Организм 2.0

Взяв валяющуюся рядом с ноутбуком тонкую пластину, напоминающую плоскую гальку, Салищев поскреб по ней пальцем. Прочный, как камень, но при этом легкий, срез кожи с протиста имел пористую структуру и демонстрировал потрясающую устойчивость к сжатию динамическим ударом. Физиологическая жидкость, наполнявшая микроскопические поры, была способна принять и эффективно рассеять удар любой силы. И чем сильнее и концентрированней было оказываемое на образец давление, тем выше становилась его способность поглотить удар.

Положив образец, Салищев коснулся клавиш ноутбука.

— Токсоплазмоз штамма 2.28 полностью подавляет т-супрессоры иммунной системы исследованных образцов. Неконтролируемая аутоиммунная реакция организма подопытного приводит к выработки огромного количества антител и киллерных клеток. Подопытный образец обладает крайне агрессивным иммунитетом, исключающим возможность размножения в организме носителя вирусов либо эукариотических микроорганизмов, кроме токсоплазмы. А сам факт того, что паразит находится внутри клеток, не позволяет иммунной системе обнаружить и атаковать его. Паразит для нее абсолютно невидим, более того, для транспортировки по кровеносной системе токсоплазма проникает внутрь имуннокомпетентных клеток, что сходно с поведением вируса ВИЧ. Из чего следует, что против токсоплазмоза нет и не может быть эффективного лечения или иммунитета. Провальными оказались и попытки заразить гомо сапиенс вирусом ВИЧ и тем самым блокировать каналы распространения протиста по телу. В результате, токсоплазма просто подавила размножение вируса и вытеснила его из иммунокомпетентных клеток, лишив его доступа к источнику 'пищи' — РНК.

Также представляется сомнительной возможность рецессии организма-носителя до первоначального, до заражения, состояния. Лишившись продержки в лице микроорганизмов и восстановив исходный природный уровень метаболизма и иммунную реакцию, организм неминуемо погибнет от накопившихся повреждений. Как внешних — укусы, травмы, — так и внутриклеточных.

Однако в случае с мутировавшим типом 2.28 рецессия все-таки возможна, хоть и кажется маловероятной. Отличительной особенностью этого типа является то, что он стимулирует выработку т-супресоров, которые, в свою очередь, полностью блокируют иммунитет организма-носителя. В связи с этим зараженные типом 2.28 обладают способностями к регенерации. Скорость деления их клеток на порядок превосходит скорость деления клеток гомо сапиенс и, за неимением иммунитета, практически не поддается контролю со стороны организма. Эффект суперкомпенсации после повреждений тела, вызванных физическими нагрузками либо воздействием на тело факторов окружающей среды, приводит к тому, что надорванные мышечные волокна значительно утолщаются, кости становятся плотнее, на коже нарастают дополнительные слои эпидермиса. Опасность заключается в том, что как и почти все живые люди, зараженные являются носителями паппиломавируса, изменяющего характер роста живых тканей, обитающего в слоях эпидермиса, а следовательно, почти не контактирующего с иммунной системой зараженного. Под его воздействием кожа зараженных штаммом 2.28 значительно огрубевает и приобретает пористую структуру.

Образец номер 437 — здоровая женская особь европеоидной расы нордической народности — был заражен штаммом 2.28 порядка шести месяцев назад. В ответ на многократное удаление внешних слоев эпидермиса на третий месяц эксперимента новая кожа образца значительно загрубела, появился роговой слой...

Удар двери о стену и торопливый топот тяжелых ботинок заставили Салищева скосить глаза поверх экрана: ворвавшись в лабораторию, майор, Боштан и два штурмовика из его группы бежали к столу ученого. Майор держал у уха рацию, из динамика доносились отрывистые, заглушаемые хлопками выстрелов фразы.

— Прорыв! — крикнул издалека майор.

Раздосадованно поморщившись, Салищев дождался, пока военные подойдут и, уставившись в экран, попросил:

— Больше не беспокойте меня из-за такой ерунды.

— Все серьезно, Максим. — Майор упер кулаки в стол. Его лицо было покрыто каплями пота, китель под мышками потемнел, взгляд мутный, несфокусированный — последствия интоксикации. — Противник... — он сглотнул, — противник проник на первую, третью, пятую и шестую лестницы.

Брови Салищева поползли вверх. Вглядываясь в текст на экране, он спросил:

— Так много? Как ваши люди могли допустить такое? Объяснитесь, пожалуйста.

— Это... это, — замялся майор. Собравшись с разбегающимися мыслями, Конаровский произнес: — Нас атакует тип два.

Штурмовики озадаченно переглянулись. Не выказал никакой реакции лишь Боштан. Сложив руки за спиной, он пялился в затылок майора.

— Почему сразу тип два? — спросил Конаровского ученый.

— При прорыве обычные протисты будут пытаться рассредоточиться по горизонтали, по этажу. Эти передвигаются по вертикали. Они точно пытаются как можно глубже врезаться в нашу территорию. Как будто понимают, что если доберутся до крыши, то никто не спасется.

— Согласен, это тип два. — Издав тяжелый вздох, Салищев захлопнул крышку ноутбука. — Ладно, что вы хотите от меня? Не я отвечаю за безопасность башни. Действуете согласно плану — открывайте арсеналы, вооружайте людей, перекрывайте лестницы решетками.

— Сделано, — кивнул майор. — Мы организовали первый рубеж на пятнадцатом этаже. Остальные потеряны. Вместе с нашими лучшими людьми. Они или заражены, или забаррикадировались. Им никак не добраться до арсеналов. Мы обороняемся, в основном, силами комендантов.

— Известно, откуда был прорыв?

— Из подвала, с первой лестницы.

— Понятно, — слегка улыбнулся Салищев. — Значит, одной проблемой меньше.

Кощунственное отношение ученого к жизням тысячей людей не могло оставить военного равнодушным. Ударив кулаком по столу, он открыл было рот, чтобы высказать ученому свое мнение о нем, как рация разразилась ликующим, запыхавшимся голосом:

— Докладывает третья лестница. Зомбаки остановлены.

— Пятая лестница, — спустя секунды раздался другой голос, — у нас все, закончили.

— Шестая блокирована, — под звуки выстрелов известила рация.

Выходя один за другим на связь, командиры групп сообщили, что перекрыли все лестницы вплоть до десятой.

Салищев открыл крышку ноутбука.

— Ну вот и все. Поздравляю вас, Евгений, вы смогли отбить башню.

Майор нахмурился, поднес к губам рацию:

— Вторая лестница, прием. Вторая, доложите ситуацию.

— Вторая... — прохрипела рация. Затрещала длинная автоматная очередь. — Это Акст из гаража... Веду преследование противника. Мы на шестнадцатом этаже. Противник прорвался выше. Их здесь не меньше сотни! Как поняли, прием?!

— Майор, — ворвался в эфир вибрирующий на высокой ноте голос. На заднем фоне были слышны истошные вопли ужаса десятков людей, стрекотали очереди. — Это двадцать третий этаж, оранжерея! На нас... на нас напало... чудовище!!!

Побледнев, покосившись на прикованного протиста, майор пробормотал:

— Повтори, оранжерея. — Конаровский отжал кнопку, поднес рацию поближе к уху. Однако ответа не последовало.

Сложив ладони вместе, Салищев с нажимом провел ими по лицу. Забаррикадироваться, вооружиться, а после спокойно зачистить захваченные врагом этажи — обученные воевать и умеющие прекрасно стрелять штурмовики легко бы справились с задачей отвоевать утерянную территорию. Несколько сот обитателей пятнадцати нижних уровней, будучи инфицированными, не несли серьезной угрозы верхним этажам. Однако с проникновением в оранжереи, где трудилось свыше тысячи рабочих, расклад сил менялся. Не имея укрытий, все эти люди неминуемо пополнят число врагов, количество которых достигнет критической массы. Полторы тысячи зараженных — от такой толпы не отбиться, такая толпа рано или поздно вынесет все решетки.

С утратой отведенных под оранжерею этажей шансы отстоять башню стали ничтожны.

— Старший комендант! — крикнул в рацию Конаровский. — Талай, ответь!

— Я все слышал, — откликнулась рация голосом запыхавшегося старшего коменданта башни. — Я на тридцатом. Перекрываю первую лестницу. Нужно уводить людей на научный уровень и переправлять их в соседний небоскреб. Долго мы не продержимся.

— Так и сделаю, — подтвердил майор.

Салищев вопросительно взглянул на Боштана. Поняв все без слов, капитан кивнул:

— На каждой лестнице перед научным уровнем по паре моих.

— Спасибо, Александр, — сказал Салищев. — Сколько у нас Красного дождя?

— Литров пятьсот. Ваши сотрудники предупреждены, уже пакуют оборудование и документы. Чтобы переправить всех ваших и груз, понадобится не меньше часа.

— Отлично. Даю добро. Выливайте весь Дождь и блокируйте научный уровень.

Не договорив, продолжая зажимать кнопку передачи рации, майор с ужасом уставился на ученого.

— Что это значит, Максим?

— Мы проиграли, небоскреб обречен. Вы, Евгений, прекрасно это понимаете.

— У нас еще есть шанс спасти башню и людей!

— Шанс? — иронично переспросил Салищев. — Евгений, я не играю в азартные игры. Мне мало какого-то шанса. Мы обязаны спасти моих сотрудников, сохранить оборудование и результаты наших исследований. Это важнее. Пара тысяч рабочих и солдат не сыграют заметной роли в нашей победе над мертвецами. Эти люди с самого начала были расходным материалом. Но мои сотрудники незаменимы. Мы обязаны пустить газ, чтобы сдержать рост численности врага и в спокойной обстановке эвакуировать оборудование и моих людей. Вдобавок сейчас самое подходящее время для испытания нашего новое оружия. Нецелесообразно пытаться перетащить в соседний небоскреб все криорезервуары. Не оставлять же их здесь? Используем по назначению.

Палец майора сполз с кнопки передатчика, рука безвольно повисла вдоль тела.

— Твою мать, Конаровский! — в тот же миг донесся из рации голос коменданта. — Что несет этот урод?! Какой, к черту, газ?! Он что, собирается потравить нас всех?!

Привстав, Салищев перегнулся через стол и вырвал из безвольных пальцев майора рацию. Взглянув на экранчик, выдохнул от облегчения — рация была настроена на канал башни и никто посторонний в соседних небоскребах не мог слышать его слова.

— Конаровский! — заходился в крике комендант. — Женя, прибей эту мразь! Если не отстоим башню, хотя бы спасем побольше народу!

Глянув на разразившуюся проклятиями и матом рацию, Салищев невольно улыбнулся. Как же глупы люди, думал он. Как же сильна и непоколебима их в вера в избранных ими лидеров, даже когда те не заслуживают этой веры.

Салищев поднял взгляд на лицо майора, и улыбка исчезла с его губ. Во взгляде уже немолодого, сломленного военного читалось то, что Салищев не видел уже очень и очень давно — твердая решимость и стальная воля. Расправив плечи, распрямив спину, Конаровский вновь стал тем человеком, которому поверили, за которым пять лет назад, изменив присяге, пошли абсолютно незнакомые с ним люди.

Протянув руку, майор потребовал:

— Рацию.

— Мне вас не переубедить? — спросил Салищев.

— Рацию! — с нажимом повторил Конаровский, расстегивая кобуру.

Салищев скривился.

— Тупой солдафон, нашел же ты время строить из себя героя. — Он кинул взгляд на стоявшего за спиной майора Боштана. — Александр...

Движения Боштана были молниеносны, слились в одно. Рука нырнула к кобуре на поясе, выхватила пистолет. Поднимая его, большой палец передвинул рычажок предохранителя, указательный слегка надавил курок. Миг — и дуло 'макарова' замерло в сантиметрах от затылка майора. Выплюнув облачко пороховых газов, пистолет выстрелил, и не успев осознать, что пришел конец, майор мешком рухнул на пол.

Пнув труп, Боштан засунул пистолет в кобуру и брезгливо процедил:

— Давно надо было кончить этого нарика.

Салищев покосился на растерявшихся штурмовиков и напрягшихся лаборантов, занятых сбором документов.

Повысив голос, чтобы было слышно всем, Салищев произнес:

— Майор Евгений Конаровский пал смертью храбрых до самого конца защищая башню и людей! Он был настоящим героем и мы все запомним его таким! Все понятно?!

Люди послушно закивали.

— Вот и хорошо, — произнес Салищев. Распорядился: — Так, вы двое, бойцы, помогите лаборантам собрать документы. Александр, займись Красным дождем и прикажи своим перекрыть лестницу! И поторопись!

Когда все удалились, Салищев взял извергающую угрозы рацию. Отыскав кнопку передачи, нажал на нее.

— Комендант?

— Где майор?! Дай мне Конаровского! — потребовал комендант.

— Комендант, постарайтесь не пополнить собой число врага, — попросил Салищев. Подумав, добавил: — И спасибо за верную службу.

Вырубив питание рации, ученый бросил ее на стол, поднял крышку ноутбука и продолжил сосредоточенно набирать текст. Нужно было закончить отчет и систематизировать имеющуюся на этот момент информацию. Он нисколько не волновался за свою жизнь и судьбу башни, а спустя несколько секунд напрочь забыл о трупе, плавающим перед его столом в луже крови. Его работа была для него важнее всего...

Глава 12

Не успел, подходя к выходу из подавала, понял Долин. Башня обречена.

Вид иссеченных осколками гранаты, обожженных трупов комендантов и пары штурмовиков, треск автоматных очередей, доносящийся с верхних этажей, крики и стук дверей не оставлял в этом никаких сомнений. От обычных протистов местные, может, еще и отбились бы, но против вырвавшегося из подвала чудовища им не выстоять. У них нет тактики, чтобы сдержать настолько хитрого и сильного врага, местные просто не готовы к встрече с таким ужасом.

Переступив через тело Гардье, Долин вышел из подвала. Скользя в луже крови, переступив через кусок мяса, лишь отдаленно напоминавший человеческое тело, поднялся по ступенькам вверх и подобрал АКС.

На вид автомат был исправен, рожок разряжен всего наполовину. Протист атаковал людей настолько быстро и свирепо, что штурмовик просто не успел расстрелять все патроны.

Долин вернулся к машинному залу. Рядом с ним растеклась лужа воды, над дверью искрили сорванные провода.

— Катя, это я! — крикнул Алексей. — Отойди от двери!

Вскинув автомат, он прошил длинной очередью замок. Подобрав кусок арматуры, воткнул его между замком и косяком и, навалившись на него, отжал дверь.

Войдя внутрь, осмотрелся: тела Ивницкого, Патрекеева и Чубыкина лежали там, где их застигла смерть, пол устилала лужа воды — алого цвета, смешанная с кровью. ТЭЦ была выключена, из сорванных труб вниз капали редкие капли воды. У одной стены, поджав к груди колени и обхватив их руками, сидел Савельев. Весь красный, ошпаренный кипятком, в насквозь мокрой одежде — он пролежал под бойлером до упора, пока его не вытащила из-под него Кнопа.

Встретившись взглядом с Долиным, инженер отвел глаза — ему было стыдно за свое поведение, трусость, за то, что выжил, так и не сумев хоть чем-нибудь помочь погибшим товарищам.

Над обнаженным по пояс Швецом на коленях стояла Кнопа. Она уже закончила оказывать ему первую медицинскую помощь и готовилась заматывать рану бинтами.

— Я смогла остановить кровь, но он очень плох, — не оборачиваясь сообщила девушка.