Чувство опасности заставило ульда перестать выискивать очередную мишень и кинуть быстрый взгляд в сторону как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как высунувшийся из фургона гвардеец разряжает арбалет в их сторону. Маг не мог этого увидеть, но зато прекрасно почувствовал, что болт направлен точно в грудь Юлиане. Ментальная или энергетическая магия уже не успевали прийти на помощь, и тогда Ирси потянулся к силе, о существовании которой во всем мире знал он один.
Острая вспышка боли стала ответом магии разрушения на столько грубое ее использование, но зато арбалетный болт рассеялся невесомым облачком праха прямо перед испуганно вскрикнувшей Юлианой. От мысли, что единственная девушка из числа измененных могла сейчас так глупо погибнуть от рук какого-то ничтожного гвардейца, на Ирси нахлынула удушливая волна ярости.
Потеряв над собой контроль, ульд поднял руку, готовясь обрушить на противника волну смертельной магии. Зверь внутри него довольно взвыл, но остатки благоразумия не дали Ирси окончательно спустить его с привязи.
На секунду маг встретился взглядом с противником Сиала. Лицо высокого и могучего гвардейца закрывали широкие нащечники шлема, но ульда заинтересовало совсем другое. Ярко голубые глаза имперца буквально светились азартом и упоением боя. Даже такой страшный противник как измененный не смог вселить в сердце гвардейца ужас. Опасность пьянила бойца Сплава, словно крепкое вино. Из таких воинов получались любимые всеми солдатами бесстрашные и харизматичные командиры, не ведающие сомнений и колебаний, зовущие своих подчиненных вперед к победам, но рано или поздно приводившие их за собой в объятия неминуемой гибели.
Сияние ауры гвардейца не мог всерьез притупить даже висевший на груди защитный амулет. Она буквально светилась боевым задором и стальной волей прирожденного воина и лидера, никогда не оставляющего своих врагов в живых. Очень некстати вспомнились сны Юлина, где измененный и остальные наемники отбивались от гвардейцев. Уж не этого ли высокого имперца с ярко голубыми глазами видел в своих кошмарах оборотень?
На мгновение отвлекшись, Ирси сумел обуздать свою ярость, и благоразумие возобладало. Вместо того чтобы окончательно выдать себя магическим ударом, он вновь натянул лук, целясь в лицо гвардейца с арбалетом. При удачном выстреле ульд вполне мог попасть между нащечниками или в глазницу, но проклятый солдат, рванув рычаг арбалета, резко выпрямился, и стрела, задев кольчужную бармицу, бессильно закувыркалась в пыли.
Окинув взглядом схватку, Ирси понял, что дело принимает нежелательный оборот. Наемники уже понесли тяжелые потери, а дальнейший бой с таким противником и вовсе грозил взаимным уничтожением. К тому же стал ощутимо сдавать Вервальд. В человеческом обличье ему было трудно противостоять грау, и оборотень с большим трудом сдерживал напор гвардейца.
Задумавшись всего на секунду, Ирси принял решение, которое должно было разом решить все проблемы. Ульд потянулся к разуму охранявших караван собак и заставил их броситься на гвардейцев. Также на его магический зов немедленно откликнулась и пара темных гончих, которым он так и не успел дать клички. Ирси всерьез привязался к этим хищникам и не хотел посылать их на верную смерть, но отвлечь грау могли только они.
— Отходим! — во всю мощь заорал маг, и наемники слажено и хладнокровно выполнили приказ своего капитана, не забыв прихватить всех раненых, что еще подавали признаки жизни. Атака обезумевших псов подарила им те мгновения, что позволили оторваться от гвардейцев.
Стоило отряду углубиться в лес, как к Ирси с радостным криком метнулась Тильза, но ульд одним взглядом заставил ее замолчать и бежать следом. Вложив мечи в ножны, наемники на ходу снимали шлемы и закидывали за спину щиты. Разбросав свои ментальные щупальца, маг с болью убедился, что его люди понесли серьезные потери, и их стало на полтора десятка меньше, чем до атаки на этот злосчастный караван.
Оглянувшись, маг увидел, как Юлин с трудом почти волочет на себе раненого в ногу рыжего наемника, того самого, что утром ходил проверять, не следует ли кто-нибудь за купцами. Измененный понял командира без слов и, прислонив недоуменно заморгавшего юношу к дереву, направился прочь. Не сразу разглядев в лесном полумраке подошедшего капитана, рыжий испугано вздрогнул, встретив его полный ярости взгляд.
— Помнишь, что я тебе обещал? Жаль, но на это нет времени. Скажи спасибо тому, кто ранил тебя в ногу. Сегодня твой счастливый день, — усмехнувшись в лицо икнувшему от страха юному наемнику, Ирси одним стремительным движением вырвал у него кадык и ринулся за остальными оборотнями. У него оставалась еще одна проблема, которую нужно было решить.
Приставленные к отряду люди королевской канцелярии бежали чуть в стороне от остальных наемников. Лазутчик тайной службы почувствовал легкое головокружение, не догадываясь, что сейчас в его голове вовсю хозяйничает тот, внимательно следить за кем он и был сюда направлен. Лишенный ментального блока разум человека стал легкой добычей для отточенного искусства мага.
Споткнувшись на ровном месте, шпион внезапно ринулся совсем в другую сторону, чем бежали наемники. Его товарищ предостерегающе закричал, но лазутчик, не разбирая дороги, мчался навстречу преследователям.
— Это мой вам подарок, — прошептал ульд, обращаясь к невидимым за деревьями гвардейцам. — Распорядитесь им с умом.
— Зачем? — тихо спросил Сиал, поравнявшись с ульдом.
— Тайная служба, — коротко ответил Ирси.
— Он много нарыл? — удивился наемник.
— Достаточно, чтобы сделать выводы, — кивнул на бегу ульд. — Но это не главное. Империи пора узнать и получить доказательства, на чьи деньги вырезаются купеческие караваны. Война все спишет, а в мутной воде рыбку ловить проще. У меня большие планы на Гирскую империю. Да и зиранская корона, как выяснилось, мне задолжала.
— В опасные игры играешь, — покачал головой оборотень, с сомнением посмотрев на друга.
— Это не игры. Это жизнь. Настоящая жизнь, — усмехнулся в ответ маг и перевел тему — Красавчик уцелел?
— Да, мелькала его рожа. А что?
— Он нарушил приказ. Мои люди стали терять хватку, забыли, что значит страх и беспрекословное подчинение, — в голосе ульда появились рычащие нотки, предвестники вспышки ярости. — Пора преподать им наглядный урок. Оборотни это не просто обычные наемники, мы заря нового мира и не имеем права на слабость.
Глава 12.
— Гиллиан Альтрейни! — зычным и к тому же усиленным магией голосом провозгласил исполнявший обязанности герольда младший наставник.
Сын герцога, немного сгорбившись и сжав пудовые кулаки, стал неловко проталкиваться к установленному в центре бального зала древнему артефакту. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, что юношу буквально колотит от волнения. В этом году церемонию немного изменили, и выпускник должен был сразу узнать свой символический тотем и ранг.
— По крайней мере на нем парадная одежда хорошо сидит, — усмехнулся Винстон. Он нисколько не волновался за друга, уверенный в решении совета, присваивавшего выпускникам их первые полноценные магические ранги. Куда больше юношу беспокоило внимание, которое уделяли его персоне окружающие. На Винстона никто не пялился в открытую, но адепты нет-нет, да кидали заинтересованные взгляды на зависшего в нескольких сантиметрах над полом мага. Неподвижные щупальца сгустившегося воздуха были почти не заметны, и казалось, что он постоянно парит в воздухе.
— Это ты намекаешь, что в парадной мантии я как пугало? — подозрительно покосился на него Ингвар. На высоком и худощавом норде праздничное облачение, действительно, смотрелось немного комично. Его мантия представляла собой длинную, широкую и тяжелую накидку из синего бархата, закрепленную на правом плече фибулой. Она была украшена декоративными полосами, а также вышитыми шелком и золотой нитью причудливыми зигзагами молний.
— Да нет, я себя в ней вспомнил, — рассмеялся Винстон и с удовлетворением поправил котарди из обычного сине-красного сукна. Маг полностью пренебрег этикетом и обычаями Конд'аэра, заявившись на торжественную церемонию в привычной одежде. — Не люблю я эти парадные наряды. Хотя девушкам они очень даже к лицу.
Расхаживавшие по залу будущие волшебницы были облачены в мантии из голубого атласа, украшенного шитьем и бисером. Одежду наставниц покрывал более искусный орнамент и капли жемчуга. Подолы их мантий оканчивались каймой из узорной парчи.
Украшения каждый был волен выбирать сам, поэтому по ним легко было понять о достатке и степени тщеславия собравшихся магов. У мужчин предметами роскоши служили длинные пояса, покрытые накладками из меди и серебра, со свисающими на концах почти до земли грузиками из самоцветов, и не менее дорогие фибулы.
У женщин в дополнение к этому в свете магических светильников сверкало золото и драгоценные камни на серьгах, кольцах, всевозможных пряжках, браслетах, шейных гривнах, медальонах, шпильках для волос и даже тяжелых диадемах. Некоторые волшебницы могли похвастаться роскошными ожерельями, а иные прелестницы умудрялись вплести нити жемчуга в свои замысловатые прически.
— Кэм, скажи честно, я в этом наряде сильно уродлив? — с надеждой посмотрел на девушку Ингвар.
— Не уродливее чем обычно, — рассмеялась она в ответ, провожая взглядом могучую фигуру Гиллиана.
— Предсказуемо и не смешно, — сделал вид, что обиделся Ингвар. — Сама-то вон как вырядилась! Откуда ожерелье?
— Гил подарил, — улыбнулась девушка и нежно дотронулась до покрытой миниатюрными рельефами изящной золотой оправы, обрамлявшей крупные изумруды.
На секунду где-то глубоко внутри у Винстона мелькнула тень ехидства и злого удовлетворения, но он быстро справился с этими постыдными проявлениями слабости. Какая-то его часть по-прежнему хотела верить, что волшебница предпочла ему Гиллиана лишь из-за денег и титула, но маг прекрасно понимал, что это не так. Только слепой не увидел бы, как эти двое любят друг друга.
Возвращение в Конд'аэр далось Винстону непросто. Он день за днем пытался обуздать царившую внутри него бурю чувств, но, несмотря на всю браваду, каждый жалостливый взгляд по-прежнему глубоко ранил юного мага. Особенно тяжело далась встреча Кэмией, не сумевшей сдержать эмоций и разрыдавшейся после его рассказа.
К счастью, Ингвар и Гиллиан, хорошо знавшие характер Винстона, не позволяли себе никаких проявлений жалости, а наоборот, вовсю подшучивали над новым способом передвижения друга. В компании с ними маг забывал о своей неполноценности и становился прежним пусть и стеснительным, но все же жизнерадостным юношей.
Еще одним сюрпризом для Винстона стало то, что он так и не смог выкинуть из головы образ Тайми. Повелительница пламени прочно обосновалась в его воспоминаниях. Иногда она приходила к нему во сне, и маг просыпался со счастливой улыбкой. Порой ему чудился аромат ее волос, принесенный внезапным порывом ветра. Однажды он даже перепутал с ней какую девушку в Подножье. От мысли, что они никогда не увидятся, щемило сердце, но юноша стискивал зубы и гнал прочь жалость к себе.
Как всегда, очень помогли разговоры со скайрэ Рут'аэром. После своих злоключений в джунглях Сийяри Винстон осознал, насколько был глуп, и с удовольствием прислушался к советам мудрого наставника. Великий маг не стал жалеть или понапрасну приободрять своего ученика. Опытный наставник, наоборот, старался заставить юношу побыстрее принять случившееся и донести до него, что увечье не может помешать добиться успеха или просто радоваться жизни.
Незаметно для себя Винстон действительно смирился с тем, что теперь он калека. Чувство ущербности больше не лежало у него на душе тяжким грузом, наоборот, маг выковал из него новую броню вокруг своей израненной души. Юноша и раньше был честолюбив, а теперь его тщеславие увеличилось стократ. Ему доставляло какое-то извращенное удовольствие думать о том, что он может превзойти полноценных людей, вытворять такое, что не по силам повторить остальным магам.
Винстон исступленно мечтал достичь вершин в магии, доказать, что потеряв возможность ходить, он стал только сильнее. Это не было внезапно вспыхнувшей губительной страстью или манией. Нет. Это была та часть его характера, что всегда сопровождала юношу на непростом жизненном пути, просто теперь она набрала подлинную мощь и заиграла новыми гранями.
Но также юноша со всей ясностью осознал, что пока он не более чем средненький маг. Весь его талант и трудолюбие не могли полностью заменить опыт. Да, он был лучшим. Но лучшим лишь среди таких же молодых магов, только вышедших из стен Конд'аэра. Винстона это не устраивало. Юноша мечтал добиться признания у маститых волшебников, подлинных повелителей воздушной стихии, стать на одну ступень с величайшими адептами, прославить свое имя в веках.
Винстон был готов сутками напролет исступленно оттачивать свое мастерство и постигать новые магические тайны. Его собственная сила стала единственной отдушиной, последним козырем, который у него остался в игре под названием жизнь. Юноша цеплялся за магию, как утопающий цепляется за проплывающее мимо бревно, без нее он был никем.
Винстон верил, что уже давно перерос свою шестую ступень. Он подал заявку в совет и надеялся перепрыгнуть через один ранг, удостоившись сразу четвертого. Но успешно пройдя все испытания, юный маг узнал, что ему дарована лишь пятая ступень. Маститые адепты полагали, что излишняя торопливость не подобает повелителю воздуха, поэтому перепрыгивать через ранги было не принято.
Раньше это привело бы Винстона в ярость. Он бы вымучено улыбался магам совета, но внутренне исходил ядом от бессильного гнева и в итоге сетовал на несправедливость еще ближайшую пару лет. Теперь же юноша просто холодно кивнул и, дождавшись пока ему изменят татуировку, вновь предстал перед очами удивленного совета уже в качестве адепта пятой ступени. Все формальности были соблюдены, и опытным магам, скрипя сердце, пришлось допустить его до испытаний. Винстон, пусть и без особого блеска, на пределе своих возможностей, но справился с ними, и теперь стриж на тыльной стороне его ладони сжимал в своих коготках цифру четыре.
— Так, так, так. И кто это у нас тут? — к юным магам, широко улыбаясь, подошел Инурий. Как и все остальные маги воздуха, целитель был облачен в парадную мантию.
— Привет чертяка, — Винстон обнял товарища по игре в венлуд, с которым в свое время крепко сдружился. — Где пропадал? Я как вернулся, тебя искал, но мне туманно намекнули, что ты в творческом поиске.
— Ну, можно и так сказать, — расхохотался долговязый маг. — В запое я был и далеко от Конд'аэра.
— Ого, что-то я за тобой такого не замечал, — не на шутку удивился Винстон. — Что за повод был?
— Дела семейные, — в сердцах взмахнул рукой целитель. — Не хочу об этом говорить. Ты лучше объясни, чего в этих тряпках сюда заявился? Парадной мантии что ли нет?
— Не люблю я этот пафос. Мне так привычнее, — Винстон улыбнулся одними уголками губ.
