Младший брат дракона

— Возможно, ты вчера слишком сильно треснулся башкой. Был бы ты каршарцем, ничего бы твоей голове не было — вон Гунвальду как от драконицы досталось, и нормально. Скачет, как горный козёл. А всё потому, что мозги — это излишек.

Дилль через силу улыбнулся попытке Герона поднять ему настроение. К счастью для монаха Гунвальд этой речи не слышал. Спустя пару лиг Диллю стало лучше, и они с Героном наконец-то нагнали неутомимого каршарца, который то убегал далеко вперёд, то садился на обочину дороги подождать отставших.

Вчера, Дилль, подгоняемый магией, нёсся во весь опор к Неонину и не обращал внимания на расстояние, которое он проехал. Ему казалось, как, впрочем, и Гунвальду, что проскакали они совсем недолго, а, значит, обратный путь тоже не займёт много времени. На деле получилось, что ковыляя пешком и без магической подпитки они добрались до постоялого двора Эоноса к тому времени, когда появились признаки первых сумерек.

Как и в прошлый раз постоялый двор встретил их мёртвой тишиной. По-прежнему тихо поскрипывали створки распахнутых настежь ворот, а несколько пролётов забора всё так же лежали на земле.

— Нам здесь опять не рады, — констатировал каршарец. — Если я сейчас войду и не увижу перед собой кувшин вина, то точно прибью хозяина.

— Если ты его найдёшь, — проворчал Дилль. — Я имею в виду хозяина, а не вино.

Наверное, Гунвальд обладал каким-то провидческим даром — не успела наша троица переступить порог постоялого двора, как на глаза им попался кувшин, безо всякой человеческой помощи летевший со стороны кухни прямо на каршарца. Гунвальд, как истинный воин, обладал отменной реакцией — он с ругательством уклонился, предоставив летающей посудине возможность атаковать другого. Другим, конечно, оказался Дилль, шедший следом за варваром.

Дилль в последний момент заметил приближающийся кувшин, окружённый странным светящимся ореолом, и успел только выставить перед собой руку в тщетной надежде защититься. К счастью, летающий снаряд, не долетев до Дилля всего одного шага, вдруг потерял скорость, рухнул и покатился по полу. Кувшин остался цел, а вот вино разлилось по доскам багровым озерком.

— Ну вот, и вино пролилось, и привидения пожаловали, — послышался невнятный голос.

Дилль присмотрелся: в самом тёмном углу сидел не кто иной, как Эрстан. Представитель королевской академии магов был, мягко говоря, весьма нетрезв. Волосы мага, обычно аккуратно уложенные, напоминали собой воронье гнездо, а кафтан, в другое время застёгнутый наглухо, сейчас был расстёгнут до пояса. Несколько пустых глиняных кувшинов на его столе красноречиво повествовали, как маг дошёл до такого состояния.

— Сам ты привидение, — невежливо отозвался Герон. — Докатился: напиваешься в одиночку.

— А что делать, если даже вампиры отказываются составить компанию? Ладно, тогда буду пить с вами. Привидения вино пьют?

— Не знаю, пьют ли привидения, а я если сейчас не глотну вина, то точно помру, — заявил Гунвальд и проверил посуду на столе мага. — Не понял! А где вино?

— Там, — маг махнул рукой в сторону кухни. — Эонос, подлец, сбежал, приходится самому...

Эрстан сделал несколько пассов, с его руки сорвался прозрачно-белый шарик и улетел куда-то в подсобные помещения. Дилль с удивлением проводил взглядом магическую субстанцию — раньше он как-то не замечал чтобы Эрстан так открыто демонстрировал магию.

— А вот и вино, — заплетающимся языком проговорил маг, и сделал приглашающий жест рукой.

Возможно его жест предназначался Гунвальду, Герону и Диллю, но, похоже, очередной кувшин понял это как приказ приблизиться и метнулся к магу, с размаху шмякнув того прямо в грудь.

— Да чтоб тебя демоны задрали! — возопил Эрстан, отплёвываясь и отряхивая одежду от вина.

— Лучше я сам схожу, — буркнул варвар, подобрал два пустых кувшина и удалился на кухню.

Дилль и Герон уселись на лавку, маг разъезжающимися в стороны глазами уставился на них.

— Ну и каково оно на том свете? — глядя сквозь них, спросил он.

Дилль и Герон обменялись удивлёнными взглядами. Маг вздохнул:

— Вы бы это... летели отсюда, — посоветовал он. — Не дело мёртвым беспокоить живых. И вообще, я пытался вам помочь... и помог бы, если бы не этот клятый амулет!

Эрстан помахал перед ними своим медальоном.

— Щ-щас я его...

Между пальцев мага заструились искры и устремились к медальону. Раздался громкий хлопок, и всю посуду воздушным ударом снесло со стола. Сам Эрстан опрокинулся на спину, Герона смело с лавки, а Дилля крепко приложило об стену.

— Опять не получилось, — печально возвестил маг, лёжа на спине и глядя в закопченный потолок.

— Я его сейчас прибью за такие шутки! — прорычал монах, вытирая кровь, капавшую с носа на бороду.

— Не стоит этого делать, преподобный, — раздался звучный голос, — он всё равно ничего не соображает. Лучше подождать, пока протрезвеет — может, хотя бы поймёт, за что его убивают.

Дилль поднял голову, Герон обернулся. На лестничной площадке стоял вампир Орхам — в противоположность магу элегантно одетый и абсолютно трезвый.

— Эрстан в таком состоянии уже третий день, — сказал вампир. — Надирается с утра пораньше до зелёных зюзей и всё пытается добраться до Неонина. Пару раз я его обратно приносил, один раз он сам вернулся, почти трезвый. Объяснил, что вино отключает чары амулета, и снова нажрался. А в перерыве между походами он пытался снять заклятье с амулета — в результате чуть не спалил дом. Наш хозяин решил, что жизнь дороже, и ночью сбежал. Я уже подумывал связать мага, чтобы он протрезвел.

— Вот оно что, — протянул Дилль. — Слышишь, Герон? Эрстан-то, оказывается, действительно пытался нам помочь.

Монах молча поднял мага и уложил на лавку, Эрстан прерывисто вздохнул и захрапел. Орхам спустился с лестницы, за ним в обеденном зале появился и молодой вампир Теовульф, с любопытством уставившийся на драконоборцев.

— Вижу, что вы уцелели после встречи с Хранителем, — проговорил Орхам. — Или вы с ним не встречались?

— Мы с ним не просто встречались, а даже сражались, — заявил каршарец, вышедший из кухни с двумя кувшинами. — Здоровенная тварь. Я об его когти меч сломал.

Вампир обернулся к варвару — на его бледном лице Дилль прочёл откровенное удивление. Гунвальд прошествовал к столу, поставил один кувшин, а ко второму приложился.

— Сражались? Мечом против дракона? — недоверчиво переспросил Орхам. — И остались после этого живы?

— Как видишь, — лаконично ответил монах, отхлебнул вина и передал кувшин Диллю.

Дилль, тошнота у которого всё не проходила, с трудом сделал пару глотков.

— Верится с трудом, — хмыкнул старший вампир.

— Может, ему в ухо дать? — спросил у монаха Гунвальд. — Никто ещё не так не оскорблял сына славного Ольола.

Орхам проигнорировал угрозу и уселся на лавку. Теовульф пристроился рядом с наставником.

— Расскажите мне об этом, — попросил старший вампир. — Несомненно, ваша битва достойна того, чтобы о ней сложили песни.

Гунвальд подозрительно посмотрел на Орхама — не издевается ли тот, но на бледном лице вампира не было и тени усмешки.

— Ладно, — смилостивился каршарец. — Сейчас перекусим и расскажем.

— Я, пожалуй, отдохну немного, — сказал Дилль. — Что-то мне совсем нехорошо.

— Тебя проводить? — спросил Герон.

— Сам доберусь, — буркнул Дилль и на подгибающихся ногах отправился наверх. В первой же комнате он рухнул на кровать и провалился в тяжкий сон.

* * *

*

Проснулся Дилль от голода. Сквозь мутное стекло светило восходящее солнце, а с улицы доносилось щебетание каких-то птах. Дилль сел на кровати, постанывая от ломоты во всём теле. Едва он принял вертикальное положение, как снова закружилась голова. Он с минуту размышлял, что лучше: опять увалиться в кровать или спуститься в обеденный зал? В борьбе между головокружением и голодом победил голод — Дилль понял, что умрёт, если не проглотит кусочек чего-нибудь съестного.

Он, осторожно ступая и держась за стены, вышел из комнаты и направился к лестнице. Едва он появился на площадке, как снизу раздались приветственные выкрики.

— А вот и наш победитель дракона! — проревел каршарец. — Дилль, мы тут в твою честь пьём.

— Поднимем же чаши за Дилля-драконобойца! — провозгласил Герон, поднимая не чашу, но целый кувшин.

Тост с воодушевлением поддержали оба вампира, сидящие за одним столом с монахом и каршарцем. Судя по всему, эта компания праздновала победу над драконом всю ночь, и силы их явно заканчивались. Герон, сделав несколько глотков, уронил голову на столешницу и громогласно захрапел. Каршарец, почему-то завёрнутый в красивый плащ старшего вампира, сосредоточенно обгладывал совершенно голую кость. Орхам, ещё недавно одетый, как на приём королю, сейчас напоминал скорее завсегдатая кабака, неделю не вылезающего из питейного заведения. Его ученик Теовульф выглядел приличнее остальных — видимо, наставник не позволил ему надраться до того счастливого состояния, в котором находился он сам.

— Но я же никакого дракона не убивал, — слабо возразил Дилль.

— Ты его победил, а жив дракон или мёртв, уже неважно, — торжественно сказал Орхам. — Надо же, вот не думал, что воочию увижу человека, осмелившегося залезть в пасть дракона и уцелеть при этом. Даже среди самых отчаянных вампирских воинов нет таких сумасшедших. Поздравляю, юноша!

— С тем, что я сумасшедший? — хмыкнул Дилль. — Сомнительный комплимент. Скажите, тут найдётся что-нибудь поесть — я с голода умираю.

— Дилль, всё, что у нас есть — твоё! — Гунвальд обвёл рукой стол, заваленный обгрызенными костями, плавающими в лужицах пролитого вина.

— Да уж! — Дилль поморщился. — Ладно, поищу сам.

Он направился в кладовую, где уже бывал в день прибытия. В прошлый раз кладовая выглядела куда более наполненной, чем сейчас. Дилль после долгих поисков обнаружил кусок сала, покрытого коркой соли, засохший в сухарь ломоть хлеба и пару чесночных головок — вот и вся добыча. Он вернулся в общий зал и приступил к трапезе. И хотя он был голоден, как отшельник во время великого поста, еда вызывала какое-то непонятное отвращение. Едва Дилль начал жевать чесночный зубчик, как оба вампира уставились на него с самым недружелюбным выражением лиц.

— Извиняюсь, забыл, что вы боитесь запаха чеснока, — поперхнулся Дилль, убирая подальше от вампиров свою немудрёную провизию.

— Мы не боимся, — с достоинством ответил Орхам, — просто запах чеснока нам очень неприятен — он напоминает вонь от ядовитого горючего зелья, при помощи которого Завоеватели испепелили наш родной мир. Так что, ешь свой чеснок, господин победитель дракона, только постарайся не дышать в нашу сторону.

— Вот оно как, — глубокомысленно протянул каршарец. — А я как-то встречал охотников на вампиров, которые носили целые ожерелья из чеснока. Помнится, они утверждали, что лучшего средства защиты нет.

— Юный отрок, — повернулся к Гунвальду старший вампир, — скажи мне, нравится ли тебе запах собачьего дерьма?

— Нет, конечно!

— Остановит ли тебя то, что твой враг будет обмазан собачьим дерьмом?

— Нет, конечно!

— Вопрос о твоих охотниках на нас считаю закрытым, — фыркнул Орхам. — К тому же, если бы эти, так называемые охотники действительно повстречали наших воинов, то хвастаться победами над вампирами было бы некому.

— Я тоже так думаю, — пожал плечами Гунвальд. — Ты, к примеру, мечом владеешь лучше всех, с кем я когда-то сражался. А у того сброда вообще не было бы ни одного шанса в бою против тебя.

— Само собой, — как должное принял похвалу Орхам. — Ты для человека тоже весьма неплох. Вот только слишком азартен. Это нехорошо для фехтовальщика.

— Видел бы ты наших берсерков! — возмутился каршарец. — Я по сравнению с ними просто сонный младенец.

— Берсерки хороши только один раз. Я же говорю об истинном искусстве...

Пока шёл спор о фехтовании, младший вампир со скучающей физиономией смотрел то на разгорячённого каршарца, то на наставника. Герон спал, положив руки на стол, а голову на руки. Немного утолив голод, Дилль заметил, что кое-кого не хватает. А именно мага.

— Послушай, Теовульф, — обратился он к молодому вампиру, — ты не знаешь, куда подевался Эрстан?

— Прогуляться ушёл. Сказал, что свежий воздух лечит похмелье лучше всяких заклинаний.

Дилль подумал, что магу понадобится очень много свежего воздуха.

— А ты, как я понял, тоже маг? — спросил он.

— У меня есть природный дар, но насколько он сильный, никто сказать не может, — заметив недоумённый взгляд Дилля, Теовульф пояснил: — У вампиров вообще нет магов. И не было никогда.

— То есть ты — личность исключительная?

— Причем во всех отношениях, — мрачно подтвердил собеседник.

— Ты так говоришь, будто это плохо, — пожал плечами Дилль.

Теовульф с таким видом переставил с места на место высокую глиняную кружку, словно это было важнейшим занятием в мире, затем поднял на Дилля взгляд своих кошачьих глаз и выдавил:

— Я — полукровка.

— И? — Дилль ничего не понял.

— Мой отец — вампир, а мать — человек. Она была родом из Ситгара.

До Дилля дошло. У людей тоже полно заморочек по поводу происхождения, но когда дело обстоит так... получается, у парня жизнь совсем печальная.

— А-а, — протянул Дилль, — теперь я понял, почему ты так хорошо по-нашему говоришь.

— У земель клана Григот с одной стороны Запретный предел, с другой — Ситгар. Поэтому каждый воин нашего клана должен знать ситгарский. А, к примеру, воины клана Сталгард обязаны учить ещё и хивашский.

— Ну, с вашей длительностью жизни можно сколько угодно языков выучить.

— Вампиры живут очень долго, зато рождение ребёнка у нас большая редкость. Видимо, только поэтому меня и не прибили сразу. Думаешь, это легко — быть самым слабым, самым неловким, самым неприспособленным к воинскому искусству? А на фоне остальных наших я всегда казался каким-то калекой и жалким уродцем, — вампир, посмотрев украдкой на старшего товарища и убедившись, что тот по-прежнему увлечён спором с каршарцем, залпом допил вино. — Даже те, кто в сражениях лишился руки, могут без труда одолеть меня в бою на мечах.

— Ну, если они владеют мечом так, как твой наставник, это неудивительно. Кстати, а Охрам разве тебя ничему не учит?

— Учит. Точнее, учил. Потом забросил это неблагодарное дело.

— Ну, не всем же быть великими воинами, — попытался немного утешить собеседника Дилль. — Я вот тоже мечом махать совсем не умею, и ничего — жив до сих пор.

— Ты не понимаешь! У нас быть воином, значит, быть на вершине власти. Только воины могут стать вождями клана. Только к воинам прислушиваются. И только воин может ответить воину — остальные должны молча проглатывать оскорбления.

Дилль подумал, сколько же обид пришлось вытерпеть этому парню, и посочувствовал.

— А чего же ты не ответил на оскорбление магией? — спросил он. — У нас, например, воинам с магами вообще запрещено связываться. Правда, это получилось из-за того, что после Величайшей битвы магия стала редкостью, вот какой-то из прежних королей и издал такой указ. Но насколько я помню, и до той битвы к магам особо никто не спешил приставать — разве что находился любитель превращаться в лягушку.