— А есть что, никто не будет?..— растерянно пробормотал Алби, прикрывая за собой дверь. Понятное дело, ему не ответили.— Ну вот. Битый час торговался, и все зазря... Ну да что уж!.. На завтрак-то, чай, еще как пригодится!
Он тихонько, чтоб никого не разбудить, пробрался меж матрасов к камину, пристроил на его широкой крышке свою котомку, поднял с пола одеяние брата Даллана, подумал, повертел в руках — и аккуратно разложил на свободной части лавки. И позвал:
— Отец Бэннан! Вы спите?.. Вы где?
Снова не дождавшись отклика, послушник вздохнул, зевнул во весь рот и скинул плащ. Огляделся в поисках места, куда бы можно было его пристроить — крохотная комнатушка и без того была забита людьми, матрасами, баулами... Крестьянин почесал в затылке и склонился над наваленными в углу мешками.
У дверей на своем матрасе сонно завозился Годфри:
— Алби, ты, что ли?.. Я думал, крысы...
— Ты спи,— обернулся послушник.— Щас свою торбу найду, плащ приберу и тоже лягу. Чего ужина-то не дождались?
— Спать охота,— зевнул Годфри, снова ткнувшись лицом в подушку. И засопел. Алби улыбнулся. Окинул взглядом комнату, выискивая свободный матрас, такового не нашел — и притулился возле Галена. Мальчишка был щуплый, много места не занимал, а вдвоем оно даже теплее!..
Не прошло и минуты, как все члены общины братьев-аскетов спали мертвым сном. Переход был длинным и утомительным... Вернувшийся через пару часов аббат, взглянув на сонное царство, хмыкнул добродушно, склонился над братом Лири и легонько тронул его за плечо. Тот открыл глаза и вопросительно посмотрел на него снизу вверх.
— Всё в порядке, брат мой,— тихо шепнул аббат, боясь разбудить сподвижников.— Врачевателя я не привел, уж больно время позднее... Но лекарство от вашего недуга он мне дал. Хорошее лекарство. Сказал — то, что нужно.
— Было бы неплохо,— кивнул брат Лири. И принял из рук святого отца крепко закупоренный пузырек.— Как принимать?
— Непосредственно по мере необходимости, половину склянки. Но только на полный желудок!.. Лекарь предупредил, средство сильное...
— Это хорошо,— обронил монах, аккуратно пряча пузырек на груди.— Даст Бог, справимся!.. Вы ложитесь, отче. Скоро уж рассвет...
Аббат Бэннан кивнул, снял с лавки высохшее одеяние брата Даллана и улегся на освободившееся место. Подложил ладонь под голову, повертелся, устраиваясь удобнее на жестком своем ложе, и смежил веки. В комнатке стало совсем тихо. Большая облезлая крыса, высунув нос из щели в полу, пошевелила усами и ловко вскарабкалась на камин. Ткнулась острым носом в принесенный послушником мешок со снедью, прижала уши и принялась тихонько выгрызать дыру в холстине. Люди спали... Но не все. Один из них, лежа с закрытыми глазами, чутко прислушивался к обманчивой ночной тишине. А пальцы его левой руки, закинутой за голову, привычно поглаживали неровные бугорки шрама на затылке.
Длинного шрама, оставленного каленым железом.
* * *
Ивар, позевывая, задрал лицо кверху и посмотрел на небо. Оно светлело с каждой минутой — приближался рассвет. Скоро смена караула. Лорд МакЛайон тихонько скосил глаза в сторону ворот, где, подпирая спиной забор, клевала носом пара наемников, еще раз демонстративно зевнул и, не поворачивая головы, сказал негромко:
— Финви, поди сюда. Иди-иди, кухня обождет. Я же знаю, это ты там шастаешь... только не высовывайся, так поговорим.
— Глаза у вас на затылке, что ли?..— с тяжелым вздохом донеслось из приоткрытого оконца столовой.— Ну, вот он я, здесь. Чего изволите?
— Ты там один в комнате? Рядом нет никого?
— Бог с вами, сударь! Хозяева, понятно дело, почивают, а прислуга тока-тока глаза распахнула. Кухарка печь растапливает, младших за водой услала... Никого нету.
— Ночью не дрых? Все сделал, как я тебе велел?
— В точности,— отрапортовали из окошка.— Бдил, пока все не угомонились!..
— И?
— Ну, что... Молодые господа, Эрик с Энгусом, в карты полночи играли. Опять же, пили, дело понятное!
— "Понятное", говоришь?— пробормотал Ивар.— Ну ладно, Энгус! А уж Эрик, святоша наш?..
— Пил, как миленький,— доложил Финви.— Он посты, мож, и соблюдает, да только от винца доброго все одно не откажется!.. К тому ж, господин Энгус жуть до чего в карты везуч — тут и трезвенник с горя запьет... Глава дружины, вон, чуть не запил неделю назад — когда вождев племянник у него пояс выиграл! С бляхами серебряными, дорогущи-и-ий!.. Грихар, конечно, после отыгрался и свое вернул, но теперича только хмельное на кон ставит, обжегшись-то... И все одно через раз в пух проигрывается. Вот молодые господа и гуляют, считай, каждый день!
— Каждый?
— Ну, как хозяин изволил приказать из дому никому не отлучаться — так они и шалят. У господина Энгуса подружка есть, скучает он по ней, вот вином страдания и заливает, значится...
— А! Дочка мельника. Знаю... Весь в братца сводного. Того, помнится, тоже всё на простолюдинок тянуло. Гхм!
— Простите, сударь, а вы о чем это?..
— Не твоего ума дело. Допоздна играли, говоришь?
— Часов этак до трех. А потом разошлись. То есть, господин Энгус к себе ушел, они у господина Эрика обыкновенно время проводят. Оно и понятно — старший хозяин ежели увидит, дак обоим нахлобучит, за выпивку-то!.. А его покои в аккурат рядышком с покоями госпожи Мак Кана и комнатой господина Энгуса... Вот тот к брату и бегает, чтоб не поймали. Только вчера и у себя мог бы. Не до него хозяевам было — так ругались!.. Жуть!
— Так уж прямо и "жуть"?— вздернул бровь Ивар.— И кто с кем ругался?
— Вождь с супругою,— шепотом ответил Финви.— Я уж думал, до драки дойдет! Вождь-то, он того... мужчина с характером. И с кулаками, ага... А почему ругались, так тут, уж простите, сударь, я и сам не понял толком. Госпожа Кара хозяину все пеняла, что он, мол, против клана и совести идет, что так-де никак не можно, а что не можно — черт их разберет!.. Хозяин сразу как пошел шипеть — рот мол, прикрой, женщина, да на себя оборотись! Была б сама не без греха, тогда, мол, еще куда ни шло...
— Хм. Интересно, на какие это "грехи" он намекал, а?..
— Дак оно ж известно, сударь, на какие! Об госпоже Каре и Шейне МакГрате вся прислуга по углам шепчется. Говорят, что вроде как госпожа вождю с соседом рога наставляла. И до замужества еще, говорят, и после!..
— Кара О`Нейлл?— изумился Ивар.— Рога?!
— Да я тож не очень-то верю,— признался бродяжка.— Я того МакГрата не видал, но уж что касается госпожи О`Нейлл — ну ведь ничего же особенного! Разве ж к такой будешь от собственной жены-то столько лет бегать?..
— Ну, это смотря какая жена,— раздумчиво вставил лорд. Потом припомнил вдову Шейна МакГрата и покачал головой: похоже, пустые домыслы. Она не в пример краше бледной серой мышки Кары, да к тому же еще и моложе лет на пять. "С другой стороны — нет дыма без огня.— подумал он.— И если слухи не врут — тогда понятно, отчего супруга нашего вождя ходит с заплаканными глазами, и почему Дейдре так краснеет при упоминании об этом... Надо будет прижать госпожу Мак Кана к стенке и выяснить точно!". Лорд МакЛайон выбил пальцами дробь по коленке и сказал:
— А что она имела в виду под тем, что вождь "идет против совести"?
— Не знаю, сударь! Не успел разобрать. Почудилось мне, что в коридор вышел кто-то. Побоялся, что застукают меня у господских дверей, да и шмыгнул в кладовку... А когда вылез — дак они уже угомонились.
— Так быстро?
— Ну, я ведь чуть не четверть часа в кладовой просидел!.. Они уж помириться успели... Госпожа как пошла рыдать, дак хозяин весь пыл и растерял. Женщины, сударь, завсегда слезами нашего брата берут!..
— Не умничай, философ несчастный... Ладно, пусть их, господ. Как там дела с шорниковой дочкой?
— Ох, сударь, даже и не знаю... Она, кажись, скоро решит, что я в нее по самую маковку втюрился. А папаша у ней строгий. Ежели поймает — на месте прибьет! С его-то кулачищами мне и мизинца хватит... Может, ну их, а? Она мне и не нравится-то особо...
— Не ной! Тебя жениться на ней никто не заставляет. И не трясись — делай что велено, а уж с суровым отцом я сам разберусь, если надо будет... Узнал что-нибудь?
— Узнаешь тут,— кисло донеслось из глубины столовой.— У ней только глупости бабские на уме, а всякой нечисти она как огня боится!.. Только разговор заведу — виснет на шее, как хомут, и причитать начинает... А я только и думаю, как бы шорник не нагрянул, да не отоварил бы меня по шее за такие-то вольности!.. Он же разбираться не будет — сама она мне на коленки влезла, или я намерения имею...
Он вдруг затих. И быстро зашептал:
— Сударь, сюда идут! Наверное, горничные. Может, как вы с караула сменитесь... Эбби! Чтой-то ты так раненько поднялась сегодня?
— Да где же "раненько", когда уж того и гляди солнце взойдет?— ответил ему озабоченный женский голос.— Хозяин с минуты на минуту спустится, пора стол накрывать... А ты чего тут болтаешься, Финви? Коли господин твой в карауле, дак помог бы на кухне. Только есть и горазд, а воду вон девицы носят!
Ивар недовольно поморщился. Принесла же нелегкая ворчливую супругу Кирелла в столовую с утра пораньше! Она, конечно, старшая горничная, это ее обязанность... но хоть пять минут не могла подождать?.. Королевский советник снова зевнул — на этот раз уже без притворства, и поднялся с чурбака у стены дома. Солнце восходит. Дежурство кончилось. Теперь бы миску каши с лепешками — да соснуть хоть пару часов... Где Айзека носит? Сменять пора, а от него ни слуху ни духу. Вчера на похоронах Ласера набрался, как будто покойный ему кровный родственник был, и сейчас небось глаза продрать не может. "А мне бы еще к О`Фланнаганам сьездить успеть до вечера,— подмал королевский советник.— И как удачно все складывается — Дэвина не будет, никакого надзора... Только бы Морда не подвел. Обещал с дозорными договориться, чтоб пропустили. Жаль, Творимира с собой нельзя взять!.. Мало ли что... Но за Энгусом, шилом этим, глаз да глаз нужен. И без того ни секунды на месте не высидит, а тут еще дядин запрет! И так уже извелся весь, как бы не сорвался, да не слинял потихоньку к этой своей Уне"
Маленькая каменная церковь утопала в зелени деревьев. От чисто выметенного крыльца прямо к широкому ручью спускалась аккуратно мощеная булыжником дорожка. Ивар остановился у деревянного мостика без перил, нагнулся и зачерпнул ладонью воду. Чистая, холодная... И дно ручья вычищено от веток и сора. По всему видно, преподобный Мэлдуин О`Фланнаган любит порядок. "Надеюсь, мой визит его не слишком стеснит,— подумал лорд, стреноживая своего коня.— Ребята, конечно, уверяли, что он никогда не отказывает страждущим в помощи, но... Дело все-таки к ночи, уже и солнце село. Не поздновато ли для исповеди?.. А всё Дэвин, черти б его взяли! Собирался куда-то на рассвете — не поехал. До самого вечера в поместье торчал. А как темнеть начало — прыг в седло да только его и видели!.. Охрану не взял. Сопровождать не велел... Грихар, бедняга, измучился весь — а вдруг что случится?"
Лорд МакЛайон сердито нахмурился. По его мнению, вождь вел себя преступно легкомысленно — еще и недели не минуло со дня той памятной лесной засады, а он уже как ни в чем не бывало по темени один разъезжает. Жить надоело, что ли?.. И ведь куда поехал — не сказал. И где его искать в случае чего?
— Ладно, будем надеяться, что искать не придется...— пробормотал себе под нос Ивар, ступив на дорожку, ведущую к церкви. В наползающих на лес сумерках мягко светились маленькие окошки, тяжелая дверь была чуть приоткрыта, и узкий луч колеблющегося света падал на ступени крыльца. Значит, отец Мэлдуин бодрствует. Прекрасно!..
Лорд, поколебавшись, шагнул с дорожки в густые заросли, темнеющие по обеим ее сторонам. И, как вор, поминутно оглядываясь, тенью скользнул к освещенному окошку. Приподнялся на цыпочках, ухватился руками за подоконник и вытянул шею. "Интересно, чем же у нас занят преподобный О`Фланнаган?..— подумал он.— Вот бы чем-нибудь неподобающим (прости меня, Господи!). Тогда бы дело быстро сдвинулось с мертвой точки!.."
Но ничего подобного богохульнику, увы, не обломилось. И представшее глазам любопытной ищейки зрелище оказалось как нельзя более ожидаемым: святой отец, стоя на коленях у скромного алтаря, зажигал одинокую свечу. "Молиться собирается,— понял Ивар.— Подожду. И без того не ради спасения души явился... Совесть надо иметь, все таки". Он быстро обшарил глазами полутьму церкви, ничего подозрительного не увидел, еще раз скользнул взглядом по коленепреклоненной фигуре в черном одеянии, и оставил подокнонник в покое. Молитвы недлинные, пару минут можно просто воздухом подышать...
Из-за приоткрытой створки окошка донесся глубокий баритон преподобного Мэлдуина:
— Боже, Которого вечное милосердие и прощение!
Смиренно молю Тебя о душе раба Твоего Риана,
которого призвал ты от мира сего.
Да не предашь ее во власть врага и не забудешь ее вовеки.
Повелишь святым твоим ангелам
Принять ее и ввести в райскую обитель,
Чтобы, веровавшая в Тебя и на Тебя уповавшая,
Не подверглась она мучениям адовым,
Но получила вечное блаженство.
Через Христа, Господа нашего...
Аминь!
Лорд МакЛайон медленно моргнул. И повернул голову в сторону окна. "Заупокойная по Риану? Риану О`Фланнагану?! Вот это новости!.. Я, значит, как дурачок, голову ломаю — где О`Фланнаганы вождя потеряли, а он, оказывается, помереть изволил? Милое дело... Но возникает закономерный вопрос: раз преподобный знает, что отец мертв, значит, и остальные родичи в курсе, так? Отчего же они до сих пор никому ни гу-гу?.." Ивар задумчиво постукивал кончиками пальцев по колену. То, что Риан О`Фланнаган наконец нашелся — это радовало. Но то, что нашелся он в виде покойника, кончину которого родня не пойми зачем тщательно скрывает от соседей... Гончая Кеннета МакАльпина нахмурила брови и привалилась плечом к стене церкви. "Итак, что мы имеем?— напряженно думал Ивар.— Вождь погиб, это раз. В клане О`Фланнаган — по крайней мере, самые близкие родственники! — об этом знают. Это два. И никому не признаются, это три... Не сами же они его пришибли? Хотя, даже если и так, кто об этом узнает?.. Хмм... Подозрительно, очень подозрительно. Что в мертвом вожде такого ужасного, что его предпочли "потерять", нежели спокойно похоронить?.. Разве что... Разве что..." Лорд МакЛайон знакомо сощурился, и замер, как самая настоящая гончая в стойке.
— Кажется, этому есть только одно объясниение!— пробормотал он, круто разворачиваясь и продираясь сквозь кусты к крылечку.— Объяснение дикое, но других я не вижу... Осталось только добыть ему подтверждение. И, чтоб я сдох, я его добуду!.. Гхм. Доброго вечера вам, преподобный. Я не помешал? Можно войти?
— Входи, сын мой,— прозвучало от алтаря. Священник поднялся на ноги и обернулся к гостю.— Двери этой церкви открыты для всех... Что ты хотел?
— Исповедаться, отче,— опустив глаза долу, признался Ивар, топчась у порога и по мере сил изображая крайнее смущение.— Поздновато я до вас добрался, но ребята говорили, вы посочувствуете?
