Но время, словно издеваясь, замедлило ход и незаметно ползло, превратившись вдруг в подобие ленивой улитки. Телохранительницы стояли совершенно неподвижно. Стены хорошо приглушали все звуки, способные прийти извне. За окном сгущалась тьма ночи. Ватная тишина обнимала Мичиэ со всех сторон. Мир словно замер.
Тихонько перевернувшись на спину, Мичиэ уставилась в потолок, и снова сдалась во власть невеселых дум.
Сколько прошло времени, неизвестно. Может час, может два. Определить это в застывшем мире было невозможно, но вдруг внимание Мичиэ и стражей привлекли посторонние и очень подозрительные шорохи. За окном зазвучали тихие голоса. Кто-то начал возню, пыхтя и фыркая, а затем заскребся в окно, словно кошка, пытающаяся подцепить раму коготками и открыть ее.
Кицунэ.
Мичиэ вспомнила вспышку ярости, когда утром заставила невыносимую глупыху нахлебаться воды в бассейне. Сейчас в душе принцессы вспыхнули подобные чувства. Лезет, играется, веселится. Неужели не понимает, что Мичиэ сейчас совершенно не в настроении? Чем отвадить ее? Навешать подзатыльников и выкинуть за дверь, обзывая всеми нехорошими словами, которые только известны?
Но ведь, все-таки, нельзя так с детьми.
Скреб и возня за окном прекратились, а затем раздался осторожный и вежливый стук.
Одна из охранниц открыла ставни, Мичиэ поднялась с кровати и, приблизившись к окну, выглянула на балкон. Двое самураев, дежуривших под окном принцессы, держали под руки надежно скрученную и зафиксированную лазутчицу.
— Схвачена при попытке проникновения в ваши покои, моя госпожа. — сказали солдаты с поклоном. Кицунэ возмущенно замычала сквозь зажимающую ее рот ладонь самурая. — Мы пытались объяснить ей, что вас сейчас нельзя беспокоить, но она попыталась прорваться. Оценив ситуацию, мы решили доложить в первую очередь вам, а не леди Кохане.
— Правильное решение, Широ-сан. Вы будете награждены за службу. Теперь можете отпустить ее.
Самураи разжали свои объятия и девчонка, одетая только в маечку с кружевами и короткие шортики, отскочила от них метра на три. Обернувшись на месте, она показала обоим обидчикам язык. Вот так! Знайте, что я была права и мы с вашей хозяйкой — подруги!
Мичиэ едва сдержалась от того, чтобы отвесить "подруге", стоящей в метре от окна, крепкий подзатыльник.
— Войди. — сказала принцесса вместо этого.
— Но Мичиэ-сама... — подала голос телохранительница.
— У нее уже было множество возможностей убить меня, так что едва ли она подослана с этой целью. Я выслушаю, что она хочет мне сказать. Не вмешивайтесь. До разумных пределов, конечно.
Кицунэ, обрадованная приглашением, одним прыжком, едва не сбив цветы с подоконника, вскочила в окно. Не мгновения ни колеблясь, она тут же шмыгнула в кровать Мичиэ и закуталась в ее одеяло.
— Ты... ты что вытворяешь? — Мичиэ, как и ее охранницы, совершенно ошалела от такой бесцеремонности и нахальства.
— Тепло-тепло! — млея, промурлыкала Кицунэ. — Как же я замерзла!
— Замерзла она! Убирайся из моей постели! — порыв холодного ветра из окна заставил Мичиэ вздрогнуть, а охранницу поспешить закрыть ставни. Начиналась зима, и выбираться на свежий воздух практически в одном нижнем белье было со стороны Кицунэ, мягко говоря, необдуманно. — Вылезай, или я прикажу вышвырнуть тебя обратно на мороз! Живо!
Охранница сделала шаг к кровати и Кицунэ, испуганно взвизгнув, одним рывком, выскочила из-под одеяла и шмыгнула под кровать.
— Ну что за детский сад? — Мичиэ вздохнула, обреченно опуская руки. — Кицунэ-чан, прекрати дурачиться и вылезай.
— Не вылезу. — отозвалась Кицунэ из-под кровати. — А что ты такая злая? На мороз, на мороз! Там ведь правда холодно!
Мичиэ в отчаянии прикрыла лицо ладонью.
— Хорошо, я обещаю, что не буду выставлять тебя на улицу. Выхо...
Кицунэ уже стояла у нее за спиной и тянула руки, чтобы обнять подругу. Мичиэ потребовалась вся врожденная ловкость самурая, чтобы вывернуться и отскочить.
Промахнувшаяся оборотница, клюнув носом вперед, едва устояла на ногах и, хихикнув, повернулась на месте, обретая равновесие в плавном, танцевальном движении.
— Ты что задумала? — Мичиэ покраснела, думая о том, что Кицунэ становится все более и более невыносимой.
— Ничего. — Кицунэ закружилась по комнате, танцуя сама с собой. — Просто хотела передать тебе немного своей радости!
— А у тебя ее так много? Впрочем, что спрашивать...
— Ты не представляешь, сколько у меня ее! Всю жизнь, Мичиэ-чан, всю мою жизнь меня готовили к великой войне против людей. Я должна была стать лидером для чудовищ, что создавал в своих лабораториях хозяин. Все люди — враги. Так он твердил постоянно и убеждал, что сражаться с ними — моя неизбежная судьба. Но теперь... я вижу, как повезло мне, что тогда, когда солдаты Ветвей напали на нашу базу, я потерялась. Многие люди сердиты и усталы от трудной жизни, но многие еще не сдались и они... они просто прекрасны! Хозяин ничего не понимал и только и делал, что врал мне. С дедушкой Такео я узнала очень много хороших людей, а здесь, с бабушкой Такой, увидела, что люди этого города тоже не злы и не жестоки. Моя судьба — разрушать города, такие как Сандзе и этот? Убивать людей, похожих на бабушку Таку, леди Хикари и дедушку Такео? Я не собираюсь следовать этой судьбе! Пусть хозяин лучше активирует сразу ядовитую железу, — Кицунэ рефлекторно коснулась своей груди чуть ниже шеи. — Но подчиняться ему я больше не буду! За то, что он мне врал. За то, что хотел выставить ужасным такой прекрасный мир!
— Ядовитую железу? — удивленно спросила Мичиэ.
— Он вживил мне в грудь, чуть выше легких, особую ткань, которая проросла через все тело. Если я не буду подчиняться хозяину, он активирует ее и та, разлагаясь, выделит сильнейший яд, который убьет меня в несколько секунд. Как сказал хозяин, это было сделано на случай, если я стану сумасшедшей и попытаюсь напасть на него. Но без импульса энергии Ци Хебимару-сама, эта железа совершенно безвредна. — Кицунэ пожала плечами и хихикнула. — Я даже обычно не вспоминаю о ней. Если слишком часто думать о плохом, как радоваться хорошему? Вот сегодня, Мичиэ-чан, я была в просто потрясающе красивом саду! Там были такие бабочки! Такие удивительные бабочки! — девчонка обернулась к телохранительницам. — Можно я покажу?
— Исключено! — ответила за охранниц Мичиэ. — Даже не пытайся применить гендзюцу!
— Ладно, тогда нарисую. Здесь есть бумага и карандаши?
— В одном из кабинетов я видела определитель бабочек. — сказала телохранительница. — Если пожелает Мичиэ-сама...
— Пусть принесут. — Мичиэ, глядя на сияющую и цветущую Кицунэ, не могла не улыбнуться. Серая пелена отчаяния соскользнула с ее глаз. — Посмотрим, что за сказочные создания видела наша волшебная лисица.
Пухлый том определителя вскоре очутился в руках Кицунэ и маленькая оборотница, выискивая на страницах фотографии знакомых бабочек, принялась крайне эмоционально делиться впечатлениями с размякшей подругой.
Телохранительницы прятали улыбки, видя давно уже, казалось, угасший живой огонь в глазах своей госпожи. За все время, прошедшее с момента, как Мичиэ объявили о ее свадьбе с принцем Юидаем, интерес к жизни просыпался в ней только в эти моменты, когда рядом вертелась неугомонная пушистая лисица. Любыми причинами, хоть глупостями, хоть недотепством, но Кицунэ вытягивала подругу из бездны отчаяния. Самураи уже посматривали на недавнюю знакомую вполне благожелательно и с симпатией. То, что они не могли влиять на принимаемые правящей семьей решения, не означало, что им было безразлично то, что происходит с госпожой.
Поэтому они и не бросились оттаскивать Кицунэ во время новой шокирующей выходки.
Передав том определителя принцессе, Кицунэ сладко потянулась и вдруг, опустив руки, с восторженным писком стиснула Мичиэ в объятиях.
— Эй-эй-эй! — принцесса покраснела и мягко попыталась высвободиться. — Прекрати!
— Мичиэ-чан, — промурлыкала оборотница, положив голову ей на плечо. — Давай как-нибудь сходим в тот сад вместе? Он ведь правда чудесен! Или, может быть, отправимся туда, где самураи разрешат мне применить гендзюцу и я смогу показать тебе красивую сказку, о волшебном лисенке и самурае? Самую лучшую, из всех, что мы с дедушкой Такео придумали!
— Кицунэ-чан...
— Я знаю, что тебя хотят отправить в тот сад, за высокими стенами, и ты очень не хочешь этого. Ты думаешь, что останешься там навсегда и считаешь сейчас, что мои слова о сказках звучат наивно. Знаешь, Мичиэ-чан, когда мне было очень плохо, когда люди хозяина унижали и оскорбляли меня, я убегала в самый дальний и темный угол, где тихо плакала и мечтала о совсем другой жизни. О людях, которые не будут ко мне злы. О друзьях. О простом человеческом смехе в ответ на шутку и добром взгляде в мою сторону. Тогда мне тоже эти мечты казались несбыточными и наивными. Но никогда я не переставала мечтать и потому... может быть, сейчас, именно поэтому я здесь? Не отчаивайся, Мичиэ-чан. Не знаю что, но я обязательно что-нибудь придумаю и помогу тебе. А если скажешь, что это только сказка, то я отвечу, что очень люблю сказки!
Мичиэ подняла руку и со вздохом потрепала лисицу по голове.
— Ты говоришь банальности, Кицунэ-чан, но все равно, спасибо.
— Может быть и банальности, — Кицунэ приняла новое слово как синоним "глупости", — Но... но давай дадим обещание?
— Какое?
— Что когда-нибудь, пусть через десять лет, пусть через двадцать, но мы обязательно найдем время и место, где я смогу показать тебе сказку о лисенке. Пусть это волшебство станет знаком того, что мы смогли пройти сквозь все плохое, что было или будет с нами. Знаком, того, что мы не переставали верить и надеяться на то, что этот день настанет. Но теперь... теперь я покажу эту иллюзию только тогда, когда буду уверена в том, что плохое позади и у нас все замечательно!
— Но...
— Обещание. — Кицунэ подняла руку, выставив мизинец.
— Хорошо. — Мичиэ тоже подняла руку и соединила мизинец с мизинцем Кицунэ. — Обещаем.
Мизинцы разъединились. Кицунэ закрыла глаза и ласково потерлась щекой о плечо Мичиэ.
Видение...
Видение встало на миг перед глазами оборотницы. Кольцо самураев с обнаженными мечами и растерянное лицо Мичиэ, стоящей напротив. Солдаты, готовые броситься в атаку по первому знаку своей госпожи и защитить ее от... от монстра. Но почему же медлит хозяйка? Может быть от того, что когда-то, в унесенном Эпохой Войн детстве, она обещала этому монстру...
Кицунэ тряхнула головой, гоня прочь назойливые и страшные картины. Даже если хозяин найдет ее, она никогда не позволит себе превратиться в демона. Никогда не обратит злобу зверя против людей и, тем более, Мичиэ-чан. Все равно, что случится в будущем, Кицунэ удалось отринуть от себя темную судьбу и теперь...
— Мичиэ-чан! — девчонка подскочила на месте. — А я ведь не просто так пришла! Совсем забыла! Подожди минутку!
— Что ты еще придумала?
— Сейчас, сейчас! — Кицунэ распахнула окно и крикнула в темноту. — Широ-сан! Самурай-сан! Я забыла свою коробку, дайте мне ее, пожалуйста! Там нет бомбы, честно!
— Проверено. — раздался из мрака недовольный голос и рука, протянувшаяся снаружи, уронила небольшой чемоданчик в руки Кицунэ. — Держи, лисица.
— Спасибо. — Кицунэ благодарно поклонилась и, закрыв окно, подбежала к Мичиэ. — Смотри, Мичиэ-чан, что у меня есть!
В гостиной за стеной спальни принцессы, две придворные дамы занимались тем, что не спеша попивали ароматный, свежезаваренный чай.
— Удивительный напиток. Согласитесь ли вы со мной, Хикари-сама? — Кохана отпила еще один глоток и благодушно вздохнула. — Что еще сможет так поднять тонус и одновременно успокоить нервы после трудного и напряженного дня?
— Не скажу ни слова против, хоть и предпочитаю наслаждаться вкусом чая в более умиротворенной, классической обстановке.
— Я буду удивлена, если во всем комплексе дворца дайме не найдется уютного чайного домика.
— Уверена, что он есть, Кохана-сама, и ждет нашего визита. Я найду его и пошлю вам приглашение испить чаю, заваренного Кицунэ.
— Ваша воспитанница умеет заваривать чай?
— Пока нет, но я уверена, что обучение отнимет совсем немного времени. Прежний опекун утверждал, что она способна скопировать танец гейши, единственный раз увидев его. Нет, даже не скопировать... если разобраться, то Кицунэ не копирует. Она учится. Учится танцевать, наблюдая за танцовщицами. Учится себя вести как положено, один раз получив наставления. Учится правильной речи, слушая наши разговоры. Удивительный ребенок.
— Если вы правы, то, возможно, еще не поздно превратить ее в настоящую гейшу. С такими способностями и под вашим руководством, она может стать великолепной камигами-но-отоме, даже несмотря на поздний срок начала обучения.
— Сколько, вы думаете, лет Кицунэ, Кохана-сан?
— Шестнадцать или пятнадцать. Мичиэ-химе пятнадцать лет, Кицунэ-чан выглядит немного старше ее.
— Кицунэ-чан на четырнадцать лет моложе Мичиэ-химе. Считая на пальцах, она сказала мне, что сейчас ей один год и два с половиной месяца.
— Вы шутите, Хикари-сама?
— Ничуть. Така-сан, моя служанка и телохранительница, говорила то же самое после чтения памяти Кицунэ-чан. Уже потом я, сама не веря в подобное, переспросила у девочки. Ее создатель применял методы ускорения развития, не стесняясь в средствах. Разум Кицунэ сейчас на уровне шестилетнего ребенка, а по внешности ее можно принять за взрослую девушку, но это лишь иллюзия.
— Поразительно. — Кохана в изумлении покачала головой. — Поразительно и невероятно, но раз вы говорите это, я не смею сомневаться. Мир полон удивительных людей. О, если бы только все эти удивительные люди были бы так милы и добры, как Кицунэ-чан!
Хикари с улыбкой отпила еще немного чая.
— Если же Кицунэ-чан всего один год, — продолжала с потайной улыбкой, Кохана, — То мне даже жаль несчастных молодых людей, которым придется еще полтора десятка лет ждать ее совершеннолетия! Уже представляю стихи, которые они сложат по этому поводу! — служанка принцессы на миг задумалась, подбирая слова для хокку, но вздох Хикари прервал ее веселые думы.
— Не забудьте использовать "безысходность" и "несбыточность", Кохана-сама. — в глазах Хикари вдруг блеснули слезы и взгляд ее стал донельзя печален. — Кицунэ-чан играет и веселится, как и положено детям, она еще слишком мала, чтобы задумываться о серьезных вещах, а я могу лишь молиться о том, чтобы в будущем ей встретился человек, который сможет спасти ее от одиночества.
— Ваши слова тревожат меня, Хикари-сама. С Кицунэ-чан что-то не так?
— Жизнь очень несправедлива к ней. Она не может жить без общения, но обречена на одиночество и насмешки глупцов. Мужчине, что согласится быть с ней, придется не раз столкнуться с людскими косыми взглядами.
— Но в чем причина?
