На руинах Эдема (полный файл)

— — — — —

Тео как-то странно улыбнулся, завершая свой рассказ.

— И это все? — не поверила я. — Почему-то мне кажется, что у этой истории не хватает финала.

— А его и нет пока, — подтвердил мужчина, на этот раз абсолютно серьезный. — Разве только...

— Что?

— Кое-кто поговаривает, что Ребенок захотел испытать то, чем невольно наделил свои творения.

— Не понимаю... — покачала головой.

— Все просто. Ребенок вырос и... забыл о своих "игрушках". А за его мирами стали присматривать другие...

Тут настала моя очередь для грустных усмешек.

— Так понимаю, вы себя имеете в виду? Новые Бог и Дьявол вместо прежнего, повзрослевшего и забывшего...

— Нет... — прошелестел Тео. Его фигура начала странно бледнеть одновременно излучая сияние, становившееся ярче и ярче с каждым мигом. Меня пугал этот свет, хотелось подобно животному скрыться от него, убежать прочь в безопасную темноту... Все что я могла — прикрыть глаза ладонью, чтобы не ослепнуть.

— Смотри же... Смотри — и узнаешь...

То, что происходило дальше, объяснить я бессильна. Это ни капли не походило на предыдущие демонстрации, который устраивал для меня Тео. Смотри, сказал он... Но смотреть — и видеть — глазами оказалось невозможно. Тысячи, десятки тысяч картин проносились в моем сознании, а самое странное — я могла осознать их. Только это оказалось больно и жутко — века, сжатые до долей секунд и силой засунутые в мой мозг.

Под конец ноги не держали, я упала, жадно глотая воздух вперемешку с песком.

— Теперь ты знаешь все, — прошептал мне на ухо солнцерукое жестокое божество. — Конечно, вашему племени дан великий дар — свободы выбора... Но мы ведь все равно знаем, как ты поступишь теперь, верно?

Глава 9

Но бумаги осталось не несколько строк,

И пространство, и время согнутся в дугу.

И по правилам жанра готов эпилог —

Мы распишемся кровью на белом снегу.

Кошка Сашка "Роман"

Когда до конца остается совсем немного, исчезает чувство обреченности. Ему на смену приходит необъяснимое воодушевление воинов, идущих на свою последнюю битву. Наши судьбы расписаны от начала и до конца, куда спешить, зачем бежать?

Осталось лишь ждать и быть готовыми. Чтобы в нужный момент отыграть свою партию безупречно.

— Знаешь, раньше я боялась, а теперь нет... совсем нет, — радостно шепчу я тому, кто прикладывает прохладную руку к моему пылающему лбу. Веки тяжелые-тяжелые, открывать глаза так не хочется. Посплю еще немного, чуть-чуть, — обещаю себе и снова проваливаюсь в беспамятство, сквозь которое доносятся обрывки фраз. Только смысл ускользает, как руль байка из мокрых ладоней без перчаток. Ну ничего, самое важное все равно известно. А пока просто отдохну, наберусь сил...

— Что это с ней? Неужели так сильно головой приложилась? — понизив голос, спросила Сильва.

— Скорее уж ей мозги промыли, — поморщился Гелий и неожиданно впечатал кулаком в стену. — Черт, черт, — рычал он, — Этого не должно было произойти! Это наша война, не их!

— Гел, ну хватит, тише, — женщина аккуратно коснулась напряженного плеча напарника. Они словно поменялись ролями в последнее время. Устали, наверное, оба. Он — "держать марку", иди по выбранному пути, несмотря ни на что. Она — противиться своему призванию. Как итог: два ангела, мечтающие хоть умереть, лишь бы не видеть больше измученного войной мира. Но все не так просто. Если им и суждено погибнуть, то лишь в самом конце, а сколько еще до него... Вроде и близок, ощущается каждым нервом, что вот-вот лопнет напряженное затишье и свершится нечто. А как окажется на самом деле — кто знает?

Ангел отер кровь с костяшек пальцев и мрачно посмотрел на Сильву.

— Ты не прав, — мягко возразила она, — В конце концов, мы только наемники небесные, мы сражаемся не за свои жизни, не за свою свободу. Люди — другое дело.

Они одновременно бросили взгляды на дремлющую в постели Тесс. Сильва грустно улыбнулась, а Гелий произнес с горечью:

— А за что сражается она? Если все, за что биться стоило, у нее забрали...

— Откуда мне знать. Впрочем, тактика вполне в их духе: лишить всего, подтолкнуть к бездне... А уж распахнет в полете крылья и полетит или разобьется насмерть — частности.

— После такого уже не встают на крыло, — покачал головой мужчина, — Хотя... очень хотел бы я ошибаться. Пойдем, — взял он подругу за руку.

— Надо бы проведать нашу раскаявшуюся предательницу, — продолжила она его недосказанную мысль.

— Да... — Гелий кивнул, ощущая, как это короткое слово тревожной горечью вязнет на языке. Жизнь с бесконечным чувством "что-то не так" — давно стала привычной. Только почему сейчас это вдруг сделалось таким острым?

Он невольно прибавил шаг, женщине пришлось подстроиться. Днем в туннелях слишком тихо и безжизненно, все заняты делами, и любой шорох, усиленный эхом, бьет по ушам, заставляя сердце колотиться быстрее.

Ужасное место на самом-то деле. И если люди смирились с добровольным заключением под землей ради выживания, то ангелы слишком хорошо помнили цвет чистого неба и ветер свободы. Бескрылые тосковали по своим красивым иллюзиям. Даже понимая всю их ядовитость...

— Дверь! — Сильва вскинула руку, указывая на то, что было впереди. Среди длинного коридора, запертых дверей, выделялась одна — распахнутая и, кажется, со сломанной верхней петлей. Ангелы переглянулись, у обоих мгновенно пересохло в горле. И оба, не сговариваясь, кинулись туда, в конец туннеля.

— Черт, — выдохнул Гелий сквозь зубы. За секунду до того, как они оказались возле комнаты, он уже понял, кого и что там увидит...

— Гел.. — прохныкал кто-то его имя. Внутри оказалось темно, но тусклого света из коридора хватило, чтобы можно было различить скрючившуюся на полу фигурку, укрытую облаком рыжих волос.

Ангел кинулся к Лоа, а Сильва застыла на пороге, вглядываясь в тени.

Он схватил заплаканное лицо девушки руками и пристально посмотрел в глаза, не выражавшие ничего, пустые...

— Бедная девочка, — мужчина сочувственно погладил ее по голове, Лоа снова всхлипнула и прошептала: — Помоги мне. Я должна вернуть его.

— Для начала объясни, что произошло, — потребовала Сильва. Гелий бросил в ее строну осуждающий взгляд, но почти сразу вновь обратил все свое внимание на рыжую девочку.

— Действовать, не зная обстоятельств, невозможно, — заявила женщина в свое оправдание, но ее голос прозвучал уже не так жестко.

Лоа закашлялась, подавившись слезами, но смогла-таки выдавить из себя одно имя:

— Мика...

— Так и знала, что надо было добить эту тварь сразу! — с досадой прошептала Сильва.

Никак не отреагировал на это правильное, но совершенно бессмысленное замечание, ангел прижал бескрылую подругу к себе, баюкая, словно ребенка. Прошло, может, минут десять, в течение которых темноволосая женщина места себе не находила. Зато Лоа, напротив, пришла в себя и, когда отстранилась от Гелия, глаза ее были ясными почти спокойными.

— Все будет хорошо, малышка. Он жив, и мы его вытащим, обещаю.

— Мы, — повторила девушка, и в ее тоне прозвучала неожиданная решимость. Только что она казалась сломленной и опустошенной горем, а теперь напоминала маленькую рыжеволосую валькирию, готовую биться до последнего.

— Ты не пойдешь, — Гелий моментально понял, что подразумевается под этим коротким "мы". — У тебя даже сил больше нет, Лоа. Что если мы с Сильвой не сумеем защищать тебя и спасать его?

Рыжая опустила голову, но не спешила соглашаться с чужими доводами.

— У меня есть силы. Просто я не успела их разбудить... Мика напала слишком неожиданно.

— Нет!.. — попытался проявить твердость Гелий, вот только Сильва не дала ему того сделать.

— Пусть идет, — сказала она, прикрыв на мгновение глаза. А когда распахнула веки, ангел заметил в ее взгляде что-то такое, не позволившее ему спорить с подругой.

Когда война близится к развязке, у солдат не остается сил идти против приказов. Какими бы они ни были.

— — — — —

Проснулась, подскочив на постели — словно ведро холодной воды вылили. Сердце гулко стучало в ушах, а лоб покрыло испариной. Кошмары? Нет, я не помнила, что мне снилось и снилось ли вообще. Вопреки тому, что тело более чем проснулось, разум все еще пребывал в подобии дремы, с трудом восстанавливая события прошедших дней. Но в голове царил такой бардак...

Вдруг я почувствовала, как что-то холодит кожу в районе солнечного сплетения. Опустила руку, нащупывая... Это же тот самый амулет, что я отыскала в заброшенной лаборатории! Вот только совершенно не помню, чтобы надевала его. Порывшись в памяти, сумела вспомнить, что, кажется — какое дурацкое слово! — примеряла его вскоре после того, как нашла. Неужели, сама того не замечая, продолжала таскать все это время?..

Я пробежала пальцами по металлическим завиткам, в задумчивости взвесила амулет в ладони. Что ж, пусть остается, все равно я его не особенно замечала.

Одеваясь, обратила внимание на ноющую боль в районе затылка и... наконец, вспомнила. Боже, Тома, моя маленькая сестренка... Неужели это она чуть не прикончила меня из-за вспышки гнева? Я прикусила губу. Нет, не хочу в это верить. Кем бы ни было странное холодное создание с глазами ангела — это уже не моя сестра. Она умерла у меня на руках, и будет проще, если я примирюсь с такой мыслью.

— Тесс? — дверь комнаты распахнулась, а за этим последовал запоздалый стук.

— Здравствуй, Дилан, — без особого энтузиазма поприветствовала предводителя Гонцов. В свое оправдание могу заметить, что и он не выглядел дружелюбным.

Кажется, я потеряла не только любимого, семью, но и расположение соратников. Кто я теперь для них? Дезертир или просто запутавшаяся девчонка, которую рано или поздно простят? А будет ли это "поздно" вообще?

Я скрестила руки, неосознанно укрепляя невидимый, но ощутимый барьер между нами.

— Извини, что побеспокоил... я пойду, — встревожено выпалил он, пробежав взглядом по комнате.

— Может, объяснишь, что хотел?

— М-м, эти вопросы тебя не касаются больше. Извини, — вот теперь его голос звучал, как положено капитану. Правда, раньше я никогда не слышала такого официально-ледяного тона. Да и сама фраза оказалась круче пощечины.

Я улыбнулась — скорее, зубы показала — и сказала, как можно спокойней:

— Я все еще Гонец, Дилан. Не тебе лишать меня этого звания, только абсолютным большинством голосов...

— Абсолютное большинство со мной согласно!

— ..при моем обязательном присутствии. И я напомню, что причина для отстранения должна быть весьма веской. Обычно звание сохраняется даже после смерти. Я все еще Гонец, — повторила я.

Дилан презрительно прищурился.

— Почему-то ты не помнила об этом, когда убегала. Когда бросила свои обязанности.

Выдохнула сквозь зубы, еле сдерживая закипающее раздражение.

— Я не прошу меня понимать... Если честно, не дай тебе Бог когда-нибудь понять, что я чувствовала, — ... и продолжаю чувствовать, только тебе это знать ни к чему. — Но по старой дружбе, — усмехнулась, — можешь хотя бы принять тот факт, что у моих поступков могут быть мотивы. Что это не просто прихоть.

Он молчал, глядя прямо мне в глаза — а я не отводила взгляда, чтобы не показаться виноватой. Дилан первым моргнул и произнес с неохотой:

— Хорошо, Тереза. Но мы еще вернемся к этому вопросу.

Прямо-таки великое одолжение сделал, можно подумать.

— Так зачем ты пришел? — пришлось напомнить мне.

— Искал кого-нибудь из пропавших.

— ЧТО? — я подавила возмущение и схватила очки и противогаз. — Кто? Как давно? Возможные причины? И какого черта меня никто не разбудил?

— Ты никуда не полетишь, Тесс.

— Мы все уже обсудили. А даже если бы я не была Гонцом — тем более, ты не имеешь права мне запрещать!

— Я волнуюсь о твоем здоровье, — с хмурым видом заявил парень.

— Не стоит, я чувствую себя великолепно, — натягивая перчатки, я поняла, что не вру — даже головная боль больше не ощущалась, зато в крови кипела такая знакомая энергия, тревожная и зовущая "расправить крылья". — Кто пропал, Дилан, говори же!

— Лоа, Сильва, Гелий... — он запнулся, — и Кайла с Тамарой тоже нигде нет.

Сердце обреченно ухнуло куда-то вниз, но я ничем не показала этого. Только отстранила стоявшего на пороге капитана и, дойдя до поворота коридора, побежала, глотая слезы.

Всегда верила, что родилась невероятно удачливой... куда же в последнее время делось мое везение? И откуда это тяжелое, свинцом пропитанное, чувство, будто все уже кончено?

— Тереза, что слу... — Тайра не успела завершить испуганную фразу — я уже оседлала байк, вопреки правилам безопасности, не дожидаясь выхода на поверхность.

Дышится тяжело, задыхаюсь, так, что респиратор не спасает, а кажется, только мешает. Я сдираю его и швыряю прямо в полете на землю, не задумываясь о том, как буду потом искать его. А, плевать...

Еще эта пелена перед глазами... Не сразу понимаю, что дело не в очках и не моих глазах — все вполне реально, холодные бесцветные хлопья морозят лицо и тают, забиваясь за шиворот. Неужели... снег? Я улыбнулась непослушными замерзшими губами.

Похоже, прав был отец Буревестника, старый Смотритель, говоря, что мир меняется. Все, чего я хочу — это чтобы человечество дожило до окончания этих перемен.

Я выкручиваю руль, спешу, непонятно куда и к кому, но понимая, что уже безнадежно опаздываю. Я не знаю, что или кто ведет меня сейчас... да и разве важно это, если ведут меня правильно.

Боли нет. То ли я не в состоянии ее осознать, то ли она застыла, превращаясь, как вода — в неощутимую изморозь. Впервые жалею о своем хорошем зрении, даже высота не помеха... На припорошенной снегом земле две фигурки и много красного, росчерк кисти безумного художника. Кайл. Человек, которого я, несмотря ни на что, продолжала любить. Лежит с разодранной грудью, а сверху падает снег.

У меня не осталось ничего. Даже слов своих нет, лишь чужая фраза срывается с языка вновь и вновь:

— За что? — беззвучно повторяю я слова Лоа. Она здесь, с ним, почему же не уберегла? Почему ангел, забрав у меня любимого, не сохранила его жизнь!?

Не могу больше смотреть на них... За что?..

Если лететь быстро, если разогнаться — боль не успеет догнать.

Если лететь быстро, станешь огнем и будешь жить вечно.

Если лететь быстро, исчезнет этот комок льда из груди.

Выжимаю из байка все, что можно и даже больше, только на этот раз точно знаю, куда направляюсь. Сердце онемело, спасаясь от новых страданий, зато разум работает четко и быстро, анализируя все, что мне известно.

Технобоги. Раса, почти вечность назад поставившая себя выше простых смертных. Они экспериментировали над собой, пока в них не осталось ничего человеческого — все заменила техника. В них гораздо больше от машин, чем от живых существ. Несколько веков они наслаждались ролью божеств — о, их греческие имена совсем не случайность — управляющих людскими жизнями. А потом... потом двое из них, самые могущественные, пошли по другому пути.