Хорошо, волки — народ свободолюбивый! К тому же если учесть, что в шкуре волка был упрямый человек, то станет понятно, что Шерман не остался наблюдать за этим безобразием со стороны. Надо мной мелькнула серая тень и брызнула кровь, сопровождаемая многоголосым воем. Я, почувствовав, что хватка моих противников ослабла, быстро подключился к драке, то есть заорал благим матом:
— Всем стоять, — и поймал своего, уже можно сказать, друга за загривок.
Как ни странно, это подействовало и все замерли, удивленно уставившись на меня. Судя по дикой головной боли, я догадался, что опять немного высунулся из под своей брони. Ну конечно, им здесь ангела увидеть, все равно что ясное солнце посреди полярной ночи. Но и мне такие фокусы терпеть несладко. Ай, ладно, все равно здорово! Зрелище было — закачаешься! Кучка перемазанных в грязи и истекающих кровью уродов, включая меня с волком, замерла в немом восторге, пытаясь определить, что же такое хорошее на мгновение их посетило?
А я про себя клял на чем свет стоит свою тупость: ну почему заранее не подумать, что народу нужно являть свою сущность, вместо того чтобы лекции о вреде курения читать? Но себя не поколотишь — к тому же с этим превосходно справились мои маленькие оппоненты. Я мельком взглянул на руки и впервые поблагодарил местное правление за то, что не являлся человеком. Оказалось, мне почти не причинили вреда, настолько крепкая шкура покрывала мои конечности. Чего нельзя было сказать об одежде, но все равно, какой бы драной, грязной и серой она ни была, я на фоне всех окружающих красовался почти царским облачением.
Однако терять миротворческую инициативу, подпертую сзади клыками Шермана, было нельзя, и пришлось быстро расширять занятый мною плацдарм внимания:
— Друзья! — я понял, что более глупого начала после столь энергичной потасовки было невозможно придумать, но невозмутимо продолжил. — Вы можете мне не верить, но имея перевес в силах, мы с волком не имеем никакого желания или нужды нападать на вас. Более того, я хотел бы побольше узнать о вашей жизни и, может быть, чем-нибудь помочь, — как-то противно пресно все это прозвучало, и я, скривившись, добавил. — А вообще-то ребята, покажите-ка, чего вы в этом дерьме копаете!
Этот вопрос "ребята" поняли сразу и, засуетившись, потянули меня за рукава к своим плетеным корзинам. В ближайшем же кузове обнаружилась куча просто душераздирающих по своей противности и величине червей. Они были размером до полуметра и толщиной в два пальца, к тому же скрипящие хитиновыми кольцами и щетиной.
Из сбивчивых, но деловых объяснений маленького народца я понял, что червей они не едят — те были несъедобны для людей. Оказывается, здесь была отработана тонкая технология выживания. Вся эта вонючая гадость медленно текла по болоту уходя куда-то дальше. Бегемоты жрали что-то там, прямо посередине, а течение тащило их особо калорийное дерьмо прямо к берегу. И уже здесь в нем разводились эти гадостные черви в огромных количествах.
Я был бы в восторге от такой экологической цепочки, будь она хоть на йоту эстетичнее. Вся дьявольская шутка заключалась в том, что эти несчастные были интегрированы в эту цепь выживания. Они постоянно должны были набирать определенное количество извивающейся гадости и относить своему благодетелю: Момону.
Тут у меня от их сбивчивых объяснений мозги съехали в кучу — я никак не мог понять, что это такое. В конце концов, решил сам посмотреть на их покровителя, но для этого нужно было еще насобирать червей. Я обреченно взглянул на Шермана — в ответ мне опять укоризненно покачали лохматой головой.
— Ну и ладно, ты все равно не поможешь, — пробурчал я и, вздохнув побольше вонючего воздуха, обреченно пошел за бедолагами в черную жижу.
Странно, но мой нос никак не мог привыкнуть к этим миазмам. Но, глядя на покрытые язвами тела несчастных существ, я вспомнил, что запахи здесь еще не самая страшная пытка и полез руками в дерьмо. Работа спорилась, благо, червей было немеряно. Главное, все время переступать ногами, чтобы те не присасывались к коже. Как мне объяснили, от этого-то и образуются язвы. Довольно быстро мы набили все корзинки и выбрались на берег.
Народец окончательно принял меня за своего и, воодушевившись хорошим сбором, потянулся к своей цели. Я взял пару корзин у самых маленьких особей, возможно, женского пола (разобрать это было весьма трудно и совершенно непривлекательно) и потащил их вслед за всей стайкой куда-то через чахлые заросли гнилух. Шерман с самым независимым видом плелся сзади.
После получаса ходьбы мы вышли на сухую поляну, и я, не удержавшись от удивления, выдохнул:
— Ух ты!
Да и как тут было не удивиться, когда таких мутантов мне, пожалуй, даже в самых извращенных мирах не попадалось. Только теперь до меня во всей красе дошло, почему ничего не понял в объяснениях серых обезьяноподобных человечков. Передо мной на верхушке возвышенности возлежала гора, в своей совокупности представляющая собой жуткий гибрид динозавра, свиньи, слона, коровы и бог знает еще чего. От динозавра у нее были размеры и хвост, от свиньи — огромное рыло с маленькими глазками и копыта, от слона — бивни, огромные уши и серая толстенная шкура, а от коровы — бесстыдно выставленное на показ толстенное вымя с шестью сосками и рога. Ко всему прочему по хребту шел какой-то прямо драконий ряд шипов.
Первое впечатление от развалившегося на боку "благодетеля" Момона осталось самое неприятное. Шерман гавкнул сзади, как отрезал:
— Это стопудово не человек.
— Нет, ты ошибаешься, — прокомментировал я. — Не сто, а гораздо более пудово.
Пока мы перешептывались, стала ясна вся экологическая цепь: страшненькие малыши подтащили к морде свои корзины и стали ссыпать червей прямо в какой-то лоток. Огромный пятак зашевелился из стороны в сторону, видимо учуяв отвратительно воняющий деликатес. Наконец, открылся один маленький красный глаз и гора довольно хрюкнула. Я хотел тоже подойти поближе, но за спиной раздалось ворчание Шермана:
— Подожди, пока эта тварь наестся, если конечно не хочешь, чтобы тобой закусили вместе с червями.
Пришлось благоразумно послушаться совета и продолжить рассматривание умильной сценки: трехэтажная свинья, так и не встав на ноги, хрустела червячками под радостные уговоры ее почитателей. Еле дождавшись окончания трапезы, я двинулся к животинке с твердым намерением выяснить, кто она такая есть, но был остановлен на полпути коллегами по сбору червей. Они зашикали на меня и замахали руками. Я недоуменно на них воззрился, а они подбежали к брюху развалившейся на боку туши и дружно припали к огромным соскам вымени.
Меня чуть не стошнило от всего этого, но я сумел подметить, что человечков было ровно шесть — столько же, сколько сосков. Значит, лишние здесь не выживали. Вздохнув, я подождал еще, пока вся маленькая компания не насытится. Все стало ясно, к тому же еще и волк пояснил, что эта рогатая свинья охраняет своих кормильцев. Инфернальная экологическая цепочка для человечков замкнулась, если не считать того, что их, в конце концов, тоже кто-нибудь когда-нибудь съест.
— Все, мне надоело смотреть на эту тошнотворную идиллию, — проворчал я волку и направился к свиному рылу гиганта.
Момон продолжал спать, довольно похрюкивая и пошамкивая во сне. Меня с чего-то разобрала прямо неприличная для ангела злость и я, увидев, что на мои оклики эта скотина не откликается, взял и слегка пнул ее прямо в пятак. Ну, может не слегка... но что эдакой громиле от моего тычка сделается? Нельзя же сразу так спросонья обижаться. Ее, можно сказать, ангел посетил, а она, прямо по-свински возмущенно хрюкнула и принюхалась, а потом наверно запах мой не понравился, и она, сволочь такая, чихнула!
Если вы думаете, что я ей сказал: "на здоровье", — то сильно ошибаетесь. Так как, при всем желании не смог бы до нее докричаться. Да и не до того мне было — нужно же хоть как-то стереть с себя все эти ее сопли, слюни и остатки червей, а затем топать сотню метров обратно. Хорошо еще, я плавно приземлился в какую-то лужу, а не влепился в корягу. Когда во второй раз приблизился к милой скотинке, она уже не спала. Наученный опытом, я осторожно, соблюдая этикет, встал сбоку, так чтобы она меня видела, и спросил:
— Привет, темный коллега! Говорить можешь? — при этом я чуть-чуть "высунулся" из-под защиты, рискуя очередной головной болью, но на этот раз все прошло удачно. Свинообразный слон (или слонообразный крокодил) не стал плеваться и даже не пытался мною закусить. Поэтому я решил простить его за чихание, так как к моей великой радости это хрюкотало заговорило. Лениво, нечленораздельно, но все же заговорило! Понятно, где уж тут члены разделять, когда во рту эдакие грабли из бивней вперемешку с кривыми зубами.
— Шы што шут шелаешь?
Было не понятно, то ли я тут, то ли я шут, но какая разница, если перед вами возникает возможность хоть что-то узнать о сильных мира сего? Так что я, очень обрадовавшись, затараторил:
— Да я по ошибке влетел к вам в мир, а теперь не очень разберу, как отсюда выбраться.
— Не мельшеши, — чавкнул свин, и повернулся на брюхо, так что дрогнул весь холм, а собиратели червяков испуганно прыснули в сторону волка, забыв, кто тут враг, а кто покровитель. Разглядев меня двумя маленькими глазками, слоносвин продолжил допрос. — И шо шы ша шип?
Я напряг все свое воображение и, кажется, догадался, что это не шиш с шипом.
— Я — не тип, я — ангел, вроде тебя. Просто с астрала влетел прямо сюда.
— Не мошет быть! — хрюкнуло внутри огромной пасти. — Шуда прошто так не влешают и не вылешают.
Кажется, свин стал лучше проговаривать слова. Поэтому я уже вовсю атаковал его просьбами:
— А я не просто так. Ты лучше подскажи, как отсюда выбраться, а если не знаешь, то хоть намекни, как найти тех, кто знает.
— Ну, для душ путь один, — хряк довольно чавкнул. — Помереть, а шам они наверняка в другом меште окашутся. Но шы же не душа...
При этом я каким-то образом уловил немного расстроенные нотки в его голосе.
— А что так грустно? — переспросил я.
— Так был бы ты душой, я бы тебя сейчас шъел, и все дела! А так... — свин грустно хрюкнул. — Мало што нешъедобный, так еще вернешься и будешь тут мне мштить, коллега хренов.
Судя по всему, моя защита сработала, так что после некоторого недоразумения черт все-таки принял меня за своего, а не светлого ангела. Я не стал его разубеждать и продолжил совещание:
— Ну и что мне тогда делать?
— Ишкать главного бешполежно, ешли он припрется, никому не пождоровится. Неконсшруктивный тип. Все под себя гребет. Единштвенно, кто реально тебе мошет помочь, это снуфы...
— Опять снуфы! — досадливо воскликнул я, припоминая волчьи байки про них. — Но как их найдешь?
— Эт верно, — хрюкнул довольно свин. — Они ше все норовят мешду миров, да по второму уровню мотаться.
— Так, может, и мне на второй уровень? — я вдруг сообразил, что сам могу такое попробовать.
— Не шоветую. Ешли никогда там не был, то не шуйся! Шъедят, как муху. Одно оштается: добрые дела делать! — и тут чудо-юдо расхрюкалось. Я сообразил, конечно, что это оно так засмеялось, но мне от этого было не легче — еле в сторонку успел отскочить, чтобы не попасть под летящие сопли.
Уже со стороны я крикнул:
— Спасибо, придется самому искать!
— Не ша што! Шам бы ш тобою прогулялся, да лень... Кштати, помоги этим головастикам, а то кашется я шкоро без них оштанусь. Кто ш меня кормить тогда будет? — Гигант тяжело мотнул в сторону человечков, жмущихся к волку.
"Ага, это он намекает, чтобы я спровоцировал снуфов добродетелями" — сообразил я и, оставив свинозавра лежать в прежней позе выменем кверху, подошел ко всей остальной компании.
— Остается самое последнее: совершать хорошие дела! — резюмировал я волку наши бесовские переговоры. — Между прочим, это и для тебя шанс выйти в верхние миры.
— Тебе хорошо болтать, а я скоро от голода с ума сойду. Так бы и сожрал сейчас кого-нибудь из этих сереньких, — волк натурально пустил слюну.
— Ты погоди! Может, найдем какое нейтральное решение, — затараторил я, а сам, догнав побежавших к своей свиноматке человечков, крикнул. — Стойте! Что это ваш покровитель говорил об угрожающей вам опасности?
Самый большой и самый смелый человечек остановился и пояснил, что рядом завелась компания разбойных обезьян, которые уже сожрали одного члена общины. Но, поскольку тот и так был лишний, его не было жалко. Однако теперь они боятся ходить к болоту, так как безопасно только здесь. А добывать корм нужно дважды в день, иначе свин проголодается и может слопать их вместо червей.
"Ну и перспективка! — подумал я с содроганием: Как же тонко изощряются здесь в издевательствах!" А сам повернулся к волку и предложил:
— Ну что, не желаешь защитить малых, да сирых от грозящей им опасности?
— Если там еще найдется, чем перекусить, то с удовольствием, — ухмыльнулся Шерман.
Однако пришлось еще немного подождать, пока стайка серых человечков соберется с силами на второй поход к болоту. На этот раз мы решили не светиться: я отстал от всей группы, а волк и вообще двинулся стороной одному ему известными тропами.
Я шел и думал думу горькую: где-то там сейчас моя ласточка, заботливая и ласковая Люся? С одной стороны, надо было выбираться из этой преисподней, но с другой — что я найду на Земле? Мертвое Женино тело? И Люся теперь для меня останется миражом на изнанке реала на долгие, долгие годы. Она найдет себе другого, заведет семью, и когда вернется сюда седой старушкой, все равно не узнает во мне того приятеля, который так неосторожно нанес ей душевные раны и смылся в астрал...
И все-таки нельзя распускать нюни. Сначала надо выбраться отсюда, а уж потом принимать от друзей упреки за свое разгильдяйство. А чтобы это случилось, необходимо во что бы то ни стало найти снуфов или сделать так, чтобы они нашли меня.
Мое расслабленное рефлексирование прервал дикий звериный вопль, раздавшийся впереди. Я запоздало выругал себя, но несильно, так как было нужно немедленно начинать действовать. Пулей вылетев вперед, увидел, что наших подопечных атакует сразу три гориллоподобных существа: к счастью они были размером не больше меня. С настоящими гориллами ни я, ни Шерман не справились бы. Но и такого размера им было достаточно, чтобы совладать с маленькими существами.
Положение складывалось сложным, так как у меня на вооружении была только моя храбрость и кулаки. Да еще хорошая глотка, которая, в конечном счете, и сделала самый решительный вклад в потасовку. Нападавшие были явно сбиты с толку неожиданно выскочившим на них типом, который орал благим матом на всю округу, пуча глаза и размахивая руками, как ветряная мельница.
Пока мы так угрожающе сближались, на поле боя появился наш главный наступательный аргумент в лице, а вернее, шкуре волка. Мелькнула только серая тень и одна из нападавших горилл упала с разорванным горлом. Оставшиеся две обезьяны не дали так легко себя в обиду и, встав спиной к спине, принялись отражать нападение.
