Корин наклонился к моему уху и шепнул:
— Я ее помню, правду говорит.
Она, уставившись в землю, продолжала говорить, даже не заметив нашего тихого диалога:
— Наследника издали видела, такой мальчишечка красивый. Думала что может к нему подойти, но стража не подпустила, вот так и вернулись с двумя золотыми монетами. А следом нагрянули мздоимцы, свели всю скотину со двора у людей и последнее отняли. Только эти две монеты и сохранились, не отобрали потому что в юбку были зашиты. Вот на них мы два месяца всей деревней жили. А потом поняли что помощи ждать неоткуда и пошли на разбой. Вы уж простите меня, добрые лорды, — она подняла на нас глаза. — Коли бы знали что так получится, что полягут все, то и не сунулись бы.
Она опять тихо заплакала.
— Что делать будем? — растерянно обратился я к Корину.
— Поможем, — твердо ответил он.
— Эль, сними мороки, — услышал я голос Лана, и женщина округлила глаза глядя на появившихся перед ней эльфов. Потом перевела глаза на Корина и тихо ахнула. А увидев меня, стоящего прямо перед собой, тихо сползла в обморок. Я едва успел ее подхватить.
— Поехали в их деревню, надо будет организовать все, — я посмотрел назад, на залитую кровью дорогу. — А там подумаем как дальше быть.
Лан взлетел на лошадь. Корин забрал из моих рук повисшую кулем женщину и передал ему на руки. Мы сели на своих лошадей и двинулись в сторону Черной грязи.
Деревня встретила нас настороженно. Несколько женщин и с десяток мужчин выглядывали из окон покосившихся домов и скособоченных дверей, замечали на руках у эльфа лежащую женщину и с шоковыми выражениями лиц выдвигались вслед за нами, впрочем, соблюдая некую дистанцию. Видимо столь сиятельные лорды и уж тем более Высокородные, данное поселение никогда не посещали.
Доехали до некого подобия деревенской площади, спешились. Женщина к тому моменту уже пришла в себя, и со страхом смотрела в лицо Лана, который продолжал придерживать ее за плечи, не давая упасть. Постепенно нас окружили все оставшиеся в живых жители. Они с ужасом смотрели на эльфов и молчали.
Я помолчал, собираясь с мыслями и выступил вперед.
— Я даже не знаю, как начать рассказ о том, что произошло, — сказал я, потерев рукой свой лоб. — Если коротко — случилась беда. На наш отряд было совершено нападение.
В толпе кто-то ахнул, внезапно осознав случившееся.
— Мы защищались, — мои фразы были короткими, как будто вырубленными из камня. — Мы защищали свою жизнь. К сожалению, погибли все нападавшие, кроме этой женщины, — я мотнул головой в ее сторону.
В толпе раздались громкие крики и раздался тихий вой. Какая-то женщина, с прилипшими к ее юбке тремя маленькими ребятишками, осела на землю, заткнув углом головного платка свой рот, сдерживая рвущийся крик.
— К сожалению, слишком поздно мы разобрались в том что происходит. Произошедшего уже не отменить, как бы нам этого не хотелось.
— А сюда вы зачем явились? — из толпы вышел вперед крепкий мужчина, одетый в потрепанную но чистую одежду. — Чтобы нас тоже добить? Чтоб мы не мучились?
— Нет. Чтобы помочь, — ответил я.
— Мальчишка, — в его голосе звучало презрение, — чем ты сможешь нам помочь? Ты себя видел?
Женщина, которую держал Лан, твердо отстранилась от его рук и вышла вперед, став между мной и этим мужчиной.
— Он сможет помочь, Верисей, — сказала она тихо но твердо. — Он сможет. Это наследник Империи Даррел дер Терранс. Наш будущий Император.
По толпе пронесся вздох ужаса. Один за другим жители падали на колени и склоняли передо мной свои головы. Мужчина, который высказался обо мне в таком презрительном тоне, попытался на коленях подползти ко мне и поцеловать мои сапоги.
Я отступил от него на шаг назад.
— Прошу вас встать, — сказал я. — Я не собираюсь никого казнить за то, что было совершено. Более того, мы все, присутствующие здесь, должны все вместе исправить произошедшее. Достойно похоронить павших. Они ни в чем не виноваты. Они всего лишь боролись за свою жизнь и за жизнь присутствующих здесь. А те, кто остался в живых, начнут новую жизнь. Я в этом помогу. Вам будет выдано по десять золотых монет на семью с тем, чтобы вы смогли поправить свои дела, закупить необходимый вам скот и семена на следующий посев. Более того, сообщу новость, которая возможно вас некоторым образом утешит. Лорд регент Мэддис дер Терранс мертв. Как и его супруга. Они сложили голову за свое предательство в отношении меня.
Толпа, поднявшаяся с колен и чуть ли не влюбленными глазами глядящая на меня, радостно зашумела.
— На регентство до моего совершеннолетия поставлен лорд Монт дер Пьешо. Мой самый близкий друг и соратник. По всем вопросам, которые будут у вас возникать или требовать немедленного решения, вы можете обращаться к нему. Этому человеку я доверяю как себе.
Я задумчиво оглядел толпу и внезапно вспомнил.
— Среди вас есть Олмея? Покажись, если да.
Вперед вышла стройная девица лет шестнадцати, испуганно теребящая свою роскошную косу.
— Ага, вот ты какая, — внимательно осмотрел ее я. Она зарделась и от смущения уставилась в землю. — Ты выходи замуж за Мотьку-то, — сказал я, и она подняла на меня свои круглые от удивления глаза. — А то мучается парень, ты пожалей уж его.
И в толпе послышались робкие смешки.
А потом мы помогали перевозить павших, копать могилы и хоронить их. Их удивлял наследник престола, орудовавший лопатой наравне с ними, начальник дворцовой стражи, который выдавал им деньги, эльфы, к которым они вообще не знали, как сначала относиться, потому что привыкли считать их высокомерными и злыми. А потом, вдруг как будто что-то поняли и стали относиться ко всем нам, как к равным себе. И это было странно. Я уловил пришедшую от Лана мысль, что перед ним всю жизнь все заискивали. И его это бесило до крайности. А вот отношение этих человечков совсем иное. Это удивляло его, но, на удивление, нравилось.
Когда мы закончили, на улице стояла уже темная ночь. С неба яркой звездой светила Селена. И звезды были такими, каких никогда не увидишь в городах.
Нас уложили спать в одной избе, предварительно накормив простой деревенской похлебкой. И мне, честное слово показалось, что ничего вкуснее я не ел. И мы, проживая про себя заново весь этот день, провалились в тяжелый сон без сновидений.
Глава 4.
"Мудрость приносит следующие три плода:
хорошо мыслить,
хорошо говорить и хорошо поступать"
(Демокрит)
Лан.
Утром мы поднялись, когда солнце стояло уже высоко. Народ за ночь немного успокоился, и хотя произошедшее вчера забудется еще не скоро, но вера в лучшее у этих людей появилась. Вспоминая свои вчерашние чувства, когда мы поняли, что произошло на самом деле, я был готов воскресить лорда Мэддиса из мертвых и убить его вновь. И снова. И снова. И если бы я умел воскрешать людей из мертвых, я так бы и поступил. Я смотрел на Дара и Корина. Если второй был морально раздавлен той бедой, которая свалилась на всех этих людей, отчасти и по нашей вине, то у первого глаза были на мокром месте. И это было ничуть не стыдно. Кто сказал, что мужчины не имеют права плакать? Имеют, и еще как.
На нас с Эль снова смотрели немного с опаской, впрочем, уже без того ужаса, который еще вчера так и плескался в их глазах. Я решил совершить напоследок добрый поступок. Думаю, этим людям не повредит. А если учесть наши планы в отношении Дара, то можно надеяться на то, что очень скоро взаимоотношения людей и других рас изменятся. В лучшую сторону. По крайней мере, я в это верил. Эль, узнав о моих планах, меня поддержала. Так же как и Корин с Даром. Корин так вообще стал смотреть на меня как на одного из своих богов. Вот только этого мне и не хватало. Впрочем, получив от меня увесистый тычок в бок, он снова стал собой.
Дар, после скромного завтрака, который устроили нам жители Черной грязи, попросил всех собраться на деревенской площади.
Толпа людей, которая собралась по приказу своего будущего повелителя, настороженно молчала. Видимо, привыкнув видеть от сильных мира сего только плохое, в доброе они верили слабо. Я прошелся мимо них медленным шагом, внимательно сканируя каждого по очереди. В целом неплохо, учитывая, как они живут, но пара людей, мужчина и женщина, внушали достаточно серьезное опасение, и еще несколько, включая троих детей, были просто сильно истощены. Вот в этом я помочь не смогу, с этим справится хорошее питание, а вот с этими двумя необходимо разобраться. И как можно скорее.
— Ты и ты, — указал я на них рукой, — останьтесь, остальные могут идти.
Люди стали медленно расходиться, шепотом обсуждая произошедшее, и судя по их глазам, уже попрощавшись навечно с оставшейся передо мной парой.
Я внимательно осмотрел их еще раз, и остановил свой выбор на женщине. Это была та самая, за юбку которой вчера цеплялись трое маленьких детей. Они и сейчас стояли рядом с ней, замерев как маленькие столбики.
— Корин, займи малышей чем-нибудь, — попросил я его, а сам повернулся к женщине, — прошу пройти за мной.
Она присела на корточки и так вцепилась в своих детей, что я понял, она с ними прощалась навсегда.
— Пойдем, — уже более мягко сказал я, — не бойся.
Она встала на ноги и молча пошла за мной, глядя в землю. Я привел ее в ту самую избу, где мы ночевали. Она, кстати, была одной из наиболее приличных в этой деревне. Видимо это и было жилье деревенского старосты, который вчера пал от наших рук. Она вошла следом за мной и замерла на пороге.
— Раздевайся и ложись на стол, — указал я ей на предмет мебели.
Она с покорной обреченностью начала стаскивать с себя одежду, не поднимая на меня глаз. Разделась и замерла.
— Ну же, я жду, — поторопил я ее.
Она, тихо вздохнув, уселась на край стола и легла. Ноги свисали, но это не беда, главное, что меня интересовало, гнездилось у нее в животе.
— Закрой глаза и расслабься, — сказал я ей, и с удивлением увидел, как из-за зажмуренных глаз выкатилась одинокая слезинка. О, Пресветлая Аэлэниель, она что, подумала, что я к ней буду приставать?!
— Эмм-м, ты не так поняла, — замявшись, сказал я. Подумав при этом, что, возможно, мне следовало объяснить, что именно я хочу сделать. — Ты меня слышишь?
Она кивнула, не открывая глаз.
— Хорошо. Скажи, тебя давно мучают боли?
Женщина внезапно распахнула глаза, и в них плескалось такое удивление, что я растерялся. Насколько же она была запугана, что подумала о самом плохом, смирившись со своей участью? Защищала детей? Так им ничего не грозит. Хотя она-то об этом знать не могла.
Видимо она заметила мое удивление и немного приободрилась.
— С прошлого лета, мой господин, — наконец решившись, ответила она.
— Ясно. Как тебя зовут?
— Алатея, мой господин.
— Ага. Давай только без последней фразы. Можешь называть меня просто Ландиэль. Я не господин тебе.
Алатея растерянно кивнула, следя за мной обеспокоенными глазами.
— Боли сильные? — спросил я, положив руку ей на живот. Она напряглась, но не отстранилась.
— Сначала были слабые. Кольнет и все. Потом сильнее. В последний месяц я уже не могла выйти на работу в поле.
— Вовремя, — пробормотал я себе под нос. — Давай так, ты сейчас полностью расслабляешься, закрываешь глаза и лежишь, не шевелясь, чтобы ты не почувствовала. Ты меня поняла?
— Да, — послушно кивнула она и закрыла глаза.
Я поднял над ней руки и начал полную диагностику организма. Из-под пальцев полился тот самый свет, что когда-то поразил Эль. А, кстати, вот и она, легка на помине. Вошла и уставилась на лежащую женщину.
— Не мешай, — коротко сказал я и Эль молча, кивнула. Присела на лавку в углу и стала наблюдать за тем, что я делаю.
— Вот здесь, в районе желудка черное пятно, — сказал я, закончив диагностику. — Ты его видишь?
Эль подошла ко мне и уставилась на то место, куда я указывал. Пару минут ничего не происходило, а затем она кивнула.
— На паука похожа. Только лап не восемь, а как минимум тридцать. Что это? — посмотрела она на меня.
— Эль, все потом, — сказал я. — Внимательно смотри, что я сейчас буду делать. Видишь, я запускаю нить и осторожно вытягиваю одну из лап, как ты их назвала, и приматываю ее к телу черного пятна.
— Вижу, — снова кивнула она.
— И так с каждой, работа очень тонкая, нельзя, чтобы оборвалась ни одна. Поможешь мне?
— Я попробую, — с сомнением произнесла она и потянула тонкую ниточку своей силы к этому же черному пятну. — Смотри, так?
— Так, но не забывай, очень медленно. Если почувствуешь что оборвалась, сразу говори. Нельзя чтобы там осталось ни капли.
Так мы одну за другой убирали лапы разросшейся опухоли, пока не осталось ни одной.
— Убирай нить, — сказал я Эль и обратился к женщине. — Алатея, сейчас придется потерпеть несколько минут. Для того, чтобы убрать это из тебя, мне придется разрезать живот. Ты понимаешь?
Она судорожно кивнула и посмотрела на меня.
— Так надо, — кивнул я ей головой. — Если оставить, она снова распустит свои щупальца, и ты скоро умрешь.
— Я согласна, — голос ее звучал хрипло. — Я потерплю.
— Эль, посмотри на той полке, там вчера были большие деревянные ложки. Дай мне одну.
Эль подала мне требуемое, и я передал ее Алатее.
— Ее надо взять в зубы и крепко сжать. Потому что если этого не сделать, ты от боли можешь стиснуть зубы и сломаешь их. А зубы я, увы, растить не умею.
Она понимающе кивнула и улыбнулась мне. Потом взяла черенок ложки в зубы и крепко сжала.
— Отлично. Эль мне нужен твой стилет и возле печи я видел бутыль самогона, который пьют люди. Давай все сюда.
Когда мне подали все требуемое, я вылил часть самогона на клинок, чтобы убить микробов на нем, а оставшееся на живот Алатее. Она от неожиданности дернулась.
Эль хихикнула.
— А теперь держись, я начинаю. Кстати, Эль, ты можешь придержать ее за плечи, чтобы она не дернулась, мне это помешает.
Я поднес лезвие тонкого и как бритва острого стилета и одним резким движением надсек кожу. Алатея выгнулась и закричала.
— Держи ее, — крикнул я Эль, потому что она в первый момент растерялась, и продолжил резать. Кожа, потом тонкая жировая прослойка, мышцы, одну за другой, отделяя волокна.
Женщина кричала, уже не переставая, у нее ручьем катились слезы из глаз и пот по лицу.
— Терпи, Алатея, терпи, ты сильная, ты сможешь, — говорил я ей, чтобы хоть как-то отвлечь от пронизывающей боли.
За окнами потемнело.
— Похоже, там вся деревня собралась, — сказал Эль, не отвлекаясь от своего занятия.
— И пусть их, — мотнул головой я. — Все, добрался. Теперь смотри. Можешь ее отпустить.
Эль отпустила ее плечи и подошла ко мне, уставившись на черное нечто, которое я, с помощью своих силовых нитей, извлекал из раны.
— Жуть, какая, — передернулась она, глядя на кусок черной слизи, который плюхнулся на пол рядом со столом.
— Теперь еще одна диагностика, на случай если мы что-то пропустили, — провел руками над телом, помотал головой, — нет, все чисто. Сращиваю.
