— А никто и не знает точно, как оно на самом деле, — хмыкнул тот, — Что можно сделать, то делается, а хватит ли этого — посмотрим. Будем надеяться, что хватит.

— Надеяться? Ну спасибо, утешил! Защитник называется!

— Уж чья бы корова мычала! — заметил Костян, как раз вернувшийся с купания.

— На что ты намекаешь? — взвилась Галька.

— Ты и сама знаешь, на что. Вот только таких, как ты, да ещё и защищать. Ещё и претензии какие-то дурацкие при этом выслушивать. Было бы ещё хотя бы от кого! — он принял у Олега свой ремень с пистолетом и нацепил его поверх плавок.

— Ну прямо самую худшую нашёл!

— А ты себя лучшей, что ли, считаешь?

— Да ну тебя на фиг, дурак! Олежка, не слушай ты этих дураков и ханжей! Все так живут, и все мы такие, только кто-то честнее, а кто-то — скрытнее и лицемернее. Не у всех из нас такие богатенькие родоки, чтобы мы могли позволить себе быть правильными пай-девочками. А из моих бывших одноклассниц в гимназии и одногруппниц в институте половина вообще на улице промышляла на глазах у всех прохожих. Представляешь, какая пьянь и рвань их иногда снимала? И расценки же уличные, и сниматься выходили каждый вечер. И работали, естественно, по пьяни. Одна подруга за год три аборта сделала, другая — пять за полтора. Я хотя бы уж до такого не докатилась.

— То есть, если ты не из этих уличных, то уже считаешь себя даже порядочной? — съязвила подружка Костяна.

— По крайней мере, я порядочнее этих уличных и честнее таких шалав, которые мнят себя порядочными и считаются такими только потому, что у них это не профессия, а просто хобби такое. А разница вся — только в том, что у них источник доходов другой. Ну и вот чем такие шлюхи-любительницы лучше профессионалок по вызову вроде меня? Уж потасканы-то они точно не меньше!

— А у кого они такие порядочными-то считаются? — хмыкнул Олег, — У богемы, что ли, в которой такие все, кто не извращенец? Так то — у богемы, а не у нас. По мне, так что профессиональная проститутка, что шлюха-любительница — одинаковые шалавы. Для перепихона годятся, если дают и не страхолюдины, но жениться на таких — это к богеме, — вся компания рассмеялась.

— Ну Олежка, ну я же разве спорю с этим? По той жизни я таких себе и искала — ну, не из самой богемы, конечно, а из этих околобогемных подражателей. Но теперь-то по этой жизни разве об этом речь? Они-то, кто не уехал за бугор, все там остались, а мы — вот сюда вляпались, и никого кроме нас здесь больше нет и не будет. И теперь вот эту жизнь и надо как-то устраивать, выбирая из того, что есть. А есть только то, что ты видишь вокруг.

— И вижу, кстати, не так уж и мало.

— Немало, но каких? — шалава изобразила пренебрежительную усмешку, — Если вон та бэушная с довеском, которая откровенно стреляет в тебя глазами, ещё наклонилась, чтобы тебе виднее были её титьки — ну да, покрупнее моих, ну так я же ещё не рожала. Не беспокойся, когда рожу — от тебя, кстати — и мои будут не меньше, чем у этой. Понимает, что наличие довеска в этой большой деревне теперь не скрыть, хватает ума и не пытаться, поэтому и соблазняет тебя сразу телом. И скорее всего, ей хватит ума и не отпугивать тебя сразу разговорами о браке. В постель тебя заманит сразу же, а на пузо тебя и позже можно будет поймать — разумеется, как бы случайно так выйдет, без умысла — что теперь делать? Ну и как, входит это в твои планы? Так эта хотя бы уж внешне посмазливее других, тоже бэушных с довесками. Таких — да, полно кругом. Неизвестно ещё, какие они хозяйки и не стервы ли, если мужей удержать не сумели. Ну просто чудный выбор!

— Ты забыла ещё старух мне указать. На их фоне ты выглядишь ещё выгоднее, — компания рассмеялась.

— Да, ты прав, есть ещё малолетние шмакодявки, которые рано или поздно тоже подрастут. Правда, их и тянуть будет на ребят не сильно старше, но ты же у нас ветеран и герой, а без пяти минут — и целый сержант. К тому моменту, как дорастут, глядишь, тебя и ещё повысят, старшего дадут, а может, даже и штаб-сержанта. Завилный жених будешь! И наверное, какая-то из этих, которые сейчас просто бездумно плещутся, положит и на тебя глаз, если ты всё ещё будешь оставаться бесхозным. Но это, Олежка — через годы. Им ещё дорасти надо. Даже не до полного совершеннолетия, а хотя бы до шестнадцати, с которых считается возраст согласия. И до этого — тоже годы. Ты готов эти годы дрочить в кулачок? Нет, шлюшку-то ты, конечно, найти на это время можешь. Но во-первых, спалишься с ней в этой большой деревне, а шмакодявки ведь — романтичные, обидчивые. А во-вторых, где гарантия, что и эта временная шлюшка не захочет поймать тебя на пузо? И контрацептивы теперь дефицит, и ей свою жизнь тоже как-то и с кем-то устраивать надо.

— Ребята, вы сейчас идёте кто-нибудь купаться? — поинтересовалась, подойдя к ним, охранявшая пляж ментовка, молодая и симпатичная смуглая брюнеточка.

— Да собственно, пока нет, — ответил ей Гендос, переглянувшись с остальными.

— Олег, подмени меня тогда, — попросила она, протягивая свой МП-5, — Хотя бы немного искупаюсь и сама, пока начальство не видит, а то торчишь же тут и наблюдаешь, как другие расслабляются — аж зависть берёт!

— Да не вопрос, Люся, — он встал и принял пистолет-пулемёт, накинув себе его ремень на шею, а затем и её поясной ремень с подсумком, пистолетной кобурой и рацией, — Так, погоди-ка! Придумала, что скажешь в случае палева?

— Показалось, что кому-то в воде плохо, я железяки быстренько тебе сбагрила, а сама — мухой туда, оказывать первую помощь.

— Сойдёт, — одобрил Олег, — Ну, ошиблась, это бывает. Времени-то разбираться у тебя не было, и лучше перебздеть, чем недобздеть, — вся компания рассмеялась, и только Галька фыркнула и недовольно поджала губы, — Ну, дуй мухой, чтобы поправдоподобнее выглядело, — он застегнул её поясной ремень над своим и поправил МП-5.

— Фифа выпендрёжная! — процедила Галька ей вслед, — И стояла-то, рисовалась перед всеми, автомат дулом вверх, как у американцев, пояс аж до промежности свисает, и вся на понтах! А загар-то какой! Ну Олежка, ну разве можно в мае уже иметь такой загар? Наверняка же в солярий ходила ради понтов! Ну точно ведь избалованная фифа! Блатная дочка непростых родоков или чья-то дырка начальственная! А может, тоже ещё и бэушная с довеском, просто семейка там осталась, а эта вертихвостка уже здесь сориентировалась и клинья подбивать начинает! Вот увидишь, как сейчас завизжит!

— Очень даже неплохо в воду вошла и поплыла, — заметил Витёк, — В отличие от некоторых, кстати, в которых мы как люди воспитанные не будем тыкать пальцами.

— Ну конечно! Чего только не вытерпишь ради понтов!

— Хорошо плавает и не боится холодной воды, — констатировал Юрец, — Служба не из лёгких — значит, привычна к трудностям. Теперь, из-за общажного проживания — и к бытовым, если не была привычна к ним и раньше. А довесок, если и был, то остался там, и здесь это переводит её из третьего сорта как минимум во второй. Олег, я на твоём месте на заметку её взял бы. Жаль, что мне самому не светит!

— А ведь точно! — поддержал Гендос, — И заметь, Олег, свои железяки доверила именно тебе, а не кому-то из нас. Это — явный знак готовности довериться тебе не только в этом, но и во многом другом. Млять, жаль, что не мне!

— Да что вы мелете, дураки! — взвилась Галька, — Привычна эта фифа спихивать свои трудности на других, как на Олега сейчас спихнула. Это она так службу тащит! И вот увидите, полчаса будет плескаться, да ещё час — загорать. Ей ведь потом и обсохнуть надо будет от воды — типа, чтобы железяки её не заржавели! Ну Олежка, ну как ты не поймёшь!

— Галя, хорош мозги мне выносить, — оборвал он её, — Я сейчас хоть и временно подменяющий, но — при исполнении. Должен бдительно охранять и стойко оборонять весь пляж, — и направился обходить охраняемый участок под смех компании.

Юрец оказался прав в своих ассоциациях — шипела она ему вслед именно, как королевская кобра. Всё ей не так, весь мир бардак, все ей дураки, и только она одна вся в белом, хоть и прожжённая шалава.

А тут ещё, вопреки её прогнозу, и Люся не заставила себя долго ждать. Хоть и не просто окунулась, а пару раз переплыла заводь туда и обратно, но управилась быстро и сразу же вышла на берег и подошла к нему. Конечно, ей нужно было обсохнуть от капель воды, но под майским солнцем это разве долго? А она ещё и ускоряет, помахивая руками, да поворачиваясь к солнцу то одной стороной, то другой. О чём болтают, Гальке с места не слыхать, но вот, обсохнув, ментовка принимает обратно свой пояс и как бы невзначай касается Олега плечиком, да так, что наверное, и не только плечиком, а застёгивая его на себе и регулируя, чтобы теперь вниз не сползал, ещё и наклоняется слегка — типа, чтобы видеть регулировку, не попадает на ощупь. Но наклоняется — в его сторону. А принимая следом и автомат ещё и руками с ним соприкасается, а поправляя ремень — задевает его и бедром — вот для чего пояс регулировала, змеюка! И этот-то Олег тоже хорош — ага, пост сдал, пост принял, но ещё болтают о чём-то, и явно не спешит он возвращаться! И склеит ведь она его, как есть склеит! Где справедливость? Кто первой-то на него глаз положил? Начальству её заложить, что ли, как она тут служебные обязанности свои выполняет? Вот жаль, не догадалась на телефон сфоткать, как она Олега своими железяками нагружала, да купалась в заводи, наплевав на службу!

— Олежка, ты разве не помнишь того давнего скандала в Кременчуге, когда там одна ментовка из полиции нравов сама оказалась бывшей харьковской проституткой? Так эта дурында спалилась на том, что не поудаляла компромат о своём прошлом из соцсетей. А ты представь себе, сколько других, попредусмотрительнее, всё поудалявших вовремя? — пока он болтал с Люсей, у Гальки сформировалась идея контрмер, — Ты ведь не думаешь, я надеюсь, что она там только одна такая? Наверняка полно, только поумнее этой дуры.

— Что из этого следует? Что ментовские бабы — поголовно все такие? — хмыкнул Олег, — Хорошая попытка, Галя, зачётная! — вся компания рассмеялась.

— Ну, не все, конечно. Есть такие, которым "просьба не беспокоиться". Только вот эта Люська — девка смазливая, а на таких и спрос всегда немалый. Все эти секретутки больших начальников, которые потом менеджершами становятся — они что, выдвигаются достижениями по работе? Только смазливой внешностью, да длинными ногами, которые и раздвинуть согласны, для кого надо ради блата и карьеры. Не удивлюсь, если и эта такой же блат таким же способом зарабатывала. А чего ей напрягаться, когда на её дырку такой спрос, что она любые препятствия преодолеет, просто раздвигая ноги? Но для тебя теперь, конечно, любые такие подозрения о ней — заведомая гнусная клевета?

— Галя, мы же не спрашиваем тебя, как и чем ты сама зарабатывала пропуск на время действия комендантского часа, — заметил Костян, — А что, если вот эту твою логику, да к тебе же самой и применить? В принципе — да, эта Люська может оказаться такой, как ты и пытаешься намекать. Но и в этом случае вы с ней — одного поля ягодки, и ничем она не хуже тебя самой. Ты бы тоже скрыла своё недавнее прошлое, если бы не спалилась.

— В принципе — всё может быть, — заключил Олег, поразмыслив, — Но сейчас эта Люська такой репутации не имеет, зато наглядно демонстрирует бесспорные достоинства. Да, и рисуется, и клинья подбивает, и блат вполне возможен. Но и нагрузку тянет не хуже прочих баб в ментовке, и на стрельбище очень даже неплохо отстрелялась.

— Ну Олежка, ну я тебя умоляю! Да разве это нужно от спутницы жизни? Ведь наверняка же она жила где-то в этих навороченных новостройках с электроплитами! Тебе это сейчас без разницы, пока в столовке все питаемся, но в дальнейшем жизнь наладится, и все будут готовить себе дома сами. Но как и на чём? Электричество если и будет, то уж точно не для электроплит, да и нет их. Газовые плиты, даже если она и умеет готовить на них, бесполезны без газа. Реально — только наши квартирные печки. Так я же и топить её умею, и готовить на ней. Ну, не так хорошо, конечно, как на газовой, но приходилось и на ней, когда бывали перебои с газом. Ты только настреляй хотя бы из воздушки или вяхирей этих лесных, или утку на реке, а я — сготовлю, не беспокойся. Без специй, конечно, не тот будет вкус, но Никифорова грозится к осени и этот вопрос решить. По крайней мере, и не отравишься ты со мной, и уж тем более — не угоришь. А вот с ней — фиг ещё её знает.

— Ты обращаться с печкой у кого научилась?

— Как у кого? У мамы, конечно.

— Ну так а с чего ты взяла, что моя жена у моей матери этому не научится, если не будет уметь и сама? Всё равно ведь у нас с ней жить будем. Тесновато, конечно, станет, когда дети пойдут, но там, глядишь, и выделят нам что-нибудь под квартиру. И не так эта "буржуйка" сложно устроена, чтобы её нельзя было сделать. Андрей Чернов говорил, что когда безопасность обеспечим, то и для всего остального возможности найдутся. Не сразу, конечно, но постепенно всё наладим.

— Будет электричество — будет и ТВЧ, — добавил Костян, — Магнетроны от двух общепитовских микроволновок из Олимпа так и напрашиваются один на закалку ТВЧ, а другой на индукционную тигельную печь. На первое время, Андрей говорил, можно будет продать дикарям немного фарфора и хрусталя из того же Олимпа, а потом будем кричное железо покупное на тигельную сталь переплавлять. Хватит и себе, и на продажу. Уж эти "буржуйки" несчастные — вполне осилим. Подумываем и над станками. Тебя, Олег, тоже ждём к нам, когда опасность минует, а умелый работяга-станочник теперь будет цениться уж всяко не так, как в той жизни. А "культуристы" эти остались там же, где и все прочие эффективные менеджеры, — все пятеро рассмеялись.

— Может, ты и прав, — кивнул Олег, — Без этих грёбаных саботажников, считай, у нас руки развязаны. И не вечно же воевать. А что у ментов? Офицерский чин мне у них не светит — нет высшего образования. Главный мастер-сержант, если Семеренко и армейские чины узаконит — потолок даже в теории, а если нет, то старший сержант. Так что квартиру выслужить, чтобы у родоков с семьёй не тесниться — и наверное, в ваш ВПК подамся. Там виднее будет, короче.

— С этой Люськой в жёнах — могут и офицера по блату дать, если она, где надо, ноги на службе раздвинет, — съязвила Галька, — Но ты, конечно, уже решил окончательно?