Они ничего не поймали, но вернулись на ранчо, чувствуя себя более отдохнувшими. Следующие несколько дней он провел, катаясь на Облаке, целуясь с Харли и упражняясь в анимагии. Его щенок уже немного подрос после тренировок, но все еще был маленьким, и ему нужно было расти. Гарри чувствовал себя все более комфортно в своей собачьей форме, чем больше он преображался. Он уже не так часто спотыкался о свои большие лапы и даже мог самостоятельно подниматься по лестнице. Он надеялся, что это означает, что Ремус позволит ему остаться с ним в следующее полнолуние. Фло подумала, что он очарователен, и обнимала щенка больше десяти минут, прежде чем Гарри смог спланировать свой побег.
К концу недели Гарри не терпелось вернуться домой, и в то же время ему было грустно уезжать. Ранчо казалось ему родным домом. Он любил лошадей, ему нравились Кольт и Фло, и ему нравилась вся атмосфера Джорджии. Свой последний день он провел, целуясь с Харли, прежде чем она нежно поцеловала его и пообещала никогда его не забывать.
Он чувствовал себя немного подавленным, когда вернулся на ферму и обнаружил Колта, сидящего на крыльце с Сириусом и Мишей. Перед каждым из них стояла открытая банка, а в центре стола — маленькая ваза с шоколадными конфетами. Он наблюдал, как Сириус отпил из банки, поморщившись, прежде чем потянулся за шоколадкой и отправил ее в рот.
Он пожевал немного, а затем ухмыльнулся и гордо откинулся на спинку стула. Кольт сделал то же самое, с довольным видом наблюдая, как Миша тянется за шоколадкой.
Гарри поднялся на крыльцо, приподняв бровь.
— Что вы трое будете пить?
= Домашний самогон, Гарри, — с ухмылкой спросил Колт. — Это мой личный рецепт приготовления невероятной "белой молнии".
Миша скорчил гримасу.
— Оно прожигает желудок насквозь. Оно не такое вкусное, как водка.
Гарри пожал плечами и потянулся к миске, чтобы взять себе шоколадку, а глаза Сириуса расширились.
— Гарри, нет!
Но Гарри уже отправил шоколадку в рот.
— что?
Но больше он ничего не мог спросить, потому что весь его рот горел огнем. Он почувствовал, как на лбу выступили капельки пота, а шея покраснела, и выплюнул шоколад, а Колт расхохотался. Гарри поперхнулся, уверенный, что вот-вот изрыгнет пламя, когда Миша протянул ему высокий стакан молока.
— Пей.
Гарри выпил, отчаянно пытаясь избавиться от неприятного вкуса во рту, пока его глаза не наполнились слезами. Он залпом выпил два высоких стакана молока, прежде чем смог заговорить.
— Что, блядь, это было?
— Призрачный перец, — ухмыльнулся Колт. — Самый острый перец в мире. Мы немного поиграли в рулетку, и ты, мой мальчик, украл приз.
— Пусть забирает его, — ухмыльнулся Сириус. — Я, конечно, этого не хотел.
— У меня такое чувство, что я могу выдыхать огонь, — сказал им Гарри.
Миша протянул ему банку с самогоном.
— Пейте.
Гарри сделал глоток, и его затошнило от вкуса.
— Я думаю, это еще хуже.
— Эй, нет! — воскликнул Коулт. — Это моя гордость и радость!
Зи вышла на крыльцо, когда Гарри возвращал Мише самогон.
— Папа! Ты даешь Гарри дедушкин самогон?
— Только попробуй, Захира. Он съел призрачный перец.
Она сочувственно посмотрела на него.
— Ну, по крайней мере, теперь бабушкин чили не покажется тебе слишком острым.
Гарри только сердито посмотрел на нее.
На ужин они ели чили и хлеб к пиву. После ужина Миша и Сорча воспользовались портключом, крепко обняли Гарри и велели ему писать. Они пообещали вскоре увидеться с ним снова. Гарри отправился на еще одну верховую прогулку с Колтом, обнимая танцующего Облака, прежде чем отправиться собирать свои вещи.
Кольт и Фло крепко обняли его, взяв с него обещание писать, а Зи держал леди Годиву за воротник, пока они втроем аппарировали к месту назначения с портключом, которое отправилось в девять часов семь минут того же вечера. Их паспорта и документы были еще раз обработаны MACUSA, прежде чем они прикоснулись к портключу, на этот раз к желтому дождевому ботинку, и они приземлились недалеко от Бристоля в два часа ночи по английскому времени, прежде чем все трое аппарировали домой. Зи направилась к своему дому, ведя за собой леди Годиву, когда Сириус и Гарри вошли в Блэк-коттедж. На кухонном столе лежала стопка почты, но Сириус уговорил Гарри поспать несколько часов, чтобы смягчить смену часовых поясов.
Гарри радостно забрался в свою постель, думая, что это было одно из лучших летних дней в его жизни. Он закрыл глаза и заснул с широкой улыбкой на лице.
Глава 154: Та, в которой Зи водит Гарри по магазинам
Текст главы
Примечание автора:
Надеюсь, у всех была хорошая Пасха! У меня было много работы — я работал каждый день, но в воскресенье вечером мне удалось кое-что написать, так что, ура мне! Собирался опубликовать это завтра, но не уверен, что буду дома, так что тем, кто празднует, — счастливой Пасхи! А тем, кто не празднует, — счастливого понедельника!
текст:
Рассказав Ремусу и Тонкс о том, как ему не понравились порталы в Джорджию и обратно, Гарри достал купленные для них жетоны. Он подарил Тонкс конфеты и браслет с волком из белого золота и бирюзы, который он выбрал для нее. Она поцеловала его в щеку и надела браслет на запястье, улыбнувшись Ремусу, когда он с улыбкой осмотрел его.
Гарри широко улыбнулся Сириусу, когда тот потянулся за подарком Ремуса, вытащил их фотографию в рамке из музея дяди Ремуса и передал ее отцу.
— Та-да!
Ремус вопросительно взглянул на сына, забирая у него рамку. Он посмотрел на фотографию Сириуса и Гарри, стоящих рядом со статуей кролика, а за их спинами надпись гласила: "Музей дяди Ремуса". Сверху светящимися буквами было написано:
— Дом маленькой пушистой проблемы дядюшки Лунатика.
Тонкс тут же расхохоталась.
— Мерлин! Как вы двое это нашли?
Гарри быстро перешел к рассказу о музее, связанному с жизнью Джоэла Чандлера Харриса и его хорошо известными историями о Брате Кролике и о том, кем был Харрис с точки зрения американского фольклора. Тонкс с улыбкой развернула книгу и передала ее своему супругу, который с интересом посмотрел на нее.
— И ты подумал, что было бы забавно озаглавить фотографию "моя маленькая пушистая проблема"? — спросил Ремус, и его глаза потемнели от раздражения.
Сириус кивнул.
— Это была идея Гарри, но мне это показалось странным совпадением, Лунатик. Я имею в виду, музей с твоим именем и плохо воспитанным кроликом? Как ни странно, идеально. Он уставился на своего друга. — Ты на нас злишься? Это просто шутка.
Ремус поджал губы, кладя фотографию в рамке и книгу на стол.
— Шутка за счет того, что я оборотень — как оригинально.
Гарри нахмурился.
— Дядя Лунатик, я думал, тебе это понравится. Я не хотел— Эй!
Ремус схватил его, притянул к себе и крепко обнял, прежде чем поцеловать в макушку.
— Ты несносный мальчишка, но мне это нравится, — сказал он, снова целуя Гарри. — И моя маленькая пушистая проблема разрослась в геометрической прогрессии, включив в себя нахального маленького ПИТУ и его не менее крупную язвительную маленькую дурочку!
Гарри рассмеялся, а Ремус продолжал покрывать его поцелуями, не отпуская от себя.
— Прости! Прости! — взвизгнул он, когда отец начал его щекотать. — Сопит! Сопит! — Гарри закричал, пытаясь увернуться от длинных пальцев отца, щекочущих его ребра.
Сириус широко улыбнулся, когда Ремус просто закатил глаза и перестал отчитывать их сына.
— Ты только что назвал меня болваном?
— А Гарри — заноза в заднице? Блядь, я был прав, придурки. Предоставляю вам, двум мародерам, проделать весь этот путь до гребаной Америки и действительно найти это!
Зи, которая была на кухне и готовила чай, когда Ремусу вручили подарок, с ухмылкой прислонилась к дверному косяку.
— Вообще-то, это была моя идея — отнести их туда.
Тонкс покатилась со смеху, а Ремус лишь покачал головой.
— Вы трое стоите друг друга.
Гарри улыбнулся и снова обнял Ремуса.
— Ты на самом деле не сердишься?
Ремус поцеловал Гарри в лоб.
— Совсем чуть-чуть. Я не могу дождаться, когда повешу это в своей гостиной.
— Нет, повесь его у себя в кабинете, — сказал Сириус. — Не то чтобы эта маленькая пушистая проблема больше не была большим грязным секретом. Все знают, что на самом деле у тебя нет плохо воспитанного кролика.
Ремус улыбнулся и кивнул.
— Верно. Вместо этого у меня старая дворняжка и необученный щенок.
— эй! — Сказал Гарри, заслужив усмешку Ремуса.
Сириус усмехнулся.
— Я тоже обижаюсь на это! История о маленькой пушистой проблеме гораздо интереснее!
Тонкс широко улыбнулась, обнимая своего друга за талию.
— Я просто хотела бы сказать, что для протокола, в этом мужчине нет абсолютно ничего мелкого, я имею в виду, ничего.
Гарри нахмурился в замешательстве, а затем его глаза расширились.
— Фу, Тонкс!
Тонкс разразилась смехом, а Сириус и Зи захихикали вместе с ней. Ремус просто покраснел от смущения.
— Ладно, ладно, хватит шуток на мой счет! — сказал он, улыбаясь сыну. — Я не хочу, чтобы ты шутил. — Мы с Нимфадорой хотим услышать все о вашей поездке.
Зи улыбнулась, когда чайник засвистел.
— Я принесу чай, и Гарри сможет рассказать тебе все о Харли.
— О мотоцикле? — Спросила Тонкс в замешательстве. — Нравится фотография, которая висит у Сириуса в мастерской?
Сириус ухмыльнулся.
— Эй, Тонкс, ты разбираешься в мотоциклах! Я так горжусь тобой! — сказал он, делая вид, что смахивает слезу с глаз. — Но никакого "Харлея", как у девушки, с которой Гарри целовался все лето. Вы бы видели следы губной помады на лице нашего мальчика.
Гарри покраснел от смущения.
— Помады было не так уж много! Он преувеличивает.
Сириус многозначительно пошевелил бровями.
— Нет, я не такой. Также было довольно много любовных сцен, и, о, он также умудрился хорошенько набить рот, и не только руками.
Лицо Гарри так покраснело, что он почувствовал, что вот-вот растает на полу.
— Я ненавижу тебя прямо сейчас.
Ремус усмехнулся и обнял Гарри за плечи.
— Она была хорошенькой?
— Да, — сказал он с ухмылкой. — И от нее пахло персиками.
Тонкс улыбнулась.
— Что ж, давайте послушаем все о Харли.
Гарри просто улыбнулся и провел большую часть вечера, рассказывая Ремусу и Тонкс все о Джорджии, о Харли и танцующем Облаке, о Кольте и Фло, о Мише и Сорче, об уроках танцев и магии, и обо всем, что они видели и делали. К тому времени, как они закончили ужинать, фотографии с зельями были готовы, и они все смеялись, наблюдая за выступлением Бродяги на выставке собак, за тем, как Сириуса столкнули в озеро, за катанием Гарри верхом на лошади и за всеми другими фотографиями, на которых было запечатлено их лето.
Гарри сделал последнюю летнюю фотографию, на которой он стоит между Сириусом и Зи, они обнимают его, когда они стоят на крыльце фермерского дома и ставят фотографию на стол у стены рядом с кухней.
— Дядя Сири, я думаю, нам нужна рамка для этого рисунка. Мы можем повесить его над камином.
Глаза Зи наполнились слезами, и она вскочила на ноги, чтобы расцеловать его в щеки.
— Я люблю тебя, Гарри. Большое вам спасибо за то, что позволили мне рассказать вам о Джоржии.
Гарри обнял ее в ответ, а Сириус радостно улыбнулся им. — Спасибо, что пригласили меня.
Ремус и Тонкс улыбнулись им, когда Сириус громко откашлялся.
— Ну, мы обязательно сделаем рамку, когда пойдем в Косой переулок за твоими школьными принадлежностями. Кто хочет пирог?
* * *
На следующий день у Джинни был день рождения, и Гарри с радостью отправился в Нору, чтобы помочь ей отпраздновать. Ей очень понравились подарки, она сразу же надела ожерелье, крепко обняла его и захотела узнать все. Рон заметил синяк на шее Гарри, и как только Джинни поспешила поговорить с Колином и Луной, он рассказал Рону все о Харли Миллсе.
Рон улыбнулся ему.
— Ты бы провел большую часть своего лета, целуясь.
Гарри широко улыбнулся.
— Она была такой подтянутой, и она мне нравилась. Честно говоря, мне было немного грустно, что я должен был оставить ее, так же как и Джорджию. Она отлично целовалась. Она позволила мне потрогать ее сиськи.
— Что? действительно? — удивленно переспросил Рон. — Это было великолепно?
— Да, — признался Гарри, смущенно улыбаясь. — Как прошло твое лето? Твои родители рассказали тебе о чемпионате мира?
Рон кивнул.
— Да, как раз перед тем, как вы все пришли. Папа сказал, что Сириус достал нам всем бесплатные билеты от Министерства.
— Дядя Сириус сказал мне. Он должен оказать кое-какую услугу Бэгмену, но оно того стоит. Мы на первом месте, приятель! Не могу дождаться, когда увижу, как Ирландия надерет задницу болгарам!
— Но у Болгарии есть Крам! — Воскликнул Рон, широко раскрыв глаза.
Гарри пожал плечами.
— Не важно, приятель, Ирландия — лучшая команда, и ты это знаешь!
Они немного поспорили о семантике квиддича, а потом Рон рассказал, как он тренировался превращаться в росомаху и как Джинни превратилась в свою красную панду, пробралась в комнату Фреда и Джорджа и набросилась на них посреди ночи. Они завизжали, и она снова превратилась в саму себя, заставив их с благоговением уставиться на нее.
Теперь они, по-видимому, пытались придумать для нее новое прозвище. Фред, который уже называл ее Джем, пытался приучить к Джемпанде, но Джинни это не нравилось, а Джордж, который часто называл ее Невра, склонялся к Панданевре. Джинни не была впечатлена ни тем, ни другим выбором, но ее братья определенно были рады, что она стала анимагом, и пообещали не сообщать об этом своим родителям. Они были еще больше впечатлены, когда узнали, что Рон тоже может превращаться в росомаху, и продолжали пытаться заставить его показывать фокусы после того, как застали его пытающимся прокрасться обратно в дом голым.
Рон рассказал ему о новой работе Перси в качестве младшего ассистента мистера Крауча в Департаменте международного магического сотрудничества и о том, как он продолжал утверждать, что ему нужно написать очень важные отчеты о таких вещах, как толщина котла. В последнее время Фред и Джордж также стали проводить много времени в своей комнате, и взрывов стало слышно гораздо больше, но они никому не рассказывали, что делали.
— Я подозреваю, что Дин знает, но мне не говорит. Эта девушка будет хранить тайну до самой могилы, — с горечью сказал он, заставив Гарри рассмеяться.
Когда вечеринка закончилась, он попрощался, пообещав увидеться на чемпионате мира через две недели, и отправился домой.
* * *
Через несколько дней после возвращения домой Гарри решил, что хочет посмотреть еще пару воспоминаний из "Омута памяти" вместе с Сириусом и Ремусом. Они были рады услужить ему и предложили сделать это после ужина. Гарри заглянул внутрь сундука, внимательно изучая каждое воспоминание. Он наклеил красную наклейку на крышку каждого воспоминания, которое он уже просмотрел, и его глаза блуждали по большому количеству из них, которые ему еще предстояло увидеть.
