— Так, мелочь пузатая, сидеть здесь — ждать меня. Мороженое лизать, а не жрать кусками. Муха, а ты куда собралась? Ты тоже проходишь по категории пузатой мелочи. Ежли что, вызывайте меня по рации. Я сказал — ежли что! Будете с рацией баловаться — останетесь на неделю без мороженого.............. или даже на две.

Порто-Франко спокойный городишко, богатый, солидный, размеренный. В разгар дня оставлять детей на аккуратной скамеечке возле городского околотка практически безопасное занятие. Но, в глубине души, червячок беспокойства всё равно гложет, не отнять.

— Будьте умницами, я быстро.......... надеюсь, что быстро.

Порто-Франковский околоток встречает кондиционированной прохладой, тройкой мутных личностей в аквариуме и дремлющим, закинув ноги на стол, полицейским. Основная движуха начнется часа за три до заката, а пока тут мухи со скуки дохнут.

— Але, балезный, Schprechen sie Deutsch

— Ноу...., фак....., — дальше не понял, но при случае, за фак ответишь.

Нешпрехаешь, значит. А я в инглише не силен, не учил язык вероятного противника.

— Айм спешил агент фрау Ширмер, зеро-зеро-севен (007). У меня, типа, явка тут назначена.

Для разнообразия полисмен гундит про фак и рашен, но дверь во внутреннее помещение околотка, отпирает.

— Спасибо, я в курсе, что мне прямо до лестницы, и направо. Не провожай.

Тук-тук, а вот и я. Заждались, поди?

Не, ну это суметь надо — вот так, одним взглядом отправить меня в угол, на предмет — тихонечко там замереть и не отсвечивать, а главное — не мешать процессу. Бригитта Ширмер умеет это на твердую пятерку.

Я, и не против............................. или против. Причем, самым радикальным образом против, тут как посмотреть. Но, посмотреть, однозначно, есть на что.

Постоянно сдувая со лба, падающую на глаза темно рыжую прядь, девушка заканчивает карандашный портрет немки.

На мой рабоче-крестьянский вкус портрет получился более чем достойно. Хочу такой же.

На портрете фрау помолодела лет на десять, но при этом, неуловим образом, сохранились присущие немке черты характера. Девушка, однозначно, талант.

Причем талант, если не откровенно красивый, то, как минимум, очень симпатичный.

На вид, лет двадцать пять, рост за метр семьдесят. Стройные, загорелые ноги, полноватые для конкурса красоты бедра, талия — присутствует, широковатые — спортивные плечи, собранные в нетугой пучок темно рыжие волосы. Я специально пригляделся, волосы натурально-рыжие от самых корней. Что там у нее спереди, мне не очень хорошо видно, но даже то, что видно, приятно радует и размером и формой.

Все мужики — козлы. Им сперва размер и только потом форму подавай, а ведь есть еще и содержание.

Продолжаем наблюдение. Кисти красивые, но карандаш могут держать часами. Я еще помню, что такое вычерчивать по три-четыре курсовика за семестр. Руки загорелые, и я бы даже сказал, слегка накачанные — точно, спортсменка. Тонкие губы, заостренные черты лица, ямочки на щеках и на абсолютно европейском лице восточный разрез глаз. Откуда же ты, таинственная красавица?

— Слюни подбери, а то после тебя полы не отмоешь, — приветствует меня добрая фрау.

Ага, закончили, стало быть, портрет.

Портрет фрау однозначно нравится. Интересно, хорошую рамку тут можно раздобыть?

— Теперь, как истинный джентльмен, ты обязан на ней жениться, — пребывающая в прекрасном расположении духа фрау изволит шутить.

Ой, а что мы так покраснели? Ей идет, кстати. Рыжей в смысле.

— Не, не, не. Ненавижу художников! Что хотите со мной делайте — на дух не перевариваю. Не именно художников, в отношении всех ярких творческих личностей испытываю острое спровоцированное желание к нанесению тяжких телесных. В голове не больше одной мысли, причем мысли не своей, а высококультурного гонору как у лауреата Букера.

— Я не художник!

— Нет......?

— Я — архитектор! — рыжая до белых костяшек сжимает в ладошке карандаш.

— А есть разница?

Ща кинется.

— Ким, он ради тебя сегодня двух человек на колеса намотал. Не убивай его сразу — дай ему шанс, — добрая, немецкая фрау берет ситуацию под контроль.

Ким, значит. Странное имя. Поклонница известной голливудской актрисы или у нее предки корейцы? Очень похоже, что без корейцев тут не обошлось.

— За портрет, спасибо. А теперь освободили кабинет. Вам выпал шанс, постарайтесь им воспользоваться, — очаровательно улыбнувшись, фрау, дает понять, что мы злоупотребляем гостеприимством.

— Пошли уже, архитектор. Мы в ответе за тех, кого приручили. Программа минимум на сейчас — спасти твою машину, ну или что там от нее осталось. А потом уже и шансы прикинем — наши они или не наши. Шансы, кстати, значительно лучше прикидываются на полный желудок.

Рыжая архитектор не возражает и легко подхватывает с пола рюкзак, полупустой рюкзак-то.

— Ким, это имя?

— Фамилия. Отец меня всегда звал Ким — "золотая" на корейском.

— Отец — кореец?

— Наполовину.

— А имя? Если не секрет, конечно.

— Не секрет — Алиса, но для тебя Ким. Усвоил?

— Усвоил, усвоил, ты карандаш-то прибери, а то мне как-то неуютно.

— Ты ничего не забыл?

— М?...... А, ну да. Извини. Там у меня было имя Денис, здесь просто Дэн. Усвоила?

Провожаемые взглядами мутных пассажиров аквариума, покидаем гостеприимный околоток.

— Золотая, у тебя из полевой одежды есть что? Тут во многом по одежке о человеке судят. И прикид с закосом под праздную туристку, верный способ поиметь неприятности.

— В машине баул с одеждой, там есть кое-что.

— Понятно. Нету там ни хрена, уже я проверял. Было в машине, что-то ценное?

— Нет, у меня вообще ничего ценного не было в жизни, — девушка как-то разом сникла и подрастеряла боевой настрой.

Вот и курточка, в которую на базе купленные "родезийские" шмотки упаковали, пригодилось. Не зря прихватил с собой.

— Примерь. Нормально, вроде. Обмотай пока за рукава вокруг талии. Вечером оденешь, вечерами прохладно уже.

— Я лучше сразу надену. И сейчас не жарко.

Не жарко? Я тут потом обливаюсь, а ей не жарко.

— Ты из каких мест будешь, если тебе за двадцать по Цельсию не жарко?

— Есть такой город в Казахстане, Талгар называется. Там недалеко военный горок, у меня там отец офицером служил.

— Тогда понятно. Знакомься, кстати, Андрей, Рита, Муха. Дети, это Ким, она хорошая, но вредная. До вас ей, конечно, пока далеко, но я не сомневаюсь, вы откроете для нее новые горизонты.

Слегка оторопев от такого поворота событий, мелкие быстро взяли себя в руки, и с хитрым видом на мордашках, переглянулись между собой.

— Твои?

— Мои.

— А...?

— Погибли их мамы, так вышло.

— И поэтому вы здесь?

— Мы здесь потому, что погибли виновные в смерти их мам.

— И насколько велико твое персональное кладбище? Если не секрет.

Моими словами заговорила, так не вопрос, у меня найдется, чем ответить.

— Не секрет — на нем еще полно свободных мест.

По дороге до КПП пересказываю девушке историю моего появления в данной местности. Получается не так, что бы и кратко. Ким в основном отмалчивается, думает о чем-то своем. Я не против, не время сейчас с расспросами лезть.

Алиса.

Машинально переставляя ноги, в компании стремительно ворвавшихся в ее жизнь людей, Ким отстранённо размышляла о, как любил говорить ее отец, текущем моменте.

Человек, влезающий в разборки, итогом которых стали два трупа и ненависть еще минимум полусотни человек, обычно имеет для этого основания. Это без учета того, что у него на руках двое маленьких детей. Он может быть дураком, отмороженным маньяком, адреналиновым наркоманом или жизненно заинтересованным в чем-то человеком.

Судя по тому, что Бригитта Ширмер с ним общается, более того блюдет толику его интересов ни первым, ни вторым, ни третьим он не является.

А вот заинтересованным в ней, почти наверняка.

Там, в родном мире, Алиса не задумалась о создании семьи. Сперва встречалась с сокурсником, но он уехал в Москву. Обещал обустроиться там и забрать ее к себе. В душе она не верила обещаниям. Не верила, но ждала. А потом, потом стало не до этого.

А сейчас Ким досталась лишь бледная тень права сделать свой собственный выбор. Выбор ровно из одного кандидата.

С другой стороны, кто знает, если бы не вмешательство этого парня с двумя детьми на руках, не валялось ли ее тело, слегка прикопанное красноватым грунтом, после знакомства с десятком переполненных гормонами отморозков.

Может быть, иногда, отсутствие выбора — величайшее благо?

Тело послушно расслабляется, подчинившись тысячелетним — заложенным в начале эпох инстинктам, теперь о проблемах позаботится ее мужчина. Сам напросился на это роль, вот пусть у него голова и болит, у нее хватает своих маленьких — женских проблем.

Медитацию на тему текущего момента, не смогло прервать даже появление второго номера из экипажа, покатавшей ее сегодня утром, бронемашины.

Активно жестикулируя, Дэн о чем-то пару минут перетирал с парнем, после чего парень, обняв за плечи Андрюшку и Риту, удалился в сторону центра города.

Дэн.

— Ким, вернись из астрала. Ключи целы? — по-хозяйски занимаю водительское сиденье "Нивы".

Рыжая аж в лице переменилась, энергично хлопая себя по карманам. — Не-е-т.

— Понятно. Не боись — прорвемся. Инструмент в машине есть?

— Сзади в железных ящиках.

— Не в железных, а в металлических. Один ящик дюралевый, второй вообще не пойму из чего сделан. Хм, он что, титановый? Архитекторы, они как люминь от чугуния отличают?

Архитектор подозрительно легко проглатывает особо ценное замечание из области технологии металлов и сплавов.

— Сможешь завести?

И преданно так смотрит. У женщин это на генном уровне прошито, фраза на пару слов, застенчивый взгляд, мимолетное прикосновение и ты готов бежать, сворачивать горы. Знаем, проходили уже.

— Не факт, что сразу. Но, думаю, в итоге все будет хорошо. Наш автопром прост, как лом, и так же надежен. Нечему тут ломаться, по большому счету.

Средней крестообразной отверткой залажу под облицовку рулевой колонки. Слава богу, руль никто не трогал и личина замка его не заклинила.

Теперь два пути.

Первый — снять замок зажигания.

Второй — сломать язычок замка. Он не очень прочный, если поднажать посильнее — не выдержит.

Десять минут возни и замок падет на дно машины. Так, а если попробовать завести? Ожидаемо бесполезно — аккумулятор разряжен в ноль, но приборам питания хватает. Меня интересует, замершая в среднем положении, стрелка уровня топлива в баке. Уже неплохо.

Лезем под капот.

— Золотая, движок здесь какой, 1600 кубиков?

— Не знаю, а что?

— Да так. Документы на машину сохранились?

— Да, под козырьком техпаспорт.

— Хм, а бензин, какой заливаешь?

— 76-й. Отец в части машину заправлял, что-то переделывал в моторе, чтобы от военных машин бензин подходил.

Зер гут, двигатель 1600 кубиков дефорсированный под 76 бензин. То, что доктор прописал для этих мест.

— Батя давно умер?

— Два года назад? А что?

— Да так. Ты машину после этого обслуживала, масло, свечи, фильтра меняла?

Ражая, смешно морщит рожицу, симпатичная, не отнять.

— Меняла дважды. Я не ездила почти. Так, по чуть-чуть совсем.

— Примерь, — отдаю Ким свою шляпу. — Тебе идет, носи пока.

Сугубо утилитарная панама цвета хаки действительно очень идет девушке. Я в городе видел, продавали кожаные шляпы, надо будет задарить одну. Чтобы девушка не радовалась красивой шмотке? Нет, так не бывает.

Под капотом все на грани фола. Уровень тосола на полсантиметра ниже минимальной отметки. Моторное масло по нижней риске щупа. Тормозная жидкость просит долива, но я видел бутылку "Росы" в ящике с инструментом. Дольем попозже.

И самое печальное — клеммы аккумулятора полностью скрыты под слоем изумрудных окислов, а в половине банок аккумулятора пластины не покрыты электролитом.

Клеммы я почищу, дистиллированной воды в банки долью. Но если пластины осыпались, тут придется искать новый аккумулятор. Этому, с виду, минимум пять лет — для советского изделия срок весьма солидный.

За пять экю и десять минут торга изнывающие от безделья подростки согласились подработать живым стартером и расталкивать машину.

— Ну вот, а ты боялась. Садись, поехали. Я с утра не кормленый. Это надо срочно исправлять.

Запрыгнувшая на пассажирское сиденье рыжая от избытка чувств расщедрилась на поцелуй в щеку.

— Побрился б ты — ежик.

— Побреюсь, сам терпеть не могу щетину. Но, тут некогда было — убивал дракона, спасал прекрасную принцессу, карал злодеев и чинил принцессе карету. И все это небритым. Есть мнение — я наработал минимум на два поцелуя.

Хорошая девушка Ким, не жадная.

Получив заслуженный поцелуй, делаю ручкой на прощание, издали пялившимся на меня волками, месхетинцам и проезжаю в город.

Горе — водолазы.

Потрто-Франко. Конец сухого сезона 16 года. Утро.

— Русский, уверен, что твои гориллы, еще что-нибудь не сломают! А ты — обезьяна африканская, куда смотрел!? — брызжа слюной, надрывался Боцман Зи-Зу — владелец давшего нам приют гостевого дома. Очень темпераментный и несдержанный на язык человек, но при этом не злой и очень отходчивый.

— Уи-уи-уи,— в тон Боцману вторит местная любимица и вечный источник неприятностей, забавная карликовая шимпанзе — Афродита.

— Гориллы? — непонимающе оглядываясь по сторонам в поисках этих, вне всякого сомнения, опасных и коварных зверей.

— Я хотел сказать — герильяс. Вот эти вот, маленькие партизаны устроившие диверсию на моем судне. Еще немного и мачту, трап, вместе с палубой, и полгорода в придачу смыло бы в океан, — опершись на едва не смытую в океан стальную, минимум на полтора метра вкопанную в землю мачту, остывая, продолжил Боцман. — Йонкер, твою мать, что ты лыбишся, как горилла после случки! Я что-то веселое сказал!?

Африканская обезьяна, он же горилла после случки, он же Здоровяк Йонкер, с высоты своих семи футов невозмутимо пропускает мимо ушей наезды белого господина. Похоже, между Йонкером и Боцманом существует негласный договор — не называть чернокожего гиганта негром или производными от слова черномазый. И Зи-Зу, способный на равных говорить с автором малого петровского загиба, старательно отфильтровывает базар. А на обезьян, горилл, мартышек, и прочие подобные эпитеты здоровяк не обращает внимания. Так и уживаются.

— Хозяин, я за рыбой пошел, пока все лучшее не расхватали, — прогудел здоровяк.

Стравивший пар Боцман Зи-Зу, равнодушно махнул рукой — ступай, мол.

Клиент готов слушать, будем договариваться.

Подмигнув выстроившимся в ряд герильяс, беру Боцмана под локоток.