Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Товарищ младший лейтенант, прекратите запугивать свидетеля, — строго велел он. — Это незаконно.
— Незаконно людей убивать, даже если они сущности, — отрезала Даня.
— Я буду вынужден написать рапорт, — сообщил Игорь, и Даня демонстративно отвернулась.
— Это вы для меня спектакль разыгрываете? — прозорливо поинтересовался Егор.
— Все ясно, — вздохнул Игорь. — Разговора не получилось. Идем к родителям.
Он схватил мальчика за шею и толкнул в сторону дома, как его самого подталкивал Богданов. Результат оказался предсказуемым — Егор, униженный таким обращением, сразу сообразил, чем все может кончиться, и решил сотрудничать.
— Все, я понял и осознал. Вон туда пойдемте.
"Вон туда" оказалось тихим двориком с качелями и лавочкой. Усевшись на качели, Егор поведал, как, узнав об интересе полиции к любимому дяде, он сбегал на стройку и слегка обновил символ.
— Каким образом? — уточнил Игорь.
— Как всегда. Свежая кровь.
Поскольку колдовство продолжалось, с Петра Васильевича должны были снять все обвинения. С порчей и вовсе было просто. Во время предыдущего разговора с Игорем, Егор сунул ему в карман заговоренную рублевую монету, и первый, кому Игорь пожмет руку, попадал под порчу.
— У меня была защита, — напомнил Игорь.
— Семь монеток? — презрительно скривился Егор. — Вы просто не тем местом слушали. По карманам должно быть всего семь монет, а большинство людей кладет их в один карман, забывая об остальных, которые по другим карманам. На вас наводить порчу смысла нет, вы просто на побегушках, и логично предположить, что первый, кому пожмете руку, будет ваш начальник.
— Он мог по пути с кем-нибудь поздороваться, — встряла Даня.
— Да ладно, сработало ведь, иначе б вы сюда с вопросами о порче не прибежали. А что случилось-то? — встрепенулся мальчик. — По идее, должно было на самое больное надавить. Что, на ковер без вазелина вызвали? — хитро прищурился он.
— Ага, — согласилась Даня. — Теперь переведут в детскую комнату вашего района. Во мужик оторвется.
— Будете пугать — не стану рассказывать, — предупредил Егор.
— Не станешь рассказывать, отволоку к родителям, — парировала Даня.
Тут Игорь, заметив по лицу Егора, что тот уже придумал правдоподобную байку для мамы с папой, пришел на помощь.
— Еще я лично в школу зайду, поблагодарю перед всем классом за донесение о курении одноклассников. Какой сознательный мальчик!
Слова произвели должный эффект. Егор понурился и растерял большую часть гонора.
— Не бойся, — снисходительно велела Даня. — Он пока шутит. На вот, попей.
Она вынула из сумки бутылку с газировкой и, открутив пробку, протянула Егору. Тот отпил несколько глотков и вернул бутылку.
— Понятно, ты дядю хотел защитить, — сочувственно заявил Игорь. — Кстати, — вспомнил он, — а к сущностям ты зачем лазил?
— Куда лазил? — отпрянул Егор. — Шутите? Дядя Петя ясно сказал, самому ни в лежку, ни на квартиру являться нельзя. Там их территория, такой визит может плохо кончиться.
— Это правильно, — со вздохом согласился Игорь. — Тогда другой вопрос, видел эту женщину?
Он сунул под нос Егора фотографию Лебедевой.
— Ух ты, она что, мертвая? — восхитился мальчик.
— Так видел?
— Вроде нет. А она кто?
— Знакомая, — сдержанно ответил Игорь. — Даня, у тебя еще вопросы есть?
Даня отрицательно помола головой.
— Ну, тогда бывай, — решил Игорь, и радостный Егор бросился прочь.
— Полный ноль, — констатировала Даня, глядя ему вслед. — Знаешь, что Богдан сделает с нашими головами? Мы и без этого сопляка предположили, кто воду мутит. Хотя отпечатки стоит проверить, вдруг Егорушка еще где засветился.
— Какие отпечатки? — не понял Игорь.
— С бутылки. Я что, просто так его газировкой поила? Бутылка протерта, на ней теперь только мои и его. Пойдем, экспертам сдадим, вдруг повезет.
— Он же ребенок, — возмутился Игорь.
— Этот ребенок навел порчу на всю мужскую часть отдела, — напомнила Даня. — Ты идешь?
Игорь уже начал привыкать, что в кабинете бывают своеобразные существа. То Ванечка, то котенок, а теперь за столом напротив Богданова сидел бомж. Не та сущность, которую навещали у помойки, но вполне колоритный представитель данного племени. Все как положено, пальто не по сезону, подпоясанное веревкой, засаленная светловолосая шевелюра, растрепанная бородища, перчатки с обрезанными пальцами, но, что странно — одежда более-менее чистая, и отсутствовал характерный запах. Бомж сидел и чинно попивал чаек из помятой алюминиевой кружки, вприкуску с печеньем из общего запаса.
— Здрассте, — по привычке поздоровалась Даня. — Не возражаете, если я окошко открою на всякий случай?
Игорь с интересом наблюдал, как ловко она сумела пробраться к окну, не задев гостя. В кабинет хлынул поток свежего воздуха, и заметно похолодало.
— Да сядете вы, наконец? — поинтересовался Богданов. — У нас тут разговор серьезный.
— Извините, — виновато покосился на них бомж.
— Продолжайте, Семен Семенович.
— Так все, Александр Сергеевич, — неожиданно интеллигентным голосом отозвался гость, аккуратно ставя кружку на стол. — Тот человек попросил нанести символ на пол в проклятом доме, в сторожке, ну и еще в паре мест, закрасить кровью из пробирки, дал рисунок, и заплатил вперед. Тысячу рублей. Это ж какие деньжищи!
— Но опознать-то этого человека сможете?
— Не могу, Александр Сергеевич, — сокрушенно развел руками бомж, — память как отшибло.
— Вы бы пили поменьше, — разочарованно посоветовал Богданов.
— Ни капли, — клятвенно прижав руки к груди, заверил Семен Семенович. — Как перед богом говорю. Да вы же знаете, мне пить нельзя. Начну пить, остановиться не смогу, значит, буквально через две бутылки попаду в больницу, а там меня найдут и заберут домой. А я не хочу домой, мне и так хорошо, тем более с таким заработком.
— На что ж деньги потратили? — поинтересовался Богданов.
— Так я колбаски себе купил, — доверительно наклонившись к нему, ответил Семен Семенович, и, выпрямившись, гордо сверкнул глазами и добавил, на случай, если Богданов до конца не осознал весь масштаб поступка. — Сырокопченой. Такая вот, с жирком.
— Солидно, — кивнул Богданов.
— Да вы не сомневайтесь, если того мужчину вспомню, я вам сразу доложу. Так пойду я, Александр Сергеевич?
Богданов молча ссыпал остатки печенья в целлофановый пакет, сунул туда же три бутерброда с сыром и протянул гостю.
— Не стоит, право, — интеллигентный бомж смущенно потупился.
— Берите, — велел Богданов.
— Ну спасибо, — поблагодарил Семен Семенович, прижал пакет к груди и встал. — До свиданья, приятно было пообщаться. С вами тоже, молодые люди.
Он поклонился в сторону изрядно удивленных молодых людей и отбыл, деликатно прикрыв за собой дверь.
— Здрасьте пожалуйста, — задумчиво проговорил Богданов, глядя ему вслед. — Теперь у нас сущность нарисовалась, которая умеет отшибать память. Что-то день паршивый, среда что ли?
— Вторник. Богдан, — осторожно позвала Даня, — это что, тот самый Семен Семенович?
— Ну да, кто ж еще, — продолжая думать о своем, подтвердил Богданов. — Я же обещал порасспрашивать о взломщиках.
— Ух ты! — восхитилась Даня и от любопытства подалась вперед, не сводя глаз с Богданова, — А правда, что он может войти незамеченным в любое помещение, и может вскрыть любой замок обычной проволокой?
— Правда.
— Ого. А правда, что когда он пьяный, то может вспомнить любую книгу, которую когда-нибудь читал?
— Запросто, — подтвердил Богданов. — У него память после алкоголя... Черт! Данька, звони Розенталю! Игорек, бегом за водкой!
Он пулей вылетел за дверь, а Игорь с Даней, переглянувшись, решили выполнить приказ. Просто на всякий случай. С точки зрения Игоря, если начальство спятило, то пусть с этим Кучеров разбирается.
— Мне так денег до зарплаты не хватит, — пожаловался он, проверив содержимое бумажника.
— Ничего, Зоя Ивановна тетка понимающая, глядишь и оплатит как представительские расходы, главное чеки сохрани. И обязательно скажи, что это Богдан велел. Хотя стой!
Окрик застал Игоря в дверях.
Даня увлеченно грохотала ящиками, и в третьем, перерыв кучу изрезанных старых газет, обнаружила искомое.
— Вот она! — победно возвестила Даня, извлекая из недр стола бутылку водки. — Ух ты, и чек есть.
Чек намертво приклеился к этикетке и грозил порваться при малейшей попытке отодрать его.
— Давай водой размочим, — внес свою лепту Игорь.
— Расползется, Зоя Ивановна такой не примет, — со знанием дела возразила Даня. — А, ладно, вместе с бутылкой отнесем. Не положено, конечно, зато документ целый и невредимый. Скажем, Богдан его сюда прилепил. Случайно.
— И нафига все это надо? — спросил Игорь, едва с его частью задания было покончено.
— Хватит прикалываться, — посоветовала Даня.
— Но я правда не понял.
— Шутишь? — не поверила Даня, но тут же спохватилась, поняв, что за несколько дней Игорь никак не мог узнать все местные легенды, а потому поспешно пояснила. — У Семена Семеновича, по слухам, под воздействием алкоголя, пропадает блокировка памяти, и он способен вспомнить практически все, что с ним случилось в этой жизни. Но у него плохая переносимость этого самого алкоголя, и потребуется врач, на всякий случай. Скорую вызывать нельзя...
— Полиса нет? — понял Игорь.
— Какого еще полиса? Все у него есть. Просто в больнице его зарегистрируют, и сообщат по месту прописки. А там дети.
— Какие дети? — Игорь окончательно запутался.
— Его. Его дети. Мальчик и девочка, близнецы, обоим под тридцать уже.
В замешательстве Игорь обеими руками почесал голову, стараясь привести мысли в порядок, и его прическа перестала выглядеть уставной.
— Он хотя бы сущность? — с последней надеждой спросил он.
— Нет. Просто уникальный экспонат. Прикинь, он по первому образованию преподаватель рисования и черчения, по второму математик, по третьему философ. Вот на последнем факультете, когда аспирантура была, практически, в кармане, у него крыша и поехала. Не выдержал мозг нагрузки.
— Да ладно, — не поверил Игорь.
— Накладно, — передразнила Даня. — Он, пока учился, еще и бизнес вел, семью обеспечивал. Короче, надорвался мужик, изобрел собственную религию, еще немного продержался и ушел в свободное плаванье, едва его детишкам двадцать один стукнуло. Он им раз в месяц письмо отправляет, что, мол, все хорошо, всех люблю, меня не ищите, и бомжует себе потихоньку. Они, ясен пень, в розыск подали. Его периодически находят, так этот крендель поживет дома недельку, передохнет, с внуками пообщается и опять сбегает.
— Как же он нам попался?
— Не нам, он убойникам попался. Богдан его по одному убийству вел, ну, ты же понимаешь, на бомжа все списать милое дело, потом, матерясь, отпустил на основании неопровержимых улик. В общем, Семен Семенович, по совместительству, умеет пробираться в чужие дома и жить там так, что хозяева, когда возвращаются, ничего такого не замечают. Забыла, как это по научному называется... ммм... сквотеры, кажется. Богдан поговорил с кем надо, вспомнил о давнем знакомом, и вот он здесь.
— Просто роман какой-то, — пробормотал Игорь. — Так он точно не сущность?
— Нет, конечно, — засмеялась Даня. — Ты сам подумай, будь он сущностью, как бы смог войти в дом без приглашения? Он тот самый нанятый простой смертный, о котором ты говорил.
Тут в кабинет вернулся Богданов, ведя за плечи Семена Семеновича.
— Говорю же, вы просто вспомните того человека и все. Много пить не надо. Тем более, что скоро врач приедет, вон, Даня вызвала. Данек, когда Розенталь явится?
Ойкнув, Даня сообразила, что за всеми разговорами о вызове врача не позаботилась и быстро выкрутилась.
— Ты же не сказал, на какое время. Вдруг вы допить не успеете?
— Ты что, вчера родилась? Это не мы ему нужны, а он нам, — вспылил Богданов, — когда сможет приехать, тогда и пить начнем. Давай, отрабатывай жалованье.
Поскольку свободное время у Ярослава Викторовича обещало быть через сорок минут или завтра около часа, пить пришлось оперативно.
— Я право не знаю, — вздохнул Семен Семенович, подозрительно глядя на стакан с водкой, и нервно потирая руки. — Не уважаю я это дело.
— Ради предотвращения убийств, — напомнил Богданов.
— Убийств... тогда конечно стоит. Александр Сергеевич, — интеллигентный бомж подозрительно посмотрел на честного полицейского, — а вы меня точно домой не отдадите?
— Врать не стану, — признался Богданов, — будь сейчас зима, я бы вас и трезвого отыскал и детям сдал, но, пока на дворе бабье лето, гуляйте себе, что ж поделать.
— На зиму я в теплые края подамся, к морю, к Одессе поближе. Там пальмы, дельфины, а уж какой там Ботанический сад... — мечтательно поделился Семен Семенович, и залпом выпил стакан водки.
— Во дает, — восхитился Игорь.
— Подумаешь, Богдан тоже так умеет, — ревниво заявила Даня.
Второй стакан был тут же налит на треть, и пришла пора разговоров. Боясь спугнуть нужный настрой, Богданов, поглядывая на часы, в ожидании Розенталя, завел беседу об итальянской живописи и был удостоен краткой лекции о творчестве Караваджо. Игорь слушал, забыв обо всем. Складывалось впечатление, что Семен Семенович лично присутствовал при рождении великого художника и следовал за ним до самой смерти, не забывая отдавать должное изобретению Менделеева.
— И вот представьте себе, Александр Сергеевич, — вещал бомж с тремя высшими образованиями, — когда великий художник писал своего знаменитого Мальчика, он едва не попал в тюрьму за поножовщину! Его судили, но признали невиновным. Пятно на репутации заставило гения покинуть...
— Что сидишь? — перебравшись к Игорю, прошипела Даня. — За второй дуй.
— Сама дуй, — боясь пропустить хоть слово, огрызнулся Игорь.
— Мне не продадут без паспорта, а он дома.
— Удостоверение покажи.
— Поржут и скажут, что в ларьке купила. Кто водку по удостоверению покупает? Иди давай.
Аргументы были весомыми, и Игорь, посетовав напоследок, с кем работать приходится, то в подъезд не пускают, то водку не продают, ринулся за добавкой, благо, бежать было недалеко, и обернулся минут за десять.
— Так вот, — вещал к его приходу Семен Семенович, прихлопывая ладонью по коленке, практически не промахиваясь, — еще древние греки улавливали связь между математикой и искусством! Пропорции их амфор...
Пьяный взор сфокусировался на пустом стакане, и Семен Семенович смолк. Игорь быстро передал бутылку Богданову, тот профессиональным движением свернул пробку и быстро долил.
— Греки это хорошо, — сообщил он, — а вот слабо вам по памяти нарисовать человека, которого видели один раз несколько недель назад?
— Легко, — с пьяной бравадой возвестил Семен Семенович. — Кого изволите?
— Того парня, что просил вас в чужом доме порисовать. Ну и картинку, которую вас просили поместить в укромное местечко.
— Шутите? Я вам могу зарисовать Давида великого Микельанджело, — Семен Семенович воздел руки к потолку в творческом запале, и, расслабившись, и хлопнув сто грамм, обиженно посетовал тоном ниже, — а вы со всякой ерундой лезете.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |