— Драйан?! — не поверил Вольфганг собственным ушам. — Его-то что не устраивает?!
— В том и проблема, ведь он подстроил убийство следователя. — пояснил Каир, и облокотившись спиной о ствол дуба, поднял глаза вверх, разглядывая крону деревьев. — Есть вариант, что люди им потребовались для прикрытия.
— А что Стихия Тьмы? — взволнованно спросил Вольфганг. Андромеда же, услышав этот вопрос, вздрогнула и сразу посмотрела на меня. Я, еле заметно, отрицательно покачал головой, женщина попыталась расслабиться и отвести взгляд.
— Стихия Тьмы? — переспросил Тэгаэ, словно пытаясь удостовериться в том, что не ослышался. — Тогда все ясно. Нежить дело рук этой твари. Тьма сговорилась с демонами и решила устроить очередную стотысячную войну!
— Все было бы так... Только боюсь Тьма на нашей стороне. — укоризненно ответил Каир и перевел взгляд на меня. Не понял, это еще к чему?
— Почему? — встрял Гера.
Все еще глядя на меня, Каир как-то довольно заявил следующее, пристально следя за моим выражением лица:
— По причине, что это еще и Стихия Света.
Я, как полагается всем, удивленно прыгаю взглядом по собеседникам, мол, не верю ни единому слову, но все равно в шоке. Каир же, не удовлетворившись результатом своих наблюдений, отстал от меня.
— На нашей стороне говоришь? — нарушил молчание Гера. — А ты не думаешь, что стихия Тьмы может сдвинуть диера даже с пути насущного, невзирая на какой-то там Свет.
— Нет. — заявил отец. — Это необычное создание и может великолепно контролировать как себя, так и свою силу.
— Тогда, откуда взялась нежить? — непонимающе спросила Андромеда.
— Вот в чем и вопрос. На сколько я знаю, демонам магия Смерти не подвластна. — прокомментировал Каир. — Да и некромант силен, потому что может поднимать нежить на расстоянии и даже призывать ее.
А вот это уже интересно. Есть вариант, что во всем виноват тот же самый Драйан, он может и призывает нежить, используя некромагию как дар. Стоп. Они ведь не знают об этом.
— Значит, им содействует какой-то маг тьмы, если это все делает один диер. — предложил Тэгаэ.
— Кета, а ты что скажешь? — неожиданно обратился ко мне Каир, а я аж вздрогнул, ошарашено глядя на мужчину.
— А что я могу сказать? — кошу под дурачка.
— Каир, нашел у кого спрашивать. — брезгливо отозвался Гера в мой адрес. Вот тварь. Я разозлился и, вставая, грубо рявкнул:
— Я могу сказать то, что некромагия в жизни не являлась частью магии Тьмы и у диеров идет как дар!
После этих слов, я развернулся и удалился из их сладкой компании, направляясь к тигру. Завалившись на него, я прикрыл глаза. Так, чего они все примолкли? Слышу шорох около меня и тихое рычание Шархана. Открываю один глаз, метрах в двух от меня стоит Каир с изумленными глазами.
— Что? — не выдержал я.
— Повтори-ка. Что ты сказал? — тихо спросил он.
— Что слышал. — неохотно отозвался я, глянув в сторону диеров, притихших на пледе.
— Так, так. Стой. Откуда ты это узнал? — странный у него взгляд. Как у маньяка, завидящего свою жертву. Я и ухом не повел. — Кто тебе это сказал? — не унимался диер. Ага, так я вам всем и скажу. Хотя, зачем говорить всем, когда можно это сказать только Каиру. Тоже вариант. Я привстал, ласково похлопав тигра на боку, давая понять, что волноваться нечему.
— Иди сюда. — негромко сказал я диеру. Мужчина, немного покосившись на животинку, подошел ко мне и присел. Я обнял его, чего он явно не ожидал, и зашептал:
— Я думаю, ты знаешь, что в Межмировом Институте Магии и Современных Технологий хранится очень много интересных книжечек, особенно в библиотеке. На полке с дипломами лежит одна толстенная папка с моей работой, посвященной изучению магии Тьмы. Я смог доказать, что некромагия — это дар для диера, а не часть самой магии Тьмы. Вопросы есть?
Я отстранился, удобно устраиваясь около зверя, и в упор смотрел на Каира, наслаждаясь его реакцией на мои слова. Такое впечатление, что он меня видел в первый раз. Мужчина недоуменно хлопал глазами, не в силах вымолвить ни слова. Да, я умею удивлять. А собственно чему, тут удивляться? А тому, что названный мною выше институт является привилегированным учебным заведением, куда можно попасть только по специальным приглашениям. Проводится отбор учащихся, оцениваются их способности и если они превосходят результат "отлично", то тебе прямой путь в институт, если нет, то тебя выпихнут пинком под зад. Выпускники этого института уважаемы в любом мире, и, где бы ты ни показал свой диплом, тебе тут же беззаговорочно предложат работу.
А теперь представьте существо, считающееся полным лохом, оказывается закончило этот самый институт, смогло доказать новейшую теорию, и сейчас сидит лыбится перед тобой. Мило, правда? И я так же думаю.
Взгляд Каира изменился, став хитрым и загадочным, а сам мужчина расплылся в хищной улыбке, не предвещающей ничего хорошо. Но я ошибся, диер просто встал и вернулся к своим собеседникам, оставив меня удивленно хлопать ресницами.
— Что такое, Каир? — с заинтересованностью вопросил Тэгаэ.
— Ну, если некромагия это дар, то вполне возможно, что во всем задействован только один диер — Драйан. — озарила славная идея светлую головку нашей Стихии Воды. — Ладно, будем дальше работать, но не сейчас.
Мужчина встал с пледа, а в руках у него появился мяч. Да, да, тот самый пресловутый мяч. Ну, снова все поперлись на пляж. В воду что-то мне лезть ну очень не хотелось, а еще и волосы были липкие от соли. Поэтому, завязав куцую косичку, которая смешно торчала, я завалился на песок наслаждаться жизнью. Понятное дело мне это не удалось, меня стали одолевать различные мысли. Главная из них та, что тихонько нашептывала, что я для Каира всего лишь источник информации, и только поэтому он стал ко мне так относиться. Ведь, он догадывается, что я и есть та самая Стихия, оттого и смотрел сегодня на меня так. Тогда почему его удивили мои слова про институт? Может все-таки не стоит ему открываться? Хотя, Тьма же сказала, мол, доверяй ему. И, что мне делать? Он мне так нравится, я так хочу быть к нему ближе, но умом понимаю, что этого никогда не будет. Он ведь не стремится мне что-либо о себе рассказывать. Обидно. До глубины души обидно.
Я отвлекся от своих далеко не приятных мыслей и теперь смотрю на Тэгаэ и Вольфганга, которые устроили дуэль (в хорошем смысле) на мечах и скачут друг от друга, то нанесут удар, то отпрыгнут. Потом на место Вольфганга вышел Каир, намереваясь выжать все силы из отца. Мне скучно, я хочу чем-нибудь заняться, а не тупо валяться на песке. О, точно припахаю Каира меня учить дальше. Хоть эту затею я вчера и откинул, но сейчас иного выхода нет.
Я встал и тихонько подкрался со спины к мужчине, тот как-то уж слишком спокойно обернулся, интересуясь, что мне нужно. Ну, я рассказал, что да как, и чего от него жду, за что был одарен удивленным взглядом. Чуть замешкавшись, диер в полголоса спросил, подойдя ко мне ближе:
— Зачем тебе это? Вас же в институте должны были учить этому, я не прав?
Вот и рухнул мой гениальный план, как карточный домик. Кажется, нас с Каиром больше ничего не связывает, и моя маленькая хлипкая надежда была разрушена. Я как-то рассеянно кивнул и отступил. Такое чувство, что как будто ты кому-то признался в чем-то очень важном для тебя, а этот кто-то отвернулся, делая вид, что ничего не было. Словно ты пустое место. Может, я утрирую, но это чувство мне очень знакомо и оно возникает очень часто, особенно после того, как меня предали. Словно попользовались и выбросили, как тряпку, не думая, что с тобой будет дальше. Я отчетливо помню тот день, когда мой парень заявил мне, что он женится и предлагает мне все забыть, чтобы я ему больше не звонил, и вообще не вспоминал о нем. Он, видите ли, любил эту девушку, а со мной решил развлечься, типа красивый парень, поиграю да и уйду. А я идиот влюбился в него. Каждый день с замиранием сердца ждал нашей встречи, утешая себя мыслями, что все хорошо и все в порядке. Я не хотел верить в то, что все это обман, ложь, предательство. А потом я поклялся себе, что больше никого и никогда не полюблю. Увы, я ошибался. Прошло более десяти тысяч лет с того момента, а я оставался холоден ко всему, что касалось личной жизни. Иногда я рассуждал на эту тему, представляя, что сердце это небольшой непонятной формы хрустальный камень. Когда он любит, то становится каким-то цветным. А когда его предают, то раскалывается пополам, становясь прозрачным, и сохраняя лишь одну свою половину. Вторая же исчезает, вместе с любовью, и на ее месте остается пустота, хранящая боль, скорбь, обиду. Чем чаще ты разочаровываешься, тем меньше становится это хрустальное сердце, что потом превращается лишь в маленький осколок надежды. Сколько раз мне говорили, что меня не любят, сколько раз бросали, а я каждый раз верил в новое начало и старался любить, как в первый раз, наивно веря своей пассии. И к чему это привело? К тому, что я забыл, что значит любить, и так не узнал, каково это быть любимым.
Почему именно такое чувство ненужности возникло сейчас, когда тебя вежливо послали? Я, оказывается, все еще стоял и наблюдал за поединком диеров, но при этом совершенно не видел их. Я хочу уйти отсюда. Черт подери, на что я надеялся? Зачем я позволил себе сблизиться с Каиром? Зачем придумал эту тупейшую идею с шантажом и прочим? Зачем позволил себе любить его? Как будто я не знал, чем все это закончится? Знал, прекрасно. Ненавижу. Ненавижу его и себя, за то, что люблю. Прошло всего лишь пару недель, а я уже наивно, как щенок, сморю с надеждой на Каира. Бред. Полнейший.
Я последний раз глянул на мужчину, наткнулся на его взгляд, и, отвернувшись, снова завалился на песок. Никого не хочу ни видеть, ни слышать. Я пытался отгородиться от внешнего мира.
Прошло полдня, и все это время я лежу как овощ на песке, подпаливая свою шкурку. Чем занимались диеры, мне было все равно, и вообще мое душевное состояние оставляло желать лучшего. Поэтому, решив себя чем-нибудь занять, я попытался почувствовать хоть какие-нибудь магические слои в данной местности. Вместо слоев я почувствовал что-то другое, больше похожее на энергетический поток, несущий с собой какие-то эмоции. Я расслабился, улавливая положительные нотки чьего-то настроения. Это воздействовало на меня немного необычно, так успокаивающе. Кто-то мне сочувствует? Ну, да, как же, моя Пара, в существование которой я уже не верю. Появилась какая-то хрень, свидетельствующая о существовании диера, видите ли, того, что будет меня любить. Как не было бы обидно, но и в это волшебство я уже перестаю верить. Это все ложь, и весь этот мир ложь. Каждый лжет, чтобы сохранить собственную шкуру, и я не исключение.
Поток чистой доброй энергии словно прошиб меня насквозь, заставив раскрыть глаза и глубоко часто задышать. Это еще что за черт? Сердце стало биться быстрее, а меня бросило в жар. Я сглотнул, захватив песок в кулак. Спокойно. Все хорошо. Надо валить от них подальше в лагерь. Что я и сделал. Приперся туда, переоделся в свой утренний наряд и сел около тигра, что мирно дрых уже целые сутки. А что ему еще делать. Достал из сумки плеер, сидел, слушал музыку, прикрыв глаза. Еще два дня вытерпеть и все. А может сбежать? Хорошая идея, кстати. Ночью, как раз, и смотаюсь, пока все спать будут.
Дальше день пролетел довольно быстро, а я все тешился мыслью, что скоро улизну отсюда. Ужин я проигнорировал и часов в девять вечера залез в палатку, укутываясь в одеяло. Лежу, гляжу в потолок, ожидаю часа пик. Прошел минимум час впустую потраченного времени. В палатку, крадучись, зашел Каир и бесшумно, как мышь в подполье, юркнул в постель под второе одеяло. Он лег на спину и, заметив, что я не сплю, повернул в мою сторону голову, не сказав ни слова. Я проигнорировал его, так же продолжая, молча, гипнотизировать ткань палатки.
— Ты чем-то расстроен? — тихо спросил мужчина. Бесит. Зачем он лезет мне в душу?! Ненавижу.
— Не лезь ко мне! — рыкнул я и отвернулся, переворачиваясь на бок и укрываясь одеялом по уши. Знаю, что веду себя, как ребенок, но что со мной поделать. Уж такой вот я вырос. Воспитывать-то было некому. Все, закрыли тему, а то опять начну кипеть, как чайник. Скотина! Я ему начал уже было верить. Лютой ненавистью ненавижу!
Каир долго молчал. Может уже уснул? Я засопел и перевернулся обратно на спину. Гррр! Он не спит! Он так же лежит, не шевелится. Я спокоен... Я спокоен... Вздохнув, я прикрыл глаза. Тихо, вокруг ни единого шороха. И он рядом. Лежит под боком и молчит.
— Откуда такая ненависть и агрессивность? — немного подождав, не унимался он и говорил полушепотом. Твою ж оперу! Игнорируем. Хотя, с какой стати я вообще должен отвечать на его вопросы? Кто он такой? Всего лишь звезда на небе, до которой мне, смертному, не дотянуться. А это уже не важно. Мужчина вздохнул и зашуршал одеялом.
— Знаешь, Кетарис, у меня в жизни тоже было много проблем. — неожиданно услышал я его голос совсем рядом, отчего невольно вздрогнул и, открыв глаза, повернулся в его сторону. Он был максимум в десяти сантиметрах от меня и смотрел со странным сожалением в глазах. Ладно, пофик. Я вернулся в исходное положение. — Многие игнорировали меня, многие ненавидели и презирали, кто-то хотел убить. А что касаемо родителей, то матери у меня нет с самого детства. Я родился слабым ребенком, и врачи не обещали, что я смогу выжить. Мне отвели пару дней. Мать, узнав это, отказалась от меня. Отец этого не знал, но когда до него все же дошла весть, он пришел и забрал меня, сказав, пускай пару дней, но он будет отцом, и я его сын. Он заботился обо мне один, потому что мать ушла от него, объяснив свое решение тем, что не хочет возиться с заведомо дохлым ребенком. Как видишь, Вольфганг вырастил меня, и я жив, вопреки всему. А мать не знаю по сей день.
Он говорил тихо, и в его голосе чувствовалась некоторая скорбь и сожаление. И чего он хочет добиться, рассказав мне это? А может, это и есть то, чего я хотел? Его открытости? Его доверия? И как я должен на все это реагировать теперь? Каир не шевелился, видимо, ожидая хоть какой-нибудь реакции от меня.
— Но ведь у тебя есть любящий отец, а мною Тэгаэ брезгует. — прошипел я, не открывая глаз. Каир чуть придвинулся ко мне и обнял:
— Он тебе ничего не сказал? — искренне удивился диер.
— А что он мне должен был мне сказать? — без особого интереса спрашиваю.
— Он признал тебя еще, когда ты только появился в семье, но почему он тебе не сказал этого, я не знаю. Попробуй с ним поговорить.
У меня сердце забилось чаще, а к горлу подступил неприятный комок, не дающий произнести и слова. Испортил настроение окончательно. Не хочу я говорить с ним ни о чем. Хочется просто лежать и молчать, чтобы в голове не было никаких мыслей, сжирающих заживо душу. Да и еще такое противоречивое чувство по отношению к Каиру: так хочется его оттолкнуть от себя, чтобы он не трогал меня, и в то же время хочется притянуть ближе, чувствовать какую-то защищенность от неприятностей хотя бы на несколько минут. А я лежал бездейственно как бесчувственное бревно. Ладно, все равно хуже уже некуда. Я перевернулся набок и уткнулся носом в грудь диеру, обнимая его крепче. Он сцапал меня в свои объятья, ероша пятерней мои волосы. Я прикрыл глаза и поджал уши, пытаясь отогнать непрошеное расстройство и наслаждаясь теплом мужчины. Кажется, я так и уснул.
