— Интересно? — спросил волшебник, подъезжая ближе.
— Угу, — машинально кивнул Лари, продолжая вглядываться в хитросплетение схем, поверх которых шла вереница мелкого, убористого подчерка. Криволапый то и дело прикусывал от напряжения кончик языка, пытаясь осознать ту или иную позицию в сложных, но весьма смертоносных приемах.
Мечник не питал пустых иллюзий, догадываясь, что на изучение у него уйдет не менее полугода, а на доведение до совершенства и вовсе пара лет. Впрочем, эти сроки не шли ни в какое сравнение с теми, что преодолел сир Арлун. Скорее всего бывший чемпион потратил почти семь лет на изобретение, а потом еще столько же на шлифование навыка.
— Ты знал, что меч можно воплотить без помощи магии? — спросил Криволапый, вчитываясь в описание Ауры Клинков.
Эш вспомнил свой бой с рыцарем и "честно" соврал:
— Нет.
— Угу, — снова кивнул Лари. Скорее всего он даже не слышал ответа, полностью погрузившись в изучение свитка.
Отряд все ближе подходил к высоким горам, терзающим гранитное небо каменными пиками. Вечно холодные, бесконечно белые, они казались клыками какого-то невероятного чудовища, закованного в цепи и оставленного на земле. А тот все скалит пасть, пытаясь расколоть крышку вечного гроба и вырваться на волю.
Эш чуть улыбнулся, вспоминая как впервые оказался в горах.
16й день месяца Зунд, 312й год, эра Пьяного Монаха, восточный предел
Край мира. Как много спето песен об этом таинственном, загадочном и манящем месте. Как много сложено поэм, написано историй и пересказано легенд. Одни говорят что там, у линии горизонта, обитает огромный дракон, пожирающих смелых и отчаянных путешественников. Другие спорят, утверждая будто за восточным пределом море разделяет бесконечный разлом и веками шумят тонны воды, падая в бездонную пропасть. Но, в эпоху кораблей, свободно бороздящих моря и океаны, во время разгульной пиратской вольницы и ушлых торговцев, все эти истории вымерли, становясь нелепыми сказками для самых юных ушей.
Теперь люди и нелюди знают, что за горизонтом... нет ничего, хотя бы просто потому, что сколько бы ты не путешествовал, а края мира и этого самого горизонта все не найти. Впрочем, пусть обитатели безымянной планеты и знали, что края мира не существует, но все же испытывали перед восточным пределом некий суеверный, сакральный трепет.
И именно здесь, среди лабиринтов из снега и камня, на затерянном во времени плато возвышался забытый даже бардами монастырь. Последнее пристанище исчезнувших в прошлой эре "желтых" людей, оставивших ощутимый след в культуре и искусстве.
Некогда, когда еще не выросли из под земли огромные вулканы, заставляя небо пылать пожаром от ярости стихии, вырвавшейся из темных недр, на востоке лежало четырнадцатое людское королевство. Гиртай — страна великих воинов, мудрецов, танцовщиц, чая и фарфора. И все, что осталось от её прекрасных лугов и долин — лишь монастырь на горе Мок-Пу, под сводами которого жили последние представители народа, чья история своими корнями пронзает "подвалы" истории.
В стенах, воздвигнутых из красного кирпича и серого камня просыпался единственный белый человек, когда-либо ступавший на земли, сокрытые от взоров простых смертных.
Эш откинул в сторону белое покрывало, придавленное странным, шерстяным одеялом. Бывший генерал, а теперь изменник и разыскиваемый преступник с удивлением обнаружил, что на его груди отсутствует не то что повязка, но и шрам. Волшебник хорошо помнил ранение и понимал, что кинжал, воткнутый в грудину, навсегда оставит напоминание о холодной стали, пробившей слишком слабую и податливую плоть. Но следов не обнаружилось. Отсутствовала даже тонкая белесая нить, которую все же оставляли даже самые сильные заклинания искуснейших жрецов.
Оставив неуместные мысли, баронет... хотя нет — бездомный, во всех смыслах этого слова, оглянулся. Юноша обнаружил себя лежащим на постели, лишь немного приподнятой над полом, устланным тканью и циновками.
Ни охраны в светлых углах, ни решеток на круглом окне с деревянными ставнями и развевающемся на холодном ветру красном шелку. С очередным порывом Эш поежился, с удивлением наблюдая за танцем снежинок, беспардонно ворвавшихся в эту странную камеру.
— Любопытно, — протянул парень, протягивая руку и любуясь, как белые кристаллики таяли, стоило им коснуться горячей кожи.
В этот момент волшебник не удивился тому, что не только произнес странную для себя фразу, но и осознал смысл доселе неведомого ему слова "любопытство". Право же. Ведь не станете челвоек, интересуясь, предположим, кувшином в лавке, спрашивать самого себя, что означает это необычное слово "интерес". Вот и юноша, некогда походивший на оживленную демонами скульптуру тоже не задумывался над столь прозаичными вопросами. Куда больше преданного генерала интересовало само место заточения.
Приняв полу сидячее положение волшебник с удивлением обнаружил сложенные на странной табуретке (та больше напоминала подставку для ног, а никак не стул без спинки) столь же странные одежды. Эш не нашел ни штанов, ни рубахи, только какое-то непонятное покрывало из желтого и багрового шелка, поверх которого стоило надеть столь же непонятную, плотную, красную тряпку, накрывшую собой все тело.
Кое-как повязав мудреное облачение, генерал, держась за стенку, направился к двери. Юноша ожидал что та окажется заперта, но вновь ошибся. Створки распахнулись, стоило лишь легонько их толкнуть. Лицо мигом обласкал холодный ветер, впрочем, мурашки по телу не побежали — одежды хоть и оставались непонятными, но все же вполне сносно сохраняли тепло.
На улице волшебника ждали очередные открытия, заставлявшие парня сомневаться в том, что он находится в тюремной крепости. Идя между колонн, в качестве которых выступали непонятные статуи с исковерканными лицами, изображавшими ту или иную эмоцию, парень все никак не мог оторвать взгляда от удивительных зданий.
Генерал всю жизнь считал, что у одного дома может быть только одна крыша, но, казалось, это место решило опровергнуть данное утверждение. У здешних зданий бывало три, четыре, а то и все шесть крыш. Они козырьками выступали над каждым этажом, сверкая на солнце глиняной черепицей, немного припорошенной снегом.
Подобных зданий оказалось довольно много, но в центре возвышался величественный и в то же время будто смиренный и степенный комплекс, состоявший из невысокой стены, просторного дворика и того, что Эш назвал бы храмом. Собственно, именно к этому строению и лежал путь ослабевшего магика.
Стоило волшебнику пройти под арку, как он вновь застыл в недоумении. На гранитном плацу (ну а чем это еще могло быть) находилось около тридцати бритых налысо детей в возрасте от шести и примерно до шестнадцати лет. И все бы ничего, но дети стояли на длинных, десятифутовых шестах.
Застывшие в самых нелепых и в то же время — зримо сложных позах, они то и дело сменяли их, растягивая связки и жилы. Все это казалось Эшу несколько сюрреалистичным, потому как он понимал, что не сможет не то что принять хоть одну из позиций, но и банально взобраться на сам шест.
Изменник шел между рядов, вовсе не ощущая на себе пристальных или изучающих взглядов. Казалось, что обитателям непонятной "крепости" было плевать на белокожего визитера. Один раз Эш все же встретился взглядом с молодым юношей.
Тот не стоял на шесте, пребывая на земле и держа в руках длинную палку. Ею он поправлял руки или ноги детей, иногда стуча по граниту — тем самым объявляя смену позиций. Впрочем, и в этот раз в черных глазах магик не увидел ни малейшей тени заинтересованности.
Юноша как-то странно кивнул. Он сжал правый кулак, вложил его в раскрытую левую ладонь, поднял эту нелепую конструкцию на уровень грудь и немного согнул спину. Эш попытался повторить жест, чем вызвал смешок у одного из детей. Естественно, за этим последовал смачный удар палкой по камню и все вернулось на круги своя.
Волшебник оставил за спиной это подобие балагана Аквелов и вошел под сени главного сооружения. Толкнув тяжелые, огромные створки, обитые железом и сверкающие бронзовыми клепками, бывший генерал оказался в просторном зале, чей свод терялся среди сладкого, ароматного дыма, мерцающего над чадящими факелами и жаровнями.
Куда не глянь, везде сидели копии человека, встреченного Эшем сразу после предательства лейтенанта. Лысые, желтокожие, в тех же одеждах что и сам магик (правда повязанных весьма умело, вследствие чего и выглядели они лучше), они сидели в странных позах, так чудно сплетя ноги, что от одного взгляда на это изуверство у бездомного парня свело колени.
В самом конце залы, у пьедестала, сидел древний старик, чья кожа больше походила на ветхий пергамент, покрытый черными пятнами. Длинная, жидкая, почти прозрачная борода, заплетенная в странный узор, придавала образу еще более чудной и гротескный вид. А уж статуя за спиной у старца и вовсе вызвала усмешку.
Бог желтокожих не внушал ни страха, ни восхищения, ни желания пасть ниц. Даже с виду он был слаб, скучен, а это малохольное лицо вряд ли заставило бы врагов отступить в страхе перед возможным гневом. Нет, это явно не бог тринадцати королевств.
— Смотрю ты уже проснулся, — произнес старик и остальные желтокожие словно ожили.
Они вытянули перед собой левые ладони так, чтобы те ребром касались подбородка, а мизинцем смотрели в сторону статуи. Поклонившись своему богу-задохлику, бритые поднялись на ноги и разве что не синхронно повернулись к ошеломленному парню.
— Где я? — спросил Эш.
— Хороший вопрос, — старик так и сидел, его глаза оставались закрытыми, а кожа, покрытая пигментными пятнами внушала некое почтение к столь почтенному возрасту. — Спрашиваешь ли о ты своем физическом положение или духовном?
Волшебник промолчал, не понимая, о чем говорит этот бородатый древний дед, который того гляди развалиться от слишком тяжелого взгляда или резкого порыва ветра.
— Что ж, полагаю, ты все же спрашиваешь о более приземленных вещах, — и пусть голос старца оставался бесцветным, но в нем слышалось некое пренебрежение или даже жалость. — Эш, ты находишься в монастыре Шао, на горе Мок-Пу.
Генерал напрягся, пытаясь вспомнить все уроки географии, но так и не нашел в недрах памяти упоминание об этом месте.
— Я пленник? — юноша решил задать самый важный для себя вопрос.
— Все мы в каком-то смысле пленники. И не важно кто лишает нас свободы — собственные страсти или вражеский меч.
Признаться, волшебника начинал раздражать этот пустопорожний разговор.
— Я могу идти?
Старик лишь легонько кивнул и Эш, развернувшись, отправился обратно к огромным дверям, ведущим во двор. Там все еще на шестах стояли дети. Магику сперва казалось, что они мучаются в этих странных позах, но лица послушников сохраняло спокойствие и безмятежность.
Генерал переступил порог и не смог сдержать изумленного вздоха. С площадки открывался воистину захватывающий вид на бесконечные горные пики, окутанные густыми, пушистыми облаками, среди которых танцевали блестящие, сверкающие в зенитном солнце снежники.
Огромный, бесконечный край, несмотря на всю суровость, оказался столь же безмятежным, как и шестилетний мальчик, закинувший правую ногу за голову, сохраняя баланс, стоя лишь на большом пальце левой ноги. Нечто невозможное перемешалось с чем-то изумительным, породив прекрасную долину.
Эш вбирал в себя спокойствие этих забытых богами и людьми земель. Казалось само время замедлило свой бег, стремясь сохранять сей край в его первозданном виде. На многие мили вокруг не было ни людей, ни зверей, и лишь редкие птицы кружили в вышине, разглядывая монастырь и спеша рассказать о нем иным небесным странникам. Впервые в жизни волшебник задумался о таком немыслимом для себя явлении, как "завтра".
Он смотрел в свое прошлое, не находя там ничего, что манило бы и звало вернутся обратно. Бездомный магик не сомневался в том, что Газранган сделает все, чтобы найти последнего человека, видевшего драконью эссенцию и даже если короля удастся убедить в невиновности, то это не принесет какой-либо пользы. Да, Эш был невиновен, но невинным его уже не назвать.
Стоит магику вернуться и восстановить свою честь, как его тут же отправят в очередной поход. Нет, Эш больше не хотел слышать крики умирающих, не хотел прятаться в тени от пожаров и подолгу отмывать руки, покрытые коркой засохшей крови. Но, в таком случае, куда идти человеку, у которого нет ровным счетом ничего, кроме имени.
Волшебник повернулся к старцу и тот кивнул, произнося:
— Да. Ты можешь остаться здесь.
Эш улыбнулся и снова повернулся к бескрайнему лабиринту из горных пиков. Здесь уставшее время будто застыло, стремясь перевести дыхание и немного отдохнуть. Волшебник хотел, наконец, обрести то, что люди называют "покоем". Видят боги, никто этого не заслужил больше, чем бывший генерал Седьмого "Смрадного" Легиона.
3й день месяца Краг, 322й год, равнина
Эш отогнал воспоминания, с удивлениям обнаруживая что на травяное море уже опустился вечер, обещая скорый приход ночи, во главе с царевной Миристаль. "Пни" все так же ехали по плохонькой дороге и Тулепс, сидевший на козлах, то и дело цедил сквозь зубы проклятья, когда телега в очередной раз бухала на кочках и колдобинах. У волшебника это вызывало легкую улыбку.
В своих странствиях магик видел такие места, в которых даже подобная дорога показалось бы даром богов, а то и вовсе провидением самой вселенной. Так или иначе, что-то смущало обладателя пепельных волос и разноцветных глаз. Куда бы отряд ни шел, их всегда ждала некая опасность, в которой, если покопаться, всегда обнаруживалось второе дно, доступное лишь взгляду цветочника.
Сейчас же все складывалось иначе. Равнина не встретила тернитов ни своими известными на весь континент разбойниками, ни каким-нибудь блуждающим монстром или иной тварью, охочей до горячей крови и плоти. Хотя, возможно, отсутствие опасности вызывало беспокойство только благодаря разыгравшейся паранойи, но все же Эш нервничал.
— Впереди розовые огни! — крикнул Лари, убирая от лица новенькую подзорную трубу.
— Аквелы, — хором произнесли приключенцы.
Каждый путешественник знал, что увидев вдали розовые огни факелов, он вскоре встретит народ балагана. Бродячие артисты считали этот цвет символом покровительствующей им богини и всегда зажигали волшебные факелы. Хотя, что-то подсказывало магику, что таким образом известные на весь материк воры и мошенники привлекали уставших путников, ищущих место для ночлега. Те слетались к Аквелам словно мотыльки к смертельному для них пламени.
— Свернем? — предложил Мервин.
Мери немного подумала и решила, что проще будет переночевать с Аквелами, чем сворачивать с дороги рискуя нарваться на бродячих тварей или бандитов.
— Нет, — покачала головой Березка. — Держимся курса.
— Ура! — радостно воскликнул Эш. — Мы едем пировать с Аквелами!
— С чего ты взял, что они пируют? — поинтересовалась Алиса, старательно вплетавшая в косу полевые цветы.
