Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Сдается мне, что вы лукавите?
— Нет, Ларри, я откровенен как на исповеди.
— Вы верите в Бога?
— Когда это выгодно. Ведь все мы все часто пытаемся заключить с ним сделку? Мы говорим: Господи, дай мне то и вот это и тогда я буду ревностным христианином? Не так ли?
— Это не вера.
— Конечно это вера. Ведь никто не говорит: Великий умывальник, пошли мне удачу! Потому что никто не верит в силу Великого умывальника, но все верят в силу Бога. И пытаются заключить с ним сделку. В этом смысле я верю в Бога со всей возможной ревностью!
Мой собеседник снял очки, некоторое время смотрел на них, а потом неожиданно произнес в камеру:
— Что ж, друзья, с вами были Закария Майнце и ваш Ларри Кинг. Всем — доброй ночи.
В студии погас основной свет и я расслабленно выдохнул: все-таки в формате один-на-один вести беседу с известной акулой пера перед многомиллионной аудиторией — та еще работка. По спине текла тонкая струйка пота и наступила необыкновенная слабость, будто перетаскал пять тонн цемента в мешках.
— Думаю, вы сумели понравится зрителям. Они любят все необычное. Не вызывающее, а просто необычное, что помогает добиться успеха. Понимаете? — Кинг уже освободился от микрофона и встал.
— Не знаю, Ларри, я в этом не разбираюсь. Но мне было приятно с вами поговорить. Вы хорошо спрашивали.
— Это моя работа, Зак. Надеюсь, мы еще увидимся?
— Если Forbes не выбросит меня из своего списка — обязательно.
— О десяти миллионах вы говорили...
— Завтра вы их получите. Пусть ваши распорядители свяжутся с моим Лондонским офисом и отправят реквизиты фонда.
На выходе из студии меня настиг звонок:
— Алле! Слушаю!
— Ты был неподражаем, — Серый давился от смеха. — "Я бы не стал увязывать так явно одно с другим", — процитировал он. — Я плачу! Скупые мужские слезы, каждая размером с полновесный дайм, текут по моим небритым щекам, я размазываю их кулачком по морде и снова плачу!
— Да ну тебя!
— Приезжай, есть что обсудить. В аэропорте тебя встретят. Только сообщи, в каком.
В каждое мое посещение Луисвилла в нем что-то менялось. И этот раз не стал исключением — Серый переехал из старого офиса в только что отстроенный Snail Building.
Об этом мне сообщила Оссия О'Лири, ожидавшая меня в присланной машине. Она выглядела несколько бледноватой на мой вкус, но, скорее всего, это так отражался тусклый свет от ее светлой ирландской кожи.
— Я видела вас в шоу Кинга, мистер Майнце! — заявила она, едва машина тронулась с места. — Это было необыкновенно. Мне всегда казалось, что в Европе у людей очень консервативный взгляд на мир. Оказывается, я ошибалась!
Ее глаза отражали летящие навстречу огни фонарей, стоящих вдоль дороги, а волосы, обрамлявшие ухоженное лицо, слегка дрожали под напором воздуха снаружи, пробившегося сквозь приоткрытую тонкую щель в окне.
— Мы, кажется, договаривались обращаться друг к другу по имени?
Она зачем-то открыла и закрыла сумочку, лежавшую на коленях.
— Разве? Я не помню.
— Я помню. Я настаиваю. Помню так ясно, словно произошло это вчера. Я вам предложил, а вы не стали отказываться.
— Хорошо... Зак, доверимся вашей памяти, — она смущенно улыбнулась.
Я взял ее за руку:
— Она не подведет. Помните наш полет из Оттавы в Кларксвилл? Вот тогда мы об этом и договорились.
— Да, я вспоминаю. С вами был ваш итальянец. Мы еще говорили о...
— О налогообложении. Всю дорогу, как дураки, мы с вами говорили о налогообложении. Знаете, я скучал по вам, по тому разговору. Я несколько раз хотел вам позвонить, но не решался. Сегодня для меня очень хороший день: сначала я стал популярным во всей Америке благодаря мистеру Кингу и СNN, а теперь — вы меня встречаете. Я счастлив.
Она молчала и улыбалась.
— Знаете, Оссия, я много раз в своей жизни разговаривал с разными людьми... Подчас с очень сложными. Они знаете, такие разные, каждый чего-то хочет, и не всегда того же самого, что нужно мне. Бывало трудно. Впрочем, что я вам рассказываю? Вы ведь тоже побывали в шкуре переговорщика? Вот и я. Но почему-то никогда еще я так не робел.
Мне самому было удивительно от того, какую чепуху я молол, но остановиться почему-то не мог. С прежними моими подружками все было ясно: у меня была цель, я делал предложение и чаще всего все срасталось. Но сейчас какой-то паралич сковал мой мозг и язык. Я нес какую-то околесицу, мне было за это стыдно и чтобы не выглядеть дурнем, я говорил еще больше, исторгая из себя образцы косноязычия, которым мог бы позавидовать и самый гнусный поэт всех времен и народов — Уильям Макгонаголл. Как там у этого "самородка":
— Хвала и слава Джеймсу Скримджеру —
Человек уж больно хорош.
А кто с этим не согласен,
Таких немного найдешь!
Еще немного и из меня посыплются такие же незатейливые перлы. Нужно было как-то прекращать поток этого мусора, и Оссия мне помогла:
— Наверное, вы просто устали от мистера Кинга?
— Да, наверное, — я решил не усугублять свое и без того безнадежное положение дальнейшими оправданиями, потянулся к ней губами и она не стала отстраняться.
Еще никогда дорога из аэропорта до офиса не была такой короткой. Она прекратилась внезапно, и, кажется, еще минут пять я не мог оторваться от Оссии, а водитель стоял у моей двери, но не спешил ее открывать и деликатно смотрел в противоположную сторону.
— Простите, Оссия, я пытался остановиться, но не справился, — ляпнул я очередную глупость, медленно приходя в сознание.
— Я понимаю... Зак. Стресс, усталость.
— Нет, Оссия. Стресс и усталость здесь ни при чем. Вы мне нужны. Если бы вы не возражали, я бы хотел забрать вас в Европу. Там много работы, много интересных вещей... Господи, что я плету? Оссия, давайте встретимся завтра и я постараюсь сделать все правильно, чтобы вам понравилось. Хорошо?
— Как скажете, Зак. С вами не соскучишься — это я уже поняла.
Я облегченно выдохнул — потому что не желал услышать отказа.
— Спасибо, Оссия, что встретили меня, — потихоньку я успокаивался. — Тогда — до завтра?
— До завтра, Зак.
Я неуклюже поцеловал ее в щеку и выскользнул из теплой машины на освещенную подземную стоянку.
Серый сидел перед огромным телевизором с полутораметровой диагональю и гонял туда-сюда видеозапись с моим выступлением в "Larry King Live".
— ... особенно мне нравится вот этот момент, — сказал он мне, будто продолжал прерванный разговор, — где ты рассуждаешь о Боге. Это настоящий рок-н-ролл для местного болота.
Он поднялся из кожаного кресла и шагнул навстречу.
— Я тоже рад тебя видеть, Сардж.
Мы обнялись, чего никогда не делали прежде. Почему-то мне показалось, что так будет нужно и правильно.
— Тогда к делу, — сказал Серый, отпуская меня.
Я огляделся. Его нынешний кабинет, расположившийся где-то на верхних этажах небоскреба, был огромен. Одна из стен представляла собой окно, которое в Европе называют "французским", а как его называют в Америке — я никогда и не знал. Кажется, за ним был просторный балкон — рассмотреть его мешали полуопущенные жалюзи.
В отличие от привычных мне офисных помещений, это выглядело пустынным: всего несколько стульев, и два стола. Один — огромный стеклянный для Серого и второй, еще больший, человек на двенадцать, тоже стеклянный на гнутом блестящем каркасе, стоял чуть поодаль. Никаких стеллажей, тумбочек. На меньшем столе — телефонный аппарат с кучей приставок, компьютер и два открытых ноутбука. Огромный телевизор в углу и диван напротив. Больше ничего — даже обычного ведра под мусор. Торжество минимализма.
— Нравится?
— Интересное решение, — отозвался я.
— Если будешь много работать, сможешь и себе сделать такое же, — ухмыльнулся Серый. — Правда, не очень понимаю, на что можно смотреть в твоих Пиренеях, там ведь окрест — только горы?
— И небо.
— Небо — это здорово. И мы его обязательно посмотрим, но сейчас мы должны с тобой кое-что обсудить. У нас аврал.
— Разве? По-моему все идет хорошо?
— Слишком хорошо. Через три дня состоятся выборы в Верховный Совет. И уже сейчас можно сказать, что почти четверть в нем будет состоять из людей, которых продвигали твой отец, Козлов и Старый.
— Разве не этого мы с тобой добивались?
Серый пошлепал подушками пальцев по поверхности стола:
— Этого. Но мы немного переборщили. Я смотрю вперед и вижу лет через пятнадцать хорошую такую войну на Ближнем Востоке с участием всех основных игроков из НАТО, России, США. Мало никому не покажется. И выход есть только один — устроить сейчас большой экономический кризис. Чтобы немножко ослабить все противоборствующие стороны и заставить их смотреть не наружу, а внутрь. Понимаешь?
— Почему ты думаешь, что такое может сработать? Когда это внутренние кризисы мешали вести войны? И кому?
— Здесь ты прав. Но по-другому войны просто не избежать. Она возникает в любом случае, если все останется как есть. Слишком много в мире мест, будто специально для этого приготовленных.
— Рассказывай, — обреченно сказал я, опускаясь в кресло.
Конец четвертой части.
Примечания
Камдессю, Мишель — директор-распорядитель МВФ 1987-2000 гг.
О фундаментальной несовместимости — выдержка из "Стратегия национальной безопасности США" 1988 года.
Штаб-квартира МВФ находится в Вашингтоне (Округ Колумбия).
Рябев Л.Д. — министр среднего машиностроения СССР в то время.
Иван Драго — персонаж из "Рокки", русский боксер. Исп. Д. Лундгрен.
Полковник Подовский — персонаж из "Рэмбо. Первая кровь-2".
Кучерский Н.А. — в то время директор НГМК.
Сигедин В.Н. — в то время первый секретарь Навоийского обкома КПСС.
Зарапетян З.П. — первый директор НГМК, отстроивший этот центр золотодобычи. Герой Труда.
Славский Е.П. — министр среднего машиностроения СССР в 1957 -1986 годах (с небольшим перерывом в 63-65), трижды Герой Труда, десятикратный кавалер Ордена Ленина и прочее-прочее-прочее.
Алан Гринспен — всемирный финансовый гуру, автор фразы "Нет пределов пополнению ликвидности" (что значит — денег можно делать сколько угодно), в те годы глава ФРС. В молодости был отъявленным сторонником "золотого стандарта".
Николас Фредерик Брейди — министр финансов США, создатель "Плана Брейди", пришедшего на смену "Плану Бейкера" по выводу из кризиса латиноамериканских стран с помощью займа в виде долларовых облигаций для их дальнейшей перепродажи. В наибольшем выигрыше, как обычно, США.
Джеймс Аддисон Бейкер — секретарь Казначейства США, автор "Плана Бейкера", целью которого был вывод 15 стран Латинской Америки из затяжного кризиса с помощью кредитов Всемирного Банка с обязательным проведением структурных реформ. Это ему Шеварднадзе сдал часть акватории Берингова моря.
Индекс Доу-Джонсона
LIBOR — средневзвешенная ставка межбанковского кредита в Лондоне. Т.е. средняя стоимость кредитования друг друга банками — это по сути и есть стоимость денег. Высчитывается простым опросом по телефону соответствующих банков и подсчетом среднего значения.
Балтийский (сухой) фрахтовый индекс BDI — средняя за день ставка перевозки грузов на Балтийской Бирже, которая располагается.... разумеется в Лондоне. Чем он выше — тем благополучнее дела в европейской экономике.
Across the board — движение по всему борту (судну) — согласованное движение рынка в одном направлении, когда дорожает или дешевеет все, невзирая ни на какие различия.
Эти десять пунктов в 1989 году были оформлены как Вашингтонский консенсус — именно их всеми силами стремились соблюсти Гайдар и Чубайс несколько позже.
Леди с Тредниддл — Банк Англии.
Вексельная гора (bill mountain) — учтенные векселя, хранящиеся в Банке Англии.
"Бабушкины облигации" (Granny bonds) — облигации, выпущенные впервые в Британии в 1970-х годах, как часть пакета мер по обеспечению пенсионеров — доходность по ним позволяла не бояться инфляции. Первоначально их могли покупать только люди пенсионного возраста, позже это требование сняли.
Далал Стрит, Бай Стрит, — соответственно индийская и канадская фондовые биржи.
HSBC Holdings plс. — один из крупнейших в мире банковских конгломератов. И хотя называется он "Гонконгско-Шанхайской банковской корпорацией", штаб-квартиру имеет в Лондоне и в правлении почти нет китайцев.
Накупить побольше мусора — речь идет о мусорных облигациях, в том числе о бумагах Майка Милкена.
Бумаги неинвестиционных рейтингов — ниже ВВВ, спекулятивные, высокорисковые инструменты, неспециалистам с ними лучше не связываться. Да и специалистам лучше их продавать, чем покупать.
Раскупались как горячие пирожки — прямая калька с английского sell like hot cakes.
Схема Понци — финансовая пирамида. Впервые массово пострадали вкладчики американца Понци, по имени которого с тех пор называют все пирамиды.
1613 год — дата основания первого банка из тех, что вошли в группу Standard Chartered. Версия конспирологическая, документального подтверждения не найдено. Вполне вероятно, вброшена в информационное поле неким В. Герасимовым или Э. Ходосом.
Lloyd — страховой рынок в Лондоне, корпорация, не являющаяся страховой компанией, но объединяющая несколько тысяч участников, среди которых в те годы большинство были физические лица, а сейчас, после череды кризисов — юридические.
Padrino — глава мафиозной семьи, крестный отец.
Консильери — советник мафиозного босса.
Council оf Lloyd's — Совет Ллойд, высший орган управления рынком.
Оборотка — свободные денежные средства предприятия, используемые в текущей деятельности (зп, закуп материалов, логистика и т.п.)
Аффилированное лицо — предприятие (человек), способные влиять на деятельность юридических и физических лиц.
Payback — обратный выкуп акций, когда предприятие-эмитент скупает на рынке свои собственные бумаги.
Дайм — монета в 10 центов. Разумеется, не ржавеет.
Slaughter and Maу — юридическая фирма, лидер "магического круга", где состоит вместе с Clifford Chance, Linklaters, Freshfields Bruckhaus Deringer и Allen & Overy.
RBS — Royal Bank of Scotland — еще один банковский монстр, возможно, крупнейший в мире по размеру активов, обладающий правом выпускать шотландские банкноты — фунты, имеющие свободное хождение по территории Соединенного Королевства. Принадлежит ныне английскому правительству.
В штате Миссисиппи закон об отмене рабства был ратифицирован только 1995 году, а окончательно вступил в действие только в 2013!
Кот Хамфри, названный по имени одного из героев сериала "Да, господин министр", долгие годы (1988-2006) служил мышеловом при кабинете Премьер-министра Великобритании. Обходился британскому бюджету в десяток раз дешевле, чем его предшественник.
"Шоу Фрая и Лори" — английское шоу с абсурдными диалогами.
Эддингтон и Хоторн — актеры из сериала "Да, господин министр".
Эдвард Бернейс — племянник З. Фрейда, "отец" современного PR, автор книги "Пропаганда" (1928 г), навсегда изменившей лицо рекламы, и способов общения власти с народом. Человек, научивший корпорации манипулировать общественным сознанием и научно отменивший принцип "спрос рождает предложение". Говорят, Геббельс учился на его трудах.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |