Мастера иллюзий

— Здорово! — воскликнул координатор ФОС.

— Но нескольким боевикам удалось уйти от гнева божьего, — охладил его пыл Вобер. — Один жив до сих пор.

— Вот как? — удивился Ломов. — Павел Аркадьевич, всё-таки надо было согласовать сначала наши действия с Москвой.

— Максим, смотри новости. Мир рушится, какие нахрен согласования?! Если мы не достанем этого Балдура, согласовывать будет уже нечего. Надо действовать быстро и вместе, правильно я говорю, господин Вобер?

— Конечно, именно поэтому мы здесь.

— Но пока не поделились своим планом!

— Я думаю, — отмахнулся Вобер. — День или два у нас есть. Балдур должен подготовиться к новому иссушению, это вам не кружку пива замахнуть.

Артем выпил еще одну таблетку обезболивающего. Правильно сказал Клод, рано ему еще выступать против грандмастера напрямую. Но ведь всё было так наглядно, он практически осязал потоки энергии, бьющие из разрушенного храма! Бери и пускай их, куда хочешь, но вот тут он и прокололся, лёгкость оказалась обманчивой. Словно постепенно сгибаешь упругое дерево, оно вроде бы поддаётся, а потом — ррраз! — и в момент выпрямляется, хлопая тебя по лбу.

Видел Артём и другое — как гибли люди, а затем их светлые души-сгустки поглощал Балдур, на глазах становясь сильнее. Но ведь и Клод раньше впитал силу убитых охранников, даже напит вспыхнул! Видимо, для великих свершений требуются и великие жертвы, решил Артем. Как обыденна стала для него сейчас смерть других людей, а ведь раньше и помыслить не мог причинить вред другому человеку! Хоть сейчас иди в генералы, которые без трепета отправляют на смерть полки.

— Клод, а что если Балдур пресытится всей этой энергией?

— Вряд ли, аппетиты у него еще те.

— А если отравится?

Полицейские развернулись к Артему. Вобер подвинулся ближе.

— Ну-ка, выкладывай, что задумал!

— Боюсь, мой план слишком радикальный. Да и не знаю, сработает ли...

— Я готов ухватиться за любую соломинку, — буркнул майор. — В отсутствии веника...

— В общем, мы должны согнать в следующий храм как можно больше сатанистов, — выдохнул Артем.

* * *

Иерусалим. Храм Гроба Господня.

— Вы с ума сошли! — митра епископа тряслась от негодования. — Это богохульство! Ни одна конфессия не пойдет на это!

— Спокойно, мы просто пытаемся спасти мир, — сказал Вобер и повернулся к остальным: — Зайдем внутрь?

Раздраженный епископ остался позади, они протолкались через толпу перед входом в храм, который значился следующей целью безумного грандмастера. Верующие стекались сюда со всего Иерусалима, это живо напомнило Артему, как в Питер привозили пояс Пресвятой Богородицы, и как люди стояли сутками в очереди на улице, чтобы поклониться святыне.

— Ты уверен в своей идее? — спросил Клод.

— Не знаю, — вздохнул Артем. — Когда я стоял там и смотрел, как Балдур пожирает светлые души, мне показалось правильным подсунуть ему для разнообразия душ темных и посмотреть, что из этого выйдет. Он питается энергией, как вампир кровью, понимаешь? А что если изменить знак этой энергии с плюса на минус? Уверен, ему точно не понравится.

— Но почему сатанисты? Можно просто собрать кучку подонков-уголовников, их души явно не отличает праведность.

— Надолго ты их не зачаруешь, и деньги сейчас ничего не значат. А секту можно заинтересовать чем-нибудь нематериальным, например, воцарением их бога на земле. Эта затянувшаяся ночь как нельзя лучше подходит для такого финала, не находишь?

Клод внимательно посмотрел на Артема и кивнул. Слабая улыбка тронула губы мастера. Смолин с Ломовым тем временем ушли вперед с двумя израильскими полицейскими, прокладывающими дорогу. Артем остановился у мраморной плиты, над которой теплились лампады.

— Камень Помазания, — вспомнил о своем хобби гида приободренный Вобер. — Когда Иисуса сняли с креста, его положили именно здесь, умастили алоэ и мирром, а потом завернули в плащаницу. Справа, под Голгофой, вход в часовню Адама. Слева — проход к ротонде Воскресения.

Артем крутил головой и с интересом разглядывал пространство храмового комплекса. Это надо же, он словно прикоснулся к прошлому, своими глазами увидел истоки собственной религии! Массивные колоны, красочные фрески, величественные своды — всё это можно увидеть в большинстве храмов, но здесь действительно чувствовалось присутствие Бога. На эту гору, убранную сейчас в разноцветный камень и украшенную иконами и лампадами, когда-то восходил сам Иисус Христос. Здесь он принял смерть, его кровь стекла с Голгофы и омыла череп Адама, искупив таким образом первородный грех человечества. Неужели кто-то может усомниться в этом? Неужели кто-то хочет разрушить эту священную красоту?

Свет от множества свечей плясал на стенах, казалось, святые на иконах двигаются, мудро улыбаются и кивают юному дуалу. Повсюду стояли люди, гул молитвы наполнял храм. Полицейские свернули влево, Клод с Артемом постарались не отставать, протискиваясь между верующими.

Купол украшало изображение солнца. Посередине имелось отверстие, через которое днем проникали лучи настоящего светила, а сейчас чернела мгла. В центре круглого зала возвышалась ротонда Воскресения — сделанная из камня часовня, заключенная для прочности в каркас из металлических полос. Перед входом в неё стояли два архиерея в красно-золотых саккосах, один держал пучки горящих свеч, второй сжимал посох. От толпы молящихся их отделяли священники рангом пониже, в бело-голубом облачении. Зал наполняли звуки песнопения.

— Мы успели как раз к православной литургии, — пояснил Клод. — Богослужение расписано до утра, в три часа придут армяне, а после шести — католики.

— Армяне пролезли и здесь, — буркнул Ломов, разглядывая состоящие из многих арок стены. — Вон там хорошо бы посадить парочку снайперов для перекрестного огня, а вон там спрятать взвод спецназа.

— Конфессии не пойдут на это, — нахмурился майор, — Мы можем рассчитывать только на себя.

— Я думаю, мишенью Балдура будет как раз эта ротонда, — сказал Вобер. — Именно здесь находится кувуклия с Гробом Господнем, именно сюда сходит Благодатный огонь в православную Пасху. Это главное место храма.

— Вход один, — заметил Артем. — Балдур не сможет пройти незамеченным.

— В Мекке уже смог, — сказал Клод. — Давайте действовать по плану, ничего другого нам не остается.

— А где найти этих сатанистов? — спросил Смолин. — Да и есть ли они вообще в священном городе?

— Зло найдется везде, — ответил Вобер. — Потри хорошенько праведника и обнаружишь грешника. Раньше я бы посоветовал сходить на рок-концерт, а сейчас достаточно будет пройтись по окраинам. Чем ближе конец света, тем больше тьмы на улицах.

* * *

Иерусалим. Старый город.

Если храм даже снаружи освещали мощные прожектора, то на окраинах мрак разгоняли лишь редкие фонари. Сделанные из желтоватого камня дома походили друг на друга как близнецы. Людей на улицах было немного, жители предпочитали пережидать страшное время за крепко запертыми дверями, молясь и уповая на помощь небесных сил, а на худой конец — родного правительства. Ломов подозрительно оглядывал подворотни и всё порывался достать табельный глок. Заметив беспокойство напарника, майор хмыкнул:

— Кто-то нервничает?

— А как же иначе, Павел Аркадьевич? После всех этих событий только и ждёшь, что из темноты выскочит страхолюдина какая! Я думал, съездим спокойно к арабам, позагораем, искупаемся, поймаем нашего террориста и домой. А тут люди заживо горят из-за штучек колдовских... да что люди, солнце исчезло! Это уже, знаете ли, ни в какие ворота. Меня к такому не готовили.

— А кого готовили? Бери вон пример с Любимова — собран, спокоен, даже планы какие-то строит.

— Сравнили! Этот парень как раз в таких вещах разбирается, его целый мастер иллюзий учил, а у меня до сих пор в голове не укладывается... но вы не думайте, что от меня требуется, я всё сделаю!

Впереди показалась освещенная факелами площадь. Около ста человек возбужденно гудели, окружив испещренную черными рунами бетонную тумбу. Стоящий на ней мужчина яростно размахивал руками, брызгал слюной и даже подпрыгивал от возбуждения, стараясь донести до толпы свои мысли. Многие люди подхватывали его слова, скандируя их на манер лозунгов. В сторонке скучали двое полицейских, но, несмотря на явную несанкционированность митинга, прекратить волеизъявление народа они не спешили. В общем-то Павел их понимал — в трудные времена лучше дать людям выпустить пар на таком вот импровизированном форуме, чем позволить толпе крушить витрины магазинов и поджигать автомобили.

— Грядет конец света! — неистовствовал оратор. — Тот бог, которого нам навязывают веками, хочет уничтожить наш мир! Вам лгали! Поганый Христос никого не любит, это он вселенское зло, мы должны отречься от него и присягнуть истинному господину, в этом наше спасение! Вы хотите жить?!

— Да!

— Хотите любить жену, растить детей?!

— Да! Да!

— Хотите жить свободно, без страха и оглядки на дурацкие заповеди?!

— Хотим!

— Вы свободны, я благословляю вас! Восславьте господа нашего Люцифера! Он защитит нас, он даст силы, он поможет нам! Грядет его царство, он снизойдет на землю и прогонит тьму! Приди к нам, сын зари!

— Люцифер, приди! Приди, Люцефер!

Люди потрясали факелами, многие опускались на колени и возносили молитвы темному небу. Несколько мужчин чертили мелом на пыльной брусчатке пентаграмму, другие расставляли в её углах свечи. Проповедник встал в центр, забормотал что-то, безумно вращая глазами. Смолин обернулся к Воберу.

— На ловца и зверь бежит?

— Достойный экземпляр, — кивнул Клод. — Дождемся окончания этой вакханалии. Сдается мне, сегодня мистер Люцифер еще не почтит нас своим присутствием.

* * *

Артем во все глаза смотрел на нежданное представление. Клод был прав, трудные времена будят в людях порой такое, чего в повседневной жизни и не увидишь. Вон тот мужчина в черных брюках и белой рубашке — по виду обычный клерк, а размахивает факелом и выкрикивает имя дьявола с жаром потомственного сатаниста. Или та девушка, обнажившая в религиозном экстазе белые груди и трясущая ими перед лицом бородатого толстяка — ну точно прирожденная ведьма-нимфоманка!

Артем взглянул истинным зрением. Души этих людей не были темными, но уже покрылись черными кляксами, словно зараженное грибами-паразитами дерево. Другое дело, с десяток адептов, что собрались сейчас вокруг пентаграммы, прикрывая своего пастыря от возможной опасности — этих тьма поглотила без остатка, для дуала они выглядели черными фигурами без единого светлого пятнышка. Артем указал на них Клоду:

— Эти подойдут.

Сзади раздался вой сирены. Полицейским надоело-таки просто наблюдать за творящимися на площади безобразиями и они вызвали подкрепление. Из двух микроавтобусов выпрыгивали бойцы со щитами и в касках. Кто-то закричал, в полицейских полетели факелы и камни, истерично заверещала полураздетая девица, которой досталось дубинкой ниже спины. Адепты окружили проповедника, начали отступать по боковой улице, оставляя позади растерянных неофитов. Вобер кивнул Смолину, вместе они двинулись вдоль стены вслед за беглецами.

Через два квартала те скрылись в темноте арки. Выждав немного, майор заглянул за угол и махнул рукой — чисто! Проход вывел в круглый дворик с черными окнами и единственной дверью, способной при желании выдержать попадание артиллерийского снаряда. Пожав плечами, Вобер забарабанил по железной створке кулаком. Грохот всполошил местных крыс, те запищали, невидимые за решетками подвальных окон. Озираясь, Ломов потянул из кобуры пистолет. Артем отрицательно мотнул головой.

Долгую минуту ничего не происходило. Клод уже примерился к двери ботинком, когда на стене ожил динамик:

— Кто там?

— Друзья. Нам нужно поговорить с вашим лидером.

— Приходите утром.

— Если мы не поговорим сейчас, утра уже не будет.

За дверью долго раздумывали, наконец, динамик выплюнул:

— Сколько вас?

— Четверо.

— Оружие есть?

— Да.

— Входите. Только без резких движений.

Щелкнул электронный замок. Артем прошел вслед за Вобером и полицейскими в дверь, они оказались в тесном тамбуре. Единственная лампочка освещала штукатуреные стены с рядом бойниц, сбоку выдвинулся металлический ящик.

— Оружие в лоток!

Ломов засопел недовольно, Смолин сделал страшное лицо и напарник повиновался. Артем взглянул на Вобера, тот развел руками. Всё правильно, они сами как оружие. Впереди открылась следующая дверь, показалась рамка металлодетектора — доверять гостям здесь никто не собирался.

Артем всегда держал сатанистов за придурковатых юнцов, которые жгут на кладбищах костры и расписывают стены непонятными символами, а оказывается — это серьезная организация. Тут еще надо подумать, чем убедить таких! Вряд ли они поверят в приготовленную сказочку о снизошедшем на землю ангеле Балдуре, который решил победить тьму и тем самым отсрочить приход Сатаны.

Стоп! Не годится! И как же он до сих пор не понял, зачем опрометчиво поставил знак равенства между наступлением тьмы и приходом Люцифера? Ведь сатанисты именно его считают правым, он для них бог, сын зари, это для всех остальных — дьявол! Но тогда получается, что приверженцы Сатаны решили биться за добро?! Артем почувствовал, как вспотели ладони — лукавить не обязательно, достаточно сказать им правду. Парадокс, конечно, но, черт побери, должно выгореть!

Они остановились на пороге небольшого зала. Красные светильники заливали комнату багрянцем, тускло мерцала нарисованная на полу лестница. Вдоль стен стояли адепты в рясах с капюшонами, в кресле у камина сидел проповедник, производящий сейчас впечатление смиренного старца, но никак не ярого сторонника дьявола, который совсем недавно с пеной у рта призывал людей к поклонению Сатане. Треснуло полено, из камина выскочил уголек и, докатившись до ножки кресла, истаял дымком.

— Вы совсем не похожи на мою паству, — прищурился проповедник.

— Мы поклоняемся другому богу, но дело у нас общее, — сказал Артем, опередив раскрывшего рот Вобера. — Там на площади, вы говорили, что Люцифер придет и развеет тьму. Мы знаем, кто наслал её. Если его убить, свет вернется.

— Ха! И ты, юноша с мертвыми глазами, призываешь нас сделать это?

— Только помочь, сами мы не справимся.

— Ещё бы! Человек, сотворивший такое, без сомнения очень могущественен. Или это и не человек вовсе?

— Иногда я думаю, что он демон, — пробормотал Вобер.

— А твои глаза, пожалуй, будут постарше моих, — заметил проповедник. — Скоро умрут. Что тебе до этого человека?

— Если его не остановить, Земля погибнет.

— Это понятно. Я спрашиваю, что лично для тебя значит его смерть?

— Месть, — помолчав, сказал Клод. — Он убил мою возлюбленную.

— Не самый худший из мотивов, — пожевал губами старик. — Наш господин поощряет исполнение желаний. Тем более таких. Как вы планируете уничтожить этого человека?

— Завтра днем он придет в храм Гроба Господня, чтобы разрушить ротонду Воскресения, — ответил Вобер.