— Как будто кто-то пытался голову раздавить, — сказал Репей слабым голосом. — Или наоборот взорвать, сложно судить. — Он утёр рот и подбородок. — Ну, справились мы, командир?
Я какое время не отвечал, буквально выблёвывая осколки своих зубов на снег. Нижняя челюсть, кажется, была сломана, но кости с тихим хрустом уже вставали на место.
— Нет, — ответил я спустя минуту. Язык едва ворочался, каждое слово давалось с большим трудом и жуткой болью. — Они успели вызвать босса.
Возможно они, а возможно боль и страх сражающихся в километре отсюда людей и одержимых.
— И что теперь делать?
Мне было плевать. Злоба прошла — Плащ выпил её всю, фактически, в пустую. Я чувствовал слабость, а моя правая рука горела огнём, не говоря уже о челюсти. Хотя, кто знает, какая из моих костей сейчас в худшем положении. Рука багровела на глазах и уже начала распухать.
— Поищем зубную фею, у меня к ней крупное предложение. Оптовая партия. Тебя беру в партнёры по бизнесу.
Репей сдержанно хмыкнул.
Я выпил зелье здоровья и с трудом — меня жутко начало тошнить — залил себе в горло два зелья злобы. Репей ограничился тем, что поправил своё здоровье. Сейчас он вырубал из тела трёхротого одолженным у меня тесаком свои дротики.
— Возвращаемся в город, — сказал я, поразмыслив. — Возможно, Старейший вытравил крыс, а может и нет. Да и что-то мне кажется, что не такую уж убедительную победу мы одержали в поле.
— Двинули, — кивнул Репей, возвращая мне тесак.
Мы повернули к городу.
А в моей голове настойчиво звучал глубокий злобный голос, твердящий одно и то же: "Я убью тебя, предатель!".
Боги II
Нападение внутри города не было самым плохим, что произошло за последние минуты. Оккультисты не будь дураками организовали ловушку для преследователей. Сами погибли — вторую их ставку накрыл Корум с другими воинами клана — но конницу заманили в лес, где на них набросились те полтора десятка химер, о которых говорил Репей ещё перед боем. Пятерых удалось убить нашим кастерам, но от городского конного отряда осталось полтора десятка всадников.
Химеры оказались не последним сюрпризом. Видимо, кто-то из послушников из основного отряда пережил магическую атаку или же была четвёртая ставка. Наши воины уже отступали к городу, чтобы ввязаться в драку с химерами, как их накрыла очередная волна одержимых. И это действительно была волна — не меньше пяти сотен сумасшедших, прущих валом и сметающих всё на своём пути.
В лесу же поднялся настоящий вихрь смерти. Я буквально чувствовал, как с дороги поднявшегося босса оккультистов убирается всё живое. Двигался он быстро, но всё же не достаточно — у нас ещё было три или четыре часа, чтобы решить проблему с остальными.
Что-то мне казалось, что мы не успеем.
Бой шёл уже добрых четыре часа, причём, клан участвовал в нём минут сорок от силы, а от ударного отряда осталось не больше десяти человек да полтора десятка кастеров с тремя убийцами — одна из химер, прикинувшаяся мёртвой, оказалась очень даже живой и здорово порезвилась в отряде поддержки.
Наши друиды с магами раскручивали очередную бурю над рядами одержимых, которые едва-едва не смели Корума с воинами. Но берсеркер, казалось, справится и с ними — он без устали размахивал не докованным мечом, который уже окрасился в красный цвет его ярости. Красные отблески хаотично мерцали вокруг главы клана, отбрасывая на одержимых — и живых, и поверженных — чёрные густые тени. Вой Корума иногда перекрывал все звуки битвы.
Не хотелось бы показаться пессимистом, но такие вещи даром не проходят. Использование проклятого оружия — тоже. Впрочем, без впавшего в боевую ярость Корума воины давным-давно бы разбежались, а друиды с магами прожили ровно столько времени, сколько потребовалось бы для того, чтобы волна одержимых докатилась до них.
— Может, здесь поможем, командир? — спросил Репей. Он уже не ёрничал, называя меня командиром и спрашивая, что мы будем делать.
— Наши должны справится, — стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал уверенно. И хотя бы более или менее внятно. — Нам нужно в город — кто лучше ассасинов выловит крыс? Да и что мы будем здесь делать? Никаких одиночек дорезать не получится, их здесь просто нет. Хочешь в рукопашную рвануть? Да и нашим минут через десять не останется ничего другого, кроме как отступать к городу.
Рыжий покачал головой.
— Если поле осталось за одной из сторон, её считают победителем.
— Это только первая драка за долгую ночь.
Мы побежали к воротам. На наше счастье мы успели протиснуться вместе с отступающей конницей. Теперь от них будет прок только в случае бегства одержимых — шестнадцать всадников, часть из которых к тому же ранена, собой большой ударной силы уже не являют.
Нам нужно было найти Старейшего, а я точно не знал, где он находится. Оставалось только предположить, что пока мутант не нужен на стенах, он охраняет конунга. Молча указав Репью следовать за мной, я бросился вверх по улице.
Молчал я потому, что моя нижняя челюсть взбесилась. Она похрустывала и трещала, а то, что я сначала принял за осколки старых зубов, торчащих из дёсен, оказалось новыми острыми, как у какого-то хищника, зубами. Причём, по дороге я выплюнул несколько и не пострадавших от удара. Комок тьмы разбушевался внутри моей левой руки, я чувствовал что-то вроде нитей, пронизавших всё моё тело. Но главное пока то, что челюсть как будто срослась, да и с правой руки опухоль спадала буквально на глазах, я уже даже мог пошевелить кистью.
В городе царила настоящая паника. Беженцы, живущие на улицах, с начала боя устроили лагерь у храма Корда и замка конунга, но сейчас активно разбегались по ближайшим кварталам и старались найти хоть какое-то укрытие. Местные, заколотившиеся в своих домах, на помощь им не спешили. Нам сильно не мешали, лишь один раз пришлось отойти в переулок, чтобы пропустить бегущую толпу человек в тридцать. Но главное то, что я угадал направление — если люди бегут прочь от замка, значит, слуги Культа напали именно там.
Замок был оцеплен, туда никого не пускали, а вот площадка около храма была усыпана трупами, как стражников, так и обычных людей. И многие из них (если не все) погибли вовсе не от рук оккультистов, те не рубят головы и не пользуются луками. У ворот храма стоял заслон из двух дюжин стражников.
— Где Штарейший? — рявкнул (или, вернее, очень громко прошипел) я в лицо какому-то стражнику, которого принял за офицера.
— В храме! Но туда никого...
Я растолкал стражников — одного пришлось не очень-то ласково приложить рукоятью тесака по затылку — и продрался во двор храма. Репей шёл следом.
Я остановился на пару секунд около груды трупов. Как мне и показалось с самого начала, никаких признаков того, что здесь побывали служители Культа, не было.
— Школько народа в храме? — спросил я у Репья и выплюнул последние два своих старых зуба. Разбушевавшаяся боль в челюстях сводила меня с ума.
Рыжий постоял несколько секунд, склонив голову так, будто прислушивался к чему-то.
— Не меньше дюжины. Очень сложно определить точнее — как будто заслон какой прикрывает весь храм.
Я прошипел нечто невнятное и махнул рукой, мол, следуй за мной.
Внутри храма тоже произошла бойня. Зал у алтаря был усыпан трупами, и вот среди них я заметил пару ребят с улыбками Глазго. Видимо, беженцы, решившие спрятаться в храме, принялись резать себе глотки, это вызвало панику, народ хлынул на улицу, и тут их встретили стражники, которые не слишком-то разбирались, кто обычный человек, а кто оккультист.
— Безумие, — пробормотал Репей. Я кивнул, соглашаясь.
— Сам храм пуст, — сказал ассасин. — Все где-то во внутреннем дворе.
Проход во внутренний двор найти было легко. Как Гензель и Гретель шли по хлебным крошкам, так мы шли по трупам. Оккультистов мы нашли всего двух, и оба были буквально разорваны на куски. Уверен, это Старейший постарался. Мы зашли за алтарь, нырнули в небольшой люк, прошли по узкому коридорчику и вышли во внутренний двор.
Я много повидал, но даже мне стало немного не по себе. Тайный храмовый двор покрывала белоснежная брусчатка, сейчас измазанная сажей и кровью. Двор имел диаметр в пятнадцать метров и был сжат со всех сторон высокими каменными стенами, от чего складывалось впечатление, что мы очутились внутри большого каменного стакана. В центре располагался второй алтарь, на нём сейчас как петух на жерди сидел Эрвир, у его ног расположились две знакомые мне послушницы, у их ног ещё тлел костёр. Алтарь окутывала сероватая пелена, иногда вспыхивающая всеми цветами радуги, она-то и не давала голому по пояс и измазанному кровью с ног до головы Старейшему добраться до главы храма.
Ну а по стенам двора по здешней традиции были развешаны выпотрошенные трупы, их органы, части тел. В итоге не меньше дюжины человек, все — послушники храма, судя по остаткам одежды. Развешивали и потрошили их наспех, знакомые мне ведьмовские узоры были выведены кровью очень грубо и с ошибками. Но нельзя сказать, что Эрвир со своими сучками не старался.
Настоятель храма как будто обрадовался моему появлению.
— Доктор! Убей его! Убей это ведьмовское отродье, и я, как и обещал, сделаю тебя начальником гвардии!
— Угу, — промычал я. — Шейщаш. Конунг в норме? — спросил я уже у Старейшего.
— Да, в замке, ему ничто не грозит.
— Жнашит, убиваем этого урода, и дело в шляпе?
— Я не могу до него добраться. Сила Корда его охраняет, а я — и мои родители — действительно якшались по молодости с ведьмами.
— Они тебе такие сиськи вырастили? — насмешливо спросил Репей, но он явно бахвалился, вид Старейшего произвёл на него сильное впечатление. — А мы их всех перебили, как я теперь себе такие сделаю?
— Умолкни, — оборвал я напарника. — Так то, что он тут вытворял, на него никак что ли не повлияло? Это же явный оккультизм.
— Я не оккультист! — взвизгнул Эрвир. — Я покорный слуга Корда! Но сила его теперь изменилась! Она изменила меня и моих слуг вместе с собой! — Он повернулся к нам шеей, показывая два тёмно-коричневых пятна на своей коже. — Теперь сила Корда впитала в себя силу Гаспа для того, чтобы карать выродков-оккультистов и таких, как ты, Старейший! Теперь мы соберём все свои силы в кулак, чтобы...
Он упал с алтаря уже не в состоянии разговаривать, ему мешал дротик, засевший у него между зубов. Пелена, окутывающая алтарь спала, оставив жриц беззащитными.
— Я с ведьмами дела не имел, — сказал Репей, явно довольный собой. — Ну, теперь вы, сучки!
Сучки ждать расправы над собой не собирались, тем более они были посильней своего хозяина. Жрицы с пронзительным воем двинулись на нас абсолютно синхронно, щеря клыкастые рты. Они вытащили из-под своих просторных одежд мерзкого вида чеканы, явно подражающие молоту Корда, и напали на Старейшего. Мутант отступил, предлагая нам тоже вступить в бой. Рыжий швырнул второй свой дротик, но тот, выбив сноп искр, отскочил от плаща жрицы, как будто тот был сделан из металла. С арбалетным болтом произошло то же самое.
Я набросил на жриц Метки и применил Плащ Теней. Благодаря ему мне удалось уйти от молниеносного выпада одной из жриц, чекан ударил в землю, раздробив брусчатку. Я сумел ответить только пинком в бок — правая рука ещё не действовала, я едва-едва мог пошевелить закостеневшими пальцами, а левой драться я не слишком-то умел. То есть, вообще не умел. Репью так же не давали пользоваться луком, а в рукопашной его кинжал явно уступал чеканам жриц.
Но спрятавшийся за нашими спинами Старейший не собирался отступать. Пара секунд передышки позволила ему учинить что-то нехорошее. Один из трупов на стене взорвался, окатывая оказавшуюся рядом жрицу коричнево-красной жижей. От белоснежного плаща жрицы повалил пар, резко запахло горелым мясом. Но голые участки кожи — руки, лицо и шея — сопротивляться заклинанию не смогли. Жрица упала на колени и с раздирающим уши криком боли схватилась за лицо. Её кожа и мясо слезали с костей, оголяя кости. Жертва мучилась несколько секунд, а потом кулём упала в лужу разлагающейся плоти.
Вторая жрица попробовала отступить к алтарю, но Репей, у которого развязались руки, подстрелил её в левую щиколотку. Жалобно вскрикнув, жрица упала на брусчатку, а Репей уже прострелил её правое запястье, а третьей стрелу вогнал прямиком в зоб.
— Благодарю, — пробормотал Старейший, тяжело переводя дыхание. Его брат тихо посапывал, уткнувшись в шею старшего. — Одному мне бы с ними ни за что не справится. Показывай руку, — сказал он мне.
Я протянул ему правую руку. Мутант быстро её осмотрел и, тихо крякнув, покачал головой.
— Я тут ничем помочь не могу, да и незачем — через пару часов кости сами срастутся. Эй! — резко окликнул он Репья, направляющегося к алтарю. — Твой дротик, конечно, штука полезная, но я бы так не рисковал: тайный алтарь Корда, даже осквернённый — не самая безопасная вещь. К нему могут прикасаться и приближаться только служители храма.
— Но пелены-то нет.
— А кто сказал, что она через секунду не появится?
— Погоди, — сказал я, с трудом расцепив челюсти, — Эрвир — потомок Корда?
Старейший смерил меня долгим взглядом.
— Нет, — медленно сказал он. — А вот наш конунг — да, по матушке. С чего ты это спрашиваешь?
— А ты конунгу кто, тоже дядя? По матушке я имею в виду.
— Он мне внучатый племянник.
Тогда у меня ничего не клеится. Это я и сказал вслух.
— А что у тебя должно клеиться? — полюбопытствовал Репей. — И кто такие потомки Корда?
— Потомки Корда сходят с ума и поддаются влиянию тёмных сил Гаспа, — пояснил я, игнорируя второй вопрос. — Нервил, тот кузнец Гризли. На счёт кузнеца не уверен, но думается мне, не просто так он стал хранителем осколка Молота. Их как будто скверна пожирает какая-то. Вроде той, что убивает всё живое на севере, но в начальной стадии.
— То есть хранители осколков — потомки Корда, я понял. Логично, всё в семью. Может, скверна ещё и служителей Корда затронула? — предположил Репей. — Помнишь коричневые пятна у этого засранца? Может, это и есть скверна.
— Помоги-ка раздеть её. — Я указал на жрицу, которую подстрелил ассасин.
— Пока тёпленькая ещё, а? Я чур второй.
— Меня иногда от твоего юмора подташнивает.
— Не тебя одного, — пожал плечами Репей, — меня тоже. Но что поделать?
Плащ жрицы к счастью превратился в обычный кусок ткани. Репей быстро высвободил тело из плаща и рванул завязки куртки на груди. Дальше искать не пришлось — правую грудь и рёбра жрицы покрывали коричневые пятна, под которыми явно виднелись опухоли.
— Ты был прав, — сказал Старейший. — Скверна поразила жрецов Корда. Хорошо, что я уже отдал приказ уничтожить выживших.
— А с оккультистами ты как собрался без них сражаться? — буркнул я.
— От того, что идёт из леса, жрецы не помогут, — покачал головой Старейший. — И атака уже закончилась — оккультисты ждут своего хозяина, а ваши друзья уже расположились внутри городских стен. У нас есть три часа передышки... — Мутант запнулся. — А к тебе что ли мои слова про алтарь не относились?
