Тайпэн. Миротворец.

Неспешный путь к ставке командующего не занял и пятой доли часа, но за это время Кай успел рассказать о многом. Наемник щедро делился с Ли информацией, понимая, что для большинства остальных слуг Императора тот по-прежнему будет отвергнутым преступником, не заслуживающим ни уважения, ни внимания, ни даже простого разговора. Однако Кай был в Ланьчжоу и своими глазами видел то, что там происходило. Он обязан был Ханю жизнью и спасением от несправедливого суда Анто Гьяня, обязан за то, что Ли сумел удержать его руку от опрометчивого поступка во время смуты, посеянной Мун Гженем, и Шун привык возвращать свои долги.

Состав армии, имена полководцев, последние сведения разведки — все, что знал Кай, узнал теперь и Ли. Наемник видел, что опальный тайпэн хмурится и думает о чем-то очень серьезном. Ни на секунду телохранитель Кара Дэна не поверил, что визит Ли случаен, и в чем бы не заключалась его миссия, Шун готов был его поддержать.

У входа в большой деревянный сруб, сложенный из тонких бревен, обтянутых снаружи кожей и полотном, они остановились, чтобы переговорить с родовыми воинами Юэ, охранявшими покой командующего. На лицах потомственных солдат, чьи предки служили еще династии Чжу, не отразилось никаких эмоций, когда они услышали имя Ли, но, к сожалению, нельзя было надеяться на столь же сдержанную реакцию и от самого Кара Суня. Тем не менее, Хань был неумолим в своем решении, как и всегда.

— Надеюсь, будет несложно сделать так, чтобы большинство остальных тайпэнов и чиновников оказались в этом шатре в самые ближайшие минуты? — спросил Ли, уже собираясь прощаться.

Шун прекрасно понял его намек, и быстро кивнул. Свет закатного солнца окрасил армейский лагерь в тревожные багровые тона.

Только ежедневные отчеты и доклады разведки, ложившиеся на стол к командующему новой Закатной армии, позволяли тайпэну Кара Суню в полной мере ощущать и понимать картину происходящего. Масштаб действа и размеры порученного ему войска до сих пор поражали воображение императорского полководца, но потомок династии Чжу не испытывал страха. Скорее, лишь заслуженную гордость и стремление оправдать выбор братьев-вассалов.

Основой этого похода, предрекавшего очередную ступень славы и величия Империи, Сунь видел в правильном снабжении, дисциплине и мобильности. Армия противника была малочисленна, в сравнении с имперскими полками, но на четыре пятых состояла из легкой стрелковой кавалерии. Контроль над территорией и охрана тыловых частей в подобных условиях были жизненно важными факторами для сохранения всего войска в боеспособном состоянии. К счастью, милостью предков, в этот раз на стороне Нефритового Трона было достаточно манеритских нукеров, способных сопровождать обозы и совершать набеги на улусы врага, тем самым, сдерживая часть его сил возле родных кочевий. Все остальное должно было решиться за счет грамотной организации и четкого графика караванных перевозок. По последним донесениям вся амуниция, доспехи, оружие и припасы, затребованные тайпэном Сунем из военных складов центральных провинций, уже прибыли в Сиань. Кроме того, ставка Закатной армии получила в свое распоряжение все, что имелось в провинциях Хаясо и Хшмин. Если бы не события позапрошлого года к этим ресурсам добавилась бы значительная доля из запасов Тай-Вэй, но после действий тайпэна-самозванца в Ланьчжоу, возможности городов Степного Шляха оказались сильно занижены, и даже Сычуянь не смог выставить полной доли лошадиных кормов и лекарственных зелий.

Разведчики и юртджи каганов обещали уже на днях доставить топографические рисунки местности вокруг Кемерюка и схемы его оборонительных сооружений, которые так жаждали заполучить инженеры и офицеры осадных полков. Это позволило бы начать разработку плана штурма уже на марше. Наметкой самого перехода к вражеской столице тайпэн Сунь занимался лично. Первоначальную идею двигаться по старой вунгайской дороге, командующий отверг сразу же. Остатки заросшего тракта, мощенного серым бутовым камнем, хоть и пролегали в самых удобных местах, но, тем не менее, имели на своем протяжении несколько опасных и узких участков, стиснутых между солончаков и пустынных проплешин, весьма редких для степного пейзажа. Обходной маршрут был длиннее, труднее и безопаснее, а терять доверенных ему солдат Сунь собирался только уже на стенах Кемерюка, и, разумеется, после того как с этими укреплениями изрядно поработают осадные машины императорских мастеров.

После продолжительной утренней тренировки и веселой охоты в компании других полководцев, Сунь посвятил оставшееся время обильному обеду, чтению и упражнениям в каллиграфии. К вечеру командующий уединился в штабном шатре, чтобы еще раз проверить и рассчитать маршрут движения частей авангарда, которые он намеревался отправить в путь уже в начале следующей недели. Вычисляя по карте расстояние между местами будущих стоянок при помощи линейки и измерительного "шага", тайпэн делал записи и расчеты в своем походном блокноте, украшенном полудрагоценными камнями и окладом из красной меди. Тихая поступь дзи и бряцанье оружия невольно отвлекли внимание Суня от процесса, упомянутого выше. Побеспокоить тайпэна в такое время мог только либо гонец с важным донесением, либо кто-то с немее срочным делом. Никого другого верные телохранители рода Юэ сюда попросту бы не выпустили.

— Хозяин, — в отсутствии посторонних глаз Сунь и его люди не стесняли себя формальностями, поклоны и витиеватые обращения, принятые при дворе и на военных советах отметались ими легко и непринужденно. — В лагерь прибыл новый тайпэн и желает засвидетельствовать тебе свое почтение.

— Именно так? — задумчиво поджал губы Кара Сунь, уловив из слов телохранителя гораздо больше, чем могло бы показаться на первый взгляд.

Тайпэны свидетельствовали почтение лишь двум типам людей — своим повелителям и учителям. Все остальные были ниже их по социальной лестнице, а с равными принято было просто обмениваться пожеланиями удачи. И лишь в одном случае тайпэн мог выражать почтение к тайпэну, с которым еще даже не был знаком.

— Это тот, о ком я думаю?

— Вы правы, хозяин, — закаменевшее лицо воина могло обмануть любого, но не Суня, видевшего, как озлобленно сощурились уголки глаз на лице у дзи, и как сильно сжимает его кисть рукоять длинного широкого меча. — Только одно твое слово...

— Он слуга нашего Императора, — потомок Йотоки успокаивающе поднял руку с медным пером. — По крайней мере, он имеет право получить то, чего хочет. Но большего я и не собираюсь ему давать. С ним есть свита?

— Никого.

— Странное возвращение из небытия, но лучше усиль караулы и собери дежурную сотню в полном боевом облачении в соседнем шатре.

— Будет исполнено.

— Тогда проси гостя через две минуты.

Перед появлением нежданного посетителя, Сунь убрал со стола бумаги и подпоясался мечом в изукрашенных ножнах. Это была почти точная копия того клинка, которым в свое время был удостоен от Императора мудрый Коба Юэ, последний независимый правитель Чжу и будущий тесть Ночной Кошки Пограничья.

Тайпэн Ли Хань, вошедший в большую совещательную комнату в сопровождении двух воинов Юэ, оказался очень молод и вправду так похож на покойного Сяо, что Сунь с трудом сумел сдержать безразличие на лице, стиснув со злостью зубы. Опальный полководец держался достаточно сдержано и достойно, а легкая бледность на щеках и скованность движений говорили о травме или болезни, перенесенной им совсем недавно. Чем в действительности занимался Хань в последние полгода, Сунь не знал, но возвращение бывшего самозванца вопреки всем слухам о его смерти и исчезновении, несомненно, свидетельствовали о том, что случилось нечто важное. Однако для кого именно это было важно, командующий Закатной армии еще собирался разобраться.

Поклон и слова, с которыми Ли обратился к Суню, были знаками почтения младшего к старшему. В иной ситуации урожденный Юэ оценил бы скромность и вежливость военачальника, вышедшего из низшего сословия, но сейчас слишком много личных эмоций и переживаний мешали Суню быть объективным.

Начинать разговор с гостем, командующий не собирался. Неписаные правила позволяли ему игнорировать само присутствие Ли и не обязывали к каким-либо подвижкам со своей стороны. Тем не менее, Сунь знал, что Ханю придется рассказать, зачем и как он здесь оказался, не имея дозволительных бумаг от тайпэнто или Императора. Запрет на свободное перемещение все еще действовал, и Кара Сунь, как верный вассал Нефритового Трона, намерен был задержать отступника, как только их беседа завершится.

— Я пришел к вам, чтобы закончить порученную мне миссию, — первая же фраза Ханя касательно причины его визита неприятно удивила командующего.

Если Ли всерьез подготовился и будет юлить, ссылаясь на распоряжения Мори, отданные ему ранее, справиться с ним законными методами будет на порядок сложнее.

— Эта миссия заключалась в том, чтобы разобраться с происходящим на закатной границе и предотвратить возможный конфликт между вольными кочевьями тиданей и подданными нашего владыки.

— В таком случае вы уже не справились, — не удержался Сунь, по-прежнему не покидая плетеного кресла во главе пустого стола, — военные действия санкционированы Императорам. В Кемерюк, а также каганам тиданей и ракуртов отправлены официальные уведомления. Конечно, было сомнительно, что вам удалось бы справиться с такой задачей, особенно ввиду вашего ограниченного опыта, но в целом, обвинить в этой явной неудаче вы можете только себя.

— Войну еще можно остановить, — что-то в холодных глазах Ли настораживало Суня, но он никак не мог понять что именно.

— У нас произошла уже почти дюжина крупных стычек с кочевниками, — отрезал потомок южных царей. — Где-то полсотни наших убитых воинов и больше трех сотен с их стороны. Не считая мелких инцидентов и результатов деятельности шпионов и убийц. Не думаю, что теперь это разрушительное колесо смерти сумеет остановить что-либо, кроме желания Избранника Неба.

— И все же я попытаюсь, — на губах у Ли появилась какая-то бесшабашная улыбка. — Как воплощение воли Единого Правителя, коим является каждый из нас.

— В вашем случае, это очень ограниченное воплощение, — не смог не напомнить Сунь.

— Что все же отнюдь не снижает его главной ценности, — раздался от входного полога голос Пай Куаня.

Старый тайпэн с длинными седыми усами и клиновидной бородкой, опускавшейся до середины груди, вошел в шатер, опираясь на плечо Мэй О-намя, еще одного из имперских полководцев, постоянно находившегося при штабе Закатной армии. Лишь возраст и физическая слабость тела не позволили Куаню занять место командующего войсками, и Сунь не забывал об этом, одновременно уважая и ценя советы старика, но и памятуя о давнишней вражде между родами Юэ, Ханкой и Вейлун, вяло тлеющей уже не одно поколение.

— Вижу, новость, оббежавшая весь лагерь, не оказалось пустой болтовней, — опустившись в ближайшее свободное кресло, Пай с интересом принялся разглядывать Ли, продолжавшего стоять в центре комнаты в окружении рослых бойцов Кара Суня.

Мэй О-намь отошел к невысокому столику в углу помещения, взял с него глиняный чайник с деревянной ручкой и поставил сосуд на жаровню. Открытый пакет из вощеной бумаги, наполненный ароматной смесью чая и каких-то душистых трав, тайпэн оставил на столешнице в ожидании, когда вода закипит.

— Ну, теперь-то нам осталось лишь отобрать другие зерна, не порченые личинками, — усмехнулся О-намь, возвращаясь к креслу Куаня.

— Этим я и пытаюсь заняться, — ответил Сунь, окончательно беря свои чувства под контроль, ведь теперь в присутствии других вассалов Императора допускать ошибок, он уже не имел права.

Слишком многие из тех, кто был сейчас в этой ставке, да и из тех, кто оставался в столице, с огромной радостью воспользовались бы слабостью тайпэна Кара Суня, поддавшегося эмоциям при исполнении долга. Это была бы идеальная возможность впоследствии сместить его с должности командующего ближе к концу похода, лишая его и славы, и предначертанной победы.

— Боюсь, мы пропустили начало, и кому-то придется сейчас повториться подробности о цели визита... слуги нашего повелителя, — заметив, как осторожно Пай подобрал слова для обозначения Ли, Сунь немного расслабился.

Если вместо привычного "брата-вассала" или обращения по имени прозвучало столь витиеватое выражение, то это было определенным знаком. Раз старик Куань был не готов оспорить официальный статус "неприкасаемого", которым был наделен Хань, даже ради того, чтобы всерьез насолить Кара Суню, то это лишало молодого тайпэна всякой твердой позиции. Ни один другой императорский вассал, находившийся в лагере, не обладал достаточным авторитетом, чтобы открыто спорить с командующим. Был только один человек, способный сравниться с Пай Куанем, но в его позиции Сунь не сомневался.

— Упомянутый вами человек, высокочтимый тайпэн, как раз говорил мне о том, что явился сюда, дабы завершить порученное ему замирение народов по обеим сторонам закатной границы, — чуть-чуть скрытой насмешки было здесь не лишним. — Вам случайно не кажется, как и мне, что он слегка припозднился?

— Давайте все-таки сперва выслушаем его точку зрения, прежде чем составлять свою? — предложил О-намь.

— Не вижу в этом смысла, — ответил Сунь и тут же уточнил кое-что, дабы его словам не приписали несуществующий смысл. — Мы отправлены сюда вести войну, и наша миссия никоим образом не пересекается с задачами этого человека, тем более, что он явно не сумел с ними справиться, и теперь лишь пытается изобразить вялые попытки остановить неизбежное.

— Мои попытки не столь бессмысленны, как вам кажется, — перебил тайпэна Ли Хань.

От подобной наглости у Суня перехватило дыхание, а Куань закашлялся в кулак, явно пытаясь скрыть разобравший его приступ хохота.

— У меня есть все необходимое, чтобы заключить перемирие, одинаково выгодное обеим сторонам. Единственное, что может этому помешать — ваши поспешные действия и такие же опрометчивые поступки со стороны тиданьских каганов. И именно поэтому я прошу вас посодействовать мне хотя бы в некоторой задержке предстоящих сражений.

— Интересно, сколько же именно тиданьские тайша заплатили тебе за предательство Нефритового Трона? — протянул Сунь, стараясь сдержать нейтральный тон, что у него почти получилось.

Лицо Ханя заметно потемнело от прихлынувшей крови, рука полководца невольно потянулась к пустым ножнам цзун-хэ, и ответом на это стал шелест обнажаемой стали в руках у родовых солдат командующего.

— Это слишком серьезное оскорбление, высокочтимый, — заметил Пай, переведя свой пристальный взгляд на Суня.

— Но он не имеет права требовать сатисфакции, — хмыкнул тот в ответ.

Тайпэн хотел сказать еще что-то, но, откинув полог, в шатер стали входить новые люди. Императорский полководец Бон Ши Аянь, грузный немолодой воин, молча, прошествовал в дальний угол комнаты и буквально рухнул на стоявшую там лавку, прикрыв глаза, и будто бы сразу же провалившись в сонное забытье, откуда его так некстати вырвали. Ши Гкень из рода Овара напротив просто лучился любопытством, хотя и сдерживал себя, заняв свободное место неподалеку от жаровни. Еще один личный вассал Императора Лунг Йонь присоединился к стоявшему О-намю. Дзи и телохранители тайпэнов теснились в дверях. Раздвинув их плечом, в шатер проследовал купец Кара Дэн из дома Кун Лай, вереница чиновников из числа поверенных тайпэнто Мори, а также ни кто иной, как посол Кара Канг, посланник Джамухи Мукдэна.