Упругое столкновение с водной гладью порядком протухшего канала на время оглушило, но я смогла действовать буквально в то же время и заработала руками, уходя как можно глубже вниз. Грозовые раскаты отдавались здесь какими-то глухими отзвуками, лишь периодически освещали пространство вокруг меня зеленовато-золотым цветом. Я почти ничего не видела в грязной воде и вся содрогалась от боли, скрёбшей по боку когтистой лапой, и омерзения. Прежде всего, омерзения к самой себе, потому что не смогла заметить ничего, увлеклась абсолютно посторонними вещами и пропустила главный удар, а ведь мой наречённый братик не так уж и глуп, как хочет казаться! Что же он из меня делает?! Зачем он вытащил этого парня из Египта, неужели и впрямь надеялся, что бывший влюблённый сможет побороть меня из чувства мести?!.. Нет, он хотел показать ещё что-то, что-то, в чём я сама себе не признаюсь, а он всё это чувствует...
... Я вынырнула из ненавистной воды через огромный промежуток времени. Меня трясло, а в голове роились мысли о том, что я задумалась о чём-то лишнем, кажется, о погибших невинных людях... Так я вовсе вскоре чёрт-те в кого превращусь, если этот мир или рыжий ужас прежде не уничтожат меня!.. Так. Где я сейчас?..
Знакомые хлопки крыльев заставили меня нырнуть под укрытие тёмной арки, ведшей в подворотню. Боги с ними, они отлично видят и в темноте, а снаружи настоящий ливень и суматоха, уже воют сирены всех трёх служебных машин: "скорой помощи", милиции и пожарной службы, — а у меня голова и без того пухнет не только от мыслей, но и от жуткого шума и визга. Хлопки послышались мимо меня, затем замерли и вернулись обратно, после чего у моих ног ещё два раза хлопнуло, и Сфинкс взвыл писклявым севшим голосом, вцепившись в мою коленку:
— Моя гошпожа, как я ишпугалша, я щуть было крылья не отброшил, когда ты ишщежла!
— Ну да, наверное... Марселла заставила лезть за мной в воду... вот ты и перетрусил...
— Как ты могла потумать обо мне такое?! Я што, похож на вруна?! — я не стала уточнять, на кого он похож, вместо этого, морщась от боли, нагнулась к Марселле, которая в зубах тащила чью-то лёгонькую курточку. Я взяла её, натянула на себя и взяла пакет с газетами, после чего повернула к дому, он, кажется, был проходным, если я не ошибаюсь в этой неразберихе. Честно говоря, не очень мне хотелось встречаться с хозяином (уже бывшим хозяином) вещицы. Мало ли, может, он нервно больной, а у меня сейчас настроение не такое, чтобы заниматься разговорами с подобными людьми. Ведь просто-напросто заставлю его думать, что он ящерица, а потом полулев будет меня обзывать садисткой или ещё чем-нибудь в этом роде...
Дверь я открыла прикосновением, чтобы не ждать долго, пока Роман поднимется с дивана и подойдёт (совсем позабыла о Нхемсут, что, впрочем, неудивительно). Сфинкс захлопнул за мной дверь, а Марселла протрусила чуть вперёд, озираясь на меня обеспокоенными глазищами. Я хотела что-то сказать... кажется... вот только сил хватило только на то, чтобы удивиться подозрительной тишине в квартире и пройти в зал с сумкой в руках. С громким хлопком пакет упал на кресло, не удержался там и соскользнул вниз, а из него выехали с шуршанием газеты и журналы. Сама я опёрлась о дверной косяк рукой, поднесла к глазам ладонь, отнятую от бока, и посмотрела на кровь на пальцах... А я-то думала, она у меня скорее чёрная, чем алая...
-Эс... Эстела... Эстела, это ты? — как не странно, таксист оторвался от губ Нхемсут и ошалело воззрился на меня огромными глазами.
— Моя госпожа... — испуганно пискнула девчонка, медленно оседая на пол, я окинула их мутным взором, махнула рукой и направилась в ванную.
— Эстела!! — Роман сорвался с места, явно собираясь поддержать меня, когда я почти вваливалась в ванную, но я ловко избежала соприкосновения с ним и заперла дверь на крючок. С той стороны послышались удары рукой по ней, но они быстро были заглушены шумом горячей воды, потоком хлынувшей в ванну вперемешку с холодной. Кажется, таксиста спешно начал "успокаивать" полулев, повествуя о моих приключениях и постоянно сверяясь с Марселлой. Кошка, конечно, ничего ему не отвечала, но он этого не замечал, стараясь изо всех сил. Наконец, Роман понемногу отошёл и присел под дверью (я почувствовала это обострившемся от боли чувством), я выключила воду, погрузившись в ванную, и закрыла глаза.
— Тебе можно как-то помочь? — тихо спросил таксист, а голос его звучал как неживой.
— А как можно помочь вампирше, которая, к тому же, божественных кровей? Найдёшь мне такой аккумулятор?
— Я его убью, — старательно игнорируя мои слова, поведал мне Роман.
— Отлично. Сделай так, чтобы боевой пыл не исчезал до самого бал-маскарада. А сейчас уходи...
Вид в зеркале меня не порадовал. Нхемсут, присутствовавшая тут же, бросилась заваривать снадобья из того, что смог ей предоставить Сфинкс, под чутким его руководством. Это меня несколько успокоило: с моей способностью к заживлению ран и магией полульва я избавлюсь от жутких рубцов за рекордно короткий срок, останутся только розоватые раны, которые сойдут уже через полтора месяца. Хвала богам, лицо пострадало не особо. Отделалась синяками и маленьким шрамом на виске, при помощи моих способностей я смогу заживить их за ночь, а шрамика и след пропадёт. Это не тот, что пересекает мою бровь: тут всё заключается совсем в другом, здесь телесные раны не при чём, об этом мне напоминать тоже не советую... Роман всё то время, пока я находилась в спальне в компании Сфинкса и Нхемсут, сидел на диване и тупо протирал полы взором, свесив кисти рук меж колен. Вышла я в халате, мельком посмотрела на него, на не тронутые журналы и газеты и присела неподалёку в излюбленной позе египетских скульпторов, большей частью изображавших меня сидящей чёрной кошкой.
— Ты издеваешься? Хочешь помочь Сету тем, что бездействуешь? — ответом мне был тяжёлый взгляд исподлобья:
— Он тебя чуть было не убил!
— Теперь уже поздно об этом думать, я, конечно, уверена, что Сет лично следил за происходящим, но ему не удалось этого сделать, так что следующий шаг должен быть наш.
— Да, но я... — Роман не договорил, во все глаза воззрившись на Марселлу, которая зубами схватила два журнала и потащила их по полу к ногам своего хозяина. Тут подоспела Нхемсут, она тоже взяла целый ворох публикаций и уселась по привычке на полу, разглядывая их. Таксисту пришлось смириться, с тяжким вздохом он взялся за газеты и принялся их лихорадочно листать. Я соизволила присоединиться к общественному делу.
— Да, кстати, ты мне должен три сотни вот за эту прелесть: я ведь безработная, а ты мужчина и должен обеспечивать такую гостью.
Роман молча швырнул в меня журнал.
С публикациями мы провозились до глубокого вечера, зато остались досконально проинформированными по всем вопросам: рыжий пёс задумал маскарад как раз на завтрашний день, причём разрешил приходить без приглашения, зато обязательно в маскарадном костюме и на машине. Обещал салют и прочие прелести, а в конце вечера какой-то сюрприз, наверняка, придумал очередную гадость, главное, чтобы без крови, а то я в последнее время ну о-очень нервная... В основном в журналах и газетах писалось о его бесконечном великодушии и прочей чуши, в которую мне не верилось. И вообще узнали мы крайне мало, несмотря на то, что в каждой публикации вопросу приезжего богача уделялось чуть не по три листа в формате А4! Недаром Инга так заинтересовалась загадочной особой, о нём буквально трубили на каждом шагу! Это мне и не понравилось: значит, задумывает, негодяй песчаный, что-то грандиозное!..
В общем, спать мы легли далеко за полночь, заняв это время рассуждениями на тему, идти ли вообще и если идти, то в чём и как. Нхемсут то и дело бегала на кухню, чтобы обеспечивать нас чаем и моим любимым кофе, которые мы норовили вылить друг на друга, а попадали всё время куда-то в сторону, в основном на Сфинкса. С трудом оторвавшись от столь увлекательного занятия, мы разошлись по комнатам, совершенно позабыв о том, где же будет спать девчонка. Впрочем, у меня откуда-то была уверенность, что она и без нашей помощи разберется. Мне было очень плохо, всё ещё ныли кости, бок жгло из-за целительной мази при каждом движении или вообще без повода, поэтому я посчитала даром небес то, что уснула почти сразу же и перестала стискивать зубы, когда неожиданно всё тело пронзала дикая боль.
... Мне здесь хорошо, не беспокойся. Я вот только скучаю по бликам в твоих прозрачных на солнце глазах, да ещё по прикосновениям... Я боюсь за тебя и боюсь, что ты снова попадёшь к нему в мечты, тогда-то он точно сможет исполнить задуманное... Поберегись его, не доверяй тому, что уже вызвало твои молчаливые вопросы, иначе...
— Осирис, забери его... — я огляделась по сторонам: ночь ещё глядела в окно серповидным месяцем, окружённым звёздами, у моих ног лежала как и прежде Марселла, вот только она проснулась, почувствовав, как внезапно прервался мой сон, и я подскочила на постели. — Всё тихо, — успокоила я её и неожиданно для себя самой напряглась как змея перед прыжком: что это? Кошка тоже замерла, напряжённо поводя в воздухе ушами и прислушиваясь, да, да, что-то тут, несомненно...
Лёгкое шипение из зала прозвучало громом небесным и заставило меня опустить на пол ноги и бесшумно скользнуть к двери. Звук повторился, только на этот раз ему вторил глухой выкрик Романа, а потом...
— Успокойся, мой хороший, а то ещё разбудишь нашу киску, а нам ведь и без неё хорошо, правда?
— Вот... стервь, а?.. Пусти, ты! Ё-моё, я пошутил! Не надо понимать всё так буквально!.. Чёрт!
— А ты что хотел, Ромочка?.. Думал, бедная девочка просто так за вами сюда пришла? За всё надо платить... И как только тебе не стыдно! Если бы ты не пытался её соблазнить, она бы осталась такой, какой её на свет произвели, не стала бы безвольной куклой, Ромочка...
Я успела прыгнуть быстрее, чем она почуяла меня. Я вцепилась кошачьими когтями в её плечи, отдирая её от полуживого Романа и одновременно поваливая её на пол. Плотно прижав Нхемсут к ковру, я натолкнулась на безумный взор мутновато-голубых глаз и всё тут же поняла...
— Iera tah? — прошипела я ей в лицо и втянула в подушечки когти, ибо уже серьёзно поранила бедную девочку, из которой сделали куклу по своей прихоти. Решили взять нас изнутри измором?! Не получится!
— Моя госпожа, что ты! Моя госпожа, я не хотела ничего плохого, прости! Я бы... никогда не осмелилась... госпожа! — жалобно залепетала Нхемсут, снова возвращаясь в своё тело и смотря на меня в поисках хоть какого-то сострадания во мне самой... к сожалению, я ещё не настолько мертва, чтобы думать об одном, забывая о многих. Поэтому я хорошенько встряхнула её и покрепче прижала к полу:
— Не заставляй меня повторять вопрос...
— Прошу, госпожа... — пролепетала девчонка, по её щеке скользнула слеза, а мигом пришедший в себя Роман на диване зашевелился и вознамерился прийти ей на помощь. Мне в голову пришла та же самая мысль: ей надо помочь, вот только в некотором другом плане. И я нагнулась к ней, к самому лицу, посмотрев в зрачки. В моей голове понеслись слова, медленно приобретшие звуковую окраску: — Мерзавка... Ну ты и мерзавка...
— Только что была госпожой. Протри глаза, может, поможет... Что ты здесь делаешь?!
— А ты ещё не догадалась, такая умная, независимая... Ты гуляешь сама по себе! Вот только пока ты гуляешь, твоими мужчинами занимаются другие! И я не исключение, знаешь, не прочь подобрать то, что осталось от великой богини! Ха-ха-ха...
— Не забывай, что я всегда возвращаюсь...
— Возвращаешься?! К чему, к развалинам?! О да, это в твоих обычаях, я верю...
Она собиралась меня позлить. Ей это удалось, и она была рада. Я внезапно вздрогнула при её последних словах и чуть было не отвлеклась на таксиста. А она продолжила:
— Да посмотри на себя! В кого ты превратилась, великая! Нет, уже бывшая великая, кто теперь тебя помнит, киска?.. Ромочка? А ты разве не заметила, что только ты удалилась, как он занялся ей, думаешь, он это не специально? Случайно всё получилось, да? Споткнулся, наверное, угодил нечаянно...
— А кто их, мужчин, знает? — посмеялась я вместе с ней и ударила под дых.
— Зачем?.. — в глазах девчонки снова замелькали искорки боли, и она обратилась к таксисту хриплым от боли и страха голосом: — Помоги мне, господин... О боги, что я сделала?..
Я всё-таки не выдержала и обхватила преобразившимися ладонями её виски и прикрыла веки, ну вот, совсем немного, ей должно помочь, если ничто не помешает (я всегда умела выводить из состояния подсознательной подчинённости братцу, особенно когда мне это было выгодно...). Нхемсут дёрнулась ещё раз, глухо простонала и обмякла подо мной, ну же, ещё чуть-чуть...
— Отпусти её!! — с диким криком Роман кинулся ко мне и оторвал мои руки от висков девчонки, со всей возможной силой дёрнув меня назад. Связь с Нхемсут прервалась так внезапно, что это оглушило и меня, и её, а сознание поплыло перед мысленным взором разноцветными искорками. Красиво, конечно, но... А вот Люба в сознании девчонки не проспала, её это не коснулось, и она рванулась из-под меня, отшвырнула в сторону и прыгнула к таксисту, замершему в нерешительности неподалёку от нас.
— Я ещё не закончила с тобой, Ромочка, а ты такой сладкий, что я тебя не могу пропустить... — она схватила его мёртвой хваткой и кинулась к балконной двери. В другой момент я бы хохотала, уж мне-то известно, как таксист любит такие способы покидать дома, разве что в это время меня не было с ним рядом, хотя...
— Сфинкс!!
Полулев понял меня сразу же, несмотря на то, что всё это время находился в лёгкой прострации, плавно переходившей в забытье. Он рванул ко мне из-под стола в сопровождении Марселлы, и я в тот же момент почувствовала в своей вспотевшей ладони плотную шершавую рукоять плети. Одним немыслимым прыжком я оказалась на ногах на метр от двери и размахнулась. Кнут захлестнул Романа за талию, и я вцепилась в него чуть ли не когтями. Он, будучи куда тяжелее, немедленно потянул меня за собой вниз, пришлось собрать в кулак всю силу и постараться не спасовать. Рядом материализовался полулев и тоже вцепился в кнут, старательно рассекая воздух крыльями и пыхтя. Через секунду или две, длившиеся вечность, таксист схватился за свою жизнь руками и ногами и подтянулся, едва не погнув старые перила балкона. Я втащила его в комнату, и мы повалились без сил на пол, вцепившись на этот раз друг в друга и не желая ни за что на свете друг друга не отпускать. Я уткнулась в его плечо носом и часто задышала, молчаливо морщась от боли, сотнями иголочек пронзившей тело. Романа мелко трясло, и он боялся дышать, отлично всё это происходит, слов нет, одни эпитеты...
— Прости меня... — прошептал он мне на ухо, наконец, оживая. — Я с ума сошёл...
— Ты не отин такой, — прошамкал рядом Сфинкс, встретился с взглядом Марселлы и прижал уши к голове: — Вшё-вшё, уталяюшь...
— Эстел... — я вздохнула, от чего бок зажгло с ещё большей силой, и прижалась к нему покрепче, ни за что не собираясь отвечать, пусть хоть эта мерзавка вернётся и воспарит над балконом... Я больше не могу, честно!.. — Эстела...
