Отчаяние бессмертных

— Мы не сможем туда войти?

— Сможем, но лучше не стоит. Это не приветствуется. Эти места отведены не для нас, и подобные вторжения обязательно будут иметь тяжелые последствия.

— Но они не перекрыты, на них нет ни ворот, ни дверей.

— Верно. Но если у тебя есть хоть капля здравого смысла, страха и почтения, то для тебя они не нужны. Совсем не обязательно выпивать яд, чтобы убедиться в том, что он смертелен. Есть двери, которые нельзя открывать. Замки, которые нельзя взламывать. Сокровища, которые нельзя трогать. Ну и сила, которой нельзя пользоваться, — при этих словах он невольно покосился в мою сторону.

Я нахмурился, но не подал вида, что заметил этот взгляд.

— Понимаешь, все при смерти попадают туда, — его рука махнула на очередной разрыв. — Человек, насекомое, животное, бог. Умирают все. Но если происходит что-то экстраординарное, то ты минуешь это место. И оказываешься там, откуда тебе удалось вырваться.

— Куда мы идем?

— Тебе понравится. Ты один из немногих, кто смог зайти сюда.

— Один из? А кто остальные?

И снова эта проклятая ухмылка! Неужели я и сам так делал?

— Ты далеко не первый, шагающий по этому коридору. И даже не второй.

— Третий?

— Верно.

Я сбился с шага.

— Здесь побывали еще двое?

— Совершенно верно. Это тебя так удивляет?

— Кто же еще смотрел в этот портал?

— Ты стал первым.

После этого я остановился.

— Тогда как сюда попали остальные?

— Есть несколько способов. На данный момент известны три, но их может быть много больше.

— Куда мы идем?

— А я уже и забыл, что ты такой нетерпеливый. Уже скоро.

Мы некоторое время помолчали. Я старался собраться с мыслями, но у меня не выходило. Было ли тому виной волнение, или же просто я все еще не оправился от произошедшего?

— Вот мы и пришли.

Я удивленно поднял голову, мой взгляд уперся в красивую арку из черненого золота и розового мрамора, сияющего мягким серебристым светом. Я с интересом огляделся. Нас больше не окружал туман — за спиной осталась лишь непроглядная тьма. Я протянул к ней свою руку, но мой двойник решительным движением остановил меня.

— Лучше этого не делать. Просто поверь мне на слово.

Я лишь усмехнулся и вновь взглянул на арку. Когда это у нее появились две металлические створки?

— Я так понимаю, ты именно этого и ждал?

Он не ответил мне. Я оглянулся, но мой двойник исчез. Растворился в воздухе практически на моих глазах!

— Хорошо, — прошептал я, подходя к арке и кладя руки на леденящий кожу металл.

Створки не поддавались. Как бы сильно я не давил, как бы ни упирался, как бы ни пыхтел — они не сдвинулись ни на миллиметр.

— Значит, физическая сила бесполезна.

Я бросил взгляд за спину и увидел, что тьма начала сгущаться. То, что раньше заставляло меня испытывать любопытство, теперь начинало по-настоящему пугать.

Я решился призвать пламя. Огонь позволил мне прийти сюда, спасал меня, давал мне жизнь. И он сделает это еще раз.

Мои ладони начали распространять пламя по створкам. Раньше я без труда мог расплавить любой металл, жаром сломать любой камень, искрами воспламенить даже находящееся под водой дерево. И сейчас я был уверен, что справлюсь с досадным препятствием за пару секунд.

Вот только металл не поддавался. Шли секунды, минуты, а я все еще стоял перед двойными створками. По моему лицу градом лился пот. Я прикрыл глаза, постарался успокоить сердце. А когда открыл их вновь, то передо мной уже виднелся сияющий проход. Створки исчезли, металл впитывался в невидимые щели в камне. Мягкий свет освещал мое нагое тело. Я чувствовал его мощь. Власть, что он обещал, могущество, что дарил, знание, что жертвовал. Он готов был дать мне все это. Оставалось сделать лишь шаг.

И я сделал его.

Я никогда не чувствовал себя лучше.

* * *

— А вот и ты, Ивирион. Ты заставил нас изрядно понервничать.

Я открыл глаза. Сила и слабость, мощь и беспомощность, величие и ничтожность. Я был одновременно всеми и никем. Я был жив и мертв. Я был некромантом. Родителем жизни и жрецом смерти. Я был спасителем, а стал уничтожителем.

Я поднялся. Пола не было. Я парил прямо в воздухе. Передо мной стояла фигура мужчины, но я не мог разглядеть его лицо. Попытка встать оказалась неудачной, и я неловко рухнул вниз. Тьма отступила, мгновенно выделяя мне свободное пространство. Каким же я был ничтожным!

— Не стоит так думать.

Я поднял взгляд. Он подошел ко мне, протянул руку. Она казалась такой знакомой. И его лицо. Лицо!

— Герион!

— Верно, друг мой. Совершенно верно.

Я рывком поднялся, совсем забыв о полном отсутствии подо мною земли.

— Как? Что ты здесь делаешь?!

— Вообще это я хотел спросить тебя об этом, — Герион взмахнул рукой, и мне на плечи упал кусок ткани. — Прикройся хоть немного.

Я огляделся.

— Где мы?

— Там, куда никто из нас не стремился попасть. Место, которого мы всеми силами пытались избежать.

— Значит, я все-таки мертв, — прошептал я. — И что же будет дальше?

— Дальше тебе нужно кое с кем встретиться. И поверь мне: эта встреча изменит все.

* * *

Мы шли по длинному темному коридору. Было ощущение, словно нас окружала неведомая сила, хотя я отчетливо различал за тьмой стены. Словно пещерный тоннель. Эта мысль немного отрезвила меня, поэтому я с удвоенным интересом начал изучать обстановку.

— Такое чувство, словно мы в подземном царстве.

Герион обернулся, ожидая продолжения мысли.

— Когда-то я читал о религии Хассикской империи. Несмотря на то, что их империя простиралась на многие километры, у них была лишь одна религия. Никаких поблажек, никакого инакомыслия. И они не принуждали людей силой. Довольно необычно учитывая то, что происходит сейчас.

Я усмехнулся, вспоминая страх на лице Йоррена. Было ясно, что купец не слишком рад обратиться в веру двух богов.

— Люди, населявшие эту империю, верили, что после смерти есть три пути. Первый был самым лучшим — попадаешь в чудесное место, наполненное светом звезд. Там нет ни несчастий, ни горя. Ничего, что напоминало бы о прежней жизни. Люди там были счастливы. Второй — тьма, наполненная самыми болезненными воспоминаниями. Люди мучились до тех пор, пока боги не решали простить их, тогда они попадали к тем, кто шел первым путем.

Я замолчал. Тьма, в которой я пребывал всего несколько минут назад, была слишком похожа на то, о чем я сейчас рассказывал.

— А третий путь?

— Третий путь — путь работяг. Знаешь, есть люди, которые работают всю жизнь. Годами они пашут, занимаются ремеслом, охотятся. В-общем делают то, что и при жизни. Они полностью обеспечивали существование тех, кто шел первым путем, а также служили тюремщиками тем, кто шел вторым. Самое интересное, что ни один не возмущался подобным! Люди продолжали работать, даже будучи в загробном мире. Они могли уйти в любой момент, но все-таки продолжали выполнять свой долг. Но вот что мне запомнилось: они копали туннели. Постоянно. Да, кто-то продолжал сажать и сеять, добывать дичь и строить здания, но основная масса умерших занималась созданием подземных переходов.

— Почему они это делали?

— О, для того было две причины. Первая — людям нужны были территории. Именно в этих туннелях создавались новые места, в которых шедшие первым путем проводили жизнь. Вернее не так. В туннелях создавались карманы, которые постепенно расширялись, и лишь тогда там создавались условия для жизни. Вторая — шедшие первым путем должны были как-то общаться. Они ходили через эти туннели друг к другу и радовались жизни. Пока одни страдали, а другие постоянно работали, третьи продолжали жить.

Я подошел к стене туннеля и, невзирая на сгущающуюся тьму, прикоснулся к камню.

— У меня такое чувство, что мы идем по этим самым туннелям. Ты — рабочий, что создал это место. Я — тот, кого бросили во тьму страдать, а теперь простили и ведут на свет.

Я поглядел на Гериона, который размышлял над услышанным.

— Это так, Герион? Я действительно прощен и теперь могу жить дальше?

— Ты никогда и не нуждался в прощении. Я был послан лишь для того, чтобы указать тебе путь, пока ты не затерялся в собственной боли и безумии. Я — посланник, не тюремщик. Я тот, кого выбрали для того, чтобы ты сделал шаг навстречу судьбе. Но твой путь еще не определен. Ты можешь сам творить свою жизнь, сейчас все зависит лишь от того, какой выбор будет сделан.

Герион печально посмотрел на свою руку:

— Со мной покончено, Ивирион. Но не с тобой. Только не с тобой.

И только сейчас Я заметил, что мой погибший друг был полупрозрачен. Руки, ноги, торс — все просвечивало, за счет чего можно было видеть стены туннеля, по которому они шагали.

— Ты заметил?

— Что с тобой такое?

— Мое время подходит к концу, и вскоре я стану подобен им.

— Кому?

Герион махнул рукой, указывая на что-то, сияющее немного дальше по туннелю. И лишь приблизившись к источнику сияния, я осознал, что же подразумевал его собрат.

Вдоль туннеля стояли некроманты. Погибшие некроманты.

— Нет, — прошептал я, потрясенно вглядываясь вдаль.

Иеремих, Ардаль, Своррен, а также Кадахсис, Элюэй, Лаффет, Малах — некроманты, что умерли за десятки лет до моего рождения. И были здесь другие. Те, чьи лица оказались затемнены. Словно кто-то не хотел, чтобы их узнали.

Некроманты стояли вдоль всего туннеля, насколько я только мог видеть. И ни один из них не обращал на нас внимания. Они просто стояли, иногда поворачивались друг к другу. Быть может они так общались, но слов я не слышал, как не чувствовал и колебаний магии, которые должны были быть, ведь я находился в окружении себе подобных.

— Они мертвы, Ивирион.

— Знаю, — я подошел к Своррену и попытался прикоснуться к прозрачному образу мертвого глоссериана, но мне помешал Герион.

— Они мертвы, — повторил некромант, удерживая руку. — Мертвы. Окончательно, Ивирион. Их нельзя оживить. Это просто невозможно.

— Почему? В чем причина?

— Наши исследования. Магия, смерть, жизнь и управление ими искалечило наш дух. Но мы не признавали этого. Не признавали раньше, не признаем и в будущем. Даже сейчас, полностью осознавая все то, что я с собою сотворил, я все равно сделал бы все то, что раньше. Любой из нас повторил бы прошлые эксперименты, выпади нам такой шанс. И вот ни один из нас теперь не является тем, кем был при жизни.

Я опустил руку.

— А ты? Ты все еще тот, кем я тебя помню?

— Пока что.

— Почему?

— Потому что я пожелала этого.

Из темноты коридора выступили фигура. Глаза Гериона расширились, весь его вид выражал обожание и трепет, которого я никогда не замечал у брата при жизни. Это была девушка. Она оказалась столь прекрасна, что на миг мне показалось, как мое сердце забилось вновь. Ее кожа была фиолетовой, а тело закутано в серебряную одежду. Ее глаза сияли, а темные волосы доставали до пояса.

— Госпожа! — Герион опустился на одно колено, не смея даже поднять взгляд.

Я же застыл, полностью осознавая, что должен был опуститься на колени, что должен был пасть ниц пред той, кому посвятил свою жизнь. Но не мог. Я не мог этого сделать, хоть и страстно желал.

— Спасибо тебе, Герион. Ты сопроводил нашего гостя и спас его из пучин безумия. Прости, но тебе придется вновь стать одним из них, — девушка махнула рукой в сторону мертвых некромантов. — Прости.

— Я все понимаю. Мое время истекает, а вы истратили слишком много сил, чтобы дать мне даже эти несколько часов жизни. Спасибо вам за этот шанс. Спасибо.

Герион отошел в сторону и встал между несколькими давно умершими некромантами. Только сейчас я понял, что среди них было свободное место. И теперь его занял Герион.

Я встретился взглядом со своим убитым собратом. Герион улыбнулся:

— Ничего страшного, Ивирион. В смерти есть что-то... притягательное. Но не стоит стремиться попасть сюда. Никогда не стоит. — Герион плотно зажмурился, когда его тело начало распадаться. — Отомсти за нас, Ивирион. Убей этого ублюдка. Заставь его страдать. Сожги Сиптуага. Сожги его...

Герион замолк, тело стало абсолютно прозрачным, а соседи его тут же повернули головы к вернувшемуся собрату, словно ведя с ним диалог.

— Идем, Ивирион, нам пора. Это место губительно для тех, кто здесь быть не должен.

— Куда мы идем?

— Туда, где я расскажу тебе все. И покажу.

* * *

Дворец был прекрасен. Его башни уходили в бесконечность, сотни мостов соединяли каждый их этаж, а в воздухе кружили призрачные существа, отдаленно напоминающие птиц.

Я следовал за Смертью, пока та вела его по своим владениям. Необъятные сады, множество заполненных душами залов, мрачные, но величественные статуи и картины.

— Картины?

— Нет. Фрагменты воспоминаний. Лучшие из тех, что я смогла отыскать.

— А статуи?

— Творения воображения. Зачастую люди не могут довести свою работу до совершенства, постоянно мечтая и думая о том, как бы что-либо улучшить. И вот они здесь. Эти статуи можно изменить в любой момент, достаточно лишь пожелать. Души умерших постоянно ходят здесь, наблюдают за реакцией на скульптуры и совершенствуют свои творения. Постоянно.

Души. Так много душ. Они ходили здесь, бродили по коридорам, залам, мостам. Они были свободны настолько, насколько это вообще возможно, а мои братья стояли там внизу, отрезанные от этого прекрасного места.

Мы еще какое-то время шли по залам, пока внезапно не оказались одни. Совсем одни в комнате, в которой раньше не находились.

—Я обещала поговорить с тобой, Ивирион. Я обещала рассказать тебе правду. И я не солгала.

Смерть присела на невысокий трон, что стоял прямо напротив балкона, и взглянула прямо в мои глаза.

— Садись, Ивирион. Задавай мне любые вопросы, и я дам тебе на них ответ. Я могу рассказать тебе обо всем, что не касается бессмертия.

Я присел на появившееся передо мною кресло и устало оперся локтями о колени. Мой разум разрывался на части от открывавшихся возможностей. Знания? Ответы на вопросы?

Я открыл внезапно пересохший рот, но не смог выдавить из себя ни звука.

— Я так многого не могу понять, — наконец смог прохрипеть я. — Так много того, чего я не способен постичь. Знания, сила, власть. Противостояние богов и смертных. Их указания и наказы. Они веселятся, наблюдая за тем, как мы рвем друг друга на куски, словно дикие звери. Они смеются, а рыдаем мы. Аргетовые монстры, два бога, некромантия, Прародитель — все это скрывается от меня. Ускользает от моего взора раз за разом. Я близок к цели, но как только начинаю думать, что все уже кончено...

Я замолчал, из глаз побежали слезы, а тело начало слегка дрожать. Эмоции, которые я считал похороненными на самых задворках собственной души, начинали брать верх. Жалость, отчаяние, страх. Я хотел забыть их все, желал стать лучшим, сильнейшим и могущественнейшим. Не только среди пиррионов, а из всех некромантов. И не для себя, а ради нее.

— Все, — прошептал я, поднимая свои глаза на Смерть и встречаясь с нею взглядом. — Я хочу знать все.