Зеркала судьбы. Изгнанники.

Когда я закончил с ранеными, рядом со мной остался стоять только Ал. Парень переминался с ноги на ногу, явно желая что-то сказать, но не зная, как начать разговор. Я сразу понял, что он хочет попросить помочь и орке, но не может придумать, как это сделать. Сама она не подойдет, а если заметит, что человек просил за нее и взял у меня целебные мази, просто не примет их.

— Видел, чем я обрабатывал раны воинам? Сейчас я отойду, а ты вытащишь из моего мешка все необходимое, — тихо проговорил я и ушел.

За спиной послышался облегченный вздох Ала. Пусть зеленая думает, что ее друг просто свистнул ради нее эти мази, ей даже приятней будет, что эльфу так насолили. С гораздо большим удовольствием я бы дал орке слабительного, но, к сожалению, приходилось быть милым и добрым со всеми. Этот караван — мой счастливый билет в Нордию. И мало ли что еще может случиться по пути. Каждый меч на счету.

Я двинулся на поиски Атиуса, собираясь спросить у него когда выступаем. Долго искать чародея не пришлось. Глава экспедиции, уставший, покрытый чужой кровью, сидел на корявом бревне у края дороги и наблюдал за суетой своих подчиненных. Я подошел к нему и опустился рядом.

— Двоих спасти не удалось, умерли от ран, — сказал маг. — Семерых потеряли в стычке. А еще придется отрядить несколько человек, чтобы доставить тяжелораненых обратно в приграничную заставу. Боеспособность отряда упала, ваша помощь действительно придется кстати.

— Я хотел узнать, когда мы отправляемся?

— Скоро, граф Дейнариэл. Сейчас солдаты похоронят своих и свалят в кучу разбойников, чтобы маги могли их сжечь, — ответил чародей.

— Давайте без титулов, Атиус, здесь мы с вами на равных, — сказал я, переходя на доверительный тон. — Не могли бы вы мне сказать, что в таком месте делает орка?

— О, я конечно знаю нелюбви между вашими народами, но постарайтесь не обращать на нее внимания. Она всего лишь воин. Граф Стоцци любит экзотику и на свои деньги может позволить себе даже орку в охрану. Мне стоило больших трудов отыскать такую редкость, — ответил Атиус.

Объяснение меня почти удовлетворило, поскольку в точности повторяло мои догадки. Но мне показалось, что в слова "такая редкость" маг вкладывал куда более глубокий смысл, чем просто расовая принадлежность воительницы. Да и ее поведение... непохожа она была на "всего лишь воина". Хотя... мне-то какая разница?

Вскоре караван уже был готов к отправке. Воины похоронили своих, от каравана отделилась маленькая группка людей и отправилась назад, чтобы доставить тяжелораненых в приграничье. Волшебники сожгли тела бандитов, кроме нескольких трупов, которые я попросил оставить в местах, где лес особенно пострадал от удара боевой магии.

Когда Атиус с округленными от удивления глазами спросил меня, зачем это надо, я ответил, что, нарушив целостность леса, мы должны отдать ему дань. Разбойники послужат хорошим удобрением. Чародеи выполнили мою просьбу. Теперь глава охраны Стоцци смотрел на меня с большим уважением и с неподдельным интересом наблюдал, как корни растений захлестывают человеческие останки и погружают их в землю.

День близился к концу, усталым воинам требовался отдых. Примерно в лиге от места битвы мы остановились на ночлег.

Я долго ворочался, лежа на своем плаще возле костра, и не мог уснуть. В конце концов уселся и стал наблюдать за пламенем, размышляя о своем нынешнем положении.

Как бы это странно ни звучало, но моя поддельная черноволосая личина помогла вспомнить и снова по-настоящему почувствовать, что значит быть эльфом, опять ощутить себя настоящим даллирийским дворянином. Будто меня не лишали титула, будто не было тех пяти лет позорного скитания. За эти годы я потерял себя, позабыл, кем являюсь и зачем вообще существую. А в последние дни, сидя за бокалом вина в очередном дорогом трактире, я ловил себя на мысли, что все идет, как должно идти. Странно, ведь из обычного изгнанника я превратился в изгоя, преступника, за которым охотились имперские ищейки. Но именно это позволило мне обрести гордость, уверенность в себе. Откуда-то пришло понимание, что я поступил правильно. Сбежав из тюрьмы, отказавшись от предложения даллирийского правительства, скрываясь от правосудия, я каким-то образом сумел избежать худшей доли. Вернул свою судьбу. Прячась под вымышленным именем, идя навстречу неизвестности, я чувствовал себя живым, настоящим. И еще теперь я точно знал: я не бездарь. Нет, не бездарь! Во время ритуала обращения к лесу произошла какая-то ошибка. Возможно, взывающий маг неправильно истолковал послание Листвы или я стал жертвой заговора. У меня есть талант к магии, я уже не раз это доказывал.

Поступая в магическую академию, я собирался стать рядовым чародеем на службе империи и всю свою жизнь посвятить помощи крестьянам. Думал, это будет началом новой, спокойной и размеренной жизни. Да и в Нордии собирался заняться земледелием. Но сейчас мне казалось, что все должно быть по-другому, что я заслуживаю лучшей доли. Вернее, не так: крестьянский труд — не моя судьба, не мое предназначение. Не такой уж я и беспомощный, каким казался себе раньше. Теперь мне хотелось бороться за свое будущее, за принадлежащее только мне место под Атиком. Я понял, что надо идти вперед и только вперед, не боясь никаких препятствий. Надо искать правильное применение своим способностям. Может, действительно самостоятельно изучать земли Нордии? Но моих знаний вряд ли будет достаточно, чтобы полноценно заняться наукой. Я буду продвигаться медленно, как слепой в чаще леса. А другого выхода пока не было видно.

Амбициозно? Может быть. Скажете, вкусил богатой жизни и решил, что так и должно быть всегда? Ваше право так думать. Верите или нет, но это и есть моя настоящая судьба. Я просто это чувствовал.

Караван проснулся рано, с первыми лучами Атика. Быстро собрались и сразу отправились в дорогу. Завтракали на ходу.

Ничего нового про местность, по которой мы двигались, сказать не могу. Лесной пейзаж сменялся... лесным. Все так же по краям дороги сплошной стеной шли деревья. Единственное, что вызывало у меня интерес — местное зверье. Животные в этих краях были совершенно не пуганые. На тракт под копыта лошадям, конечно, зайцы не выскакивали, но я чувствовал, что за нами все время наблюдают множество пар любопытных глаз. Благодаря своей способности "слышать" я мог даже определить с точностью до нескольких дюймов, где находилось то или иное животное.

Мы шли уже два дня. Ничего из ряда вон выходящего за это время не произошло. Никаких приключений, стычек, новых нападений. Но даже за такой короткий промежуток времени я успел прижиться среди воинов Стоцци. Нет, я не распивал с ними горячительные напитки у костра и не орал разухабистые песни. Впрочем, они и сами ничем таким не занимались. Члены отряда, которых легко ранили в последней стычке, были довольны оказанной мной помощью. Их раны быстро зажили и не приносили никаких неудобств. После первого дня пути один из воинов захворал. Обычная простуда: кашель, насморк и сильный озноб. Я напоил парня целебным настоем, заваренным на травах из моих личных запасов, велел лечь спать рядом с костром и накрыться чем-нибудь в несколько слоев, чтобы пропотеть. Воин послушался меня, и к утру все симптомы как заклятием сняло. После этого среди людей Стоцци обо мне пошла молва, как о хорошем лекаре. Конечно, с лечением такого незначительного недуга справился бы и Атиус, тем более что все воины в отряде были крепкими и выносливыми. Но я старался быть полезным, и у меня это получалось.

На время пути моим постоянным собеседником, как и обещал, стал Атиус. Маг оказался очень непрост, чрезвычайно умен и хитер. Хотя этого и следовало ожидать. Мы успели о многом с ним поговорить. И о чем бы я ни заводил беседу, чародей всегда мог достойно ее поддержать. Атиус даже был немного знаком с теоретической стороной магии Листвы. Но больше всего меня забавляли и доставляли немалое удовольствие те моменты, в которые рядом с нами оказывалась орка. Я тут же начинал рассуждать о быте и обычаях орочьих племен (хотя почти ничего о них не знал), утверждал, что традиции их ужасны и нецивилизованны, а сами орки ведут себя как животные. Атиус ни разу не оборвал меня и даже не пытался сменить тему. Чародею самому было интересно проверить, насколько прочны нервы у его подчиненной, а я просто развлекался. Первое время зеленая гневно раздувала ноздри в ответ на самые колкие мои высказывания и бросала на нас с Атиусом грозные взгляды. Но, к сожалению, она быстро поняла, что ее всего лишь провоцируют, и с тех пор больше не обращала на меня внимания.

Но все-таки своеобразный поединок между нами вскоре произошел. Мы посостязались в стрельбе из лука. По пути воинам иногда удавалось подбить пару зайцев или какую-нибудь птицу на ужин. На весь отряд, естественно, не хватало, лакомились только сам охотник и его друзья. Вяленое мясо всем уже приелось, и каждый был бы рад угоститься дичью.

К концу второго дня орка решила поохотиться. Она достала короткий лук и, натянув тетиву, вгляделась в лес. Что-то высмотрев, стремительным движением вскинула оружие и послала стрелу куда-то между деревьев. Соскочив с коня, Зеленая ринулась в лес и вернулась с добычей — зайцем. В этот момент у меня промелькнула интересная идея. Я подозвал Ала и спросил, есть ли у него охотничий лук. Воин протянул мне его без возражений, подал тетиву и колчан со стрелами.

Я довольно долго приноравливался: проверял натяжение тетивы, рассматривал стрелы. Атиус и воины, ехавшие поблизости, с интересом следили за моими манипуляциями. Даже орка наградила меня мимолетным взглядом.

Резко вскинув лук, я быстро выпустил три стрелы — одну за другой. Атиус все понял сразу и, ухмыльнувшись, послал одного из воинов за добычей. Я подстрелил двух зайцев и жирного фазана. Перчатка была брошена.

Орка подъехала поближе и тихо произнесла:

— До двадцати.

— Первые не в счет, — ответил я.

Зеленая кивнула, и мы начали одновременно. Она оказалась искусным стрелком, конечно же гораздо лучше меня. Но я играл нечестно. Использовал свою полученную от рождения способность "слышать". Мне не нужно было вглядываться в кусты или ветви деревьев, чтобы понять, где находилась очередная цель. Полчаса спустя воины собрали двадцать добытых мною тушек, у орки же оказалось всего пятнадцать. Во время соревнования с лица Атиуса не сходила плутовская улыбка. Чародей, лучше других осведомленный об умениях эльфов, догадался, как мне удалось победить.

Теперь у воинов было вдоволь свежего мяса на ужин. Орка долго хмурилась. У нее оказалось поразительное чутье: Зеленая понимала, что в моей победе имелся какой-то подвох. Но придраться было не к чему.

Кто-то может удивиться, что эльф убил столько животных. Но только недалекий обыватель может думать, что мы питаемся одной травой и плодами. Эльфы едят мясо и охотятся, так же как и все. Мы убиваем, чтобы удовлетворить свою потребность в еде, но никак не из-за редкого меха животного или ради забавы. Эльфы берут от природы только необходимое, не нарушая ее баланс. Но даже если вдруг он будет нарушен, кому как не нам удается его восстановить?

Можно было бы сказать, что наше соревнование с оркой было забавой. Не совсем: ведь убитые животные стали пищей для воинов, их тушки не сгнили в какой-нибудь канаве. Если эльф охотится только для себя, он убьет одно животное, чтобы утолить свой голод, но если у него есть семья, он будет охотиться больше.

На этом я прекратил свои издевательства над оркой. Надо признать, она переносила их с несомненным достоинством и ни разу не опустилась до грубости или открытой агрессии. Так что мне даже стало неловко: в самом деле, что я как капризный ребенок? Ну, зеленая и зеленая. Пусть живет...

...К середине четвертого дня пути лес закончился. Перед нами расстилалась степь. Впереди возвышались горы. По словам Атиуса, до их подошвы оставалось чуть больше одного дневного перехода. Орка с самого утра вела себя странно. Время от времени она к чему-то принюхивалась. Вид у нее при этом был угрюмый и недовольный, а раздувающиеся ноздри и вправду придавали ей сходство с хищным зверем.

— Что это там? — спросил Ал, ехавший рядом со мной.

В том направлении, куда он показывал, поднималась какая-то крепость. Для человека это выглядело всего лишь темным пятнышком, но я мог разглядеть каменную стену.

— Это заброшенный город-форт, — подтвердил мои мысли Атиус. — Однажды империя пыталась заселить Безымянные земли, и это — первое и последнее сооружение, построенное здесь людьми. Скорее всего, мы обойдем его стороной.

Никто не стал задавать Атиусу лишних вопросов. Печальная история крепости была известна всем. К вечеру мы оказались рядом с фортом, так что можно было в подробностях разглядеть стену, окружающую город. Она отлично сохранилась, лишь камень со временем почернел и в некоторых местах зарос диким плющом.

Как только мы собрались остановиться на ночлег, в степи поднялся сильный ветер. Он ударял мощными порывами, швыряя в лицо пыль и сухие травинки. Шквалы были настолько яростными, что один раз меня чуть не сдуло с коня. Мулы и лошади нервничали. В таких условиях костер ночью не продержался бы, не говоря уже о том, что не очень приятно спать, когда тебя обдувает со всех сторон.

— Кажется, я ошибся, и нам придется заночевать за крепостными стенами, — сказал Атиус.

— Там опасно? — спросил я у чародея.

— Нет, город давно заброшен. Просто это не самое приятное место. Один раз я был там, и у меня осталось недоброе воспоминание. Тяжело объяснить. В общем, сами увидите.

Минут через двадцать мы въезжали в ворота. Одна из створок просто валялась рядом с проходом, проржавевшие от времени петли не выдержали ее веса. Вторая была открыта.

Когда караван оказался за крепостными стенами, у меня создалось впечатление, будто я попал в другой, безрадостный, призрачный мир. Поблекли краски, на плечи будто навалился тяжелый груз. Все было каким-то серым и гнетущим: потемневший от старости камень мостовых, прогнившие деревянные дома. Форт был пуст и мертв. Единственное, что его заполняло — это пыль. Она была везде, покрывала чуть ли не каждый дюйм крепостных стен и зданий, толстым слоем лежала на мостовых, кружилась под порывами ветра, посыпала наши головы и плечи.

Для заброшенных мест это не удивительно. Необычно было то, что пыль имела какой-то странный зеленоватый оттенок. Я остановился и ради интереса стер со стены пальцем немного этого порошка. Растер, поднес поближе к глазам, чтобы рассмотреть, даже понюхал, после чего громко чихнул. Обычная пыль, только почему-то зеленая. Я решил не забивать себе голову лишними вопросами и не обращать внимания на эту странность.

Воины и погонщики тоже настороженно оглядывались по сторонам. Кое-кто даже высказал предположение, что в форте могут водиться упыри, которые, как известно, любят устраивать гнезда в таких вот гнусных местечках. Но самой недовольной выглядела орка. Теперь она уже не принюхивалась, а наоборот старалась вдыхать пореже. А на физиономии поселилось такое брезгливое выражение, что казалось, девицу вот-вот стошнит. В очередной раз с отвращением втянув в себя воздух, она подошла к Атиусу и что-то прошептала. Маг тоже помрачнел.