Страж морского принца Кн. 1

Теплая тьма ночного моря колыхалась вокруг, ласково обнимая их, маня прилечь на песок, отдохнуть, слиться в объятьях...

— Вам-то что, ваше высочество? Вы же освободитесь, — тускло сказала Джиад, поворачиваясь и, кажется, собираясь вернуться к неприметному коридору, из которого они выплыли сюда.

Почему-то Алестар не сомневался, что упрямая жрица и в полной тьме найдет дорогу.

— Что мне? — рявкнул он, догоняя уплывающую и грубо разворачивая её за плечо. — То, что если с эликсиром не выйдет, мы с тобой так и останемся связанными. Навсегда, понимаешь! Ты теперь каи-на, хоть и двуногая, вполне достойная партия. Двор тебя принял и полюбил, народ тем более полюбит. Если уж мои охраннички — и те у тебя с рук едят! И будем мы с тобой жить долго и счастливо! Ты — мечтая меня убить каждую ночь, а я — сходя с ума от того, что даже мечтать об этом не смогу: запечатление не позволит. Хочешь?

— Лучше сдохнуть, — хмуро отозвалась жрица. — Но если я уплыву, что будет с моими родичами по храму? Ваш отец обещал отомстить им.

Дура! Благородная, великодушная, сумасшедшая дура! Алестар чуть не взвыл от восхищенной злости. Да уплывай же ты! Другая бы рванула на волю, подальше от такой мрази, а эта снова думает не о себе. Вот же... И опять до боли и безнадежной тоски стало жаль того, что никогда уже не сможет между ними родиться. Потому что если бы Джиад его полюбила, это было бы по-настоящему. Так, как она сейчас ненавидит.

— А ничего не будет, — усмехнулся Алестар. — Если ты будешь далеко, наши жрецы помучаются и придумают что-то еще. Они, твари ленивые, просто выбрали, что полегче. Никто твоих не тронет — памятью Кассии клянусь.

Джиад смотрела недоверчиво, и Алестар вдохнул побольше воды, позволяя вырваться наружу той волне злости и раздражения, что старательно гасил все это время. Вот теперь она была к месту, потому что иначе сил у него бы просто не хватило.

— А может, тебе понравилось? — сказал он с той же глумливой усмешкой. — Так ты скажи. Может, я зря переживаю? Поживешь у нас еще, привыкнешь. Кем ты была раньше? Бродягой без рода-племени, живым щитом. А теперь станешь законной супругой принца, а потом и короля. Даже спать со мной не так уж часто придется: наложниц я распускать не стану. Разок в несколько дней подставишься — и наслаждайся жизнью дальше. Можешь даже любовника завести, я позволю.

— Замолчите, — тихо и ровно сказала Джиад, в темноте Алестар тем более не видел её взгляд, но не сомневался: вулкан вот-вот вырвется на волю.

— Ты дура, — сказал он грубо. — Либо сдохнешь, либо мы оба сдохнем от злости друг на друга. Я тебе жизнью обязан, помнишь? Потому и отпускаю. Еще не хватало, чтоб ты потом вспоминала, как спасала мою шкуру.

— Не беспокойтесь, ваше высочество, не припомню, — ясным чистым голосом сказала Джиад, и Алестар с испуганным восторгом понял, что вот как раз сейчас он точно на волосок от смерти. — Далеко до суши?

— Далеко, — буркнул Алестар. — И одна ты не доберешься — темно. Садись позади.

Больше они не сказали ни слова, пока изможденный бешеным заплывом салту не вылетел наверх. Джиад уже привычно рванула с шеи амулет, и Алестар, перехватив её ладонь, отобрал аквамарин.

— Дальше сама, — сказал он, останавливая салту насколько смог близко от берега, в полосе прибоя. — И вот что, убирайся подальше от моря. У отца длинные руки даже на берегу. Не хочу снова тебя увидеть.

— Хоть в чем-то наши желания сходятся, — бросила Джиад, соскальзывая в воду.

И больше — ничего. Алестар проследил за мелькающей в воде головой, до боли в глазах вглядываясь в белесое предрассветное море. Развернул салту обратно, отплыл подальше, подставляя лицо, грудь и руки холодному ветру, прежде чем опуститься в глубину. Хотелось промерзнуть до самого нутра, чтоб тело застыло и хоть немного отпустила ноющая боль — предвестник грозного жара. Джиад нет нужды тревожиться о заложниках. Разорванное запечатление убьет Алестара куда раньше, чем король найдет в далекой Арубе подходящего заложника, похитит его, а потом снова доберется до запечатленной жрицы.

Алестар сжал в ладони прохладный камешек кулона. Показалось, что тот еще хранит каплю чужого телесного тепла, но это, конечно, была глупость. Пусть не вернется. Пусть никогда не узнает, что её обидчик честно расплатился, насколько смог. Жизнью, грядущей болью, потерянной слабенькой надеждой если не на счастье, то хотя бы... на что? Он и сам не знал. Рассвет вставал над морем, такой невыразимо прекрасный, что дыхание захватывало. Может, потому что последний? И Алестар досмотрел его до конца, пока золотой шар солнца не выкатился в радостно раскрашенное небо, озаряя море и пронизывая его ласковыми лучами. Любовался, вспоминая отблески огня в глазах и на лице своего человека.

Там, примерно в десятке миль от берега, Алестара, потерявшего сознание и плавающего рядом с растревоженным салту, и нашли.