Эликсир Любви

— Не проще уйти от неё насовсем?

Несчастный "политолог" начал оправдываться в уже привычной манере перечисления:

— Во-первых, кроме как у неё жить мне негде. Никто, включая сестру, не спешит предоставить мне свой угол. Во-вторых, конфликты у нас не частые. Мы живем в плену страстей, любим, ревнуем на полную катушку. Это-то и радует. Мало кому в жизни везёт с искренними чувствами.

Конечно, нервишки у неё не в порядке. Чуть перепьет, начинает её клинить. Она у меня красавица. Начинает вспоминать своих прежних женихов, какие они сейчас продвинутые, какой она с ними могла стать. Отсюда скандалы и прочее. Зато на следующий день бежит извиняться. Да так искренне, что не простить невозможно. В-третьих, как я дочке в глаза посмотрю. Батя, на старости лет....

— И что же мучиться — Вновь повторил Алексей.

— Нет смысла менять что-либо. Будь у меня цель, могучий стимул, или сумасшедшая любовь, наконец, поломал бы всё к чертовой матери. Но ничего такого на горизонте нет, одна суета, мешкотня кругом. И так изо дня в день, изо дня в день. Годы текут как песок сквозь пальцы. Тоскливее всего осознавать, что единственный памятник в этом городке, которому ты отдал всю свою жизнь, поставят тебе только на могиле. Стандартный такой памятничек из мраморной крошки, за цену, что по карману оставшимся на этом свете родственникам. Ты знаешь, о чем я жалею? Что не поехал учиться в Москву. Знаний хватало. Мог поступить не в МГУ, конечно, а в какой-нибудь ВУЗик, неважно в какой, лишь бы в столицу. Ты посмотри, кто сейчас работает по специальности? Фактически единицы. Главное — диплом, а там, куда кривая выведет. Нужно было туда, в мир случайностей, в мир возможностей. А я захотел наверняка, чтоб без пролета, без осечки, потому и поступил в местный ВУЗ-ликбез. Понаслушался глупых слухов о взятках в столичных институтах, о предвзятом отсеве на вступительных, о сложностях с жильём. Теперь понимаю, какой я был идиот. Надо было пытаться, надо было один раз решиться. Мне думалось, что вот закончу, вот отработаю обязательный срок.... Вот, вот и вот! Год от года цепляются к тебе крючочки бытовых проблем, требующих срочное решение, крючочки семейных обязательств, наконец, привычек с которыми удобно. Они-то и держат, не дают расправить плечи. И вот я перед Вами. Примите совет, молодой человек, — не ждите, пока Вам разрешат, не надейтесь, никто мечту не преподнесет на блюдечке. Это, во-первых. Утонувшие в бесконечных ожиданиях, мы становимся похожие на жвачных животных. Поверьте, уж лучше рискнуть и вернуться домой с разбитой рожей, чем остаток жизни за рюмкой тосковать о несделанной попытке. А во-вторых — придерживайтесь правила: "Сказал "А", не будь "Б""...

Дальше пополниться мудростью не довелось, — за "политологом" пришла сестра, такая же серенькая и невзрачная, как и он, с понурыми глазами, разве одета добротнее. Она с порога углядела бедолагу-братца и сразу направилась к нему:

— Опять? — Оттенком усталости, чем укора, звучал её вопрос, — Горе ты, луковое. Бросил бы лахудру свою, зажил бы спокойно, а так позорище одно. Людям смотреть стыдно в глаза.

— Бросил, бросил, — проворчал политолог, — А жить где? К себе-то не пустишь. Найди мне с квартирой, тогда и поговорим.

— На нормальную работу устройся сначала. А то мотаешься, как фантик.

— Опять ты об этом, — поморщился "политолог", — Вам, бабам, вечно деньги свет застят.

— А тебе они не нужны, — Возмутилась сестра, — Бессребреник какой выискался! Может, ты одними лозунгами сыт? Или буковками разных статеек питаешься? А газетка у тебя вместо пальто? У меня есть на примете библиотекарша. Познакомить? Книжек у неё, до конца жизни тебе не пережевать и газеты тоже имеются.

— А, познакомь, — Вскинулся "политолог", — Может хоть она не как щука острозубая...

— Нужен ты ей, — Огрызнулась сестрица, — Она нормальная баба и ей нормальный мужик нужен.

Они препирались, не обращая внимания на Скворцова. Спор это был давнишний и не имел конца. Первой потеряла терпение женщина. В сердцах махнув рукой на брата, она прошла к перегородке с дежурным.

— Владимир Александрович, я заберу брата? — С просительной нотой в голосе справилась она. Дежурный утвердительно кивнул головой. Женщина вернулась за "политологом":

— Пошли. Да застегнись, на улице подмораживает, — На правах старшей, она застегнула пальто брата одну пуговицу.

"Политолог" встал и, обращаясь к Алексею, сказал:

— Я — домой. А ты, сам, управишься? Если не утрясется, может подогнать утром наших правозащитников? Как?

— Наверное, не надо, — отказался Алексей. Лишняя огласка ему была ни к чему. Он все же надеялся, что проблема рассосется сама собой.

— Ну, смотри. Если что, звони, не стесняйся — Сказал "политолог".

Дежурные фразы. Куда звони? Кому? Очень похоже на американское приветствие: "Как дела?" Главное обозначить, что ты вежлив и внимателен. А что до реальной помощи — ты уж, брат, сам как-нибудь, выкручивайся.

Брат с сестрой ушли, и вокруг Алексея сразу образовалась тишина, не абсолютная (в здании ещё работали), но всё же тишина. Вместе с ней вновь навалилось беспокойство: "Где Соня? Куда запропала?" Алексей глянул на часы: "Ого, два часа прошло". Пока его развлекал местный "политолог", время бежало незаметно. "Ну, в самом деле, где же она может быть? Городок за сорок минут из конца в конец пройти можно". В голову полезли всякие ужасы: в дупель пьяные водители самосвалов и капли крови на дороге; маньяки-одиночки и шайки хулиганов с наклонностями насильников; нерадивые дворничихи, скользкие дорожки, открытые переломы, безлюдные улицы и слишком запоздалая помощь. "Позвонить её матери? Узнать была ли она? Попроситься у дежурного? Может он сам позвонит?" — Это показалось разумным решением. И тут Алексей с ужасом осознал, что не помнит её номера телефона. На аппарате была бирочка с цифрами. Начинался номер на 2, следом 4, а что дальше он не старался заучить. "Через справочную узнать?" Он уже хотел, было идти к дежурному, упрашивать сделать звонок, как входная дверь хлопнула, и по фойе промчался человек. Дежурный с удивлением проводил его взглядом, но окрикивать не стал. Человек поспешил на второй этаж, прыгая по парадной лестнице через ступеньку. Алексей даже со спины узнал пробежавшего. Это тот самый, что шуганул азеров на рынке и подарил Соне их же цветы. И на вечере во дворце с ней разговаривал тоже он. Что-то Сонина одноклассница говорила о нём. Кажется, как о милицейском начальнике. Сразу неприятно заныло в районе пупка. "Заметит и пиши — пропало. Припомнит всё за тот букетик из Дворца. И того, кто был рядом с виновницей позорного действа — точно не пощадит. Прилюдно цветами по мордям — за такое никогда не прощают и по возможности мстят!" Алексей принялся озираться в поисках какого-нибудь укрытия. В этот момент дверь лязгнула еще раз и на пороге появилась Соня. "Надо же, как не вовремя, — С досадой подумал он, — А, ну, как этот вернется? Не упустит момента поиздеваться над ней. На своей территории грех не выказать силу". Алексей вскочил навстречу Соне. Девушка сделала знак рукой и подошла сама.

— Уходи, — Понизив голос, приказал Алексей, — Здесь этот, который был во Дворце и на рынке. Давай быстрее отсюда.

— Пойдем вместе, — Спокойно предложила Соня.

— Уходи, слышишь? Уходи, — Продолжал настаивать Алексей, — Я как-нибудь выберусь. Паспорт принесла?

— Пойдем вместе, — Повторила девушка и потянула его за собой.

— А как же? — Алексей неуверенно оглянулся на дежурного.

— Пойдем, всё утряслось, — Соня, подхватив его под руку, потянула к выходу.

В этот момент у дежурного требовательно зазвонил телефон. Алексей не удержался и оглянулся. Дежурный, вскочив со стула, слушал распоряжения по телефону. По тому, как офицер остановил взгляд на Скворцове, тому сделалось не по себе: "Опоздали!" Дежурный, не отнимая от уха трубки, поднял предупредительно палец, помедлил и неожиданно дал отмашку Алексею, мол, иди, давай, не до тебя. Не веря этому, подталкиваемый девушкой, Алексей вышел на улицу. Он недоумевал. Чуднее быть не могло — весь вечер просидеть под надзором, не понять за что, и, одним махом, без разбирательств и объяснений, быть отправленным домой.

— Всё разрешилось? Нормально? — Спрашивал Алексей.

— Постойте! — Со ступенек, за ними слетел Серебровский. Он был без шапки, в расстегнутом пальто.

— Ради бога, извините, накладочка вышла, — Оказывается лицо его способно принимать даже виноватое выражение, — Эти двое патрульных, считайте, больше не работают. Протокол лично изорву.

— Он ещё цел? — Удивилась Соня.

Алексей смотрел на них ошарашено.

— Давайте прикажу Вас отвезти, — Предложил Серебровский.

— На "воронке"? Спасибо, накатались, — съязвила Соня, — Мы уж лучше пешочком, целее будем.

— Поужинать не желаете? — Серебровский не знал как угодить, — Пополнить, так сказать, потраченные калории? Ресторан за мой счет, приглашаю. Посидим, поговорим, выпьем за мир, за дружбу?

— Сил нет, по кабакам ходить, — За двоих ответила Соня, — Да и поздно уже, а нам собираться нужно.

— Уже уезжаете? Когда?— Голос Серебровского излучал заботу.

— Завтра, вечерним поездом.

— Зачем трястись в общем вагоне? И время прибытия-убытия неудобное. Лучше я дам вам машину. Отвезут туда, куда скажете.

— До большого города? За триста вёрст? — Не поверил Алексей.

— Даже туда. Без всяких разговоров. К которому часу подать машину?

— Часам к одиннадцати.

— Отлично. Ещё раз извините. Не держите зла. — Рассыпался Серебровский.

Алексей из-за его плеча заметил в окне дежурного, наблюдающего за этой сценой.

— Давайте, я вас лично отвезу домой, — настаивал Серебровский.

— Не стоит, мы так дойдём, — Не соглашалась Соня, — Прощайте, мы уходим.

— Не держите зла, — Опять начал Серебровский, — Ошибочка вышла, с кем не бывает. Как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает. А мы — делаем. У нас показатели лучшие по области.

Молодые люди не стали больше слушать и побрели прочь. Они вышли на аллейку, освещенную фонарями через раз. Прохожие на улице почти не попадались. Время близилось к полуночи. К Алексею постепенно вернулось самообладание, подкрашенное ревнивой подозрительностью:

— Что на самом деле произошло? Ты даже не подходила к дежурному, не показывала мой паспорт. И почему опять этот хлыщ?

— Какой? — Изобразила непонимание Соня.

— Тот, с базара. Серебряков, кажется? Ты с ним лично договаривалась? Вот почему тебя так долго не было? Зачем? Посидел бы чуть-чуть, утром отпустили бы. Скажи, договаривалась с ним? Как? — Алексей схватил девушку за руки.

— Перестань, — Соня избегала встретиться с ним взглядом. Это ещё больше заводило Алексея.

— Я его убью. Вот увидишь. Нет, я его уничтожу. С помощью эликсира. Скажи, это правда? Ты с ним договаривалась? Уже расплатилась?

— Нет, — твердо сказала Соня. — Много хотел, мало получил. У нас городок маленький. Все друг друга знают или родственники между собой. Договаривалась с ним не я. Тетя моя училась вместе с нынешним мэром. Кто главнее, он или начальник милиции?

— Мэр главнее, — согласился Алексей.

— Вот видишь. И не пришлось жертвовать ничем. Я дошла до тёти, а та дозвонилась до одноклассника. Результат ты видел. Нас даже отвезут с комфортом обратно, в виде компенсации за причиненное неудобство.

Соне приходилось лгать. Ну, не рассказывать же, в самом деле, как всё происходило. Поймет, не поймет Алексей, а накрутит себе "семь вёрст до небёс". Пусть уж лучше так. И к тому же, Аркадий Львович, помощник мафиози, просил не говорить о звонке Алексею. Девушка выполнила его просьбу. Может и Аркадий Львович сам ничего не скажет шефу. Ах, как хотелось бы!

Домой вернулись за полночь. Ради приличия поковырялись в приготовленном мамой ужине. Мама не обиделась. Она покрутилась немного по кухне и пошла спать. Молодые люди остались на кухне, пили чай. В отсутствии мамы Алексей начал заново переживать случившееся:

— Ну, разве так можно? На дворе конец двадцатого века, скоро наступит двадцать первый. Во всём мире расцвет науки, культуры. В любой цивилизованной стране наиболее приоритетным является соблюдение прав человека. А здесь, прямо средневековье какое-то, крепостной строй. Может у вас и право первой ночи практикуется? — Ехидно справился Алексей у Сони.

Девушка молча ожидала, пока с него сойдет пар. Алексей же продолжал размахивать после драки кулаками:

— Да за такое Серебровского судить мало. Надо было дать ему нюхнуть "Эликсира". Чтобы гад влюбился в кого-нибудь насмерть. В уродину, самую отвратительную, и пьяницу, притом. А лучше в жену главы города или своего генерала. То — то сделали бы ему небо в овчинку.

Соня словно ребенка принялась успокаивать его:

— Еще приедем сюда. Тогда и отомстишь. У нас не было времени подготовиться. Сам понимаешь, с бухты-барахты тут нельзя.

— Точно, — согласился Алексей, — Ради этого сорвусь и приеду сюда.