Баллада о краденой памяти

— Планета заселена полуразумными дикарями. Я запрещаю вам испытывать жалость! Хотя изменник и загнан в ловушку, но тем он опаснее. Вы должны прожарить Ахайя так, чтобы после вас остался стерильный каменный шар без признаков жизни!

Тунг опустил руки и хмуро сказал в полной тишине:

— Да, мне самому неприятно отдавать такой приказ. Но Эн Ди может видоизменяться. И, оставшись живым, убивать снова, Нам нужно покончить с этой мерзостью во что бы то ни стало. И если вы не сможете сделать этого, то сдохните! Победа или смерть! Вперед, в корабли!

58. Хаои.

Когда Архиерей свалил первого встреченного человека — офицера охраны, Эн Ди тихонько засмеялся за спинами. Резко оборвал смех, прислушиваясь к чему-то слышимому только ему. Замер, покусывая губу и отсутствующе глядя никуда. Встряхнулся, тихо сказал недоумевающим компаньонам:

— Надо кончать с этим быстрее. Я предчувствую большую кровь. Это мой враг собрался прийти сюда. И если его не остановить, то... — оборвал себя взмахом руки, — Поторопимся, иначе даже мне станет поздно помогать ахайцам. Всем живущим здесь подписан приговор.

Демон скользнул вперед. Стремительно и бесшумно он убивал не останавливаясь, обеими лезвиями чуть слышно шелестящих ледяных мечей, равно кромсающих тела, металл, дерево или камень. Архиерей и юноша почти бежали за ним мимо корчащихся в агонии тел охранников. Распахнув мощным пинком двери роскошных покоев, демон заговорил:

— Знаю, какой вопрос зудит в твоей голове, Рик Хаш. Я отвечу на него, потому, что ты боишься его задать. И боишься неизвестности. Значит — кто же такой мой враг и почему мы с ним воюем?

Вор утвердительно кивнул. Демон усмехнулся, толкая ногой высокие двери из тонко пахнущего ароматного тропического дерева:

— Я расскажу, но несколько позже. Сначала позвольте представить вам Гуланайна. Да, вот он, у окна, поворачивается к нам. Он давно нас поджидает.

Невысокий темноволосый человек средних лет, облаченный в красный мундир без знаков различия, чуть скрипнул в наступившей тишине мягкими сапогами. Птичье лицо всеми своими мелкими чертами сохраняло искусственное спокойствие, но голос герцогу повиновался похуже, и его вопрос прозвучал сипло, выдавая весь его страх:

— Итак, вы здесь. Без убийства никак невозможно? Я мог бы предложить кое-что привлекательнее.

Эн Ди преувеличенно вежливо поклонился:

— Да простит меня твоя милость, но я далек от мысли заключать пакты с садистом, лично пытающим пленных. Это было бы дурным тоном.

— Понимаю. Я полагаю, что телохранители убиты?

— Мертвей не бывает, — улыбнулся демон.

— Понятно. Раз вы здесь, а солдаты живы, значит вы уже заключили с кем-то свой договор. Тасбаль?

Демон хмыкнул:

— Тасбаль? Немногим получше, но не то. Нет, не он. За подданных станет нести ответственность незаметный человек, доселе никому не известный и не состоящий в какой — то из дворянских партий. Он сможет удержать страну в равновесии. Возможно, один из вот этих ваших незваных гостей, но не я. А теперь умерьте свое любопытство, герцог. Если у вас нет действительно ценного сообщения, то я просил бы вас помолчать, пока я расскажу мою маленькую историю. Ведь вы точно так же терзаетесь догадками, что же я не поделил с Тунгом. Думаю, что нечестно убивать вас, лишив возможности узнать — с чего же началась моя война. Поверьте, я уже умирал, и комфортнее покидать этот мир с полным пониманием происходящего. Кроме того, мой рассказ даст вам несколько изумительных по своей насыщенности впечатлениями мгновений. Как сейчас ярки цвета, а? Как остры ощущения? Я вас понимаю.

Гуланайн потянулся налить себе вина, с удивлением чувствуя утонченное удовольствие от происходящего. Этот пришелец оказался, к его удивлению, неплохо воспитан! Демон остановил локтем Рика:

— О нет, вино вовсе не отравлено.

Усмехнулся:

— Как и многие другие мучители, наш клиент слишком любит свою жизнь, чтобы добровольно сократить ее хоть на миг.

Прикрыл глаза, вздохнул:

— Но время идет. Его осталось немного, а я его растрачиваю на пустые любезности. Я начинаю. Это покажется всем, наверное, странным, но наша вражда вовсе не уходит в необъятную древность. Совсем недавно я был обычным мальчишкой — сорванцом в одном из самых обычных миров.

Он жил в другом, и был уже известным ученым правителем, считающимся одним из образованнейших и просвещеннейших за всю историю своего мира.

Да. Он слыл мудрецом. Однако мудрость не мешала ему красть из менее развитых миров мальчиков и девочек, отобранных тайными доверенными. Он обучал их своей главной мудрости — как убивать много и хорошо, как вести съедающие силы миров войны, чтобы чуть позже пришел он: просвещенный благодетель, Учитель Тунг, восстанавливающий изувеченные планеты. Конечно, позже он оставлял планеты себе, да они и не возражали — ведь при нем войны карались всей мощью его военных кораблей. Думаю, все вы помните о судьбе Диких Ратей. И однажды его взор обратился на мой мир. По его распоряжению отобрали двух юношей, по одному в двух самых мощных на то время странах. Я и мой напарник должны были спустя положенное время прийти к власти, и, вздернув свои державы на дыбы, сшибить их в самоубийственной смертельной схватке. Конечно, погибло бы девяносто девять человек из каждой сотни, были бы разрушены все города и все великие памятники, созданные людьми этого мира, но Тунг никогда не мелочился. Ведь чем больше своего уничтожили бы на этой планете, тем больше майанского привилось бы на ее отравленной оружием почве.

Демон переступил, улыбнулся по-детски приоткрывшему рот юноше:

— Это работало тысячелетиями, и Майя захватила многие миры. Но неожиданно споткнулась на моем. В действия Владетеля вмешались еще более могущественные силы, тоже положившие глаз на двух подростков. И мы совершили побег, став самостоятельной космической силой, не подчиненной никому. Двое вчерашних мальчишек внезапно оказались тем, чего испугалась Майя. Впервые за триста восемьдесят веков. Вот так мой старый учитель оказался моим заклятым врагом. Его целью стало уничтожить меня — и второго парня тоже, но сначала — меня. Несколько раз у него почти это получилось. И если бы он не был ослеплен жаждой мести, то давно понял бы, что ему никогда не дадут сделать этого. Не мне, и уж точно — не ему решать, где и как я умру окончательно.

Демон пожал плечами и невесело рассмеялся:

— Ведь все мы — только фигурки в игре скучающей девочки по имени Вечность. Мы просто куклы, заводные игрушки — и ничего больше. А теперь вас, герцог, снимают с игровой доски. Прощайте.

С глухим стуком метательные ножи Архиерея вошли по самые ручки в грудь Герцога, и на красном мундире показалось еще более красные пятна. Гуланайн удивленно посмотрел на торчащие из груди обмотанные кожаной лентой рукояти, с клекотом вздохнул — и рухнул на пол...

Архиерей подошел к сотрясаемому последней затихающей дрожью телу и неспешно поставил сапог на холеное лицо, наступил, убрал, всмотрелся в грязный след:

— Долг крови оплачен, шарани. Спите спокойно в своих последних домах.

Повернулся к демону:

— Как ты помнишь, это только половина поручения. Вторая заключается в новом правителе.

— Вот и разбирайтесь сами, — пожал плечами демон, наливая себе вина, — Престолонаследие меня не касается, а нужную помощь — что же, окажу. Я уже не раз за сегодня сказал, что Герцогство — не для меня.

— И не для меня, — неожиданно вставил вор, потянувшись к кувшину с вином, — Как только Эн Ди возьмет меня с собой — только тут меня и видели!

— А как же княжна Этли? — прищурился Архиерей, — Или ты уже не пылаешь жарко?

— Думаю, что я люблю ее, — серьезно сказал вор, — И буду любить, только навряд ли что из этой любви получится. Не хочу я быть салонным шаркуном. Даже ради нее. Вот и весь сказ. Ведь если я стану Герцогом... Это все равно, что убить того паренька с Тракта, которого она когда-то встретила. Нет уж, лучше рисковать, может — и голодать, но остаться собой!

— Я тебя понимаю, — сказал Эн Ди, уютно устроясь с кружкой вина в герцогском кресле, — Я тоже бежал от власти. Но это другая история. Но я тебя очень хорошо понимаю. Так что, герцог Гуланайн умер — да здравствует герцог Гарай?

— Гарай? — округлил глаза вор, глянул на демона, потом посмотрел на бородатого Архиерея:

— Это — ты, что ли?

— Я. Но я тоже не в восторге, — проворчал бандит, — Хотя...

— Подумай, как ты можешь помочь шарани, сидя в этом кабинете! — воскликнул демон. Архиерей — Гарай молча засопел. Демон с усмешкой добавил:

— Притом, уж если мне говорить начистоту, то из вас двоих тебе куда сподручнее управлять страной. Рик — ты ж его знаешь, он может таких дров наломать, что куда там покойному Гуланайну! Он и в дырявых-то сапогах все рвется своими ножами да отмычками мир спасать, а дай ему страну?

59. Привратник.

Он потирал ладони, довольно посмеиваясь, когда его сознание уловило опасность. В его мир шли новые гости. С разных сторон. От Майи Тунг вел крейсеры Интергала, набитые страшным оружием и демонами, а откуда-то извне, гораздо быстрее, неощутимо стелясь по грани реальности, стремительно приближались враждебные Тунгу не то машины, наделенные разумами, не то разумы, сросшиеся с действительно смертоносным оружием. Они источали волны жестокости — и те, и другие. Но у демонов Тунга — это было ожесточение загнанного в угол, а у тех, неизвестных — радостное, злое ожидание. Он понял, что самое страшное только начинается.

Он сидел в уютном кресле за низким, наклонным лаковым рабочим столом в тенистом павильоне на берегу маленького озера, рассеянно перебирая бесценные древние свитки, подарок жриц Озера, и уже не останавливал внимание на огненно пылающих знаках. Привратник вдруг ощутил, насколько он устал от всей этой истории и впервые почувствовал себя старым. И не было среди тысяч встречных людей ни одного, способного стать его учеником.

60. Хаон.

Демон стоял у окна, наблюдая за суматохой на площади, вызванной разрушающим стекла ревом сверху. Из жиденьких облаков к флюгерам, печным трубам и черепичным крышам тянулись быстро увеличивающиеся восклицательные знаки инверсионных следов множества опускающихся на Ахайя кораблей разных форм, цветов и размеров. Только огромных дисков Тунга не было среди всей этой массы разнородного металла. Эн Ди улыбался им, как старым и верным друзьям, надежно приходящим на помощь... Иногда порядочно опаздывая, но опоздание не портило настроения Звездному Капитану Эн Ди. В конце концов, что такое сотня дней для бессмертного существа?

— Вы там все под прицелом!!! — жестью загрохотал скрипучий голос, — Капитан, здесь нужны трупы? Боже мой, Эн Ди, что ты на себя нацепил? Ты уверен, что у тебя нет вшей или какой-то другой гадости? И ногти изгрызены, когда ты отвыкнешь их грызть! А мы так искали, так искали!!! Ты должен немедленно привести себя в порядок и не позорить меня перед другими кораблями.

— Ну, началось, — рассмеялся демон.

— Что это? — растерянно спросил Рик.

— Это? Валькирия, мой сварливый, верный дом. Не нервничай, мальчик. Все в порядке. Я скоро вернусь, только переоденусь да поздороваюсь со всеми, — сказал демон и шагнув в оконное стекло, исчез.

Эпилог.

Когда последний день уходящего в никуда 1994 года стал клониться к концу, когда вместе с закатом угасли хлопоты хозяек вокруг праздничных яств, когда мои собаки уже объелись за счет разнузданного, оголтелого рэкета на кухне добрейшей Н.Н., став похожими на мохнатые дирижабли, а я, подогрев память и фантазию крошечной рюмкой водки, доброй чашей вина да здоровенной кружищей забористого кофе за номером один, готовился завести приятный и полезный разговор с подтягивающимися гостями, в голове пронесся "внутренний" звук.

Я его очень хорошо знаю. Почти так же хорошо, как "Блям-блям-блям" телефона, но определения этому вызову никак не подберу. Этот сигнал похож на далекий аккорд фанфар — и звон серебряных колокольчиков, он как шелест откладываемого в папку листа бумаги, где на последней строчке посередине стоит одно-единственное слово, отсекающее уже исписанную стопку бумаги от меня — и обещающую ее кому-то совсем другому. И еще на многое похож этот сигнал. Он как грустная улыбка со светлой печалью на душе.

Словом, его почти невозможно выразить и уж точно невозможно записать, скажем, на магнитофон. Это мыслезвук, а для них слов в русском, одном из богатейших и выразительнейших языков Террис, просто нет. Как, впрочем, и во всех остальных языках терран. Ведь язык передает то и только то, что могут чувствовать люди. Так что не буду и пытаться описать.

Меня позвали, то есть просигналили. Кто-то с галаксом наперевес ломился в мозг. И я настроился на прием. Потому, что это как телефон, только штепселя, чтоб отключить, под рукой нету. И лучше ответить, быстренько пообщаться и "кинуть трубку", чем пытаться выдерживать характер под непрекращающуюся прерывистую пульсацию вызова под теменной костью.

"-Ну?" — подумал я.

"— Это я," — подумал мне Эн Ди,: "— Надо поговорить. Как ты на это смотришь?"

"— Завтра," — подумал ему я, "— Ты же отсканировал, что я не дома."

"— Я приду к тебе," — фыркнул он, "— Это же у ТЕБЯ нет галакса, а у меня с ним все в порядке! Так — что?"

Я зажег сигарету, глотнул из кружки за номером два еще глоток кофе и наконец ответил, выдыхая приятный ментоловый дым:

"— Хотя почти все собирающиеся наслышаны о тебе, предполагаю, что твое появление будет шоком для них!"

"— Никто из этих слабонервных меня не заметит. Так — как, Джиизз?"

"— Ну разве что не заметят," — вздохнул я: "— Давай в двадцать три тридцать. За полчаса до Нового Года. К тому времени моя немая разговорная мимика, даже обращенная к пустому месту, не вызовет никакой реакции у окружающих. И не обзывайся. Я — Ежи."

"— Ладно, Ежи. Все ясно. Приду." — засмеялся он и отключился.

Часы пробили полдвенадцатого, и он появился. Фотообои на стене, изображающие речку и лес, приобрели объем, он вышел из-за их края и перешагнул низ, как высокий комингс судовой двери — "задрайки". Поднял руку в приветствии:

— Вот я. Здесь шумно. Идем-ка на балкон.

Я быстро окинул глазами застолье. Действительно, они не замечали его. На душе стало одновременно и жутковато, и забавно. Я встал, проверил наличие курительных принадлежностей, пошел следом за огромной, пригнувшейся, выходя на балкон, фигурой. Рядом с его двумя с лишним метрами роста я снова почувствовал себя дворовой шмакодявкой. Он облокотился на проем оконной рамы, пристально всмотрелся во двор, потом, повернув голову, в мое лицо.

Сказал незначаще:

— Там шумно, однако приятно пахнет. Хвоя, свечи, селедка под шубой и все прочее...

Я кивнул. Я ждал. Эн Ди не из тех существ, что появится поздравить с праздником, если у него нет впридачу какого дела к тебе. Которое запросто может весь праздник угробить. Уж я-то его знаю как облупленного!

Он понял, а может, просто принял мои мысли, кивнул и улыбнулся:

— Что же, с праздником! И с тем словом, что в одиночестве занимает последнюю строку рукописи.