— Сегодня получишь документы, возьмешь на борт инженера и полетишь в Рыбинск. За моторами... Мы тут задним числом оформим твой перевод. Вместо тебя эскадрилья получит нового пилота на "Дуглас" — полковника Надеждина... Не понял? Ну — Надеждин... То есть — сын Надежды... Аллилуевой Надежды! Вот ты тормоз, Вася! Понял, наконец?!

Покрасневшее лицо Василия начало принимать свой естественный окрас. Бледно-зеленый... Шучу я. Поздоровел у нас Васёк, окреп. К бутылке его почти и не тянет, во как!

— Нечего во фронтовой обстановке твою фамилию светить лишний раз. Думаю, скоро немцы серьезно заинтересуются нашей эскадрильей... Понял, что ли?

У Васи явно отлегло на душе.

— Понял, Виктор, понял! А что потом?

— А потом, когда получите моторы, полетишь вот сюда... Сядешь на аэродром и дождетесь нашей пары истребителей. Они тебя и проводят на нашу новую точку. Там, в прифронтовой полосе, нужна особая осторожность — тебе одному лететь нельзя. Техсостав перебросим другим самолетом. Все ясно?

— Так точно!

— Вот и хорошо... Капитан, за вами полный... я подчеркиваю — полный! — режим секретности этой рокировки. Можете пустить слух, что Василий опять нажрался и начудил.

— Ну-у, Виктор... Я же и не пью почти... На пикнике, грамм сто пятьдесят, под уху разве... Да ты ведь сам разрешил...

— Цыть! Так надо, полковник. Ничего — от тебя не убудет... А для дела полезно. Ухватили? Тогда — за дело! Вася, иди, делай штурманскую прокладку. Не забыл еще, как это делается? Вот и хорошо. Давай-давай, пошевеливайся. Постарайтесь там долго не задерживаться. Да, Дима! Полковнику Сталину заменить удостоверение личности. На Василия Ивановича Надеждина! Лично сделай, и чтобы ни одна душа... Ну, ты знаешь... Все, свободны. Вася, полетишь ночью. Справишься, надеюсь? Вот и хорошо. Все — пошли, пошли... Не до вас сейчас. Дел выше крыши. Да, Базиля давайте сюда.

— Слушай, Базиль... Ты с кем тут больше летал на тренировках? С Коптеевым? Вот и хорошо. Слушай... Завтра мы перелетаем на новое место базирования... Да, дождались! Под Ленинград. Так, вот... не долетая до Ленинграда, вот здесь... смотри по карте... ты с Коптеевым отваливаешь и садишься на вот этот вот аэродром... Запомнил? Там ждешь наш "Дуглас". У него будет новый пилот — полковник Василий Надеждин. Все понял? Ага, молодец. Сразу ухватил. А твоему тезке пока вдолбил... Вот его-то "Дуглас" ты и проведешь на нашу точку. А мы вас встретим. Ясно? Обо всем этом — молчок! Знаю, что не дурак. Дураку бы объяснил под запись... и под подписку о неразглашении. Иди, готовься, маршрут учи.

Да! Наверное, надо бы сказать пару слов про наш "Дуглас". Так уж повелось, что и наши "Ли-2", построенные по американской лицензии в Средней Азии, и полученные по ленд-лизу из Америки "Си-47" — все, на фронте, в войсках, называли исключительно "Дугласами"... Уж не знаю, почему. Так сложилось, и не мне это менять, ясно? Я подумал: а вообще-то наш "Ли-2" или американский "Дуглас" у Васи, — я точно и не знаю. Так получилось, что в нем я еще не был — времени не хватило. В общем, с его-то связями, Васёк мог выклянчить и чистого американца. У того, с родными моторами "Райт-Циклон", скоростёнка вроде бы повыше будет... Километров на пятьдесят. И дальность куда выше, и ремонтировать его проще, и радиооборудование — не сравнить...

Ну, да ладно. Это не главное. Главное — лёд тронулся.

Я потер руки. Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся! "Летя-я-т перелетные птицы"! Летят на фронт!

— Начштаба ко мне! — гаркнул я в приоткрытую дверь. Пора делами заниматься. А их столько — у-у-у! Впору за голову хвататься!

— Разреши, командир? — в дверях появился Рыбкин.

— Заходи-заходи! Сейчас я тебя радовать буду! Мы вылетаем на фронт!

— Ну, наконец-то! — обрадовался Рыбкин. — Давно пора! Что делать будем?

— Садись. Доставай свой кондуит. Пиши!

И понеслось...

И это радует!

Глава 14.

— И последнее, Федор Тимофеевич, — я постучал карандашом по карте, — место базирования... Оно еще не определено. Пока приказано сесть прямо в Ленинграде, на аэродром корпуса ПВО. Прибудем и получим задачу непосредственно на месте, от командования 13 воздушной армии. Генерал-лейтенант Рыбальченко попросил нас на усиление, он нам задачу и поставит... Может, еще что-нибудь еще и командующий ВВС флота генерал-лейтенант Самохин подбросит... Отказываться мы не будем. Наоборот — воспримем с благодарностью.

— А в целом ситуёвина такая... Как ты знаешь, в результате операции "Искра", в январе 1943 года наши прорвали блокаду, и Ленинград сейчас имеет связь с Большой землей через узкую полоску берега южнее Ладожского озера. Там смогли быстро бросить железнодорожный путь. Ленинградцы его "Дорогой Победы" называют... Это сразу сказалось на положении города и людей — стало немного полегче, подвоз продовольствия и других грузов заметно возрос. Но гитлеровцы по-прежнему стоят у стен города. Они стремятся любой ценой удержать Ленинград в тисках блокады, сохранить контроль над акваторией Финского залива и Балтийского моря, чтобы предотвратить выход Финляндии из войны. Ну, это уже высокая политика, задачи стратегического плана. У нас задачи скромнее.

— Так вот... Сейчас продолжает действовать "Дорога жизни", да-да... Трасса по Ладоге работает, ходят суда, доставляют грузы. И транспортная авиация летает — туда груз, обратно — людей вывозят. Про "Дорогу Победы" я тебе уже сказал. А вот, знаешь ли ты, Федор Тимофеевич, что есть еще одна, малая, так сказать, "Дорога жизни"? Да, есть! Она соединяет "Ораниенбаумский пятачок" с Лисьим носом, через Кронштадт. И в навигацию этот маршрут тоже используется. Сам понимаешь, немцы в покое эти транспортные маршруты не оставят. Мало того, что на них немецкие бомбардировщики налеты совершают, так еще эти асы из 54-й истребительной эскадры "Грюнхертц" — "Зеленое сердце", а наши их "зеленые жопы" называют, повадились шкодить. А что? Бомбы подвесят на пару "Fw-190A4", а еще одна четверка их охраняет. Ударят — мало не покажется! Они даже пятисотки могут таскать, а уж по 250 кг и подавно... Представляешь, две бомбы по 250 килограмм по поезду с грузами для ленинградцев? Считай — нет больше эшелона, что не разобьют, то сгорит... А потом пойдут на Ладогу и пушками наш маломерный флот гоняют. Для баркасика одной-двух очередей за глаза хватит. Вот мы эти "зеленые жопы" и должны будем в чувство привести. Порвать их на британский флаг, так сказать...

Брови капитана Рыбкина приподнялись в веселом изумлении.

— Ну, это я так... Образно... Не цепляйся к словам. Короче — задача понятна?

— Да что тут не понять-то, Виктор Михайлович? Надо — сделаем! Для того и готовились, для того и учились... Вот только с обеспечением как будет? С обслуживанием?

— А тут одна надежда — на "Дуглас" полковника Надеждина. Придется ему бобиком покрутиться, будет боеприпасы и техников туда-сюда возить. Куда мы перелетим, туда и он.

— А полковник Надеждин... это кто?

— Сейчас расскажу... — я коротко поведал НШ как наш Вася стал "оборотнем в погонах".

— Ясненько... — подумав, промычал Рыбкин. — Ну, тогда будем считать, что вчерне мы вроде все оговорили. А там — война сама покажет... Когда летим?

— Да послезавтра и вылетаем, чего тянуть-то? Транспортник нам дают, он и нашим штурманом будет. Проведет до Ленинграда. А там скажут, куда подсесть... В общем, Федор Тимофеевич, готовь все наземные службы к перелету. Я займусь летунами, ладно?

Не успел НШ выйти, как дверь снова приоткрылась, и в кабинет заглянул хмурый Петрович.

— Разрешите, товарищ майор?

— Да заходи, Петрович... собственно, ты уже и зашел. Что случилось? С машиной что?

— Что с ней будет, с машиной-то? Ездит, бензин только жрёт, как сапожник самогонку... — Петрович помялся и "бабахнул" свой вопросик. — На фронт?

Я аж рот раскрыл.

— Слушай, Петрович, а ты не аргентинский ли часом шпиён, а? Ты это откуда взял?

— А что тут еще думать? Как ехали из вэвээса — вы аж издергались на сиденьи, все "скорей, да скорей". А тут — совещания сплошняком... Василий опять же в коридоре "на часах", секреты охраняет, стало быть... И народ забегал, как наскипидаренный. Что еще другое может быть? — прямо посмотрел мне в глаза Петрович.

— Ну, ты и аналитик, Петрович, — восхищенно выдохнул я. — Тебе бы в разведупре служить! Так ты что пришел?

— На фронт летите? — продолжал гнуть свою линию Петрович, исподлобья глядя на меня.

— Да. На фронт. Только ты не болтай пока, старшина...

Кивнув, Петрович не торопясь расстегнул пуговичку на клапане кармана гимнастерки, и, порывшись, достал сложенный лист бумаги.

— Вот... рапорт, товарищ майор. С вами хочу... Когда у меня еще врачебная комиссия будет... А вы уже на фронт. И я с вами.

— Петрович, ты же "злой" танкист?! А в авиации по твоему мнению одни ушлёпки служат! — мое удивление было абсолютно искренним.

— Э-э-эх... — безнадежно махнул рукой старшина. — Какой из меня теперь танкист... После ранения силы в руках нет, одно дрожание... А шоферить в тылу я не хочу. Я на фронт хочу, Виктор Михалыч. Не откажи... Понимаю, ты теперя "Додж" на истребитель поменял, да я не только механиком-водителем могу. Я еще и артиллеристом служил, так что всяко-разно пушки-то на самолете обслужить смогу... Прошу зачислить меня в эскадрилью, оружейником! — вытянулся по стойке "смирно" старшина.

Я долго смотрел на него... Сам же так и думал. Старый уже Петрович, да и ранения не прошли для него безболезненно. Какой из него теперь танкист. Сгорит ведь... А у нас все проще ему будет служить. Да и жив останется... Придвинув к себе несвежий клочок рапорта, я написал резолюцию: "НШ. В приказ!"

— На! Тащи Рыбкину, пока он еще не спрятался от всех посетителей! И спасибо тебе, Петрович! Сегодня ездить уже не будем, готовь своего коня к сдаче... В "Дуглас" он не влезет. И не позорь меня — ЗИП и инструменты не бомби!

— Зачем мне эти железяки... — оскорблено буркнул Петрович. Видимо, поймал я его на "горяченьком", — у меня свои ключи есть...

* * *

"Дуглас", тяжело покачиваясь на стыках бетонки, пошел на взлет... Набит он был, что называется, "под завязку". Кроме 23-х человек наземного состава эскадрильи, в него запихали самые ходовые запчасти на первое время и ящики со снарядами к авиапушкам. Там, в 13-й ВА, снарядов к "НС-23" не найдешь. Ничего, пара вагонов с необходимым имуществом уже пошла в Питер. Да и наш транспортник, если что, поможет со снабжением.

— "Вышка" — "Грому-1"! Вам взлёт!

— Понял — взлет... Пошли!

Собственного имени эскадрилья не имела, была номерной. Отдельная эскадрилья N 152. Но, продолжая традиции "Молнии", я, где надо и где не надо, старался протолкнуть её неофициальное название — группа "Гром". Так, тихой сапой, это и прижилось.

Мы с Базилем оторвались от полосы первыми и полезли на высоту. Бросив взгляд вниз, я смог наблюдать четкий взлет наших пар. Два истребителя вырвались вперед и заняли свое место около транспортника. Ох уж этот транспортник... Скорость чуть больше трехсот! Намучаемся мы с ним!

Не то слово! Не намучались, а... Матом ругаться не хочется! В общем, когда пролетев километров четыреста, мы сели на промежуточный аэродром для кратковременного отдыха, дозаправки самолетов и летчиков, настроение было, скажем, "не айс". А что поделаешь? Надо...

Накрутив хвоста летчикам, — мол, не надо ругаться, подлетаем к зоне, где могут шарить охотники, выше бдительность, товарищи летчики, мы снова взлетели и построились. Километрах в 150-ти от Ленинграда я услышал в наушниках: "Гром-1, точка поворота. Прошу разрешения на изменение курса". Я отпустил летунов, и пара Базиля красиво отвалила вправо... Пошли ждать наш транспортник, все по плану... А мы летим дальше.

Наконец, в дымке, показалась громада Ленинграда. Слава богу! Добрались! Земля была извещена о нашем подлете. К нашей "могучей" колонне подскочила четверка "Ла-5", глянули на наши звезды, качнули крылом и отвалили...

— "Гром", посадку разрешаю...

Все, добрались! Мы на фронте. Наконец-то.

Свалив на командиров звеньев всю работу по заправке и осмотру самолетов, мы с Рыбкиным, на выклянченной у пэвэошников машине, поехали на Дворцовую, в штаб ВВС.

Приняли нас довольно быстро. Командующий 13-й воздушной армией генерал-лейтенант Рыбальченко кратко поставил нам общую задачу, вызвал начальника оперативного отдела штаба и поручил ему ввести нас в курс дела более детально. Затем пожелал нам всяческих успехов, пообещал, что заскочит к нам, когда мы устроимся на месте и распрощался. Видимо, дел у него было невпроворот.

Полковник из штаба армии ничего нового, в принципе, не сказал. На наш вопрос — а где мы будем базироваться? — он предложил на выбор несколько аэродромов. Мы, ссылаясь на недостаточное знание обстановки, попросили помочь с выбором. Полкан наморщил лоб, а потом решительно заявил: "А я знаю, где они в следующий раз ударят? Садитесь, где хотите!"

— Так не пойдет, товарищ полковник! Вы нас зачем сюда вызвали? На помощь? Вот и помогайте сначала нам! Давайте данные по суточным самолёто-пролетам немцев за последнюю неделю. У вас тут как минимум три "вкусных" для немцев района. Будем выбирать. Да, и еще. Обозначьте районы, где у вас были потери боевых и транспортных самолетов. Там мы в первую очередь этих асов зеленых и поищем...

В общем, просидев два часа с нетерпеливо роющим землю полканом, мы остановились на аэродроме, который был расположен недалеко от маяка Осиновец. Этим мы убивали как бы трех зайцев — под нашим контролем оказывались зона поселка Кобона на восточном берегу Ладожского озера, где шла перевалка грузов для их переброски по воде, зона маяка Осиновец и близ расположенного рыбачьего поселка, где эти грузы принимались и складировались перед транспортировкой в Ленинград, и "Дорога Победы" — слепленная на живую ветка, по которой шло железнодорожное сообщение с городом. Расстояния между этими тремя пунктами для нас было пустяковое — несколько минут лета, и мы со спокойной душой могли сесть там в засаду... Теперь дело оставалось за малым. За ожидаемым визитом "зеленых... х-мм, сердец". Впрочем, эмблему эскадры на своих самолетах они уже закрасили. Еще весной 43-го. А то наши уж больно шустро стали гоняться за самолетами с "зелеными... х-мм, попами" и бить их смертным боем... Вот так-то. А тут еще и мы прилетели.

* * *

Перелет прошел быстро — что тут лететь? Меньше пятидесяти километров. Нас уже ждали. Мы познакомились с командиром истребительного полка, другими офицерами. Местные летуны стояли пока в сторонке, завистливо поглядывая на наши новенькие истребители, но, чувствовалось, что как только мы отойдем с начальством в сторонку, наших ребят возьмут в плотное "окружение".

Договорились так — площадку для стоянки самолетов нам выделят, подготовят капониры, протянут линию связи. Техсостав останется на аэродроме. Мы же разместимся километрах в полутора, в лесочке. Жить будем в палатках — погода пока позволяла. Возить будут грузовиком. Наладить быт нам тоже помогут. Завтра должна придти машина с рацией, которую я выклянчил в штабе воздушной армии. Вроде бы и все...