Ликабет

В начале января, перед самыми Компиталиями, на форуме зачитали императорский эдикт. Приветствовалось возвращение наследника достойных Корвусов, Марка Валерия Корвуса сына Луция Валерия Корвуса. Ему возвращалось все достоинство фамилии Корвусов, и изъятое после смерти его усыновителя в фиск имущество. Сам Корвус. как и было исстари, приписывался как римский гражданин к Коллинской трибе. В тот же солнечный, морозный день на виллу Сотера прибыл посланник императора. Марку Валерию Корвусу следовало явиться на Палатин во дворец Августа к первой страже.

Диоген быстро организовал портного, и пока Валерия одевали в тогу и учили ее носить, сообщал необходимые для гражданина сведения. Так Буховцев узнал, что консулами сейчас Марк Фурий Камилл и Секст Ноний Квинтилиан, узнал положение дел в Коллинской трибе, и когда там проходят комиции, а также много другого по мелочам. Одежда была неудобная, и ему пришлось приложить усилия, чтобы выглядеть в этом одеянии более-менее прилично, однако беспокоило его другое.

— Диоген, я пойду один?

— Один, Марк. Я уже был у Августа, и мы все обсудили, теперь твоя очередь. Император услышал от меня много лестного и думаю, ты его не разочаруешь.

Валерий немного удивился.

— Это так важно? Зачем я вообще нужен принцепсу?

— Август стар, а в старости всегда хочется заглянуть своей молодости в лицо еще раз. Двадцать лет назад умер Агриппа, и у Августа почти не осталось старых друзей. Луций Корвус не был его другом, но он всегда был при Агриппе, а ты Марк напоминание о тех временах. Неважно, что ты усыновлен, для римлян нет разницы между усыновленным наследником и наследником по крови, важно, что ты наследуешь это имя, и он готов для тебя сделать многое, как сделал для детей Агриппы.

Как только красный шар Солнца стал клониться к горизонту, Буховцев, одетый в тогу, отправился на носилках в Рим.

Уже темнело, то есть, была та самая первая стража, когда его пропустили через деревянные, окованные бронзой ворота Палатинского дворца, а по сути, просто большого дома Августа. Валерий шел в сопровождении стражи и одетого в тогу чиновника. Шел и смотрел по сторонам. Мрамор проходов, коринфские, и ионические колонны портиков и анфилад комнат, производили на него впечатление, но не более. Сад дворца спускался уступами и здесь был большой бассейн. Сотер говорил, что несколько лет назад дворец горел, но сейчас это было не заметно, лишь кое-где шла стройка. Он прошел пять постов прежде, чем попал во внутренние покои.

В большой, покрытой розоватым мрамором комнате было тепло. Светильники в бронзовых чашах освещали помещение и ряды колонн, тени от которых лежали на мраморном, украшенном геометрическим рисунком полу. Около стены на курульном кресле сидел, одетый в тогу старик. Это был Август. Рядом, недалеко от колонн, стояло несколько человек в тогах, и двое, с восковыми табличками в руках, сидели за низким столом.

Сопровождающий встал около императора и представил Буховцева.

— Марк Валерий Корвус сын Луция Валерия Корвуса, Коллинской трибы, гражданин и патриций.

Валерий сделал шаг и вскинул в приветствии руку.

— Подойди Марк, я хочу рассмотреть тебя — услышал он негромкий, скрипучий голос.

Буховцев подошел к Августу и бросил на императора короткий взгляд. Выглядел он так же, как его изображали на статуях. Умное волевое лицо, обтянутое сухой кожей, немного волос на голове. Старческие морщины испещрили лоб и шею. Единственное, чего не передавали статуи, это серые проницательные глаза, и глаза эти смотрели на Валерия очень внимательно, с интересом.

Сначала Овидий, теперь Август — это путешествие запомнится ему надолго. И хотя встреча с императором считалась возможной, все равно Буховцев был впечатлен. Он знал историю Августа или правильнее Гая Октавия и уже потом Октавиана Августа, и помнил, через что пришлось пройти этому человеку, прежде чем придти к власти, и сколько он сделал для Рима после. На десять обычных жизней хватит. На лице Валерия непроизвольно отразилось уважение, и это не осталось незамеченным для императора. Морщины разгладились, и он улыбнулся.

— Скажи Марк, тебе понравился Рим?

— Великий город — уверено сказал Буховцев — по дороге сюда, я видел много городов, но только здесь увидел величие.

— Да это так. Древних городов в мире много, но только Рим всем правит и так будет до окончания времен. И знаешь, твои предки, Корвусы, сделали очень много для этого. Я рад, что ты решил пройти по пути чести и наследовать их доблесть. Сотер сказал мне, что ты хотел бы пройти военную службу, но может, пока поживешь в Риме? Зачем тебе опять варварские леса? — говоря это, Август улыбался краем губ.

Испытывает или подкалывает, промелькнуло в голове у Валерия. Он пожал плечами.

— Принцепс, мне уже двадцать четыре года, а я не был в войске. Если я не пройду службу сейчас, то только к старости может займу должность квестора, а варварских лесов я не боюсь — он улыбнулся.

— А ты неплохо разбираешься в наших делах — Август хохотнул старческим, колючим смехом, и посмотрел на одного из стоящих у колонны.

— В девятнадцатом легионе у префекта Эггия, есть место трибуна. Латиклавием там Тит Постумий, но они меняются согласно старому закону — ответил тот.

Октавиан кивнул. Немного подумал и продолжил.

— В Германии у меня наместником муж покойной Випсании Марцеллы, Квинктилий Вар. Пойдешь к нему трибуном. Он мне пишет, что это уже почти римская провинция, но там есть, где отличиться. Пишет также, что у него там полно варваров, которые почти римляне, но мне кажется, не хватает римлянина, который знает варваров — при упоминании о его жизни среди варваров, Валерий кисло улыбнулся. От Августа это не осталось незамеченным, и он ободряюще продолжил — служи и возвращайся. Рим тебя дождется.

— Благодарю Цезарь. Я не посрамлю честь Корвусов — Буховцев прижал руку к груди и коротко поклонился.

— Вижу тебя и не сомневаюсь, а теперь садись Марк и расскажи мне немного о тех варварских краях, где ты жил.

Из-за колонны тенью вышел слуга и поставил слева от Августа еще одно курульное кресло. Беседа длилась где-то с полчаса. Валерий рассказывал о жизни тавсов, о торговле, о местной политике. Ему, в общем-то, не пришлось даже врать. Все эти темы он знал хорошо из рассказов Сотера, поэтому лишь немного фантазировал в рамках разумного. Иногда Августа интересовало его мнение, и Буховцев его высказывал. Император удовлетворенно, а иногда и удивленно кивал. Беседовать с ним вообще было одно удовольствие. Старик умел слушать людей. Когда рассказ подошел к концу Август похлопал его по плечу.

— Уважаемый Сотер как всегда оказался прав. Ты действительно необыкновенный юноша. Мне жаль отпускать тебя в Германию Марк Корвус, но ты прав, служба тебе необходима. Знай когда вернешься, Рим будет тебя ждать.

На этом визит был закончен. Когда Валерий вышел за двери Палатинского дворца, он с облегчением выдохнул. Нет, беседа прошла хорошо, но внутреннее напряжение дало о себе знать, у него слегка дрожали пальцы. Была уже морозная зимняя ночь, и в свете звезд и Луны было видно, как по улицам и переулкам Велабра изредка бродит народ. Скорее всего искатели приключений, или местные бандиты. Приличные римляне в это время сидели дома. Недалеко от ворот стояли, кутаясь в пенулы Гней и Публий. Когда в полдень, они узнали, куда нужно сопровождать их патрона, то преисполнились великим воодушевлением, и было видно, что их лица до сих пор сияли. Валерий решил поддержать ребятам настроение.

— Все нормально — он дал каждому по денарию — я теперь снова в правах, а это за службу.

Они благодарно кивнули, и пошли с Буховцевым по темным закоулкам улиц на виллу Сотера.

Через неделю Валерий стоял посреди двора родового дома Корвусов на Виминале. Та его часть, что была старым патрицианским гнездом, за столетия претерпела мало изменений. Вокруг небольшого бассейна, портик из грубых каменных колонн. Стены из обработанных каменных блоков, обмазанных глиняной штукатуркой. По периметру узкие чуланчики и комнатушки. На всем лежал толстый слой пыли. Двор выходил в небольшой неухоженный садик. Сухие листья и стебли прошлогодней травы стелились по земле плотным слоем. Так выглядело жилище Валериев Корвусов, и таким было вероятно и столетия назад. В эту старую часть дома, оставшуюся с древних времен заходили редко. Лишь для того, чтобы поклониться ларам и возможно, на семейные праздники. Новая часть дома была вполне приличным жильем. После передачи имущества в императорскую казну — фиск, ее снимал какой-то богатый всадник. Квартиросъемщика выселили, и Валерий был теперь полновластным хозяином родового гнезда. Недвижимость на холмах стоила приличных денег, и даже за них купить ее было не просто. Пока Буховцев целый день возился с новоприобретенным жильем, он заметил разницу. Дышалось здесь легче, и почти не было тумана, который висел над городом целую неделю. Именно на холмах обитали первые жители Рима, давшие начало патрицианским родам, и их потомки за свои родовые гнезда держались крепко. Строения на холмах сильно отличались от застройки в нижней части города. В своих прогулках по городу Валерий часто сталкивался с тем, что застроенная многоэтажными инсулами улица продолжалась на холме, но попасть туда было не просто. Улицу преграждала стена, а у калитки стоял привратник. Такой закрытый квартал в городе. Теперь попав на Виминал, он видел, что инсул здесь было мало, а вот одноэтажных и двухэтажных домов с садами много.

Дом приводили в порядок целый день. Заносили мебель, проветривали комнаты, потом грели их жаровнями. Гней привел женщин, и они готовили еду, так что ближе к вечеру Буховцев уже мог принять Сотера как полноправный хозяин.

А началось все два дня назад. На виллу Диогена пришел посыльный с кожаным мешочком, набитым золотыми ауреями, и маленьким ящичком с фигурками-ларами. Лары достались ему по наследству от Луция Корвуса, а золото в подарок от Августа. Валерий пересчитал блестящие, аккуратные кругляши. Двести монет. Пять тысяч денариев, неплохо. Он сказал об этом Диогену.

— Да, неплохо — подтвердил тот — но уверен, что казна за двадцать лет заработала на этом доме много больше.

Возник вопрос — что делать с золотом? Хотя жизнь в Риме была и дороже, чем в Афинах, но Буховцев не видел, чтобы здесь где-то платили золотом. Диоген на его рассуждения кивнул.

— Золотом на улицах не платят, но каждый состоятельный человек держит при себе запас золотых монет, для расчета с такими же, как он. Статеры или Ауреи. У меня есть, и тебе будет нужно немного. Ты все-таки патриций, и в кругу своих придется расплатиться монетой, другой. Остальные я поменяю на серебро.

Так же Валерий узнал то, о чем даже и не подозревал. Он представлял себе Сотера как преуспевающего афинского торговца, но оказалось что Диоген ко всему прочему римский гражданин.

— Это было еще в первую войну с Карфагеном, и звали меня тогда по-другому — он улыбнулся — римляне не могли победить карфагенян без флота, а средств на флот у них не было. Тогда римские граждане, кто был еще не окончательно разорен войной, сложились на флот. На самом деле, собрали они немного, слишком уж разорила республику война, и тогда помогли мы, несколько торговцев из Эллады. Не официально конечно, а через римлян. За это сенат дал нам гражданство. Меня тогда звали Аристид Гарисп и с тех пор его потомки, то есть я сам, тоже приписаны к Коллинской трибе, только от Квиринала.

Разговор о гражданстве и трибах зашел не просто так. Диоген хотел просветить его насчет общественной жизни патриция.

— Теперь у тебя есть свой дом Марк, и жить ты будешь здесь. Как тебе Гней и Публий?

— Нормальные ребята.

— Они не одни. Я поговорил с Гнеем, и как только ты поселишься в доме, он приведет к тебе клиентов Луция Корвуса. Не всех конечно, но думаю, многие придут. Я точно знаю, что придет Секст Эспий, он был номенклатором у Луция, теперь будет твоим. Человек он хитрый и оборотистый, но верный. Дела с клиентами будешь вести через него. Твоя задача помогать им решать административные дела, в суде, например. Помочь найти работу. Возможно с деньгами. Но это не часто. Бывает, что деньгами и клиенты своему патрону помогают.

— А что еще? — спросил с интересом Валерий.

— Да все — рассмеялся Диоген — даже убить кого-нибудь попроси — сделают. Сейчас с этим вроде проблем нет, а вот лет шестьдесят назад в Риме целые войны между клиентами шли, по вине патрициев, конечно. Кровь рекой лилась. Они будут голосовать за тебя в комициях, имея определенное число голосов, можно будет договариваться с другими кандидатами и делить должности. Это обычная римская политика Марк, но тебе остался в Риме месяц с небольшим, поэтому можешь не забивать себе голову этими делами. Достаточно принять их с утра и прогуляться по городу, ну и спортулу нужно будет выдать. Эти люди поиздержались.

Диоген организовал переезд его имущества, уборку в доме, и теперь они возлежали на небольших ложах, пили афинское вино под жареную курицу и мило беседовали. А вечером, когда Диоген ушел, Буховцев достал ящик с ларами и установил их в ларарии. Одна фигурка, была особенно потерта, видимо ей часто пользовались. Он коротко помолился богам этого дома.

На следующее утро Валерий, одетый в тогу сидел в кресле напротив сутуловатого, скуластого мужика примерно пятидесяти лет. Гней привел его первым.

— Секст Эспий господин. Гражданин, Коллинская триба — представился тот.

— Мне сказали Секст, что ты был номенклатором у моего отца, будешь ли служить мне?

Римлянин смотрел на Буховцева внимательно, оценивающе, стараясь что-то причитать на его лице. Что прочитать — догадаться было не трудно. Гней рассказывал Валерию, что на улицах тот пользуется определенной популярностью, особенно в Виминале. История о чудесном спасении сына патриция из варварских лесов уже обросла массой 'подробностей', в которых Марк Валерий Корвус представал героем равным Ахиллу и Энею, но Эспий был сделан из другого теста. Ушлый, практичный мужик вряд — ли поверил в историю с внезапным наследником, а прислуживать дикому варвару, который опять скоро уедет, особого желания у него не было. Валерий тоже смотрел на него внимательным, спокойным взглядом и постепенно сомнения римлянина улетучивались. Человек, которого видел Эспий, мало походил на варвара. Чисто выбритое лицо принадлежало эллину, или скорее венету. При желании в нем можно было увидеть и черты Корвусов. Решившись Секст кивнул, подошел к горевшему в углу светильнику, поднял руку над огнем, и произнес слова клятвы. Потом подошел к Буховцеву и встал рядом. Валерий дал ему двадцать денариев.

— Ты номенклатор Секст, зови остальных.

В тот день пришло пятнадцать человек. Каждый получил спортулу в два денария, и в принципе все остались довольны. Эспий немного рассказывал о входящих, и Буховцев с удивлением узнал, что бедняков среди них было немного. Деньги они приняли с благодарностью, но просили не денег. Просили защиту от вигилов, которые часто применяли городские законы весьма произвольно.