Но именно тогда в дело вступила Скейди.
Она прибыла в систему дельты Павлина задолго до того, как ингибиторы завершили уничтожение Ресургема и других планет. Она быстро наладила контакты с представителями человеческого сообщества, которые все еще присутствовали после ухода "Ностальгии по бесконечности". Ее конечной целью оставалось прибрать как можно больше старого оружия, собранного конджойнерами. Но из-за повреждений ее собственного флота и массового скопления ингибиторов Скейди была не в состоянии добиться желаемого грубой силой.
К тому времени "Зодиакальный свет" завершил самовосстановление, и исследование объекта Гадес людьми подошло к своему логическому завершению. Когда Ремонтуа и его союзники покинули систему, Скейди стала их тенью. Последовали предварительные переговоры, и Скейди задействовала все имеющиеся у нее средства, чтобы защитить эвакуированных от преследующих их элементов ингибиторов. Этот жест был продуманным и рискованным, но ничто другое не убедило бы Ремонтуа в том, что ей можно доверять.
Но Скейди больше всего на свете хотела, чтобы ей доверяли. Она увидела доказательства применения новых технологий Ремонтуа и поняла, что теперь находится в тактически невыгодном положении. Изначально она пришла забрать оружие тайника, но и новое оружие сгодилось бы не хуже.
Однако что ее действительно интересовало, так это Аура.
В течение нескольких месяцев, пока "Зодиакальный свет" и два других корабля конджойнеров мчались к Арарату, Скейди вела тонкую игру с намеками. Она завоевала доверие Ремонтуа, идя на заметные жертвы, обмениваясь информацией и ресурсами. Она сыграла на его старой привязанности к Материнскому гнезду, убедив его, что сотрудничество в их общих интересах. Когда, наконец, Ремонтуа допустил некоторых из конджойнеров, коллег Скейди на борт своего корабля, это казалось всего лишь последним сердечным шагом в постепенной разрядке.
Но конджойнеры оказались командой похитителей. Убив в процессе десятки людей, они нашли Хоури, накачали ее наркотиками и доставили обратно на корабль Скейди. Там хирурги Скейди прооперировали Хоури, удалив Ауру. Затем плод, находившийся всего на шестом месяце своего развития, был вновь помещен в другую матку. Биокибернетическая поддерживающая конструкция из живой ткани, матка была затем установлена в новом теле, которое Скейди вырастила для себя в Материнском гнезде после того, как отказалась от своего старого, поврежденного. Импланты в голове Ауры были предназначены для связи только со своими аналогами в Хоури, но методы проникновения Скейди быстро свели на нет работу Ремонтуа. Теперь, когда Аура росла внутри Скейди, та подключилась к тому же потоку данных, который уже дал Ремонтуа его новое оружие.
Она получила свою награду, но даже тогда Скейди оставалась умной. Возможно, даже слишком умной. Ей следовало убить Хоури прямо здесь и сейчас, но в Хоури она увидела еще один способ повлиять на Ремонтуа. Даже после того, как у нее отняли ребенка, Хоури все еще была полезна в качестве потенциальной заложницы. После переговоров Скейди вернула ее Ремонтуа в обмен на дальнейшие технологические уступки. Рано или поздно Аура отдала бы ей все это, но Скейди была не в настроении ждать.
К тому времени ингибиторы уже почти добрались до них.
Когда корабли, в конце концов, прибыли в район Арарата, битва вступила в новую, тихую фазу. Поскольку люди обострили конфликт, применив новое, едва изученное оружие, ингибиторы приняли ответные меры, разработав свои собственные жестокие стратегии. Это была война с максимальной скрытностью: вся энергия была перенаправлена в необнаруживаемые диапазоны волн. Проецировались фантомные изображения, чтобы сбивать с толку и запугивать. Материя и сила разбрасывались в беспорядке. День за днем, стычка за стычкой, даже час за часом, человеческие группировки то вступали в бой, то выходили из него, в зависимости от мельчайших изменений в прогнозах битвы. Скейди собиралась помочь Ремонтуа только в том случае, если альтернативой было ее гарантированное уничтожение. Рассуждения Ремонтуа были не так уж далеки от истины.
Но неделю назад Скейди изменила тактику. Ее корвет покинул один из двух оставшихся тяжелых кораблей. Команда Ремонтуа проследила за быстро движущимся кораблем до Арарата, когда он проскользнул между основными фронтами сражения. Анализ пределов ускорения позволил предположить, что на борту находился по крайней мере один человек. Небольшое подразделение сил ингибиторов преследовало корвет, приблизившись к планете гораздо ближе, чем обычно. Казалось, машины поняли, что на карту поставлено что-то важное и что корвет должен быть остановлен любой ценой.
Они потерпели неудачу, но не раньше, чем повредили корабль конджойнеров. И снова Ремонтуа и его союзникам удалось отследить шатающийся космический корабль, поскольку его системы скрытности то включались, то выходили из строя. Они наблюдали, как корабль прыгнул в атмосферу Арарата, совершив едва контролируемую посадку в море. Не было никаких признаков того, что кто-то на Арарате вообще заметил это.
Через несколько дней за ним последовала Хоури. Ремонтуа отказался направлять более крупные силы, не тогда, когда было столь мало шансов прорваться мимо ингибиторов на поверхность. Но они согласились, что у маленькой капсулы может быть небольшой шанс. Кроме того, кому-то действительно нужно было сообщить людям на Арарате о том, что происходит, и отправка Хоури убила бы двух зайцев одним выстрелом.
Васко подумал о том, какая сила духа, должно быть, потребовалась Хоури, чтобы спуститься сюда в одиночку, без всякой гарантии спасения, не говоря уже о том, что она сможет спасти свою дочь. Он задавался вопросом, какое чувство было сильнее: ее любовь к дочери или ненависть, которую она, должно быть, испытывала к Скейди.
Чем больше он размышлял об этом, тем менее вероятным казалось, что эта ситуация была результатом какого-либо недоразумения. И он очень сомневался, что все это удастся разрешить путем переговоров. Возможно, Скейди и украла Ауру у Хоури, но у нее был элемент неожиданности, и она ничего бы не потеряла, если бы ее попытка привела к смерти матери или ребенка. Но сейчас это было не так. И Скейди — если она все еще жива и если ребенок все еще жив внутри нее — ждала бы их.
Что нужно сделать, чтобы заставить ее отказаться от Ауры?
В свете лампы Васко заметил серебристо-серый отблеск в направлении Клавейна и наблюдал, как старик рассматривает нож, который он принес с собой из своего убежища на острове.
Хела, 2727 г.
Рашмика договорилась о личной встрече с квестором Джонсом. Она состоялась сразу после торговой сессии в той же комнате без окон, в которой она побывала с Крозе. Сидя за своим столом, квестор ждал, что она что-нибудь скажет, сложив руки на внушительном брюшке, и его губы выражали подозрение, смешанное со слабым похотливым интересом. Время от времени он совал кусочек еды в пасть своему питомцу, который сидел на столе, как абстрактная скульптура, отлитая из ярко-зеленого пластика.
Изучая его, Рашмика задавалась вопросом, насколько хорошо он умеет отличать правду от лжи. С некоторыми людьми это было трудно.
— Она настойчивая маленькая мисс, Пепперминт, — сказал квестор. — Предупредил, чтобы она не лезла на крышу, и не прошло и двух часов, как она была там. Как ты думаешь, что нам с ней делать, а?
— Если вы не хотите, чтобы люди поднимались на крышу, вам следует немного усложнить доступ туда, — сказала Рашмика. — В любом случае, мне не особенно нравится, когда за мной шпионят.
— Я обязан защищать своих пассажиров, — сказал он. — Если вам это не нравится, вы можете уйти с мистером Крозе, когда он вернется в пустоши.
— На самом деле, я хочу остаться на борту, — сказала Рашмика.
— Вы хотите сказать, что желаете совершить паломничество к Пути?
— Нет. — Она скрыла свое отвращение при мысли о людях на стеллажах. Она узнала, что их называют наблюдателями. — Нет, не это. Я хочу отправиться в Путь и найти там работу. Но паломничество не имеет к этому никакого отношения.
— Ммм. Мы уже ознакомились с вашим профилем навыков, мисс Элс.
Ей не понравилось, что он запомнил ее фамилию. — Мы почти не обсуждали это, квестор. Я не думаю, что вы можете дать объективную оценку моим способностям, основываясь на одном коротком разговоре.
— Вы сообщили мне, что вы ученая.
— Верно.
— Так возвращайтесь в пустоши и продолжайте свои изыскания. — Он постарался выглядеть и звучать разумно. — Что может быть лучше для дальнейшего изучения скаттлеров, чем то самое место, где были обнаружены их реликвии?
— Там невозможна наука, — сказала она. — Никого не волнует, что означают реликвии, пока за них можно выручить хорошие деньги. Никого не интересует картина в целом.
— А вас, я так понимаю, интересует?
— У меня есть теории относительно скаттлеров, — сказала она, полностью осознавая, насколько не по годам зрелыми кажутся ее слова, — но для дальнейшего прогресса мне нужен доступ к надлежащим данным, которыми располагают археологические группы, спонсируемые церковью.
— Да, мы все знаем об этих группах. Но разве они не в состоянии создавать свои собственные теории? Прошу прощения, мисс Элс, но почему вы считаете, что семнадцатилетняя девушка способна по-новому взглянуть на этот вопрос?
— Потому что у меня нет личной заинтересованности в поддержании взглядов куэйхистов, — сказала Рашмика.
— Что бы это могло быть?
— Что скаттлеры — это второстепенная деталь, не имеющая отношения к более глубокому вопросу об исчезновениях, или, в лучшем случае, напоминание о том, что может случиться с нами, если мы не пойдем по пути куэйхистов к спасению.
— Нет сомнений в том, что им было отказано в спасении, — сказал квестор, — но то же самое произошло и с восемью или девятью другими инопланетными культурами. Я забыл, каковы последние данные. Очевидно, что здесь нет никакой особой тайны. Местные подробности об этом конкретном исчезнувшем виде, их истории, обществе и так далее, конечно, еще нуждаются в изучении, но то, что с ними случилось в конечном итоге, не вызывает сомнений. Мы все слышали рассказы пилигримов из эвакуированных систем, мисс Элс, истории о машинах, появляющихся из тьмы между звездами. Теперь, похоже, наша очередь.
— Предполагается, что скаттлеры были уничтожены ингибиторами? — спросила она.
Он бросил крошку в замысловатый ротик своего животного. — Делайте выводы сами.
— Это все, что я когда-либо делала, — сказала она. — И я прихожу к выводу, что то, что произошло здесь, было другим.
— Что-то уничтожило их, — сказал квестор. — Вам этого недостаточно?
— Я не уверена, что это было то же самое, что уничтожило амарантян или любую другую культуру. Если бы были задействованы ингибиторы, как вы думаете, они оставили бы этот спутник нетронутым? Они могли испытывать угрызения совести по поводу уничтожения планеты, места с устоявшейся биосферой, но безвоздушного спутника, подобного Хеле? Они превратили бы его в кольцевую систему или облако радиоактивного пара. И тем не менее, кто бы или что бы ни прикончило скаттлеров, оно и близко не было к такой тщательности. — Она замолчала, опасаясь раскрыть слишком многое из своего заветного тезиса. — Это была спешная работа. Они слишком многое оставили после себя. Как будто они хотели оставить сообщение, возможно, предупреждение.
— Вы ссылаетесь на совершенно новую причину космического вымирания, не так ли?
Рашмика пожала плечами. — Если этого требуют факты.
— Вас не очень беспокоит неуверенность в себе, не так ли, мисс Элс?
— Я знаю только, что исчезновения и скаттлеры, должно быть, связаны между собой. Как и все остальные. Те просто слишком напуганы, чтобы признать это.
— А вы нет?
— Меня привели на Хелу не просто так, — сказала она, и слова слетели с ее губ, как будто их произносил кто-то другой.
Квестор посмотрел на нее долгим, неприязненным взглядом. — И этот крестовый поход, — сказал он, — это стремление докопаться до истины, независимо от того, сколько врагов вы наживете, — вот почему вы так стремитесь достичь Постоянного пути?
— Есть и другая причина, — тихо сказала она.
Квестор, казалось, не услышал ее. — Вы проявляете особый интерес к Первым адвентистам, не так ли? Я заметил это, когда упомянул о своей роли легата.
— Это самая старая из церквей, — сказала Рашмика. — И, полагаю, одна из самых больших.
— Самая большая. Первый адвентистский орден управляет тремя кафедральными соборами, в том числе самым большим и тяжелым.
— Я знаю, что у них есть археологическая исследовательская группа, — сказала она. — Я написала им. Конечно, там для меня найдется какая-нибудь работа.
— Значит, вы хотите продвигать свою теорию и вводить всех в заблуждение?
Она покачала головой. — Я бы работала спокойно, делая то, что нужно. Это не помешало бы мне изучить материал. Мне просто нужна работа, чтобы я могла посылать домой немного денег и навести кое-какие справки.
Он вздохнул, как будто мир и все его беды теперь были на его совести. — Что именно вы знаете о соборах, мисс Элс? Я имею в виду, в физическом смысле.
Она почувствовала, что на этот раз вопрос был искренним. — Это движущиеся сооружения, — сказала она, — гораздо крупнее этого каравана, гораздо медленнее... но все равно это машины. Они движутся вокруг Хелы по экваториальной дороге, которую мы называем Постоянным путем, совершая оборот каждые триста двадцать стандартных дней.
— И в чем же цель этого кругосветного плавания?
— Для того, чтобы Халдора всегда была в небе, в зените. Мир движется под соборами, но соборы компенсируют это движение.
На губах квестора промелькнула улыбка. — А что вы знаете о движении соборов?
— Оно медленное, — ответила она. — В среднем, соборам приходится двигаться со скоростью ребенка, чтобы совершить полный оборот по Хеле за триста двадцать дней. Трети метра в секунду вполне достаточно.
— Это не кажется быстрым, не так ли?
— На самом деле, нет.
— Уверяю вас, это происходит, когда на вас надвигается несколько сотен метров металла по вертикали, и вам нужно выполнить работу, которая включает в себя уход с дороги в последний возможный момент, прежде чем вы попадете под тяговые пластины. — Квестор Ратленд Джонс наклонился вперед, прижавшись животом к столу и сцепив пальцы перед собой. — Постоянный путь — это дорога из уплотненного льда. С некоторыми осложнениями, она опоясывает планету подобно ленте. Она никогда не бывает шире двухсот метров, а часто и намного уже. Однако даже небольшой собор может достигать пятидесяти метров в поперечнике. Самые большие из них — например, собор "Леди Морвенна" — вдвое шире. И поскольку все соборы хотят расположиться в математически точном месте на Пути, соответствующем тому, что Халдора находится точно в зените, прямо над головой, возникает определенная степень... — его голос стал насмешливо-игривым, — ...конкуренции за доступное пространство. Конфликты между конкурирующими церквями, даже теми, которые связаны экуменическими протоколами, могут быть на удивление ожесточенными. Диверсии и мошенничество не являются чем-то неслыханным. Даже среди соборов, принадлежащих одной церкви, все еще существует определенная степень шутливого соперничества.
