— Значит, я вставил свой глаз обратно, находясь снаружи в вакуумном скафандре?
— Нет, но есть такие вещи, как карманы. Вы могли бы тайно пронести глаз на борт, а затем вернуть его обратно.
— Но вы заставили меня продемонстрировать глаз Ласлингу.
Она отложила тот, который держала в руках, и вытерла пальцы, пока на них не осталось следов жидкости. — Очевидно, что второй глаз — это не просто кусочек цветного стекла. Он может двигаться под вашим руководством. Он может быть даже опасен. Возможно, он даже обладает всеми возможностями первого глаза, хотя я думаю, что это маловероятно: это была редкая технология, когда Боза подарила ее своему подчиненному. Нет. Думаю, что он помогает заполнить вашу глазницу, когда первого нет дома, и, возможно, обладает полезным свойством выдавать себя за первый, но я подозреваю, что для вас это не так ценно. В этом есть какая-то фальшь — он выглядит не таким живым, как другой, и вы это знаете. Вот почему вы так тщательно следите за тем, чтобы челка оставалась на месте, когда носите второй глаз.
— Повторю еще раз: Коссел перевела сообщение в код.
— Который я передала вам и попросила прочитать, пока работала с телеграфом. Передав сообщение, я к тому моменту уже запомнила его.
— Сообщение Коссел?
— Нет, то, которое я собиралась отправить, не имело никакого отношения к газовым смесям. — Она сделала паузу, наслаждаясь его смущением. — Но я запомнила первую часть сообщения Коссел, ровно настолько, чтобы понять, точно ли вы мне его передали.
— Для того, кто не совсем знаком с кодами...
Она вздохнула. — Я выучила коды несколько месяцев назад, Лаг. Выучила их так тщательно, что почти вижу сны в виде точек и тире. Хотела, чтобы вы думали иначе, чтобы решили, что я зависима от вас и, следовательно, могу быть обманута. — Она посмотрела на него с какой-то отстраненной нежностью. — Хорошо, что вы не могли видеть переднюю часть телеграфной будки, иначе заметили бы, что ставень открывается и закрывается не в соответствии с вашим сообщением.
— Я... недооценил вашу находчивость. — Он покачал головой в оскорбленном восхищении. — Как глупо с моей стороны.
— Вы впечатлены?
— Я никогда не был менее впечатлен, чем сейчас.
— Показать вам сообщение, которое вы хотели мне передать, на случай, если оно не запало вам в память? — Не дожидаясь его ответа, она подтолкнула к нему лист бумаги. — Прочтите его вслух.
— В этом действительно нет необходимости.
— Прочтите его вслух.
Он прочистил горло. — Корабль задет обломками или поврежден парусом, корпус пробит, Лагганвор мертв, Адрана... тяжело ранена. — Он замолчал, во рту у него пересохло. — Жить ей осталось недолго. Сигнальте радиоречью со всей возможной поспешностью, пренебрегая всеми предыдущими договоренностями. Коссел. — Он облизнул губы и улыбнулся. — Вы должны признать, что в этом есть определенная экономия.
— Вы намеревались солгать Фуре о том, что я была при смерти, просто чтобы заставить ее дать сигнал радиоречи и раскрыть свое положение.
Он откинул листок.
— Мне нужна была... убедительная мотивация.
— Я верю вам, — ответила она, помолчав. — По крайней мере, что вы верите, будто принимаете наши интересы близко к сердцу. Я также верю, что вы считаете, будто лучший способ помочь нам выжить — это сотрудничать с вашими хозяевами, чтобы нас схватили.
— В таком случае...
Она заставила его замолчать, взмахнув оружием. — Это не имеет значения. Мне все равно, что вы считаете в наших интересах. Мы с Фурой всю жизнь терпели, когда за нас принимали решения люди, которые думали, что знают все лучше нас. Такого больше не будет, ни от вас, ни от кого-либо еще.
Он осекся, его покорность была абсолютной.
— Что теперь?
— Я думаю, у вас, вероятно, появился другой интерес к своей персоне. Положите его на стол рядом с первым.
— Почему?
Она снова ткнула оружием и нажала на спусковой крючок до первой едва заметной выемки. Она узнала, что может заставить его взвыть, когда он накапливает энергию для немедленного разряда.
— Просто сделайте это.
Он поколебался, затем полез в сумку, висевшую у него на поясе. Он извлек второй глаз, положив его на стол так же аккуратно и покорно, как игрок, сдающий последнюю фишку.
— Я мог убить вас в любой момент этого разговора.
— Тогда почему вы этого не сделали?
— Во-первых, вы притупили мой самоконтроль с помощью этого успокоительного — я не уверен, что смогу быть настолько точным, насколько мне нужно, и было бы ужасно обидно, если бы я проделал дыру в стене вашей каюты прямо в космос. Во-вторых, вы можете попасть в цель из этого оружия, даже если я выстрелю глазом... и в-третьих... ладно, неважно, что в-третьих.
— Что это было?
— Мой брат был о вас хорошего мнения. У него были недостатки, но он всегда хорошо разбирался в людях. Я думаю, он вам тоже нравился, и это меня немного утешает. Я счел бы неуважением к его памяти причинять вам боль.
— Даже если бы на карту была поставлена ваша собственная жизнь?
— Я бы только отсрочил неизбежное.
Адрана кивнул на голову горгульи. — Поднимите ее еще раз. Она очень прочная. Вы собираетесь уничтожить один из этих глаз. Мне все равно, какой именно. Дело в том, что если останется только один из них, вам будет гораздо труднее снова обмануть меня.
Он взвесил горгулью на ладони. Когда она поворачивалась в его руке, язык и глаза то появлялись, то исчезали. — Вы так и не сказали мне, для чего это.
— Это миничереп.
— Понятно.
— Согласно книгам, в голове находится небольшое количество твинкли. Этого недостаточно, чтобы быть полезным для общения, но достаточно, чтобы реагировать на присутствие других твинкли поблизости.
— Никогда о таком не слышал.
— И я тоже. Это потому, что миничерепа трудно найти, и они полезны только при определенных, очень специфических обстоятельствах.
— Как так?
— Эффективная дальность действия очень мала — не более нескольких сотен спанов.
— Спанов, а не лиг?
— Да. Бесполезно для поиска черепов в целом, по всем Сообществе, и бесполезно даже в масштабах вещницы или даже части туннельной системы вещницы. Для начала нужно находиться примерно в том же помещении, что и череп, а в этом случае, вероятно, есть какая-то карта сокровищ, которая все равно приведет к черепу.
Он медленно кивнул, понимая, к чему она клонит. — Но если бы пришлось в спешке обыскивать один корабль, где может быть спрятана каюта с костями...
— Такая безделушка могла бы оказаться очень кстати.
Он с нежным сожалением осмотрел голову горгульи. — Жаль, что она сломана. Должно быть, в ней испортился твинкли.
— Думаете, она неисправна?
— По определению. Череп, который раньше находился на этом корабле, находится за тысячи лиг отсюда.
— Она не сломана, — решительно заявила она. — Никогда не была сломана. Причина, по которой она указывала на наличие черепа, заключается в том, что на этом корабле всегда был другой череп. А теперь разбейте свой глаз.
— Что бы я ни выбрал, вы должны знать, что мне будет больно.
— Мне все равно.
— Каждый из этих глаз ценен.
Она подняла веерный клинок, крепче сжала его и заставила снова взвыть.
17
Серт была в смотровой, когда поступил сигнал с "Веселой кобылы". Она просматривала окружение в обычном порядке, но на самом деле не ожидала получить входящее сообщение. Только превосходство Паладина в расчетах давало хоть какой-то шанс обнаружить другой корабль: это и собственная острота зрения Серт в сочетании с лучшими линзами и телескопами в Сообществе.
Тем не менее, как только началась последовательность вспышек, у нее не осталось сомнений в том, что это было, и никаких колебаний при немедленной записи. Она записала его, и хотя только недавно начала изучать стандартный код, у нее хватило сообразительности, чтобы понять, что сообщение было не совсем обычным. На самом деле, на первый взгляд казалось, что оно направлено совсем на другой корабль...
— Мистер Кэйзарей? — одними губами спросила она. — Кто, черт возьми, такой мистер Кэйзарей? И зачем нам понадобились его вещи?
На камбузе, где Фура получила запись, она тщательно продублировала сигнал и попросила Разера расшифровать его для нее. Разер быстро оправился от потери сознания, и хотя его язык все еще был толстым и неудобным в том месте, где его зашили, был очень рад принести пользу. Он также понимал коды. Быть костяным означало быть специалистом по связи, как никто другой на корабле, и парень явно стремился произвести впечатление на своего бывшего капитана.
— Это нешто ошобенное, — начал он.
— Мне все равно, особенное оно или что-то еще, — сказала Фура, с трудом сдерживая раздражение. — Скажи мне, что там написано.
— Это потряшающе... начинается так: "Отправляйтесь к вещам мистера Кэйжарея. Жаймитешь ими в нашале полуношной вахты, в тешение тридцати минут. В ответ полушите аналогишные товары, а затем через каждые шешть чашов."
— И что? — настаивала она.
— Это вше, что ешть. Больше нишего. Все повторяетшя, но это вше равно одно и то же.
Тиндуф, который был с ней на камбузе, сказал: — Мы не знаем никакого мистера Кэйзарея, не так ли?
— Мы знаем, — сказала Прозор, которая стояла рядом с ним, выковыривая крошки из хлебницы. — Вернее, мы с Фурой... Как и Адрана. Мистер Кэйзарей читал по костям в "Скорби Монетты".
— Что с ним случилось? — спросил Разер.
Фура секунду смотрела на него.
— Ничего хорошего.
— Он был достаточно порядочным человеком, — сказала Прозор, заполняя тишину, наступившую после этого точного, хотя и бессердечного высказывания. — Был нежен с сестрами Несс, когда они были зеленее лесов Кловерли, и это о чем-то говорит. Но, как и большинство членов нашей дорогой старой команды, он был убит Бозой, погиб на нашем собственном катере, вместе с Мэттисом. Бедняга даже не имел удовольствия увидеть ее лицо перед тем, как она его уколола.
— Тогда пошему они упомянули о нем шейчас? — спросил Разер. — Вы привежли с собой его вещи в такую даль?
— Это не следует понимать буквально, — сказала Фура. — Это способ намекнуть на кости и сказать мне, чтобы в полночь мы были подключены к нашему собственному черепу. Адрана, должно быть, нашла череп и теперь знает, что мы можем общаться, когда захотим.
Разер с сомнением посмотрел на нее.
— Что шлучилошь с телеграфом?
— Ты что, тупой, мальчик? Он работает медленно, и мы почти на предельной дальности. Если еще больше отдалимся друг от друга или один из нас сделает поворот, которого другой не ожидает, у нас не будет возможности подать сигнал таким образом.
— Но Инцер Шталлис будет ждать!
— Щенку нужно время от времени спать. Если мы оставим кости для экстренного использования, у нас все равно будет преимущество. Но Адране нужно доказать, что найденный ею череп способен разговаривать с нашим.
Разер нахмурился. — Но другого черепа быть не может. Вы жабрали наши кошти...
— Мы так и сделали, — сказала Фура с саркастической любезностью. — По крайней мере, так мы думали. А что, если ошибались? Мы не нашли ни одного черепа, пока рылись на вашем корабле, но Адрана работает на нем гораздо дольше, и у нее был шанс проникнуть в его секреты. — Она замолчала, прочитав что-то на его лице. — Если бы такое могло случиться... Стало бы мне теплее или холоднее, Разер?
— Я... я не знаю.
— Но ты же был костяным. — Она демонстративно нахмурилась, как будто пыталась разгадать какую-то запутанную загадку у себя в голове. — Никто другой, возможно, и не знал о существовании другого черепа, но если кто-то и был на корабле, то должен был знать об этом... кто-то, близкий к капитану, — это был бы ты, не так ли? — Прежде чем он успел отдернуть руку, она схватила его за волосы своими металлическими пальцами. — Поговори со мной, Разер. У нас с тобой были такие прекрасные отношения — было бы стыдно портить их сейчас, не так ли?
Она дернула его за волосы, и Разер взвизгнул.
— Оштановитешь. Там... там есть еще один череп, и я рашшкажу вам о нем. Но он не то, чем кажетшя.
Она крепче притянула его к себе, в то время как Прозор и Тиндуф смотрели на него с выражением искренней озабоченности. — Почему все не так, как кажется, Разер? Ты скрывал от меня информацию о черепе во время нашей операции по высадке. Все то время, пока вы дрейфовали, и мы думали, что вы беззащитны и не можете выйти на связь, у вас был череп!
— Который... — Разер поморщился. — Который мы не ишпольжовали. Который никогда не шобиралишь ишпольжовать. И вашей шештре тоже не следует им польжоватьшя. Это не то, что она думает!
Она усилила хватку. Какая-то слабая, угасающая часть ее души смотрела на это с легким неодобрением, а другая, теперь уже набиравшая силу, только подбадривала ее идти дальше. Она представила, как у него вырываются волосы, а вместе с ними и скальп, под которым видны великолепная кровь и кости, и поняла, что это из-за глоуи она чувствует себя так — и с такой же уверенностью поняла, что на самом деле не возражает, по крайней мере, в данный момент.
Она провела языком по зубам.
— Череп есть череп, Разер.
— Только не этот маленький, — пробормотал он. — Он плохой. Отравленный. Она не должна им польжоватьшя. И если она вам небежражлична... вы должны найти шпошоб оштановить ее.
Она отпустила его с диким, атавистическим стоном. Разер отстранился и потер ноющую макушку, глядя на нее с почти животной настороженностью, как будто теперь считал ее вполне способной на любое насилие, на любой бессмысленный или безрассудный поступок.
Ее рука дрожала, когда она проверяла свои карманные часы. Огромным усилием воли подавила большую часть своего гнева.
— До полуночи еще два часа. Ты серьезно это говоришь, Разер?
Все еще настороженный, он пригладил свою копну волос, чтобы привести их в некое подобие порядка. — Вот што это шо мной шделало, и мне повежло, что меня вытащили, пока не штало слишком пождно. Но даже тогда это оштавило швой след. Вы шлышали те кошмары? Они не имели никакого отношения к Инцеру Шталлису. Они были об этом черепе.
Фура тяжело дышала. Ее рука все еще дрожала. Глоуи все еще держал ее. Но она верила ему.
Вуга выругался: какое-то непонятное, многосложное ругательство на одном из грубых диалектов внутренней процессии. — Вы могли бы предупредить меня чуть раньше, ну, скажем, за шесть часов или даже за полдня.
Адрана склонилась над ним, пока он, обливаясь потом, возился со своим ящиком с инструментами, пытаясь отрегулировать одну из подвесных растяжек, которые позволяли черепу парить в воздухе посреди каюты костей.
— Вы сказали мне, что все готово.
— Я сказал, что черепом можно пользоваться, — ответил он, гаечным ключом регулируя одну из пружин натяжения. — Под этим я подразумевал, что гнезда были электрически надежными, а ушки-крючки проверены на прочность, и что твинкли оказались жизнеспособными, поскольку они продемонстрировали обратную реакцию в присутствии миничерепа... — Гаечный ключ выскользнул у него из пальцев, ободрав их костяшки, и покатился, как медленно подбрасываемая кость, из конца в конец, пока не ударился о стену и не отскочил к Адране.
