Из группы довольных иноземцев выступил давешний сторож и с полным осознанием собственной важности пошел к возвышению, но тут выяснилось, что для него нет кресла. Суматоха, в которой искали стул, чтобы поставить его на помост, настолько отодвинула произошедшее событие на задний план, что о своем неприятии нового члена собрания публика вспомнила только в тот момент, когда он проголосовал за запрет распития алкоголя на улицах города.

— Это и было обещанное тобой развлечение? — поинтересовалась Алисия, зевая во время доклада городового об участившихся случаях семейных скандалов в общественных местах, в связи с чем следовало ввести штрафы на крик.

— Нет, подожди немного, все самое интересное еще впереди, — я с любопытством прислушивалась к тому, как участники собрания пытались сформулировать границу между обычным разговором и криком и, не придя к какому-либо результату, оставили это определение на совести уже довольно потиравшего только что озолотившиеся руки стража порядка.

— Поскольку мы закончили со всеми запланированными на сегодня вопросами, — провозгласил мэр перед завершением заседания, — прошу высказаться тех членов собрания, кто хочет внести на рассмотрение вопросы, не попавшие в сегодняшнее обсуждение.

Сэр Бэзил добродушно обозрел своих соратников, явно подозревая, что на его призыв никто не откликнется, так как время близилось к обеду, а облеченные властью соратники, как все люди, тоже хотели есть. Когда лорд Гордий поднялся со своего места на негнущихся ногах, добродушие предводителя поколебалось. Но только на долю секунды, потому что старшим лордам, как сверхлюдям, было позволено пренебрегать не только своим, но и чужим аппетитом.

— Прошу вас, — подобострастно сказал сэр Бэзил, и вокруг установилась удивленная тишина.

Больше всех волновалась леди Рада, кусавшая губы в полном неведении, что же сейчас скажет ее драгоценное чадо.

— Я вношу предложение о переизбрании мэра Кладезя: считаю, что предводитель общественного собрания не должен одновременно быть главой города, — очень четко и внятно для своих трясущихся рук сказал лорд Гордий. — Это первое предложение. И сразу оглашу второе, поскольку оно неотделимо от первого. Взамен на должность мэра предлагаю назначить мою мать, леди Раду.

Действующий мэр вытянулся лицом и произнес, безбожно запинаясь:

— В-ваша с-светлость, т-такие во-вопросы с-с-следует вносить в п-повестку заранее, чтобы члены со-собрания успели их обдумать.

— Предлагаю провести голосование сейчас, а в случае, если большинство "воздержится", оставить решение данного вопроса до следующего собрания.

Я подавила в себе желание зааплодировать. Оказывается, из "Гордюши" вполне может выйти толк, если его почаще бросать в такие ситуации.

К моему уху с соседнего ряда наклонился господин Жерон:

— Чувствуется ваша школа. Но почему же вы не сели рядом, чтобы иметь возможность пинать его под столом в нужный момент?

Мне пришлось обернуться к партнеру фабриканта с притворной сердитостью:

— Я ежегодно совершенствую методы обучения, — хотелось расспросить его, откуда столько догадливости у человека, отсутствовавшего в нашей округе больше месяца, но собрание продолжалось и отвлекаться было совсем не время.

— Ваша светлость, не хотите же вы, чтобы я собственноручно выносил этот, кхм, вопрос на рассмотрение? — мэр справился со своим голосом, но не смог убрать из него раздражение и вернуть на лицо улыбку.

— Сэр Бэзил, позвольте, я вам помогу, — со своего места встал отец Алисии и мягко вынул молоточек из рук предводителя общественного собрания. Этого простого движения хватило, чтобы у мэра подкосились ноги и он плюхнулся на свое место с такой обреченностью в глазах, что мне даже на миг стало его жалко. — Итак, господа, кто за то, чтобы снять с сэра Бэзила обязанности мэра Кладезя?

Руки подняли Лас, лорд Гордий, старик-катонец и сам сэр Гвидон. Отец Оврамий удивленно хлопал васильковыми глазами, еще не до конца осознавая, что такая неожиданная смена власти произошла в том числе и потому, что он бездумно проголосовал за катонцев в начале заседания. Мэр (теперь уже бывший) закрыл лицо руками, сэр Роббер бессознательно отодвинулся от него.

— Принято четырьмя голосами из семи! — молоточек стукнул о стол. Не давая залу поднять шум, отец Алисии торопливо перешел к следующему вопросу. — Кто за то, чтобы назначить на должность мэра присутствующую здесь леди Раду?

Снова те же четыре руки поднялись вверх, но на этот раз к ним неуверенно присоединился отец Оврамий, затем сэр Роббер, искоса зыркнувший на бывшего мэра. И наконец, что самое удивительное — сам сэр Бэзил! Да уж, наживать себе такого врага, как леди Рада, не хотел ни один здравомыслящий человек из знакомых с ней, а уж тем более мечтающий породниться.

— Единогласно! — снова стук молотка.

Вот теперь уже ничто не могло предотвратить разразившейся в зале бури: кто-то аплодировал стоя, кто-то выкрикивал проклятья. Молоток стучал впустую, горожане не давали собранию даже завершить заседание в соответствии принятыми обычаями. Я же внимательно смотрела на леди Раду: мать лорда Гордия тоже была одним из слабых звеньев в моем плане. Если она откажется от должности, то общий результат интриги получится не так уж блестящ, сколько ни полируй. Пожилая дама сидела в еще большем ошеломлении, чем в начале заседания. Я бы на ее месте тоже не могла поверить, что "Гордюша" не только сам вынес подобные предложения, но и добился их утверждения. А между тем, назначение ее на должность мэра было необходимо мне по двум причинам. Во-первых, занимаясь делами Кладезя и его округи, леди Рада окажется уже неспособна уделять своему сыну столько навязчивого внимания, и, как следствие, приставать ко мне. Во-вторых, введение в состав собрания представителя от катонцев надо было как-то уравновесить сильной фигурой мэра, который бы не уступал им в хитроумии и расчетливости. Из всех возможных кандидатур мать лорда Гордия казалась мне самым подходящим вариантом. Она уж точно будет держать всех в кулаке. Без самодурства, конечно, не обойтись — но у каждого свои недостатки.

"Ну что ж, похоже, тут все в порядке", — решила я, когда увидела, как леди Рада растроганно и нежно гладит руки сына, глядя на него сияющими, влюбленными глазами. Можно считать операцию по удалению помехи в лице сэра Бэзила проведенной успешно. Убираю скальпель. Все ассистенты свободны. Продезинфицируйте помещение.

— Леди Николетта, чувствую, что должен вас поздравить! — на выходе из здания общественных собраний господин Жерон протянул мне руку, и я с чувством полного удовлетворения ее пожала. — Редко приходится видеть такую достойную расправу над врагами. Вы, конечно же, захотите сами рассказать об этом Клаусу? Не прогуляетесь со мной до фабрики?

Мне не оставалось ничего другого, как согласиться, тем более что через толпу выходящих из здания ко мне уже пробирался переполненный восторгом лорд Гордий. Его светлость в силу своей наивности вполне могли решить, что весь спектакль был разыгран только ради него одного, а я сейчас слишком довольна собой, чтобы приступать к нелегким объяснениям.

Господин Жерон шел медленно, периодически хватаясь за поясницу и жалуясь на то, что безопаснее идти от Земска пешком, чем путешествовать в продуваемой всеми ветрами карете. Настроение было приподнятым, погода отличной, так что скорость нашего передвижения меня нисколько не раздражала и, поддавшись внезапному порыву, по дороге я насобирала целый букет полевых цветов.

Фабриканта не оказалось в конторе, и господин Жерон, пообещав поискать его на фабрике, оставил меня в одиночестве созерцать из окна суетящийся внизу двор. Даже Зельда не скрасила мое ожидание: с тех пор как господин Клаус вернулся, собака не отходила от него ни на шаг. Я ей немного завидовала — совсем чуть-чуть.

— Он уехал в город по делам, — разочаровал меня вернувшийся партнер фабриканта. — Но леди Филиппа настоятельно приглашает вас пообедать с нами.

Ну вот. Я расстроено опустила букет полевых цветов в пустую вазу на подоконнике и без особого энтузиазма последовала за господином Жероном.

Но оказалось, что сильно расстраиваться не стоило. Тем же вечером фабрикант появился во дворе нашего дома. Я как раз пыталась найти, куда мальчишки прошлой осенью спрятали мой велосипед. А найдя его и выкатив на свет, не знала то ли радоваться, что цепь смазали на зиму, то ли искать, кому оторвать уши за то, что сделали это так обильно. В общем, очень некстати испорченное платье сильно притупило радость от нежданной встречи и придало ей некоторую неловкость.

— Добрый вечер, леди Николетта. Я слышал, вы хотели меня сегодня видеть, — господин Клаус вытащил заведенную за спину руку и протянул мне небольшой букет садовых ромашек. От удивления я его приняла и только потом спросила:

— Что это?

— Вы думали, я не обращу внимания на вазу в своем кабинете? По-моему, общепринято, что цветы дарит мужчина, а не наоборот. Вы, как всегда, ставите меня в неловкое положение.

Я поняла и улыбнулась:

— По-моему, вы сами ставите себя в неловкое положение. Ну что вам стоило сделать вид, что вы ничего не заметили?

Он с наигранным равнодушием пожал плечами:

— Ну, вопреки устоявшемуся мнению, не все неловкие положения так уж неприятны. А букет — лишь знак моего восхищения вашим нестандартным мышлением.

Судя по всему, господин Жерон уже успел рассказать про сегодняшнее заседание. Это, конечно, совсем не тот комплимент, который я бы хотела получить, но ничего не поделаешь. К тому же, если вспомнить о языке цветов — ромашки не так уж плохи.

— Осторожнее, господин Клаус, я вас не узнаю. Где ваша всегдашняя осмотрительность? Девушкам с нестандартным мышлением и богатым воображением нельзя говорить подобных фраз, — рассмеялась я.

— Иначе что? — не смутился фабрикант.

— Иначе они могут решить, что вы в их власти, и попытаться воспользоваться этим в собственных корыстных целях.

После этой фразы вся атмосфера резко переменилась: не было уже той легкости и игривости. Господин Клаус вдруг замер, будто одеревенел, и более серьезно, чем следовало, спросил:

— А у вас, значит, теперь остались только корыстные интересы? — и ушел, не оставив мне даже времени на ответ. Что за невозможный человек!

Я покосилась на ромашки — вот и поговорили. Так поневоле начнешь верить в язык цветов.

Глава 8. Что посеешь...

Господин Клаус продолжал изредка наносить мне визиты, теперь уже каждый раз не забывая приносить с собой цветы. Сначала братья очень бурно реагировали на его появления, не давая мне прохода своими шуточками. Затем, уяснив, что букет — это единственная вольность, которую позволяет себе фабрикант, с недоумением смотрели ему вслед. А когда за все лето положение вещей не сдвинулось ни на миллиметр с отправной точки, и вовсе стали заключать пари на то, что ему надо от нашей семьи. Пожалуй, можно сказать, что и во мне произошли точно такие же изменения: от робкой надежды через полное непонимание к неясным подозрениям.

— Точно, — подбодрила однажды Алисия, — еще через полгода окажется, что он просто присматривался к вашему дому, чтобы его выкупить, а цветы для отвода глаз.

— Ты действительно так думаешь? — обреченно спросила я.

— Боги, нет! Господин Клаус достаточно умен, чтобы понимать, что в этом случае, ты не только убьешь его собственноручно, но еще и прикопаешь именно в том саду, из которого он носит свои цветы, — добрая подруга помолчала секунду. — Все это выражаясь фигурально, конечно.

— Спасибо, хоть не буквально.

В таком положении ничего не оставалось, как только снова с головой окунуться в сельское хозяйство. Лишив сэра Бэзила возможности притязать на покупку наших земель и назначив леди Раду на должность мэра, я с непростительной наивностью полагала, что обезопасила поля от главных вредителей — людей. Не тут-то было!

"В память о прошлых заслугах" (и в расчете на новые) катонцы согласились дать несколько своих работников для наставления наших батраков в сложной науке ухода за марью, чтобы я не потеряла половину урожая еще до прихода осени. В первый же день подобного обучения ко мне пожаловали три катонца (из тех кому, как сказал старик-сторож, необходимо поближе познакомиться с местными реалиями) и в один голос заявили, что работать с нашими селянами невозможно. По их словам, всех греладцев воспитывали кошки (страшное оскорбление в Катоне): нет, наши батраки не пытались залезть на марь и не ловили в поле мышей. Просто катонцы считают кошек своевольными и неподдающимися дрессировке животными, а для страны, где дисциплина и подчинение стоят на первом месте — это непростительный изъян.

Ну а самое забавное, что сразу после переселенцев ко мне пришли наши батраки и тоже в голос (хоть и чуть более эмоционально) сообщили, что работать с этими безмозглыми иноземцами выше их сил.

— Они заставляют нас..., — пробубнил простодушный детина, выдвинутый товарищами вперед, как самый красноречивый.

— Что, неужели, работать?! — притворно ужаснулась я.

— Работать — само собой. Так эти изверги, лешим поцелованные, заставляют работать как они!

— Усердно?

Селянин посмотрел на меня обиженно:

— Нет, точь-в-точь как они. Вот Микула: он левша, а они все равно ругаются, чтоб он нож в правой руке держал!

Мне стало не смешно. Кажется, столкновение культур приобретало довольно острые формы.

— Так..., значит, завтра я иду с вами.

— Куда? — оторопели мужики.

— В поле, конечно!

Есть вопросы, которых не решить, сидя в четырех стенах.

На следующее утро я поднялась раньше обычного, напялила на себя дурацкую шляпу с широкими полями, чтобы не щеголять потом облупленным носом, и отправилась наблюдать за обрезкой мари. Работа была уже в самом разгаре: мое "пораньше" в сельской местности не котировалось. В ожидании конфликтного инцидента прошло не более получаса. Вот один из катонцев переменился в лице, заметив очередное нарушение, и над полем вместо привычного окрика потянулся пронзительный, противный до зубовного скрежета свист. На месте наших батраков я бы предпочла любую брань этому отвратительному звуку.

Судя по виду, мужик, на которого налетел строгий иноземец, был совсем не прочь увидеть, как тот проглотит свой свисток. Он даже бросил на землю два ножа для обрезания листьев мари и с суровой решимостью смотрел на переселенца.

— Тихо-тихо-тихо! — я едва успела подбежать и вклиниться между ними, широко раскрыв руки. Сложно сказать, кто из двоих больше нуждался в защите, но зная характер земляков, в первую очередь лучше отодвинуть подальше батрака. — Что здесь происходит?

— Он работает двумя ножами, — четко, без тени эмоции ответил катонец.

— Скажите этой каменной собаке, что так быстрее! Я не собираюсь из-за него до полуночи торчать на этом поле, у меня еще баня не достроена! — заорал из-за моей спины работник. — И пусть подавится своей свистелкой!

Так, дальше приводить его выкрики не стоит: правописание таких слов я не проходила.