— Антон, что здесь происходит?!
Черт возьми! Нет, только не это! Не сейчас!
Застыв на мгновение, Громов почувствовал, как Влада вздрогнула и как-то поджалась в его руках, но не спешила отстраняться и разрывать объятия. Лишь оторвавшись от его губ, она резко распахнула глаза, и посмотрела на мужчину взглядом затравленного, застигнутого на горячем, зверька.
Нет, ну почему именно сейчас? Подвох с той стороны, откуда Антон его в эту секунду ожидал меньше всего. Черт, почему он даже в собственном доме не может делать то, что хочет? Почему даже здесь в самый ответственный момент его ждет облом?
Послав Владиславе наигранно ободряющую улыбку, Антон перевел взгляд куда-то за спину девушки, все еще надеясь, что это обоим послышалось, и никого кроме них в этом доме сейчас больше нет. Но, наверное, подобная мысль была слишком наивной со стороны мужчины, потому как по хмурому взору стоявшей в дверях женщины, он понял, что ничего не послышалось. Сюда снова, как всегда в самый неподходящий момент, явилась та, кого он даже выгнать едва ли посмел бы.
— Антон, я спрашиваю, что здесь происходит? — с нажимом повторила свой вопрос разъяренная женщина, от чего Влада снова вздрогнула в его руках, словно от удара хлыстом.
Конечно, она всегда считала себя вправе вмешиваться в личную жизнь Антона. И ведь он, по сути, никогда не мог возразить ей сильно. Пожалуй, едва ли не единственной.
— Спокойно, не нервничаем... все под контролем... — еле слышно, чтобы смогла услышать только Влада, прошептал ей ну ухо Антон, и уже громче, добавил с наигранным удивлением — тётя? Что ты здесь делаешь?
Владислава снова дернулась в его руках, очевидно удивленная его последующими словами. Да уж, будь он на её месте, еще и не так бы удивился.
— Я что здесь делаю? Приехала к родному племяннику, который по приезду из Москвы даже не удосужился позвонить. Я уже не говорю о том, чтобы приехать в офис, и рассказать, как прошли переговоры! — невозмутимо фыркнула женщина, рассматривая со спины девушку, прижатую Антоном к столу, а после, поморщившись, воскликнула — и вообще, что у вас тут горит?
— Черт, сырники! — с ужасом выкрикнула Владислава, и резко отталкивая от себя Антона, который даже пошатнулся от неожиданности, и босыми ногами, быстро прошлепала к плите.
Отставив сковороду, она, размахивая полотенчиком, пыталась спасти уже безнадежно испорченный завтрак, казалось, даже позабыв о пикантной ситуации в которой оказалась по вине Громова.
Проследив за действиями Ильиной, Антон, сложив руки на груди, невозмутимо повернулся к тётке, что так и застыла, словно вкопанная на пороге, наблюдая за действиями девушки у плиты.
— А позвонить, не дано было? — все еще недовольный, от прерванного приятного времяпровождения, бросил мужчина.
— Владислава Олеговна? Что Вы здесь делаете? — игнорируя вопрос Антона, резко спросила женщина, заставляя Ильину в очередной раз вздрогнуть от ужаса застигнутой в неожиданной ситуации. Да уж, Громов предполагал, что тётка быстрее поймет, кто есть кто.
— Я...? — с грохотом выпустив из рук лопатку, Влада резко обернулась, и, воззрившись на тётку Антона, неуверенно пробормотала — сырники жарю...
— Я заметила, — презрительно окинув взглядом растрепанную, и все еще возбужденную ласками Антона, Владиславу, фыркнула тётка.
Подобная ситуация Громову ой как не нравилась. И не потому что попался на горячем. Подобное его всегда волновало в последнюю очередь. Куда больше его волновал этот презрительный тон по отношению к Владе. Да, пускай тётка неоднократно подлавливала его в подобных ситуациях, причем в больше степени в офисе. Пускай она всегда реагировала подобным образом, но обычно ему было плевать, что подумают о девушке. Плевать, на любые реакции, на них, и даже на явное презрение. Обычно он даже с неким удовлетворением наблюдал за тем, как тётка отчитывает его девушек, а они густо краснея, пытаются выкрутиться. Без какой-либо помощи с его стороны. Но сейчас... Влада выглядела такой беззащитно-смущенной, что хотелось закрыть её собой от любых посторонних глаз. Хотелось спрятать. И впервые в жизни он чувствовал свою вину, что поставил кого-то в столь неловкое положение. К тому же... Наверное, для всех его девушек тётка всегда оставалась всего лишь грозной сотрудницей, отвечающий за набор кадров в 'Трэнд-медиа' со странным прозвищем ВДВ.
Долгие годы никто и никогда даже представить себе не мог, что всегда хмурая и грозная Валентина Викторовна Демьяненко является непосредственной родственницей главы их медиа-холдинга. Владислава и в этом стала одной из первых. И мужчина сейчас толком не мог даже решить хорошо это, или все-таки плохо.
— Антон, нам нужно поговорить! — не давая времени кому-то возразить, в приказном порядке, отметила Валентина, мгновенно уточнив — наедине!
— Влад, давай, ты потом со своими сырниками разберешься. Иди пока лучше собирайся на работу, — подойдя ближе к девушке, и приобнимая за талию, спокойно попросил Громов.
— Хорошо, — согласно кивнула Ильина, окинув Антона каким-то странным взглядом, который, наверное, стоит расценивать, как возбужденный. Да, черт возьми, она по-прежнему, не смотря на глупость ситуации, хочет его. Она, не меньше самого Антона, жалеет, что все так нелепо оборвалось. Но вытерев слегка руки полотенчиком, поспешно направилась к выходу, на ходу пробормотав, очевидно, обращаясь к тётке — до свидания...
Антон, едва ли не скрипнул зубами, когда Валентина в который раз, проводила Владу недовольным взглядом. Да это он должен быть недовольным, что тётку принесло именно сейчас! Черт! И нужно же было так попасться! И почему его сейчас волнует душевное равновесие и состояние Ильиной? Она ведь, наверняка, после подобного сбежит, куда подальше от него, опасаясь слухов в офисе, и прочей белиберды. У неё же типа принципы... Во всяком случае, чтобы снова добиться её расположения, похоже, придется снова потрудится. По крайней мере, в следующий раз, прежде чем набрасываться на неё, нужно проверять все замки.
— Ну и как ты мне это объяснишь? — как только шаги Влады утихли, говоря о том, что она ушла, усаживаясь за обеденный стол, настойчиво уточнила тётка, — что она здесь делает?
— Она вроде как пояснила, — усмехнувшись, Антон, взъерошив волосы, отвернулся, и стал рыться в шкафчике в поисках чашки для кофе, что уже было заботливо сварено Владой.
— Ты никогда не приводил девушек к себе домой, — не могла не отметить женщина.
— Все когда-то бывает впервые, — невозмутимо пожал плечами Громов, наливая себе ароматный напиток, мысленно надеясь, что Валентина перестанет искать в этом подвох, тем самым заставляя его самого задумываться, что не так.
— Антон, ты не думал, что тебе пора бы остепенится? — задала такой ожидаемый и такой нежелательный сейчас вопрос, тётка.
— Ты опять? — с грохотом поставив чашку на стол, выкрикнул мужчина. Как же ему не нравились подобные разговоры. А в свете последних событий, не нравились вдвойне. Ему и так хреново! Он не может разобраться в себе и своих странных мыслях и поступках, так еще и она начинает доставать никчемными нравоучениями и убеждениями, как ему лучше жить.
— А что опять? Антон, ты, слава Богу, уже давно не мальчик. Тебе тридцать два года. Ты давно состоявшийся во всех смыслах мужчина. Так может, хватит скакать из постели одной девицы к другой?
— Тётя, ты пришла меня опять поучать? — обернувшись, Громов послал женщине испепеляющий взгляд. Эти разговоры об остепениться и женится его попросту выводили из себя, — тогда думаю, для этого ты нашла не самое удачное время!
— Ну да, безусловно. В очередной раз помешала тебе позажимать смазливую девчонку, — фыркнула Валентина Викторовна, — может, хватит уже?
— А может, хватит меня отчитывать? — возмутился Антон, облокотившись ладонями о столешницу, нависая вперед, — ты сама говоришь, что я давно не мальчик, а в то же время продолжаешь следить за каждым моим шагом!
— А разве с тобой возможно по-другому? Ты ведь только пытаешься казаться взрослым и разумным мужиком, а выходки у тебя ведь мальчишечьи, — отмахнулась женщина, даже глазом не моргнув от недовольства племянника. На какую-то минуту на кухне затаилось молчание, нарушаемое лишь размеренным дыханием, после чего, Валентина снова не выдержав, равнодушно проговорила — а твой друг, между прочим, не смотря на то, что младше тебя, уже нагулялся и успокоился. Через две недели вон свадьба уже у парня.
— Какой еще друг? — сощурившись, Антон с недоумением уставился на тётку.
— Как какой? Максимка Авдеев, — равнодушно отмахнулась женщина.
— Он мне не друг! — от упоминания ненавистного имени, Антон снова с силой сжал в руке хрупкую чашку.
— Ой, да брось ты. Вы же с ним столько времени так хорошо общались. Вот и сейчас... не хватает тебе нормального человеческого влияния. Может, и сам бы давно женился.
— Да, что ты заладила? Женился-женился? — прикрикнул Громов, — тоже мне, нашли достижение! А этот Авдеев сам придурок и невесту себе под стать нашел! Истерическая дура! — этот разговор все сильнее стал походить на какие-то откровения, которых сейчас Антон хотел меньше всего. Еще опять этот Авдеев! Опять сравнивания с ним! Почему, черт возьми, все только и пытаются, что сравнивать его с этим...
— Антош, зря ты так. Максимка ведь хороший парень. И девочка его, Нина, тоже очень милая. Ты ведь сам во многом вел себя черт знает как.
— Слушай, я отстал от него, больше не пытаюсь подмять его издательство! Что еще не так? — закричал недовольно Антон.
— Может, хватит собачиться? Скажи, что хорошего в твоей жизни от того, что ты пытаешься отгородиться ото всех, кто когда-либо был тебе близок? — грустно покачав головой, не унималась женщина.
— Слушай, тётя, я не намерен сейчас с тобой обсуждать то, о чем ты даже наименьшего понятия не имеешь, — фыркнул Антон, — если тебе так нравится твой Максимка, то катись на все четыре стороны и опекай его, и его милую девочку, Нину, — презрительно поморщился мужчина.
— Какое же ты еще глупый, — усмехнулась женщина, и неожиданно для Громова, вдруг пробормотала — кстати, принимая на работу эту Ильину, я не думала что она такая же.
— Вообще-то, насколько я помню, именно я настоял, чтобы ей предложили работу, — отметил Антон, отчасти успокоившись, что тему немного сменили, но по-прежнему чувствуя себя не самым лучшим образом, участвуя в подобных разговорах.
— Не суть важна, — отмахнулась Валентина, — Я просто была уверена, что она другая.
— И что это значит, по-твоему, другая? — раздраженно уточнил Громов.
— Ну, хотя бы то, что она сможет дать тебе от ворот поворот, а не запрыгивать с ходу в твою постель, — равнодушно пояснила женщина.
— Она и так другая! — скрипнул зубами Антон, ощущая, что слова тётки не далеки от истины, и Владислава несколько иная, и от ворот поворот он тоже получил неоднократно. Но откуда Валентине знать, что сегодня он, пожалуй, практически впервые был так близок к заветной цели.
— А это...? — махнув рукой, в направлении того места, где совсем недавно племянник обнимался с Ильиной, уточнила женщина.
— Тётя, вот ты ведь все равно ничего не понимаешь. Поэтому давай больше не будешь вмешиваться в мою жизнь? — слишком спокойно, по сравнению с внутренним негодованием, что бушевало на душе, пояснил мужчина.
— Конечно, как всегда, — поднимаясь со стула, отмахнулась Валентина Викторовна, — ты ведь у нас самостоятельный, взрослый мальчишка. Сам натворишь глупостей, сам получишь по носу, и сам потом разберешься. Только знаешь, милый... — тяжело вздохнув, тётка, окинула мужчину обеспокоенным взглядом, — вечно так продолжать не может. Пора бы уже что-то менять в жизни. Хотя, мне кажется, кое-что уже и так меняется, — усмехнувшись, она двусмысленно кивнула головой в сторону второго этажа, и, не говоря больше ни слова, развернулась и зашагала к выходу.
Несколько мгновений Антон с недоумением пытался сообразить, что она имеет в виду, и куда клонит. Но отчего-то те мысли, что возникали в голове, не особо радовали. Потому опомнившись, он поспешно окликнул женщину у порога:
— Тётя, ты чего вообще приходила?
— Поговорить о твоей поездке в Москву, — не оборачиваясь, равнодушно призналась женщина, — но, то, что я здесь увидела, дало мне куда более ясные подтверждения того, что поездка не прошла даром. Что же касается остального... Об этом поговорим в офисе. Ты ведь сегодня приедешь?
— Да, конечно, — машинально кивнул головой мужчина, уже не уверенный ни в чем.
Проводив невидящим взглядом тетку, Антон медленно опустился на стул, с недоумением окинув взглядом свою кухню, и не совсем состоявшийся завтрак, что пыталась приготовить для него Влада. Впервые в жизни для него готовил кто-то, кроме матери, домработницы, или повара в ресторане. Никогда, ни одна из его женщин не могла похвастаться подобным. Максимум сварить кофе, а вот завтраки обеды и ужины предпочитали проводить в ресторанах, считая, что с его деньгами это будет гораздо приятнее и удобнее. Но знал бы хоть кто-то, настолько подобное ему осточертело! Как порой ему хотелось простой, человеческой жизни... Вопрос лишь в том, в чем она заключается эта самая человеческая жизнь? Если в словах тётки о женитьбе, то... нет, это однозначно не для него. Он привык быть сам по себе. Ни от кого не завися, и не перед кем не имея никаких обязательств. И так будет всегда. А завтраки и прочая ерунда, свойственная семейной жизни... Нет, как-то обойдется и без этого. Разве стоит оно того, чтобы лишится устоявшейся и привычной жизни, в которой он сам за себя?
Но с другой стороны все настолько запутано и странно, что он сам уже не до конца осознает, что для него, а что нет. Мысли и так сумасшедшим хороводом, начинают сводить его с ума. Еще и эти нравоучения тетки, странные намеки... Про Владу, с приходом которой в его жизни вообще творится что-то, совсем не вяжущееся с принципами и представлениями о нормальности, лучше вообще не думать. Иначе можно погрязнуть в размышлениях о собственной жизни лет этак на несколько...
Пригубив из чашечки кофе, Громов недовольно поморщился. Даже такое элементарное удовольствие, как выпить кофе, он уже не может себе позволить, потому как некогда ароматный и горячий напиток, теперь куда больше походил на холодные помои.
Негромко выругавшись, Антон не получив ни малейшей дозы из желаемого, быстро направился на второй этаж. Пора собираться в офис. Теперь в любом случае придется ехать. Чтобы не доставлять тётке еще одного повода для ворчаний и нравоучений. Не то чтобы этого мужчина особо боялся, но, как говорится, не боится волк собаки, но не любит, как та лает. Примерно подобное отношение было и у Антона к любым словам Валентины.
И снова, проходя мимо комнаты Влады, мужчина еле сдержался, чтобы не ворваться к ней и не продолжить начатое на кухне. Кажется, у него совсем крышу уносит. Не смотря ни на какие неприятные разговоры, он снова хочет её больше всего на целом свете. Особенно теперь, практически испробовал вкус её ласк. Нет, все потом. Для начала работа. Она ведь, прежде всего. Как всегда, впрочем. Хотя... кто ему запрещает просто заглянуть к Владе, всего лишь для того, чтобы убедится, что она в порядке, после небольшого инцидента с Валентиной, и заодно проверить, что она собирается так же на работу...
