Сейчас только полный идиот не понял бы, к чему все идет: сехенов на Севере, где они были абсолютно чужими, презирали во много раз сильнее, чем на Юге, где находилась их родина и их было больше. Вероятно, выходка с тарелкой была всего лишь провокацией, прелюдией к "веселью", которое собирались устроить северяне, но, так или иначе, служанке не поздоровится. Однако она ни о чем подобном не догадывалась, и ее не насторожили даже выставленные напоказ кинжалы на поясах посетителей.
Видеть, что сейчас произойдет, Сони не хотел. Тем более — в это встревать, а уж что крик поднимется на всю таверну, а то и на всю улицу, он не сомневался. Жаль, конечно, было оставлять недоеденное мясо, но лучше так, чем очутиться в центре свары, особенно когда отряду не следовало привлекать к себе внимание ариминцев.
— Келси, пойдем-ка отсюда.
— Постой.
Маг хмуро наблюдал за разыгрывающимся перед ним спектаклем.
— Убери это и принеси другое блюдо, неуклюжая скотина, — брезгливо бросил франт служанке.
Та покраснела от обиды, но сходила за веником и наклонилась, чтобы собрать битую посуду. В этот момент второй северянин ее опять толкнул так, что девушка растянулась на полу, испачкав платье в жире и порезавшись об острую грань осколка. Франт засмеялся.
Пьющие пиво строители притихли, но не ввязывались и делали вид, будто ничего не происходит. Сони тоже заставил себя отвернуться. Он сочувствовал девчонке, но ей следовало повести себя умнее и позвать хозяина, чтобы тот разобрался с пьяными посетителями. Участь сехенов нигде в Кинаме не была завидной, за каждого не вступишься, и лучше пусть служанка набьет пару шишек сейчас, чем всю жизнь будет ждать, что кто-то ее спасет.
Келси, похоже, думал по-другому. Сони с ужасом обнаружил, что маг привстал. Уж не собирается ли он встрять в намечающуюся драку?
— Сядь, или пойдем отсюда от греха подальше, пока все это не закончилось чем-нибудь похуже, чем в свечной лавке! — прошипел Сони.
— Мы должны ее защитить, — прошептал Келси. Его серые глаза были полны решимости выполнить то, что он сказал.
— Ты с ума сошел? Она же сехенка!
— И что? Не бойся, я не тупица, чтобы действовать кулаками.
Спустя мгновение Сони понял, почему он поднимался. Стол был широким, и лесоруб не мог дотянуться до товарища иначе, а дотянувшись, притворился, будто стряхивает с него пылинку, на самом деле коснувшись его груди и сжав в ладони шар из крупинок энергии. В ответ на непонимающий взгляд Келси подмигнул, но вместо того, чтобы успокоиться, Сони еще больше встревожился. Что могло взбрести в голову магу, да еще такое, чтобы они после этого не пострадали, он представить не мог.
На шум тем временем прибежал хозяин таверны — крупный, располневший с возрастом мужчина в длинном коричневом фартуке. С такой комплекцией он мог бы в одиночку вышвырнуть обоих смутьянов на улицу, но явно опасался так поступить. Посетители могли оказаться благородного происхождения, а проблем с власть имущими не захочет себе ни один тавернщик.
— Прошу прощения, господа, вы чем-то недовольны? — угрюмо спросил он, косясь на их кинжалы.
— Да, — подтвердил франт. — Ваша прислуга не умеет себя вести. Советую вам уволить ее и нанять людей, а не этот скот.
Хозяин окинул взглядом девушку, которая ползала по полу, складывая в подол мусор и кусая губу, чтобы не заплакать.
— Я понял вас, господин. Хин, иди на кухню, я сам здесь уберу.
— Подождите, — приказал франт. — Она испачкала мою рубашку. Вы хоть понимаете, сколько стоит эта ткань?
Он начал подниматься, и в этот момент Келси сделал стремительное движение, которое заметил только Сони. Франт дернулся, зацепившись штанами за край стола. Точнее, ему показалось, что он зацепился.
— А еще вам не мешало бы отшлифовать столы... — зло начал он, но так и не договорил.
Келси, сделавший еще одно быстрое движение, тихо хмыкнул. Перевязь с кинжалом франта с глухим звуком упала на лавку, а следом свалились и его штаны, демонстрируя всему залу белый волосатый зад северянина. Тот удивленно уставился вниз, из-за хмеля слишком медленно соображая, что происходит. Кто-то из строителей прыснул.
— Хин, быстрее, на кухню, — поторопил хозяин девушку. — Простите, господин, по-моему, вы слегка перебрали.
— Какого Шасета? — прорычал приходящий в себя франт. — Я требую извинений!
В порыве ярости он ударил кулаком по столешнице. Зря — Келси, давясь от смеха, в очередной раз шевельнул пальцами. На перерубленных энергией ножках стол устоять не мог никак и рухнул вместе со всей посудой, гремя разбитым стеклом, на пол. Хозяин едва успел отскочить, но пьяных северян окатило объедками и опивками так, что испачканная рубашка была по сравнению с этим мелочью. Строители потешались над двумя северянами-неудачниками, уже не скрывая этого. Те, если и были этим взбешены, то все равно ничего не могли сделать, во всяком случае пока один из них путался в собственных штанах, отчаянно пытаясь их надеть, а второй пытался выбраться из-под обломков стола.
— Вы портите мое имущество! — возмутился хозяин. — Вы заплатите за это. Кто-нибудь, позовите стражу!
— Я схожу за ними, — Келси вскочил с лавки и бодро направился к выходу.
Сони только и успел, что помчаться за ним.
Пост "истуканов", к счастью, находился неподалеку. Они сначала посмотрели на Келси недоверчиво, но, когда из "Рога рай-гала" послышались крики, даже не стали его дослушивать и сразу побежали туда, бряцая доспехами. Стоило им отвернуться, как Сони схватил Келси за локоть и, юркнув в переулок, потащил в противоположную от таверны сторону.
— Что за дурацкая выходка? — принялся сердито отчитывать его Сони. — Честное слово, шутка, достойная голопузого ребенка! Ты думаешь, они не заметят ровно срезанные ножки и стола и не догадаются, что тут поработала магия? Надеюсь, наши лица никто не запомнил...
— Да ладно тебе, — Келси выглядел чрезвычайно довольным собой, и это невероятно раздражало. — Никто не станет копаться в мелочах — не тот случай.
— А если они правда аристократские сынки? Ты мог сделать еще хуже, чем было. Пречистые Небеса, и все ради какой-то сехенки!
Келси так резко остановился, что Сони, который до сих пор держал его за руку, чуть не упал. Когда же он обернулся, собираясь едко осведомиться, не надумал ли маг вернуться, то не смог ничего вымолвить. Глаза Келси сверкали каленой сталью; милого добряка и шутника, который меньше четверти часа назад снял штаны у задиры в таверне, как не бывало.
— Сехены такие же благословленные богами, как эле кинам и тьеррцы, — жестко произнес он. — Они ничем не отличаются от нас, и я — хоть убей — не вижу причины, почему я должен проходить мимо, если кто-то из них страдает.
— И ставить под удар наше задание ради этого?
— Ты прекрасно знаешь, что я ничем не рисковал. Признаюсь, я не особенно помог девушке, но я проучил двух наглецов, которые в следующий раз хорошо подумают, прежде чем ерепениться по пьяни.
— Бездна, Келси, да там бы и без тебя обошлось! Если бы хозяину было нужно, он бы их одной левой на улицу повыкидывал.
— А может, и нет, — холодно ответил он. — Может, он испугался бы последствий. Разве ты не понимаешь? — маг понизил голос, хотя в переулке было пусто, а затем шагнул к Сони и положил руку ему на плечо. Для хрупкого Келси хватка была неожиданно крепкой. — Мы гвардейцы. Наши задачи не исчерпываются поисками разных вещей для короля. Наша главная цель — это добиться в Кинаме установления порядка и справедливости, чтобы никого из ее граждан не притесняли и не обвиняли в том, чего они не совершали. Вот что значит, быть гвардейцем. Если ты намереваешься остаться с отрядом, тебе нужно привыкнуть к этому и начать думать так же. Сегодня, между прочим, ты помог мне выполнить мое предназначение — защитить слабого и наказать виноватого. Так что больше не говори, что кристалл в твоей груди — это проклятие. Это благословение, — уверенно произнес он.
И снова Сони ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и опустить руки. Ну что он мог возразить человеку, который искренне мечтает об установлении порядка и справедливости? А если вспомнить, что у него в напарниках два лорда, по собственной воле отказавшиеся от сладкой жизни ради все той же справедливости, и северянин, который нисколько не дорожил северными традициями... Да они все рехнулись. Сони мучительно потер лоб. И он — благословленный богами вор — тоже скоро рехнется. Это обязательно произойдет, потому что ему с удивлявшей его самого страстью хотелось, чтобы проклятый Келси был прав.
— Ты дурно на меня влияешь, — со вздохом обратился он к магу.
Тот беззаботно, совсем как Дьерд, закинул за голову сцепленные руки и зашагал дальше по переулку.
— Я отлично на тебя влияю. Вот увидишь, когда истинный король наденет корону из майгин-таров, мы с тобой, и Дьердом, и всеми остальными еще исправим мир к лучшему. Поверь мне.
Поверить... Похоже, это единственное, что оставалось Сони. И он не сказал бы, что будет этому сопротивляться.
* * *
Он бежал изо всех сил, пытаясь спрятаться от догонявшего его кошмара. Горло сковал страх, и Сони задыхался одновременно от дикого ужаса и неимоверной скорости, которую старался развить, но никак не получалось. Он притаивался за углами зданий, прыгал в ямы, даже залезал в шкафы в чужих домах, но все было тщетно. Стоило шевельнуться, поверить в безопасность, как его снова настигал пронзительный взгляд двух огромных синих глаз. Они обжигали смертным холодом, становясь все ближе и ближе. Сони спрятался за окутанные мглой кусты и накрыл голову руками, как будто это могло его спасти. Но за спиной уже слышалась тяжелая поступь гигантского волка. Север не отпускал предателей. Никогда.
Земля содрогнулась, когда зверь оттолкнулся от нее ногами и прыгнул. Тяжелая туша, рухнув на Сони, придавила его к земле. Обездвижив жертву, волк ударил ее когтистой лапой и вцепился в глотку. Чувствуя, как зверь рвет его плоть и как кровь заливает грудь, Сони закричал и сделал последний рывок.
Он подскочил, выпутываясь из колючего одеяла и судорожно ощупывая горло. Ничего — ни хлещущей крови, ни рваной раны, только противная слабость в теле и тупая боль в голове. Мгновение спустя желудок свело спазмом, и Сони торопливо скрючился над придвинутым к кровати ведром. Но его так и не вырвало — было нечем. Он застонал и, не до конца веря, что кошмар закончился, снова потрогал шею.
— Что, синеглазый волк снится? Эйрену, говорили, тоже снился.
Ну вот, не один кошмар, так другой. Теперь Сони был абсолютно уверен, что находится в приюте для паломников, в самой что ни на есть подлинной действительности. Такой мерзкой может быть только она.
Из приоткрытого окна падал розовый предзакатный свет, который освещал Виньеса, сидевшего на соседней кровати и презрительно разглядывавшего спутника. Его высокий, пропитанный ядом голос резал по ушам, и от него тошнило еще сильнее, чем от непонятной хвори, которая скрутила Сони. Он сплюнул в ведро скопившуюся во рту неприятную горечь.
— Ты на что намекаешь?
— На то, что ты за последние ночи несколько раз подскакивал, хватаясь за горло. Думал, я не вижу? Готов поспорить, что во сне на тебя нападает волк с ярко-синими глазами — воплощение Севера, которое, по легенде, наказывает предателей. И по счастливой случайности в самый ответственный момент ты оказываешься серьезно болен.
— Да пошел ты.
Сони откинулся назад, на постель. Других аргументов у него не было. Он и сам прекрасно знал, насколько все подозрительно выглядело, но изменить ничего не мог.
Три дня, с тех самых пор, когда они с Келси чуть не попались на каснарское зелье, все шло гладко. Никаких происшествий, просто слежка и размеренная подготовка к нападению на дом Даллина, в то время как сам хозяин будет у Ньес, забрав часть охранников. И надо же было в последний момент, когда все роли были расписаны и до дела оставалось всего несколько часов, Сони чем-то отравиться.
Он понятия не имел, что такое умудрился съесть. Отряд обедал вместе; за едой ходили Дьерд и Лейни, которые принесли из таверны совершенно одинаковые порции. Сони ел ту же колбасу, что и Тэби. Они вообще сидели на одной кровати и еще поругались из-за того, кто отхватил кусок побольше. Однако Черного Рыцаря, который, по мнению Сони, и стащил себе самый аппетитный шмат, даже изжога не мучила, а его трясло так, что он еле вставал с постели.
Кален, естественно, был недоволен, но ничего не сказал, отложив выяснение обстоятельств на потом. Остальные молчали, бросая на новичка подозрительные взгляды, и лишь Виньес открывал свою пасть, обвиняя его в трусости и предательстве. Как будто Сони был настолько глуп! Если бы он хотел отвертеться от задания, то начал бы готовиться к этому задолго до этого, чтобы ни у кого не возникло сомнений.
Хуже всего в этой ситуации было то, что присматривать за ним и выносить ведра оставили именно Виньеса. Логика Калена была ясна — горбоносый лучше всех в отряде разбирался в лекарствах, к тому же во время ночного налета он будет почти бесполезен: дневной маг, хилый боец, да еще ему неоткуда будет черпать энергию. Виньес, похоже, тоже это осознавал, и мага взбесило, что его фактически ссадили с борта отплывающего корабля. Злость он срывал, само собой, на Сони. Нет, чтобы радоваться тому, что риск обошел его стороной, — он все никак не мог уняться.
— Мог бы придумать что-нибудь получше, чем рвота, — бубнил Виньес. — Кровавый недельный понос, например. Или что-нибудь посерьезнее — можно отрубить руку или ногу, чтобы к тебе вообще не цеплялись...
— Да заткнись ты наконец! — не выдержал он, порядком уставший от этого непрекращающегося нытья.
— С чего бы? Раз уж ты так хитро уклонился от задания, то я хоть жизнь тебе поотравляю, чтобы она медом не казалась. Может быть, мне даже удастся пробудить твою совесть. Если она у тебя есть, в чем я не уверен.
Сони приподнялся на локтях.
— Поработай головой, — процедил он. — Или у тебя вместо нее использованный ночной горшок? Как я могу быть предателем, если вы сами заставили меня присоединиться к отряду и мне после этого даже на один час не удавалось вырваться из-под вашего надзора? Я ниоткуда не мог достать рвотное и тем более мне нет смысла так по-идиотски подставляться, чтобы вы сразу заподозрили во мне труса!
— А что, это не так? — язвительно осведомился Виньес. — Ах да, ты же у нас вовсе не трус, а ученый вор...
Этого Сони стерпеть уже не мог. Он прекрасно понимал, что горбоносый всегда ко всем придирается и всегда будет придираться, потому что у него такой характер. Но за время путешествия этот надменный лордик Сони изрядно надоел, а нервозность, скопившаяся у него за последние крайне неудачные месяцы, тоже требовала выхода. Его беспочвенно обвиняли, и это требовало ответа.
Ему удалось поймать Виньеса врасплох — тот никак не мог ожидать, что стонущая и трясущаяся развалюха, которая сгибается над ведром, в следующий момент способна броситься на него с кулаками. Этот рывок стоил Сони неимоверных усилий, но своего он добился. Виньес, не успевший защититься с помощью магии, опрокинулся на кровать, как тряпичная кукла. Первый же удар вызвал у него болезненный вскрик, заставив Сони обрадоваться, что он разделает противника под орех в два счета.
