет, — возразил Клирмаунтин, сначала мягко, а затем все более решительно. — Нет, нет, нет! Это бессмысленно, Нг! Нападение Мизлера Кранаха было спланировано заранее, им двигала жажда мести!
— Вы можете это объяснить, Нг?
— Я могу, мэм. Все не так, как казалось. Мизлер не должен был находиться на том корабле, и то, что его целью был Вальско-Венев, — всего лишь случайность.
Бодри выглядела озадаченной. — Но у нас была его предсмертная записка, его мотивы.
— Это было составлено постфактум, мэм, после путаницы с кораблями. Те, кто подставил Ингвар, должны были отвлечь внимание от себя, представив смерть Кранаха как заранее спланированное действие.
Бодри была настойчива. — И все же у Вальско-Венева было темное прошлое, связанное с жестоким обращением с гиперсвинами.
— Это правда, мэм. Но если бы мы копнули поглубже, то смогли бы найти аналогичную связь в истории практически любого орбиталища. Это вплетено в нас, во всех нас. Мы не можем этого избежать. — Она снова взяла себя в руки. — Они заставили нас увидеть призрачный мотив. Предсмертная записка была сфабрикована, как и его намерения. Как я уже продемонстрировала в своем анализе последней секунды нападения, Мизлер Кранах не только не убивал этих людей, но и сделал все, что было в его силах, чтобы предотвратить массовое убийство. Он действовал мужественно и самоотверженно, в точности так, как учил его Спарвер Банкал.
Воцарилось молчание.
— Она права? — спросила Бодри, адресуя свой вопрос Дрейфусу.
— Я убежден, — ответил он. — Они пытались убить Ингвар шесть месяцев назад, но потерпели неудачу. Они ждали столько, сколько могли, прежде чем решиться на еще одну попытку, и на этот раз им это удалось.
— Порядок действий немного изменился, — продолжила Талия. — На этот раз, вместо того чтобы стрелять по случайной цели, они нацелили катер на место, включенное в список карантинных, Стадлер-Кременев. Судя по приборам, Ингвар не заметила бы, что что-то не так, пока не зашла бы слишком глубоко. Она пришвартовалась, вошла внутрь, все время думая, что находится где-то в другом месте. Это была тщательная работа, и на этот раз ошибки не было.
— За исключением ищейки, — сказал Дрейфус.
— Так точно, сэр. Как только Ингвар поняла, что ей ни за что не выбраться оттуда живой, она нашла способ отправить ответное сообщение в Броню со своей ищейкой.
Бодри подперла подбородок кулаком. — Почему она не осталась с ее трупом?
— Потому что она пришла к выводу, который мы теперь знаем: ее убийство могло быть организовано только из Брони. Если бы ищейка осталась с ней, она могла быть стерта или уничтожена любым, кто нашел бы ее, когда возвращали ее тело.
— Ее хорошо обучила ее наставница, — сказал Дрейфус. — И она никогда не сдавалась.
— Это должно быть официально оформлено, — сказала Омонье. — Но, на первый взгляд, мы можем считать, что Мизлер Кранах оправдан. Я... довольна. — Но любое удовольствие, которое она себе позволяла, имело, в лучшем случае, субатомный период полураспада. — Теперь мне нужно донести до всех этих горячих голов, что его первоначальная атака не была ничем подобным. Констебли уже наводят справки о Солтер-Риджентс и их сообщниках, и со временем это поможет, но мне нужно увидеть прогресс сейчас. Но как я могу изменить мнение людей, не ставя под угрозу текущее расследование?
— Вы не можете, — сказала Талия, впечатлив Дрейфуса.
— Тогда что я могу сделать, Нг, раз уж что-то нужно делать?
— Вы можете поручить это мне, мэм, — смело заявила Талия. — Я полагаю, что установила взаимопонимание с Минти. Если Минти и других удастся убедить в том, что Мизлер действовал в их интересах, а не против них, их голоса могут помочь переломить ситуацию. Кто может лучше выступить в качестве защитников мира, чем те, у кого больше всего претензий?
— Это может помочь, а может и не помочь, — размышляла Омонье. — Но вреда это точно не принесет. Они будут благодарны, если их проинформируют об этом заранее, конфиденциально. Я думаю, это укрепит доверие между Броней и лемурами. Я воздержусь от каких-либо официальных заявлений, пока вы не поговорите с ними напрямую. — Она ободряюще кивнула. — У вас свобода действий в этом вопросе, Нг. Используйте ее.
— Спасибо, мэм.
Омонье сделала приглашающий жест, в котором не было ничего недоброжелательного. — Чем скорее вы замолвите за меня словечко, тем лучше. Возможно ли, что вы отправитесь в путь немедленно?
