Книга четвертая. Корректор реальности.

...Летчики подходили ко мне все ближе и, когда подошли шагов на пять-шесть, направили на меня пистолеты.

-Кто? Ты кто?

Я сказал: -Свои!".

///К. Симонов. Сорок первый. Военный дневник. Глава 2-я.///

* * *

...делать было нечего, и я прыгнул. Благо мой "ишачок" завис вверх пузом, оставалось только распустить привязные ремни и вывалиться. Высота была метров восемьсот, и я, морской звездой распластавшись в воздухе, считал про себя секунды. Вокруг я не смотрел, боялся, что лишний раз моргну — и затяжной прыжок превратится в ныряние в зеленый ковер леса подо мной... Однако сразу после прыжка, краем глаза, я заметил несколько парашютов, медленно опускавшихся на землю немного западнее меня. Туда и пойдем.

Надо мной со свистом прошла пара "мессершмиттов", преследующая оставшиеся ТБ-3. На меня они не обратили никакого внимания — впереди была легкая, жирная цель. Наконец, хлопнул купол выпущенного парашюта, меня крепко дернуло, крутануло, по левому наушнику ударила парашютная стропа, и я повис метрах на двухстах. Подо мной был сплошной лес, вдали я успел заметить два низко висевших в воздухе белых купола.

Ветви приближались, я дергался как червяк, пытаясь проскочить мимо крон деревьев на свободное место. Треск, больнючие, хлесткие удары веток. Это тебе за проваленный бой, пилот! Закрывая согнутой левой рукой лицо, я повис и закачался метрах в полутора над землей. Ну, для нас это не высота... Бросив застрявший парашют, я мешком рухнул на мягкую землю. Вставать не хотелось. Передо мной, по траве, прикрывающей мягкую, песчаную почву, сосредоточенно и хлопотливо бегали муравьи. Наверное, выполняют план сельхоззаготовок... Вон, точно, тащат куда-то маленькую бабочку без одного крыла. Однако пора и мне заняться делом...

Где-то далеко-далеко послышались слабые пулеметные очереди. На земле? В воздухе? Скорее последнее. Немцы добивают наши бомбардировщики. Так погано стало на душе, что я взвыл, как от резкой боли, встал, и ничего не видя, ничего не замечая вокруг, носорогом попёр на запад. Там Андрей, там наши летчики, надо выручать их.

В себя я пришел быстро, как только услышал каркнувший что-то по-немецки голос, и сухой пистолетный выстрел. Надо же! Искал своих, а первым нашел немца. Или это он меня нашел? "ТТ" будто сам прыгнул мне в руку. Слева раздался легкий треск веток, я упал на колено и ударил прямо сквозь листву сдвоенным выстрелом на уровне пряжки ремня. В тени, из-за дерева, мелькнула вспышка выстрела. Дуэль я утраивать не собирался, этот немец был мне совершенно не нужен. Я метнулся ему во фланг, на секунду увидел темное пятно его комбинезона, и выстрелил в центр корпуса. Когда я подошел к немцу, он еще хрипел. Смотрел на меня ненавидящими глазами, скреб пальцами левой руки землю и все еще пытался поднять отказавшую ему правую руку с пистолетом. Я выбил ногой пистолет, поднял ствол "ТТ", увидел смертную тоску в его глазах, рука сама собой опустилась, я сплюнул и пошел дальше...

Через десять минут я нашел Андрея, спокойно качающегося в люльке подвесной системы парашюта. Его, видать, сильно приложило об ствол дерева, и мой ведомый висел себе, уронив голову на грудь, как неразумное спящее дитя в колыбели...

Потом мы ходили по лесу, кричали, искали летчиков с ТБ-3. Но никого не нашли. А потом мы пошли перекатами на восток. Туда, куда улетели наши бомбардировщики. Услышав вдали голоса и треск пожара, мы пошли туда. Выйдя на поле, в густой и высокой пшенице мы увидели растерянных, потрясенных гибелью самолетов и летчиков милиционеров, кричавших: "Ау-у! Товарищи летчики, где вы?" Прямо на нас шел командир в еще новенькой, но помятой форме, с наганом в руке. Еще один Дерсу Узала на нашу голову... Лишь бы не стрельнул, охотник на бобров.

И тут я его узнал. По смуглому лицу, по несколько висящему носу с крошечными усиками под ним. Опять Симонов... Ну, да. Я же помню — он был тут, в Белоруссии. С самого начала войны. И гибель наших бомбардировщиков он видел, плакал, глотал слезы, а потом описал в своей книге. И в фильме эта сцена была. Трагическая и страшная...

В другой раз я бы и обрадовался нашей встрече. Но не сегодня. Я настолько был взвинчен этим неудачным боем, подавлен тем, что Андрея и меня сбили, а потом, наверное, сбили и наших бомберов, что только рявкнул: "Убери к ...ной матери свой наган! Кого ты тут стрелять собрался, батальонный комиссар?"

Симонов смутился и стал неловко засовывать наган в кобуру.

-Там немцы прыгали... — как бы между делом ответил он.

-Нашли мы их... Уже отпрыгали свое, бедняги...

Симонов покосился на пистолет в моей руке, но ничего не сказал. Я тоже посмотрел на свой "ТТ". Я и забыл про него...

-Пришлось с немцем стреляться в кустах... — бегло пояснил я. — Пока я искал парашют своего ведомого. Счет 1:0. Победила команда "Крылья Советов".

Я убрал пистолет.

-Слышь, батальонный комиссар, у тебя машина есть? Подбросишь до аэродрома?

-Мы в Могилев...

-Не торопись... В Могилев ты по-всякому еще успеешь. Сначала подбросишь нас, понял? Дело у нас одно есть. Отлагательства не терпит. Должок немцам надо вернуть. Ясно?

Батальонный комиссар нехотя кивнул...

Однако воспользоваться перегруженным Костиным грузовичком, нам с Андреем было не суждено. Километрах в двух на восток нас остановили красноармейцы. Сумрачно-злой танкист с капитанскими шпалами сорванным голосом заорал что-то приказное и грубое. Я заинтересованно поднялся над кабиной. Капитан на повышенных нотах разговаривал с Симоновым. Костя оправился от пережитой им тяжелой сцены гибели самолетов и летчиков, пришел в себя и отвечал ему сдержанно и весомо, показывая рукой на машину, в которой лежали четверо раненых сталинских соколов. Но не это было интересно. Я удивленно присвистнул и толкнул Андрея локтем.

-А ведь эти ребята по нашу душу, старший лейтенант... Узнаешь?

У Андрюхи упала челюсть. Мы выпрыгнули из кузова, машинально разогнали складки под ремнями и встали плечом к плечу. К нам подходили трое. Два командира в форме НКВД и сержант-автоматчик. Морды у них были каменные, настороженные. Опасались, что мы сразу стрельбу начнем, что ли? Не будем мы стрелять, и место не то, и повода вроде бы нет... А вот поговорить с ними надо. Особенно — с этим вот хлопцем. Э-э-хх, не успел я! Не дожал я его, не проверил, как хотел. Ведь как чувствовал... Но — опоздал. А он, видать, успел, сволочь... Наш пострел везде поспел.

-Судя по трем шпалам в петлицах и нарукавному знаку с мечом, вы сразу скакнули аж до капитана госбезопасности, товарищ помначкар? Какими судьбами здесь? Кого ищете?

Милягу-хохла, славного труженика КПП, старшего сержанта Шевелитько было и не узнать. Нахмуренное чело говорило о тяжелых, видать государственного масштаба, думах. В строгих глазах ни тени улыбки. Да и его милый хохляцкий говор куда-то исчез напрочь.

-Вас. Вас и ищу, Тур... И вот этого, вашего... напарника, — Шевелитько с какой-то непонятной мне радостью блеснул глазом на Андрея.

Андрей, стоящий за моей спиной, начал медленно расстегивать кобуру моего пистолета, висевшего у меня на заднице. Я успел перехватить его руку и сильно ее сжал. Погоди, еще не время... Сержант-автоматчик заметил эту возню, мигом сместился влево, и поднял ствол ППД.

-Тихо, тихо, товарищи... Не здесь... Вы поедете с нами, Тур? Добровольно и спокойно? Нам нужно серьезно поговорить. Вдумчиво и о многом. Так как? Сразу хочу сказать — вам ничего не угрожает. Мы не враги...

-Вот и я думаю, что не враги... Но и не друзья, а? Так кто же вы, помначкар Шевелитько?

-А вот давайте поедем и все выясним. Согласны?

Я тяжело вздохнул.

-Дела у нас, товарищ капитан госбезопасности, дела... Хотя, и эту встречу нельзя считать безделицей. Ладно, уговорили! Сейчас поедем, только попрощаюсь кое с кем...

Капитан Шевелитько недовольно глянул на Симонова, милиционеров и летчиков, наблюдающих за нашим разговором, подумал и кивнул головой.

-Хорошо, только быстро. Вон "Эмка", прошу туда... Я вас жду. И без глупостей, Тур. Опасности для вас, — он выделил эти слова — "для вас", — Опасности для вас нет. Абсолютно.

-Да я и не боюсь вас, ребята... Когда мы с Андреем вместе, я никого и ничего не боюсь. Вот так-то, бойцы невидимого фронта...

Сзади раздался облегченный выдох старшего лейтенанта Миколайчука. Громкий такой. Как будто с моего Буцефала сняли седло...

* * *

Часть 3-я. Свободный диплом.

Глава 1.

"Эмку" немилосердно качало на неровностях лесной дороги. Бедный драндулет выл мотором, жалобно скрипел всеми своими сочленениями и бренчал металлическими кишочками при перегазовке. Так, что ли, было у Ильфа и Петрова? Здорово сказано! Именно бренчал, и именно кишочками... Я сидел сзади, прислонившись пустой головой к прохладному стеклу, и бездумно следил за проносящейся мимо пыльной зеленью. Думать не хотелось, хотелось спать, как ни странно. День был тяжелый, накопилась усталость и горечь от того, что все наши планы пошли прахом.

Я недовольно глянул на коротко стриженый затылок капитана Шевелитько, качающийся передо мной. От него пахло одеколоном и парикмахерской... Офицер и джентльмен... Кто же ты такой, мосье Шевелитько? А чего тут гадать, скоро сам скажет. Рядом со мной, несколько боком, — на заднем сидении "Эмки" было очень тесно, — мучился мужик с кубарями младшего лейтенанта ГБ. За ним, прижавшись к борту машины, молча мотался в такт покачиваний пепелаца Андрей. Его веки почти прикрывали глаза, на губах бродила слабая улыбка. За руль, передав Шевелитько свой страшный автомат, уселся здоровенный сержант-штурмовик. Все было мило, по-домашнему... Группа боевых друзей ехала на маленький пикничок.

И вот тут-то я почувствовал некий напряг со стороны капитана Шевелитько. На дефекацию его, что ли, пробило? Да нет, какую-то подлянку сделать хочет, гадский помначкар. Андрей шевельнулся. Он тоже почувствовал нарастающее напряжение частично позаимствованными у меня ментальными способностями.

Я мельком глянул на него. Тихо, Андрюха, тихо... Поиграем в поддавки, посмотрим на товарищей по оружию во всей их боевой красе... Андрей молча прикрыл веки и расслабился.

Сержант-капитан повернулся к нам с несколько напряженной улыбкой.

-Подъезжаем... готовьтесь.

Это и было сигналом — сидящий между мной и Андреем младший лейтенант качнулся, ухватился в попытке сохранить равновесие за спинку водительского сидения, что-то там нажал, и мне в лицо понеслась струя газа.

Пришлось хрипеть и закатывать глаза. А то, как же? Испортить ребятам весь праздник? Это не по-нашенски будет. Рядом забился в судорогах Андрей. Все, приехали... Я, от радости, перестал дышать. Точнее — задержал дыхание. А то кто его знает, какую еще гадость они распылили? Может — дихлофос...

* * *

С удовольствием предоставив группе захвата таскать наши сомлевшие тела, я пытался что-то разглядеть сквозь неплотно сомкнутые веки. Видно было немного. Но вполне достаточно, чтобы понять, что к славному ведомству Лаврентия Павловича Берии наши контрагенты, они же партнеры по контакту, не относятся. Эх, жаль, что из УК РСФСР убрали статью из свода законов Российской Империи о каторжных работах за воровское ношение военного мундира. Или есть что-то подобное? Не помню, как-то я слабо знаком с Уголовным кодексом, хоть и чту его, как завещал великий комбинатор...

Между тем, суета вокруг наших обесточенных тушек продолжалась. Нас нежно и ласково лишили табельного оружия, быстро охлопали, в том числе и по интимным местам — я чуть не заорал от испуга! Геи на Гее какие-то, право слово, и потащили в незнамо откуда открывшийся люк. Здрассьте! Вот тебе, бабушка, и летающая тарелка. Точнее, это средство передвижения больше всего было похоже на городскую булку, форма та же. Учитывая, что до гагаринского "Поехали!" было еще лет двадцать, да и кто нас посадит в тесную капсулу "Востока", а на подвижной состав Мира-основы это летающее хлебобулочное изделие было абсолютно не похоже, то на ум приходило лишь одно (помните Оккама?) — нас навестили земляки Адриана. Вот так встреча! И что это их подвигло на подвиги? Через полторы-то тысячи лет? Будем посмотреть...

Смотреть, однако, можно было лишь в серый потолок. Нас затащили в какую-то клетушку, пристегнули эластичными ремнями к ложементам и бросили одних. За прикрытым люком в переборке послышался неразборчивый говор, что-то лязгнуло, смачно выдохнул закрывшийся внешний люк, и булка дрогнула. Вперед, друзья, к новым приключениям!

-Андрюха, ты как там? Дышишь еще? — Я приподнялся, внимательно изучил большую блямбу в центре привязных ремней и раскрыл замок. — Твои в гости прилетели, как ты думаешь?

Андрей тоже сбросил тяжкие оковы, но вставать не стал, а удобно развалился на инопланетном подобии раскладушки.

-Мои... Я, когда этот тип рядом сидел, даже без аппаратуры различил излучения мозга. Все же у меня возможностей-то побольше будет. Ты извини, Тур, я тебе не все говорил...

-Да ладно, не тушуйся ты, высшая сущность. Я все понимаю. Соображаешь, кто они, и что делать будут?

-Если принципы космических и инопланетных исследований не очень сильно изменились за прошедшее время, то, я думаю, дела обстоят следующим образом, — Андрей на минутку замолчал, прокручивая в голове варианты. — Видимо, недавно, а может, уже и давно, на Мать вернулись мои хозяева...

-Ну-ну... хозяева! Ты, Андрюха, не судовое имущество, не швабра, там, или еще что. Ты — личность. Говори, да не заговаривайся!

Андрей поморщился.

-Это ты им объясни... Так вот, вернулись, значит. Скорее всего — небольшой корабль-разведчик. Цель — поиск и эвакуация оставленного экспедиционного оборудования. В первую очередь, естественно, меня... Все же у меня много чего в мозгах было, это опасные знания, понимаешь? Хоть и столько времени прошло, а оставлять БИУС без присмотра на чужой планете нельзя. Так вот. Думаю, послали на Мать какой-нибудь небольшой корабль. Научный или посыльный. Может, у него еще и другие задания были в той части пространства...

-Небольшой, это как? Сотни две-три звездных рейнджеров? Лучи смерти и прочая муть?

-Да нет, что ты! Небольшой — это и есть небольшой. Экипаж человек пять, научники — человек восемь, если они вообще есть на борту, ну и охрана. Шесть-восемь штурмовиков космического флота. По крайней мере, раньше так было.

-Этот... Шевелитько, он кто?

-Думаю, офицер-контактер. Ну, что-то вроде офицера-разведчика. Знаешь, социальная мимикрия, знание местного языка, способность быть своим в любой обстановке... Не боевик. Они практически никогда до силовых акций дело не доводят. Не та специализация, знаешь ли...

-Ясно. А боевые возможности этих штурмовиков?

-Не бойся, Тур! Против нас... против тебя они не выстоят. — Андрей сказал это и потупился. Я продолжал пристально смотреть на него. — Что смотришь? Я против них боевые действия вести не буду, и нечего на меня так зыркать!

-Андрей, да ты что, братишка? — Я постарался сделать голос как можно более убедительным. — Я их тоже резать пока не собираюсь. Ребята вроде бы вежливые, уважительные... Не гаечным ключом по башке дали, а всего лишь газом в морду брызнули. Да и сначала нужно узнать, а что, собственно, им нужно?