Язычник: Там ещё есть надежда - роман

Ни Вечеслав, ни Людота, ни голова этого не видели, насмерть сшибясь с мечниками, а Кирь в это время с закрытыми глазами опёрся на внешний тын, и стиснув зубы, проталкивал стрелу глубже в рану, чтобы наконечник вышел с другой стороны. А за звоном расслышать, как взвыл раненым зверем младший брат Игната, было невозможно.

Оттесняя кметей к стрелкам, Вечеслав старался держаться как можно ближе к противнику, не дальше вытянутой руки, а по возможности и ближе. И ещё он успевал каждую секунду кидать взгляд на левого стрелка, который уже с полминуты тщательно выцеливал его. Позиция выходила неудобной, щит в правой, закрыться не получится.

Потому прямо груз упал с его плеч, когда одна стрела насквозь прошила тому руку, сжимающую кибить, а спустя секунды три, ещё одна переломала саму кибить второму стрелку.

— Правда видать, что Стрибог его стрелы правит, — услышал Вечеслав запыханный голос коваля. — Ей-богу, внук Стрибожий.

Больше не опасаясь стрелков, Вечеслав сразу же перешёл к другой тактике. Увеличив расстояние между собой и противником, он заставил того при ударе сильно заваливаться вперёд. Тяжёлые доспехи не позволяли кметю резко возвращаться на исходную, и секунд за пятнадцать он получил три удара по окольчуженному торсу, а спустя мгновение и серьёзное ранение руки.

Появившийся над внешним тыном ещё один стрелок, попытался выстрелить, но в самый последний момент Кирь, успевший отломать наконечник и вытащить древко из плеча, сбросил его вниз, метнув поднятый с земли чекан. Однако стрела всё же неуклюже метнулась в гущу, и порвала рукав рубахи Кузьмы Прокопыча.

— Голова! — крикнул Вечеслав, наконец-то управившись со своим кметем точным и сильным ударом меча по шлему. — Давай назад. Телегу... скажи, пусть телегу тащат и разбивают. Как в боулинге... а-а, чёрт! — махнул он досадливо рукою.

Но Кузьма Прокопыч про телегу понял, и стал медленно отступать к лазу, а Вечеслав тут же перехватил его противника, и неожиданно для себя почувствовал режущую боль в правой дельте.

— Чёрт! — ругнулся он, поднимая щит выше, и заметив, что голова дёрнулся было обратно, проорал. — Нормально всё! Про телегу скажи!

Подоспевшие родичи Игната, которые уже успели перетащить его через лаз, и сдать на поруки волхву с потворником, с таким ожесточением навалились на одного из кметей, что быстро прижали того спиною к тыну. Но неожиданно они торопливо попятились, а один из братьев размашистыми жестами руки стал привлекать внимание своего десятника. Вечеслав приметил, и на миг обернулся, вслед указующему жесту.

Саженях в тридцати через тын, почти одновременно, перебиралась ещё одна пятёрка, грозя зажать их в тиски.

— Назад! — закричал Вечеслав — Людота! Нечай! Назад! За тын!

Но Людота уже и сам всё заметил. Серьёзно ранив своего противника в бедро, он не стал добивать, а бросился к Кирю, который медленно оседал, прижимаясь спиною к брёвнам. На его по-мертвецки белом лице большими каплями выступил пот, а в широко распахнутых глазах читалась растерянность. Подхватив его, Людота потащил раненого к лазу, прикрываемый Вечеславом, Нечаем, и родичами Игната.

Последними через тын перебирались Людота с Вечеславом, мысленно благодаря Мстивоя с его парнями, которые видя ситуацию, принялись поливать стрелами зажимающих с двух сторон кметей.

— Ух, мёда ему выставлю, — почти с любовью в голосе стал обещать коваль, оказавшись на безопасной стороне. — Нет, меч ему сделаю. Даром. Ей-богу, даром. Пусть Дажьбог огня мне не даст боле, ежели соврал я.

Таща под руки Киря, понёсший потери "мобильный" отряд, заспешил к хате, возле которой крутились волхв с потворником. Там же, переходя от раненого к раненому, был и ведьмак. Но Вечеслав к "госпиталю" не пошёл. Он отыскал глазами голову, и быстро зашагал к нему.

— Где телега? — спросил он издалека.

— Ведут... лихоманка их побери, — ругнулся в ответ Кузьма Прокопыч, не сводя сурового взгляда с одной из улиц. — Да застряли они там, что ли?

Но гнев его лица тут же сменился удовлетворением. Подскакивая и едва не разваливаясь от быстрого хода, из-за большой избы появилась телега. Стоявший на ней парень, безжалостно хлестал вожжами сивую кобылу, которая без дороги совсем растерялась и шарахалась по сторонам.

— Чего ты её меж хат погнал, балбес? — только и ругнулся голова, когда парень резко остановил телегу, крича и натягивая вожжи до предела.

— Там... там, это, — возбуждённо заговорил парень, соскочив с телеги. — Там кмети, у копища. Пятеро. Позвизд с Углешей с ними ратиться подвязались.

Так вот они куда те двое делись, тут же дошло до Вечеслава. С права двое и слева трое, вот тебе уже и пятёрка.

— А Назар где ж? — лицо Кузьмы Прокопыча снова посуровело. — Там же ещё пострел этот сумасбродный. Поспешать туда нужно.

— Я пойду. С Людотой и Нечаем, — остановил его Вечеслав. — А здесь нужно телегой заняться.

— Они решили видать, что мы чадь свою в копище спрятали, — задумчиво проговорил голова, кивнув. — Полонить хотели, а нам, мол, сложите оружие, иначе... Токмо возьми ещё кого-нибудь, — добавил он, остановив взгляд на правом плече Вечеслава. — У тебя ж рассечено вон.

— Да ерунда. Ладно, ведьмака прихвачу, — Вечеслав улыбнулся. — Говорил, усматривать за мной будет, а я его и рядом ни разу не видал.

Оставив голову заниматься разбиванием вражьей "черепахи" телегой, Вечеслав поспешил к "госпиталю".

— Людота, — позвал он коваля, который сидел возле Киря, поддерживая того словом, пока потворник пытался замазать рану на плече тёмной, пахнущей то ли смолой, то ли ихтиолкой, мазью. — Кмети у копища.

— Что? — коваль резко обернулся. — Как у копища?

— Молча, — беззлобно ругнулся Вечеслав .— Бери Нечая и туда. А я щас родича своего найду и...

— А чего меня искать? — раздался сбоку голос ведьмака. — Сколько их там?

— Пятеро.

— Управимся. Нечай! — позвал ведьмак. — С нами давай. Долю себе выправлять будешь.

26

У копища кмети уже разобрались с Позвиздом и Углешей, а ранее, судя по количеству трупов и с теми тремя пожилыми мужами, которых спровадил голова от беды подальше вместе с Миколкой. Да вышло ненароком, что на смерть спровадил. Сами находники уже скрылись внутри светлого места. Им даже не пришлось перелазить или выламывать ворота, "старая гвардия" решила дать честный бой, а не прятаться за стенами. А может, обманом как-то кмети всё обделали... теперь уже не узнать, не у кого. Разве что у Миколки.

Спрятался б, пострелёнок, тревожно мелькнуло в голове, и вдруг вспомнилось — Я вёрткий. Меня когда батька лозиной бьёт, я уворачиваюсь и сбегаю...

Не обращая внимания на рану, которая начинала ныть, тягуче, горячей смолой растекаясь по всей руке, Вечеслав рванул к распахнутым створкам. Правый рукав свитера в районе дельты давно прилип к коже, и при каждом движении отдавался колющей болью, а разрастающееся мокрое пятно уже чувствовалось в районе локтя. Но он попросту отмахивался от всего этого, как от назойливого собеседника, который говорит глупости. Да и не глупости разве? По сравнению с тем человеком, или скорее полумертвецом, шедшим вдоль внешнего тына, по сравнению с этими вот пятерыми, распластавшимися у ограды копища, да даже по сравнению с Кирем.

Ворвавшись на копище первым, он огляделся, и происходящее безжалостно разорвало его мозг новой картиной. Недалеко от ворот лежал Миколка, показавшийся Вечеславу каким-то чересчур маленьким и несуразным. Он не сразу врубился, что у Миколки нет головы. Сама голова лежала на левом боку чуть дальше.

Вечеслав даже не стал оборачиваться, боясь показать соратникам накатившие скупые, но жгучие слезы, а напрямую рванулся в сторону двух кметей, заглядывавших в поруб. Трое остальных обшаривали хатёнку волхва.

В саженях трёх от поруба он резко остановился и указал на кметей мечём.

— Пи...ец вам, твари.

— Слышь, Рогволд, ещё четыре жертвы. В самый раз, рядышком с идола... — ухмыляясь, начал один из кметей, но договорить не успел.

В одно мгновение его тело оплели с десяток толстых ветвей, усеянных шипами. Они стали сжиматься, ползти вкруг тела, разрывая кольчугу, словно простую рубаху. Кметь удивлённо опустил голову и попытался разорвать колдовские чары. Багровый от напряжения, он сдался спустя секунд десять и заорал благим матом.

А за спиною слышался злой шёпот, сливающийся в одно длинное слово.

Людота с Нечаем бросились к хате Будимира, из которой кмети не спешили выходить, увлечённые поиском то ли каких ценностей, то ли самого волхва, и приняли бой с первым прямо в проёме. Хошь не хошь, а теперь оставалось у троицы два варианта, или одному из них в одиночку валить, перекрывших выход, защитников, или прорубливать новый в задней стене.

Они выбрали первый. Юркий, молодой дружинник, яростно ломанулся вперёд, оттеснив Людоту и Нечая всего на тройку пядей, чего двум остальным хватило с лихвой. Спустя секунду, они уже были снаружи, переиначив расклад в свою пользу. Разом зазвенели мечи, посыпались градом удары.

У поруба, второй кметь тем временем, бросился выручать соратника, пытаясь ножом перерезать ветви, но Вечеслав не стал ждать. Он атаковал, заставляя его вступить в бой, и тому ничего не оставалось, как скрестить мечи.

— Чёрт! — крикнул Вечеслав, подставив щит под очередной удар, и чувствуя, как онемевшая рука едва справляется. — Плети этого! У меня рука не работает.

— Больше нельзя! — прокричал в ответ ведьмак. — Нужно силу оставить!

Плюнув в сердцах, Вечеслав с удвоенной энергией заработал левой, давая себе время скинуть щит на землю. Кметь же, сообразив, теперь старался нанести удар именно по щиту, и ему это удалось. Он ударил наотмашь ногой. Удар заставил Вечеслава развернуться, и понимая чем ему это грозит, он тут же отпрыгнул в сторону. Однако меч кметя всё же зацепил его, оставляя длинную рану между рёбер.

Вечеслав с разворота метнул щит в соперника, и пока тот уворачивался, бросился ему под ноги. Размашистый удар перебил голень, и кметь повалился вперёд. Пришлось резко переворачиваться, чтобы не оказаться под тяжёлым, окольчуженным телом. Задетая рану в боку полоснула мозг острой бритвой. В глазах тут же замелькали чёрные звёздочки, но стиснув зубы, Вечеслав вскочил на одно колено и принялся наносить удары по спине рухнувшего на живот врага. Один за другим, ломая противнику позвоночник. Он бил, пока не нахлынула рвота от слабости, и только тогда бессильно повалился на землю, теряя сознание.

Потом он видел лицо ведьмака.

— Жаль, я хотел Миколку оживить... Можно ведь было... Но теперь придётся...

Ведьмак с испуганным лицом пытался помочь, но Вечеслав отталкивал его, ругался шёпотом, обещая убить, если тот первым делом не займётся мальчонкой.

— Ну, смотри, силы может не хватить, — наконец сдался Велес.

Потом сквозь пелену, похожую на утренний туман, Вечеслав видел, как ведьмак взял голову Миколки, присел рядом с хрупким телом, склонившись, шептал своё бесконечное, непонятное слово. Миколка пару раз пытался подняться, но ведьмак останавливал его криком:

— Рано! — и продолжал нашёптывать.

Кмети у хаты волхва, по каким-то свои соображениям, принялись активно отступать в сторону ворот. Справиться с Людотой и семнадцатилетним Нечаем они могли бы, но скорее всего, голова оказался прав. Решили вороги, что рязанцы спрятали женщин, детей и стариков на копище. А взяв их в полон, можно было рассчитывать на то, что защитники сами сложат оружие. Но волхв принял мудрое решение.

В самих воротах кмети неожиданно наткнулись на Кузьму Прокопыча, который благодаря внезапности, сумел ранить одного из них. Людота было рванул вперёд, но голова остановил.

— Пусть уходят. Там ихни тоже уходят.

— Вечеслав серьёзно ранен, по-моему, — выдохнул коваль, и через не могу, оставил уходящих к окружному тыну кметей.

Всего этого Вечеслав не знал. Его продолжало тошнить, он уже пару раз проваливался в полную темноту, а под свитером усиливался холод, несмотря на то, что яркое солнце в небе продолжало нагревать и без того жаркий воздух.

— Тебе повезло, — увидел он совсем близко нахмуренное лицо своего спутника. — Слышишь меня?

Он кивнул.

— Навь меня признала в новом обличии, и Миколку отдала почти без лишних хлопот. Почти, — ведьмах печально хмыкнул. — Но всё ж малость силы осталось. Так, куда там тебя?

Он почувствовал в районе левых рёбер жжение, переходящее в невыносимое. Словно ведьмак не излечивал, а приложил к ране раскалённый клинок.

— Ты чего? — спросил он без агрессии, потому что на неё уже не оставалось сил.

— Потерпи. Нужно потерпеть. Сил мало, поэтому самым простым способом лечу.

— Ладно, — выдохнул он...

— Ну что? — послышался совсем рядом голос Кузьмы Прокопыча, и Вечеслав открыл глаза.

— Живой, — радостно вскрикнул Миколка. — Ей-богу живой. Вона, глядит.

— Где я? — тяжело спросил Вечеслав.

— В хате Добряша, — коротко ответил голова. — А главное ж, что здесь, в мире Яви, — он улыбнулся.

— А кмети?

— Ушли этой ночью. Мы ж их порядок телегой-то разбили, как ты и выдумал, да разом накинулись. Кмети и не устояли. Стали к воротам продвигаться, да через них и утёкли. Десяток мы их там положили. Да ещё дюжину ране, итого двадцать два кметя выходит в навь отправили.

— А рязанцев сколько?

— Четыре десятка убитыми, ещё столько же ранеными, — голова тяжело вздохнул. — Прошка убит, полез вперёд, да посекли его, Игнат убит, Назар... это ж тоже получается дядька Настёны. Эх, бедная девчушка.

— Игнат? — переспросил Вечеслав, чувствуя, как невольно заходили желваки.

— Тогда ж ещё, когда мы за тын полезли. Да ты не видал, поди.

Вечеслав медленно обвёл глазами комнатку. Помимо головы и улыбающегося Миколки, в углу он заметил хозяина хаты.

— Здравствуй, Добряш. Вернулись значит уже?

Добряш только кивнул, а голова продолжил, вставая с маленькой скамейки.

— С утра вернулись. Те, что посуху. А к лодьям гонцов послали. Ну, лады. Пойду с делами управляться, — Кузьма Прокопыч снова вздохнул. — Краду* великую мастерить нужно, всё ж сорок мужей упокоить надобно.

Покачав головой, он развернулся и быстро вышел.

— Бабоньки-то Игнатовские не знают ещё, — задумчиво проговорил Добряш. — Они ж на лодьях уходили.

— Игната жаль, — Вечеслав бросил взгляд на Миколку, и несмотря на боль и тяжесть в груди, скупо улыбнулся. — Ну а ты, герой, как?

— Я ладно, дядька, — радостно откликнулся мальчонка. — Мне родич ваш, Велес, молвил, таперича я долго жить буду. Токмо он словом нас связал, абы мы никому боле рассказать не могли. Так и говорит — будете токмо вы вчетвером знать. Дюже добрый он ведьмак, истовый. Вот я и не знаю таперича уж, кем лучше быть-то, воем, али ведьмаком?

— Человеком, дружище, — Вечеслав улыбнулся шире, и подмигнул Миколке. — Лучше всего — человеком быть.

27

Кмети ушли вечером, забрав своих мёртвых товарищей. Рязанцы впустили в весь только четверых безоружных, и те долго переносили трупы на обозные телеги, подведённые к воротам. На следующее утро, как только солнце полностью вышло из-за горизонта, вернулись гонцы, посланные вслед уходящей дружине. Убедившись, что кмети ничего не замышляют, а действительно уходят, рязанцы взялись возводить высокий курган в четверти версты от веси, на широкой полосе меж лесом и дорогой.