Как можно добровольно подставляться под такое? Неужели Сев, такой гордый, такой щепетильный, не понимает, что это просто унизительно? Зачем все это? Во имя чего? Ради какой цели?

А главное — когда это кончится?!

Боже, они все в аду?

Эти свечи...

Эти лица-маски...

Лорд Волдеморт опустился рядом с распростёртым телом Северуса. Бледная рука с длинными, настолько бледными пальцами, что они отдавали мертвящей синевой, упёрлась в узкую грудь юноши. Он глядел на него с любопытством ученого, нашедшего интересный материал.

Сев приподнялся на локтях. Бледный профиль, еле видимый из-под волос, словно светился в полумраке.

Это было, как... как будто Северус совершал на её глазах самоубийство — непередаваемо, безнадёжно страшно, больно.

Её любовь к Северусу больше ведь умирать не могла? Эта любовь, по мнению Лили, давно скончалась. Так почему она чувствует себя так, будто черти свежуют её душу без анестезии, заживо?

— Сигна Моритури!

С кончика палочки чёрного мага сорвалось вязкое нечто и расцвело на бледной руке Сева чёрной змеёй, оскалившейся на свет острыми ядовитыми клыками.

Зло впервые так близко подошло к душе Лили. Не просто подошло — оно её коснулось. Она не считала себе способной на жгучую ярость, которую испытывала. Счастье Северуса, что в этот момент у неё не было возможности до него дотянуться, иначе круциатусы Люциуса показались бы ему невинными поцелуями!

Не в силах больше справляться с собой, наплевав на опасность, Лили сбросила с себя руку Нарциссы и развернувшись, устремилась прочь.

Плевать на осторожность, плевать на все придуманные раннее планы! Плевать! Лишь бы только выбраться отсюда, выбраться немедленно, иначе она попросту задохнётся. Или убьёт кого-нибудь!

'Гореть тебе за это в аду, Северус Снейп!', — в сердцах пожелала Лили.

Дверь, которую Лили посчитала выходом, вела не на улицу, а в одно из укромных любовных гнёздышек, и она почти с разбегу налетела на двух пылко целующихся парней, лобызающихся так, будто один намеревался проглотить другого.

У того, кто стоял к ним спиной волосы были светлыми.

Но это был не Люциус. Это был Эван Розье.

А тот, кто льнул к его губам, кого он так пылко прижимал к себе, кто прогибался с такой податливостью, что Лили и Нарциссе ещё учиться и учиться, был... Регулус Блэк.

* * *

Как?

Как уместить в голове такое?

Регулус Блэк, брат Сириуса, красивый, всегда чуть отстраненный, холодновато-сдержанный мальчик, в которого влюблена...нет! Не так! Которого любит первая красавица Слизерина, самая загадочная, самая чистая, самая красивая, словом, лучшая из сестёр Блэк — гомосексуалист?

Нарцисса пришла сюда с целью убедиться в порочности Люциуса Малфоя, избавиться от него, чтобы...

Ах, Регулус, Регулус!

Хотели прийти и убедиться? Пришли и убедились!

Цель достигнута.

Занавес.

* * *

Секунда — и Лили почти в лицо упёрлась палочка Розье.

— Кто вы? — зашипел он.

Нарцисса шагнула вперёд, отодвигая подругу на второй план и, в тоже же время, закрывая её собой. Рука её медленно поднялась к затылку, пальцы расплели узел, удерживающий маску на лице.

— Нарцисса?! — выдохнул Розье, отшатываясь.

Действие Оборотного давно закончилось и девушки обрели свой истинный облик.

— Извините, что помешали вам, кузены, — со светской прохладной вежливостью роняла слова Нарцисса. — Не отвлекайтесь, мы уже уходим.

Мерлин Великий! Как же спокойно звучал её голос! Лили не знала, возмущаться таким самообладанием или позавидовать ему?

Вот если бы Лили была на месте Нарциссы, она бы сейчас ему сказала! Она бы ему такое сказала!

А Нарцисса только смотрела.

— Что ж? Счастья вам обоим... голубки, — вздохнула она. — Прощай, Регулус.

— Эй, куда? Мы ещё не закончили! — рванулся было Розье, но Регулус удержал его.

— Оставь её.

— Ты не понимаешь? Она же всем про нас расскажет!

— Оставь её, Эван, — не терпящим возражения тоном повторил Регулус.

Пробраться под плащом невидимкой за порог заведения, переместиться в Запретный Лес было уже легко.

Как только аппарационная воронка, перебрасывающая с одного места на другое остановилась, Нарцисса крепче сжала руку Лили:

— Никто не должен знать! Пообещай мне. Ни Джеймс, ни Сириус, ни твои подруги-гриффиндорки. Даже твоя сестра-маггла.

— Обещаю, — Лили сочувственно заглянула в лицо подруге. — Что ты теперь будешь делать?

Нарцисса в лунном свете казалась хрупкой статуей изо льда, чуть сильнее тронь — рассыплется мириадами сверкающих искорок-звездочек и ничего не останется.

— 'Делай то, что должен и — будь что будет', — с невесёлым смешком процитировала слизеринка.

Неожиданно стальной блэковский стержень надломился в ней, маска деланного спокойствия соскользнула.

Спрятав лицо в ладонях, Нарцисса разрыдалась, беззвучно и горько.

Она рыдала, уткнувшись лицом в колени Лили, а та всё гладила и гладила подругу по волосам.

Переплетая руки, кудри, мешая слезы девушки хоронили свою любовь и свои несбывшиеся, разбитые надежды в Запретном Лесу.

В тот момент и Нарцисса, и Лили были уверены, что пережили худшее в жизни.

А судьба-затейница насмешливо ухмылялась им обеим из будущего...

Глава 28

Норд-ост

Лили все утро обдумывала, что скажет Северусу при встрече. Подыскивала слова, чтобы больнее его задеть, уязвить или даже ранить. Церемониться ни к чему. Теперь они враги. Это уже не простые детские обиды. На этот раз всё всерьёз.

Лили нисколько не сомневалась в том, что Северусу будет стыдно смотреть ей в глаза. Ему должно быть стыдно. Когда он поймёт, что Лили стала свидетелем ритуала принятия метки, что видела их тайные рыцарские страсти и порочные игры — как он сможет не стыдиться? Не настолько же он закоснел душой, чтобы глядеть ей глаза без угрызений совести?

Нарцисса, по своей аристократической привычке, войдя в Большой Зал забыла поздороваться с грязнокровкой Эванс.

Увы! На людях девушки всегда были 'едва знакомы'. На людях Нарцисса не удостаивала Лили не приветственным кивком, ни дружелюбным взглядом.

Иногда Лили начинало казаться, что правы те, кто считает младшую из сестёр Блэк очередной светской куклой с глазами-стразами и сердцем-кулоном, ходячим кодексом приличий без искорки жизни. К сожалению, девушки слишком близко сошлись, и Лили не могла забыть, какой накал страстей скрывается за ледяной маской Нарциссы. Не могла не знать, что под коркой льда не вакуум, а настоящий вулкан. Тот самый, что бьёт фонтаном в сердце каждого, рождённого Блэком.

Вулканы, бури, цунами! Чтобы не клокотало у них в душе, мир сейчас пребывал в умиротворенной дрёме.

На улице шёл снег. Летел пушистыми, крупными, чистыми хлопьями. Звуки звучали приглушенно, словно шёпотом.

В такие дни больше всего хочется забраться под одеяло, читать книгу или смотреть в окно, следить, как кружатся снежинки, падая с небес на землю. В такие дни совсем не хочется ни с кем сражаться. Хочется просто сесть и наблюдать за всеми с безопасного расстояния.

Ни о чем не думать. Ничего не чувствовать. Ни ненавидеть. Ни любить.

Раздался привычный хлопок и Большой Зал заполнился шумом крыльев — совы и филины ворвались в распахнувшиеся окна стремительным потоком, занося с собой с улицы холодное дыхание ветра. Птицы кружили под потолком, сбрасывая вниз письма, посылки и крупицы снега.

Серый конверт упал Лили прямо в руки.

Вскрыв его, она чуть не вскрикнула. Письмо от Петунии? Какая неожиданность!

Лили время от времени писала сестре, но та никогда не отвечала, демонстративно игнорируя совиную почту.

'Лили, у меня для тебя новость. Надеюсь, ты порадуешься за меня? Признаюсь, такой счастливой я не чувствовала себя давно. Может быть, никогда в жизни.

Помнишь Билли? Знаю, что помнишь. Знаю, он тебе не нравится.

Может быть Билли и не самый замечательный человек на свете, пусть он не волшебник, как твой драгоценный С. или П., но рядом с ним я чувствую себя как в сказке. Когда он обнимает меня, мне кажется, что за спиной растут крылья, и я лечу. В этот момент мир становится и непостижимо огромным, и совсем маленьким, хрупким, как хрустальный шар.

Я всегда считала, что любовь существует не для таких, как я. Я слишком обыкновенная. Не красавица, не волшебница.

Даже Билли — он заметил меня лишь потому, что ты моя сестра. Здорово, правда?

Я родилась первой, но всегда, во всём, для всех оставалась второй. После тебя.

Может быть дурно так писать, говорить, даже думать, но это тяжело — жить в чьей-то тени. Особенно когда в глубине душе считаешь себя ничуть не хуже.

Ты, Лили, всего лишь... красивая. Просто красивая. В этом нет твоей заслуги. Ты такой родилась. Тебе не приходилось работать, чем-то жертвовать, чего-то добиваться, стремиться, учиться, преодолевать трудности. Ты просто красивая и — всё.

Почему же этого оказывается достаточным, чтобы другие девушки в твоем присутствии становились для мальчиков незавидной бледной тенью?

Билли признался, что поначалу сошёлся со мной лишь потому, что хотел быть ближе к тебе.

Теперь он утверждает, что всё изменилось. Думаешь, можно ему верить?

Я готова ненавидеть его. Я и тебя порой ненавижу. Но вас обоих я и в половину не ненавижу так сильно, как ненавижу себя.

Вот такая история и вот такая любовь.

Знаю, ты ни в чём не виновата. Ты не хотела быть красивее меня, ярче меня, талантливее меня.

Прости меня, Лили.

Помни, тебе любить меня легче, чем мне — тебя. Ты никогда не страдала из-за меня. Я для тебя просто одна из многих, а ты... ты моя яркая звездочка.

Но чем ближе находишься к звездам, чем чаще смотришь на них, тем сильнее ощущаешь себя пылью и ничтожеством.

Наверное, моё письмо покажется тебе бессмысленным потоком сознания?

Боже, как много я всего настрочила и всё не то, что хотела!

Собственно, новость такова — мы помолвлены с Билли и этим летом я собираюсь выйти за него замуж.

Я выйду за него замуж, пусть даже с риском увидеть, как у него будут гореть глаза при каждом твоём появлении.

Ну и пусть! Пусть смотрит! Всё равно он будет мой!

Может быть, это и наивно, но даже половинка любимого человека рядом лучше, чем ничего.

Извини, если чем обидела

Петуния'.

Лили словно впала в ступор. Она так явственно ощущала страстную влюблённость и гнев сестры, чувствовала её боль.

Петуния думает, ей легко? Смешная она...

— Эй, Эванс! — услышала Лили привычно бодрый голос. — Брось таращиться в это явно печальное послание. Посмотри лучше на меня.

— Привет, Поттер, — Лили поспешила спрятать письмо сестры. — С чего ты взял, что письмо печальное? Оно как раз радостное.

— Да? Ну, по выражению твоего лица этого и не скажешь.

Устроившись напротив, Джеймс потянулся к тарелке с овсянкой.

— Петуния собирается замуж, — со вздохом сообщила Лили.

— Не понял, это хорошо или плохо?

— Сама ещё не разобралась.

— Лучше расскажи, как вчера погуляли с Нарси, — поднял бровь Джеймс. — Узнали что-то новенькое и интересное о наших друзьях?

— Новенькое -да. Интересное? Вряд ли.

— Я могу поинтересоваться...

— Не можешь. Я дала Нарциссе слово, что ничего не скажу.

— Напомнить о том, как ещё раньше ты дала слово мне рассказать обо всем и в подробностях? Только на этих условиях я согласился вчера сидеть тихо и не соваться в ваши девичьи дела, — рыкнул Джеймс.

Лили вздохнув, опустила голову:

— Есть вещи, которых лучше не знать.

— Какие это вещи? — с нажимом вопросил Джеймс, явно настаивая на ответе.

— Я же сказала — это тайна!

Завтрак подошёл к концу и Лили воспользовалась возможностью улизнуть под этим незамысловатым предлогом.

На выходе она нос к носу столкнулась со сладкой парочкой голубков — Блэком и Розье.

Опаздывая на очередную пятиминутку старостата, Лили взяла довольно стремительный разгон и практически врезалась в белокурого слизеринца.

Тот от неожиданности придержал девушку за талию. Потом увидел, кого обнимает и с омерзением оттолкнул от себя.

— Смотри, куда прёшь, мугродье!

Лили раздражённо поджала губы и на всякий случай потянулась за палочкой, которую хранила, как их учил Грюм, за рукавом мантии.

— Что такое? -с вызовом вскинула она подбородок. — Шарахаешься от симпатичных девушек, как чёрт от ладана?

— Какое значение имеет твоё лицо, когда у тебя грязная кровь! — высокомерно вскинул голову Розье.

— Так дело в крови? — протянула Лили. — Вот оно что? А я-то, глупая, было, подумала, что все девушки вызывают у тебя чувство гадливости? Во Франции, откуда, точно сопли, тянется чистокровный род Розье, говорят, в моде содомская любовь?

— Что ты сказала?..

Лили, глядя в белёсые от ярости глаза Розье, испытывала не страх, а какой-то истеричный, бесшабашный, веселый подъём.

— Повтори, что сказала ты, гриффиндорская сучка! — угрожающе рыча, шагнул к ней Розье.

Лили и не думала отступать. Не дождутся, слизеринцы, гады ползучие.

— Что касается происхождения, то мы не выбираем, кем нам родиться, — с притворным сожалением пропела она. — А вот пидорасами становятся по собственной воле. Правда, Розье?

Лили ждала атаки. Поэтому Розье не успел напасть первым. Чары помех отбросили его на пол.

В следующее мгновение выросли две противоборствующие линии. Рядом с Лили оказались Джеймс, Дорказ, Марлин, Сириус, Карадок и Питер. Напротив, ощетинились палочками, Розье, Мальсибер, Эйвери, Яксли и Релугус Блэк.

— Что тут происходит? — вылетела на круг импровизированной боевой арены Минерва МакГоногалл, похожая на спустившуюся с небес валькирию. — Что вы себе позволяете?! — кошачьи глаза яростно сверкнули. — Я требую объяснений!

— Ваша мисс Эванс попыталась объяснить нашему господину Розье, что называть девушку мугродьем не свидетельствует о наличии хороших манер, — насмешливо протянул Мальсибер.

— А это, полагаю, группа её поддержки, — добавил Яксли.

— Мисс Эванс? — голос МакГоногалл звенел от ярости. — Это действительно вы спровоцировали драку?

— Боюсь, что так, — не стала отнекиваться Лили.

— Назначаю вам отработки. После уроков зайдёте ко мне. Подумать только! Вы же староста!

Намечающуюся бурю как всегда поспешил успокоить вездесущий Дамблдор.

— Молодые люди, давайте успокоимся и поспешим на занятия. Иначе мы рискуем с вами опоздать.

— Круто, Эванс! — с одобрением протянул ей руку Карадок Дирборн, гриффиндорец с шестого с курса.

— Молодец! — дружески хлопнула по плечу Дорказ.

— Умница! Здорово ты этого заносчивого гада отделала!

— Здорово-то здорово, — покачал головой Ремус — Да только глупо. Скажи, Эванс, записать Эвана Розье из обычного неприятеля в личного врага действительно было необходимо?

— Сделай одолжение, не будь занудой, — фыркнула Лили.