Персональный ад моей души

Райковский ничего не ответил, впервые он видел своего друга в таком состоянии отчаяния. Он ведь даже и не подозревал, что Синицкий так переживает все эти годы. Сразу да, понятно, и пил и куролесил, но потом ведь успокоился, по крайне й мере, старательно всех в этом убеждал, а на самом деле просто замкнулся в себе.

Утро Леру встретило болью во всём теле, после сна на неудобном диване, и тошнотой, куда же без неё. Было такое чувство, что она уже и не знает, как это, когда не тошнит. Из туалета еле выползла, правда, аппетит прорезался. Так вдруг, что даже смешно от такой резкой смены настроений. Проходя мимо зеркала, глянула, но ничего хорошего для себя не отметила, беременность враз сыграла слишком уж злую шутку: вчера ещё вроде красивая и интересная девушка, а уже сегодня опухшая и уставшая женщина средних лет. Успела выпить стакан сока и съесть бутерброд с сыром, так как больше в холодильнике ничего не нашлось, но очень хотелось, даже мелькнула мысль с утра пораньше отправиться в магазин и накупить себе всякой вкусной и при этом жутко вредной еды. Так же захотелось чипсы. Только о чипсах вспомнила, как раздался звонок в дверь, Лера на часы на всякий случай глянула и ещё раз убедилась: ничего не перепутала, половина восьмого, за окном ещё темно, а не прошеные гости, уже на пороге. Решила открыть, хотя бы для того, чтобы узнать, кому в такую рань понадобилась. За дверью увидела Синицкого и почему-то удивилась. А ведь, правда, кто ещё мог так бесцеремонно явиться, да ещё и после вчерашнего выступления? Он стоял хмурый, глаза не то, чтобы злые, но явно недовольные, и опять забыл снять очки. И его нервозность, напряжённость бросалась в глаза, но это не помешало ему довольно-таки вежливо поздороваться и даже улыбнуться.

— Впустишь? Разговор есть.

Лера неоднозначно пожала плечами, но от двери отступилась. Резко почувствовала себя плохо, тошнота вернулась, но что-то в глубине подсказывало, что беременность тут не при чём.

— Ты пила, что ли? Выглядишь хреново. — Он, не разуваясь, прошёл на ковёр, и на пристальный взгляд Леры, никак не отреагировал.

— Об этом ты хотел поговорить?

— Не совсем.

Держался молодцом, было видно, что есть такое желание, высказать всё, что думает, но какое-то уважение к жене видимо, всё ещё осталось, и он подбирал выражения. Лера тоже ссориться, капризничать, не собиралась, она бы и вчера ничего подобного не выкинула, если бы не их "новости", а уж сегодня, так и подавно. Вдруг по телу пробежал озноб, и она ссутулилась, накинула на плечи махровый халат, который до этого валялся на диване, вспомнила о нём, только когда Синицкий плюхнулся совсем рядом.

— Лера, вчера с кольцом... неудобно получилось, я правда, не собирался его Кристине дарить... она его случайно в сейфе обнаружила, что я мог ей сказать?

— Может, что это кольцо твоей жены?! — Лера одну бровь приподняла, не принимая его оправдания, но тут же отступила. — На самом деле, мне это уже не интересно. Что ещё?

— Лера, я хотел попросить тебя не приближаться к Кристине.

Синицкий поджал губы, но лучше бы он прикусил себе язык! Можно подумать, Лера теперь будет преследовать эту особу, только для того, чтобы насолить, оставалось только ухмыльнуться в ответ, что она и сделала.

— Я действительно тебя прошу. — Настаивал он и его тон был уже более требовательный. — Ей вчера было плохо и... врача вызывали, в общем, ты понимаешь.

— Что я должна понимать? И вообще, как ты себе это представляешь, мы работаем в одной компании?

— После показа она уйдёт.

Лера нервно кивнула и вытянула вперёд губы, неприятно улыбнулась.

— Лера, пойми, она беременна, не нужно её лишний раз волновать.

На это оставалось только горько усмехнуться, но не заплакала, каким-то чудом сдержалась, вдруг вспомнилось, какую моральную атаку Синицкий ей беременной устраивал каждый день, а тут такая забота, просто противно слушать.

— Саш, не зли меня, давай, уходи, я тебя услышала, всё поняла, встречи искать не буду.

Она уже толкала его в спину, но Синицкий с места не двигался, а потом и вовсе, Леру за руку схватил и усадил рядом с собой.

— Ты вчера и так сказала всё, что могла. И, как ты сама понимаешь, от этого ничего не изменилось, тебе придётся смириться.

— С чем?

— С тем, что мы разведёмся.

— И как, интересно, ты себе это представляешь? Думаю, адвокат тебе объяснил, что суд не будет заниматься принудительным разделом имущества, хотя бы потому, что оценивать его очень сложно. И, конечно же, предложит нам договориться мирным путём. А мирным путём у нас не получится, это я тебе обещаю.

— Лера, ты ничего не изменишь!

— И ты. — Легко отозвалась она, после чего Синицкий всё же вскипел.

— Чего ты хочешь?! — Вскочил он и навис над ней. — Денег тебе не надо, что тогда? Довести меня? Или ты хочешь, чтобы я поверил в твои светлые чувства? Так извини, не получается. Мы десять лет жили в разных странах, и при этом хорошо жили, Лера! что теперь, невмоготу стало?

— За себя говори.

— Знаешь, ты особо измученной страданиями не выглядишь. Холёная, довольная жизнью, с целым багажом любовных отношений. Давай, продолжай в том же духе!

— А ты?

— А я буду спокойно жить вместе со своей семьёй.

— Она тебе не нужна.

— Она будет хорошей женой, потому что она знает какой я и на что я способен.

— Забыл добавить, что она будет слушать тебя, раскрыв рот, и смотреть тупыми глазами, только бы ты остался доволен.

— Хотя бы!

— По этому поводу Арсен говорит так: у мужа барана и жена овца, а у льва гордая львица.

— Что же он такой умный, на тебе, львице, не женился?

— А ты за него не беспокойся, у него жена любого за пояс заткнёт.

Синицкий ещё не кричал, по крайней мере, не всегда, но говорил достаточно твёрдо и громко, Лера ему уступать не собиралась и, не смотря на то, что чувствовала себя всё хуже, тоже встала, чтобы быть на равных и ничуть не уступала в интонации.

— Ладно, Саша, успокойся, — опомнилась она и решила всё же поговорить мирно, — мне действительно нужно с тобой поговорить.

— А я не хочу тебя слушать! У меня есть жена, и она родит мне ребёнка, тебя в моей жизни больше не будет! Ты приехала, чтобы убедиться, что я тебя хочу? Я тебя хочу! Только жить я с тобой не могу... и не буду.

— Я тоже могу родить тебе ребёнка. — Проговорила почти шёпотом, едва шевеля губами. Эти слова дались нелегко, вызвали у неё самой целую кучу эмоций, так, что пульс зашкаливал.

Наверно, если бы Лера сейчас заплакала, то смысл слов до Синицкого бы дошёл, но она не плакала и вообще, заявила это таким тоном, словно его же в чём-то пытается упрекнуть. Он резко развернулся, не желая больше выслушивать этот бред, был готов расстаться с ней раз и навсегда прямо сейчас, но она оказалась не готова. Сама не поняла зачем, попыталась его остановить, ведь разъярённому Синицкому всё равно ничего не доказать, но разум в этот момент не отзывался, работал только импульс, порыв. И под его действием, Лера схватила мужа за руку, пытаясь развернуть к себе лицом. Неудачно. Синицкий, в попытке отмахнуться или просто вывернуться из её хватки, резко двинул рукой, но она держалась слишком крепко и вместо того, чтобы просто его отпустить, дёрнулась следом за рукой, которая уже была зажата в кулак. Движение было настолько резким, что по инерции, она качнулась, а вот кулак при этом остался в том же положении. Жгучая боль в нижней губе, которая перешла на щёку и подбородок, заставила резко опуститься на колени, рукой она зажала место боли. Во рту появился солоноватый привкус крови, присела на пол, крепче прижимая руки к своему лицу и уже давясь слезами. Она и так была на грани, а теперь и вовсе не стерпела, всё-таки женщины, может эмоционально они и сильнее, но боли не переносят.

— Мне не нужны от тебя дети Лера, понимаешь?! И ты мне не нужна!

Всё это Синицкий прокричал в порыве злости, ещё не понял, что произошло и почему она плачет, понял, только когда Лера взвыла, распластавшись на полу.

— Лера...

Его голос дрогнул, он тут же попытался её поднять, но она оттолкнула его руки, прижимаясь лицом к полу. Он ещё раз попытался усалить её, повернул к себе, но получил пощёчину и со злостью бросил на место.

— Хочешь уходить, уходи! — Прокричала она, между взываниями.

И он ушёл. Вот так просто, перешагнул через неё вместе со всеми её чувствами и страданиями, хлопнул дверью. Когда Лера успокоилась, а успокоилась она достаточно быстро, чётко приняла решение, так же как и он, вычеркнуть весь этот ужас из своей жизни. Смахнула слёзы, умылась, причесалась. Глянула на себя в зеркало и обомлела: лицо распухло, губа треснута, ссадина на скуле. Даже не поняла, как от одного случайного удара, нет, это даже не удар был, его кулак только скользнул по лицу, а уже такая красота! Ни о какой поездке на показ не было и речи, да и неважно теперь было всё это. Показ, бизнес, всё в прошлом. Она ещё на эмоциях, может соображать, действовать, но с каждой минутой душевные силы покидают.

Пока продумывала дальнейшие действия, созвонилась с нотариусом и адвокатом, в дверь снова позвонили, причём настойчиво, открыла с недовольством, а когда увидела за дверью Аню, так и вовсе пожалела.

— Лера...

Удивлению её не было предела, но половину эмоций она попросту опустила, чтобы не волновать подругу ещё больше. Расспрос начался прямо с порога.

— Лерочка, что случилось? Это этот гад тебя избил?

— Если ты о Синицком, то да. Любимый приласкал. Но он меня не бил, всё это вышло случайно. А ещё я от него беременна.

— Так он тебя из-за беременности так?

После была череда нецензурных высказываний в его сторону, причитания по поводу "Я же тебя предупреждала!", и ещё много-много возмущений.

— И как же ты теперь поедешь?

— Не поеду. Сама видишь, такую красоту даже гримом не прикрыть.

— Правильно, пусть крутятся сами. А хочешь, и я тоже не поеду!

— Перестань. У тебя контракт — это, во-первых, а во-вторых, надо Свету поддержать, ты же знаешь этот террариум, её там съедят.

— С её то талантом? Ха! Подавятся.

— Всё равно поддержать нужно, к тому же, я ей уже сообщила.

— Ну... со мной понятно, ты что делать будешь?

— Я? Уеду, выйду замуж, займусь работой и... и ещё что-нибудь.

— А с ребёнком?

Аня посмотрела слишком пристально, наверно давая Лере возможность сделать правильные выводы, но чуда не случилось, Лера усмехнулась и пожала плечами.

— Тебе правду сказать или дать повод потом удивиться?

— Не смей, слышишь, это ведь и твой ребёнок, забыла, как ты тогда убивалась?

— Забыла.

— Лера...

— Всё, не хочу тебя слушать. Иди, а то в аэропорт опоздаешь.

— А ты здесь как?

— Я справлюсь.

Уходить Аня не хотела, да и боевой настрой подруги её прилично взволновал, но Лера буквально силой её вытолкала.

После визита нотариуса, снова не прошенные гости, на этот раз Арсен с женой и дочкой.

— Скажите, у меня над входом надпись день открытых дверей?

Сходу набросилась Лера, даже входить не предложила, развернулась и в комнату направилась.

— И это вместо здравствуй! — Попытался пошутить. — Нет, мне Анна позвонила. — Сурово ответил Арсен, тут же повернул Леру к себе и внимательно посмотрел её на лицо, а после буквально задохнулся своей злостью. — Скажи мне кто он и я отрежу ему эту руку.

В его голосе было столько боли, обиды и явной угрозы, что Лера всерьёз испугалась, конечно, не за Синицкого.

— Перестань, не стоит мараться.

— Не ругайтесь, Арсен, — Мария улыбнулась, и он тут же отвлёкся, растаял, взял дочку на руки и подозвал Леру к себе ближе.

— Наира, — гордо проговорил он и показал крошечную девочку, завёрнутую в шёлковое одеяльце, — подержи.

Он просил, даже руки протянул к Лере, и она их с женой хитрость уловила тут же, видно Аня успела рассказать не только о побоях.

— Красивая, но не возьму. Я её только напугаю своим состоянием, вы же знаете, какие дети чувствительные.

— Возьми её на руки, ты сразу поймёшь, что в жизни главное, Валерия. Всё остальное — пустота.

Маша говорила искренне, но не убедила, Лера не собиралась привыкать к ребёнку, она хотела покончить со всей этой историей раз и навсегда, чтобы больше никогда не вспоминать, и не важно, каким путём эгого добьётся. Дура, конечно, и сама это понимала, но ничего с собой поделать не могла. Не работал разум в этот момент, злость и обида заполнили всё её пространство.

— Всё это глупости. Хочешь, я усыновлю твоего ребёнка? Нет, не так, я буду ему отцом, только не совершай этих ошибок, ты же умная, ты сильная, справишься, вот увидишь.

Маша согласно кивнула, когда Арсен на неё обернулся, но всё это Лера пропускала мимо ушей. Гости уходить не собирались, намерено затягивали этот момент, чтобы у Леры не было возможности остаться одной и запутать себя ещё больше.

— Так, ты поедешь с нами! — Решительно заявил Арсен, в конце концов, и чуть ли не кулаком по столу стукнул.

— Не стоит. Я всё поняла. И ехать мне к вам ни к чему, через несколько дней, я возвращаюсь в Италию, к Марио. Только дела кое-какие завершу.

— Какие ещё дела? — Рассвирепел Арсен.

— Акции... — Лера задумалась, — продать нужно, да и с разводом что-то решать.

— Одно место ему оторвать и решать больше нечего будет!

— Арсен. — Успокаивала его жена, кивая на спящую дочь.

— Не хочу его больше видеть. Три дня и я всё решу, честно.

— А с беременностью что?

— Я подумаю, обещаю.

Поздно вечером, оставшись наедине с собой, она действительно подумала, только выводы вовсе не утешили. Ей сейчас было больно, даже больнее, чем в прошлый раз. Тогда Синицкий предал её, обидел, унизил, но он её не бросил. Он был с ней. Раньше казалось, что лучше бы он сам ушёл, но сейчас, когда это случилось... Он оттолкнул её, переступил, чтобы вернуться к другой женщине, которую он может и не любит, но он её уважает, он её ценит. А кто такая Лера? Его жена, которая всегда, пусть и негласно, но была рядом, всегда её можно было контролировать, не отпускать, а сейчас вдруг она стала не нужна. Именно это ранило так больно, убило, вырвало сердце. И теперь больше незачем бороться, он ничего не оставил после себя.

Следующим утром встретилась с Прохоровым, тот конечно синяк и разбитую губу заметил, но предпочёл не комментировать. А узнав, по какому поводу встреча и вовсе округлил глаза?

— Что у тебя случилось?

— Ничего. Просто я уезжаю и не хочу, чтобы меня здесь что-то держало.

— Я не понимаю, ты ведь этого хотела, я видел, ты жила этим проектом.

— Я уже всё сказала.

Лера предложила ему выкупить свои акции, тем самым одновременно делала его держателем контрольного пакета, конечно, Прохоров это понимал, но не спешил принимать такое предложение.

— Лера, после сегодняшнего показа, мы будем на взлёте, и пусть ты хочешь всё продать, но... Уже завтра речь будет идти совсем о другой сумме. Я не понимаю.