Радужная Нить, ч.3 - Онмёдзи

— Так отсюда тебя не видно, Ясу! — восторженно завопил я. — Спускайся! На крыльях прилетел, что ли?

— Именно! Погоди, сейчас мои ребята чужих ребят утихомирят, и спущусь. Попроси светлую ками, чтобы выше хребта не поднималась.

— Господин Татибана, много вас там? — подал голос Кенске, до того настороженно прислушивавшийся к нашим переговорам.

— Сколько в крепости гарнизона оставалось — весь забрал. Простите, что вашего ведома не спросил, господин командующий!

Тот только выругался. Ну да, оставить Хоруи без присмотра — редкостной наглости решение. Неужели и Химико с ними? Потом спрошу.

— Кажется, основные силы повержены, — раздалось сверху, и немедленно был отдан приказ: — Вяжите всех, кто бросил оружие! Пушок, лети сюда. Спусти меня вниз. Спусти, а не сбрось!

Они всегда так поступают...

— Ну, дорвался! — хохотнул я, вовремя подхватив катящегося по склону друга и сжимая его в объятиях. — Сбылась мечта детства, повоевал! Ох, и проворный ты малый! Где рать собрал, на Фунао?

— Это ты у ханьца своего спроси, где такие пташки водятся, — посоветовал Ясумаса, отдышавшись и обменявшись с Кенске поклонами. — А уж умные какие да исполнительные! Им скажешь — они сделают... в большинстве случаев. Люди и то медленнее соображают.

Да, видел бы ты этих пташек на родном острове...

— Постой, так это Ю их призвал?! — опомнился я. Ну конечно, кому бы ещё они подчинились? Странно, что вообще это сделали. И не пытаются продолжить охоту на новую добычу.

Умница сики, береги наших!

— Во сне объявился, стоило вам уехать. Как тогда, в Кёо! — шёпотом поделился со мной Татибана. — И наказал дождаться подкрепления. Правда, гарнизон от такого подкрепления поначалу чуть было со стен не рухнул — но потом ничего, освоился. Химико бывает такой убедительной, да и сам я... А где господин верховный военачальник? — спросил он уже в полный голос, озираясь по сторонам.

— Позже, Ясу, — при упоминании брата усталость навалилась на плечи. Быстрей бы всё закончилось... — Наверху всё спокойно? Можно двигаться дальше?

— Конечно. — Он пристально посмотрел на меня, но расспрашивать поостерёгся. — Ваши люди, господин Огата, отлично справятся и без меня. Нару за главного. Дельный парень, со всякой тварью общий язык находит.

— А что с... этими? — осторожно спросил Кенске.

— Вы про сов? Присмотрят, чтобы поганец Исаи воздержался от дальнейших проявлений гостеприимства. А пленники полежат да поразмыслят о тщете всего сущего и дворцовых переворотов — в частности. Рядовой ты или сотник — а думать о последствиях надо!

— Тогда поехали, — согласились мы, и войско продолжило наступление, а успокоенная сики вернулась мне на плечо.

Очень хотелось извлечь Ю из повозки и немного потрясти, выясняя, какие ещё приятные неожиданности он заготовил, но не напрасно этот хитрец болтался в самом хвосте. Знал, что моё место — впереди, и никуда я отсюда не денусь.

Озеро Ти блеснуло из холодного тумана, когда лошади совсем притомились. Должно быть, Шестой День Дзю Благодарения близился или уже наступил. Сложно сказать...

Слегка расслабившись, мы с другом неспешно обменивались новостями, но теперь умолкли, осматривая подходы к цели. К счастью, эти места я узнаю с закрытыми глазами.

Вот протока с добротным мостом через неё, соединяющая озеро и Усеикаву. Нетронутая ветром гладь, в ясный день синяя, как цветы на склонах, оправляющих драгоценный камень вод. Сейчас, в темноте, она кажется таинственно-густой, цвета той самой чаши.

И чёрная тень с крышами-крыльями, распростёртыми в объявшей мир ночи. Перейти протоку — копыта гулко стучат по упругим доскам — и вот она, Зимняя Резиденция, в окружении высоких стен. Ни один огонёк не горит. Но едва ли мятежники мирно спят.

— Прибыли, — объявил Кенске, не торопясь спешиваться и отдавая приказы подручным. — Тройное оцепление! Чтобы птица не... то есть, чтобы мышь не проскочила!

Как выяснилось позже, одна мышь, всё-таки, проскочила...

Глава 15

Любовь

(Шестой День Дзю Благодарения, 499-ый год Алой Нити)

На берегу Ти есть немало укромных местечек, что скрываются между отрогов, спускающихся к озеру. Там любят уединяться парочки, хотя сам я, будучи вечно занятым начальником охраны императорских покоев, знаю об этом лишь понаслышке. Что бы там ни утверждали завистники в лице Ясу...

В одной из таких ложбинок мы и надумали держать совет. Вызвали Мидзасиру и прочих командующих, расселись на камнях, по-лягушачьи холодных и мокрых, заодно вознамерившись перекусить... но не тут-то было.

— Переговоры!

Какого-то человека со связанными руками втолкнули в круг наших факелов. Облачённый в алый сокутай юноша споткнулся, выпрямился, и я узнал Аосу. Моего собрата по службе, только в Оваре.

— Вы!

— Сын Пламени любезен к тем, чьё грубое вторжение иной воспринял бы как вызов, — недрогнувшим голосом ответил изменник. — Он не опустился до того, чтобы вкладывать свою волю в уста простолюдина!

Как же, знаем! Предатель — что сломанная вещь, которой никогда не будешь доверять, как целой. И избавляются от предателей, как от мусора. Как же тебя сломали, парень?

— Сын Пламени? Последним правителем Алой Нити был ваш родной дядя, доверявший вам как немногим, — отрезал я. — Зачем вы переметнулись на сторону Исаи? Что он посулил?

— Господин Хитэёми-младший действительно уполномочен задавать вопросы? — посланник обвёл взглядом совет. — Признаться, мне велено говорить с верховным военачальником!

— Правитель желает лично слышать оправдания мятежников, — с кривой усмешкой заверил его Мидзасира, незадолго до этого назначенный на место брата. — Так что не испытывайте его терпение, Вака-но Аоса.

— Правитель? Который из вас, господа? — повторяя мои интонации, переспросил юноша, и я невольно восхитился его самообладанием.

— Истинный, — буркнул я, жалея, что отправил сики порезвиться на воротах замка. Конечно, это устрашающее зрелище и побудило неприятеля к немедленным переговорам, но сейчас её присутствие бы не помешало. Расслабился, привык к помощи свыше!

Аоса воззрился на меня, явно заподозрив обман. Пожал плечами и благоразумно обратился ко всем собравшимся.

— Сын Пламени, законный наследник Алой Нити по праву брака, повелевает вам сложить оружие. Зачинщики мятежа, Хитэёми-но Хономару и Мидзасира-но Сэй, понесут справедливое наказание, но высочайший гнев минует их семьи, в настоящее время находящиеся под покровительством императора. В противном случае да падут вечный позор и проклятие на тех, кто расплатился жизнью своих родичей за измену!

Кто-то охнул, а я внезапно вспомнил лицо Хоно, исказившееся, когда я спросил о родных. Семья... Почему мне не сказали?! Или никто и не знал? А противник только рад объявить во всеуслышание, словно именно огласка свяжет нам руки. Как похоже на Исаи — мерить других по себе!

"У Мидзасиры тоже к ним счёт", — обмолвился брат. Вот, что это означало. И вы собирались осаждать Кёо, брать приступом Зимнюю Резиденцию? Готовились заплатить эту цену?

Но я не готов! Пускай на самом деле Хитэёми-но Хидэ вовсе не отец мне, и мало ласковых слов я от него слышал. Пускай сестра всегда предпочитала Хоно. Но отдать их жизни ради победы — значит, проиграть битву более страшную.

Потому что тогда на трон сядет мерзавец почище Исаи-но Нобору.

— Переговоры на то и переговоры, чтобы исход их удовлетворил обе стороны, — глубокий голос Ю заставил меня вздрогнуть — до этого юмеми сидел молча, мы даже поругаться не успели, как подтянулись все остальные. — Будучи советником истинного правителя (все посмотрели на меня, я кивнул), предлагаю самозванцу отпустить заложников в обмен на собственную жизнь, остаток которой можно провести с пользой — например, замаливая грехи в храме...

Ага, так они и согласились!

— В противном случае, — продолжил мой друг, — резиденция будет взята без потерь с нашей стороны, поскольку мы превосходим вас численностью и военным опытом, не говоря уже о поддержке самой Хоо. И тогда не ждите прощения! Как видите, — подытожил он, — моё предложение выгоднее предложения Исаи — все останутся живы!

Кто-то из командующих заворчал: мол, не следует миловать преступников, но большинство обратилось ко мне, ожидая окончательного решения. Я снова кивнул, чувствуя себя лодочкой, пущенной по быстрой реке. Сделалось тошно. Не правитель, а болванчик, способный лишь повторять за другими. На то и нужны советники да министры, и всё же...

— Что ж, — пожал плечами Аоса, — господин предполагал подобный исход. Со мной был мешок — пожалуйста, принесите его сюда!

Сердце пропустило удар, я незаметно вытер вспотевшие ладони. Не хочу знать, что там внутри, не хочу! Но придётся.

Мне показалось, или Аоса виновато посмотрел на меня, развязывая верёвку? Рука Ю как бы случайно коснулась моей. Боги, только не сестра, только не сестра!

Ясумаса выругался, когда посланник извлёк из мешка отрубленную голову и поднёс к факелу, а я сначала выдохнул в облегчении — волосы были короткими, и лишь затем дёрнулся, узнавая.

Бедный мой Дзиро... Почему из всех избрали именно тебя? Доверенного слугу, получившего в награду за преданность ужасную смерть. Из-за меня, только потому, что верховный военачальник уж точно признал бы это лицо...

— Будьте вы прокляты, — тихо сказал я, поднимаясь с места. Все встали, словно по приказу. — Убив моего доверенного слугу, беспомощного старика, вы нанесли мне личное оскорбление. Не будет пощады! — совет одобрительно зашумел, и мне пришлось повысить голос. — Но не будет и осады! Хватит невинных жертв. Всё решит поединок.

— Что ты мелешь?! — шипение раздалось за моей спиной, и я, опасаясь вмешательства советника, поспешил договорить.

— Я, истинный правитель Радужной Нити, вызываю на честный бой самозванца Исаи-но Нобору, бывшего Верховного Судью Овары, чтобы судьба и смерть рассудили, кому из нас быть императором. Пусть обе стороны принесут клятву прекратить раздоры с гибелью одного и подчиниться победителю! Таково моё слово, и я требую довести это до сведенья Исаи. Отказ же будет расценен как трусость, недостойная претендента на престол.

— Безумец... — скорее ощутил, нежели услышал я стон Ю. Прости, мой ки-рин! Тебе тоже суждено подчиниться. Я помню, что говорил Тигр. Прости — не могу поступить иначе! А игрушкой в чужих руках делаться не хочу!

— Обязательно донесу ваш ответ до слуха господина, — поклонился Аоса — ниже, чем прежде. — И передам его решение. Я могу идти?

— Да. Постойте! Почему вы... с ним?

Некоторое время юноша колебался, отвечать или нет, однако произнёс:

— Потому что, в отличие от вас, у меня не было выбора.

Я устало покачал головой и вновь опустился на холодный камень. Прежде и сам так думал. Повезло: нашёлся тот, кто сумел доказать обратное.

— Самообман. Выбор есть всегда, и скоро вы это поймёте. Вы свободны, Аоса. И, — я оборотился к остальным, — оставьте меня наедине с советником. У нас мало времени.

Ю сидел на камне притихший, обратив лицо к тёмной глади озера. Ожидал чего угодно, от колкостей, скрывающих беспокойство, до открытого "не пущу!", но только не этой молчаливой отстранённости.

— Сердишься? — я положил ему руку на плечо. — Прости.

— Нет, не сержусь, — сдавленным голосом произнёс он, и я пожалел, что заговорил с ним — горло вдруг сжалось, словно в ответ, и я сел рядом, закрыв лицо руками. Не знаю, по ком лились слёзы: по Дзиро, брату или по тем немногим, что ещё живы, но, быть может, скоро покинут меня? А может, по Ю, несчастному моему ки-рину, обречённому служить убийце...

Никаких сомнений: мне не победить! До этого дня всё шло гладко благодаря множеству взаимосвязанных случайностей, за которыми скрывался тщательно продуманный план моего советника. Пускай не всегда ставившего новоиспечённого императора в известность — действовал-то он во благо страны, а не меня! И все его усилия оказались перечёркнуты несколькими опрометчивыми словами. Предоставить решение судьбы государства... чему? Случаю! Чести предателя. Делу, в котором моя слабость уступает лишь моей глупости. Поединку!

Только почему сделанный выбор всё равно кажется единственно верным?

— Будем страдать или думать? — Ю напоследок шмыгнул носом, но голос звучал уже бодрее. — Во-первых, немаловажен вопрос, насколько твоё предложение понравится Исаи...

— Он подлец, но не трус — иначе бы удовольствовался местом Верховного Судьи, — возразил я. — В отличие от него, я никогда не слыл хотя бы сносным бойцом, уж Аоса не преминёт доложить об этом. Так что Исаи обрадуется, можешь мне поверить! Ему лет сорок, он тяжелее меня, выше, и руки, как у обезьяны — до колен.

— Зато у него меч обычный, а у тебя...

— ...малый, — оборвал я попытки меня ободрить. — Короче на треть. К тому же, мерзавец хорошо отдохнул, а я несколько дней в седле провёл, каждая жилка криком кричит! Не уверен, что выдержу хотя бы несколько взмахов, прежде чем выроню тати и засну на поле боя, унизив противника напоследок.

— Так вздремни сейчас! Враги подождут, им торопиться некуда.

— Некуда? А мне?!

— Кай. Если твоих родных пленили в Оваре, то держат уже несколько дзю, и день-другой ничего не изменят. Успокойся. Я всё понимаю, но тебе действительно надо поспать.

— Искупаться мне надо!

Слёзы приносят опустошение пополам с сонливостью, но не когда ты взбудоражен предстоящим боем. Глаза слипаются, а сон не идёт. Да и маловато времени. Только рассудок затуманю, а он мне нужен ясным. Ледяная водичка — то, что надо.

— Ты это всерьёз?! — всплеснул рукавами Ю, наблюдая, как я привожу слова в действия.

— Умирать — так чистым, — проворчал я, безуспешно дёргая завязки доспеха. — Сам затягивал — сам и распутывай! И попроси у Кенске лишнее одеяло.

Юмеми хотел что-то возразить, но только махнул рукой и принялся помогать со шнурами. Боги, как в этом драться? Руки не сгибаются!

Когда советник удалился, напоследок пригрозив убить меня собственноручно, если я сунусь в воду прежде, чем он раздобудет что-нибудь тёплое, я присел на сложенные в кучу доспехи и сосредоточенно уставился в воду.

— Риэ! — мой зов, едва слышный, казалось, проник в самые глубины — туда, где, по преданиям, обитает русалочий народ. Мелкая рябь пошла по поверхности. А может, это ветер заигрывал со мной? — Приди, Риэ! Приди!

— Зачем она тебе? — прошелестел тихий вопрос откуда-то сзади, и рябь исчезла.

— Чтобы не оставлять долгов, — ответил я, нехотя оборачиваясь. И вскочил. — Вы!

Женщина в зелёной накидке с улыбкой смотрела на меня. Норико из семьи Кото.

Я медленно приблизился к матери и обнял, опасаясь, что она окажется бесплотным видением. Напротив — руки были прохладными, но живыми, такими мягкими и нежными... От волос пахло корой и хвоей — аромат, знакомый с детства.

— Отец обыскался вас, — пробормотал я, зарываясь носом в густые чёрные пряди. — В Мире Живых, в Тэнне, даже в Макаи — нигде не нашёл! А я не догадался и после встречи в сухом лесу. Ведь дом ваш отныне — там, в Средоточии Роста и Увядания? Это вы замолвили за меня словечко перед Драконом, мама?