Завоеватель Шамбалы - Reconstruction

Отец сделал шаг навстречу нам, и мир снова рассыпался на тысячу осколков... как будто прорвалась паутина, держащая нас в этом странном междумирье, и мы вдруг оказались в узком переулке. Я его сразу узнал — это было совсем радом с лабораторией майора Армстронга.

— Гогенхайм?.. — брат неуверенно оглянулся.

— Я думаю, с ним все должно быть в порядке, — пожал плечами я. — Он ведь сделал правильный выбор. Эта Триша... она, вроде, показалась мне хорошей женщиной.

— Хорошая, — брат улыбнулся. — По крайней мере, все двойники, которых я там встречал, отличались от оригиналов много чем, но не...

— Базовыми установками, да?.. — понимающе спросил я, подумав о Хайдерихе.

— Да, — он кивнул.

Потом хлопнул меня по плечу и рассмеялся.

— Неужели мы наконец-то дома?!

— Ох, не сглазь!

— Ладно, я уже ничего не боюсь. Пошли, обрадуем Уинри!

— Погоди, — мне ужасно не хотелось останавливать Эдварда, но пришлось. — Давай дойдем сначала до лаборатории, посмотрим, что там, а?.. Вдруг генерал и подполковник в беде?..

— Да какая там может быть беда! — махнул Эдвард рукой. — Ведь несколько часов прошло.

— Не уверен, — не согласился я. — Помнишь, мы обратили внимание, что время в двух мирах течет по-разному, причем так, как ему вздумается?.. Может быть, время в Шамбале тоже отличается?..

— Ну, пошли, — Эдвард пожал плечами. — Что-то ты и меня встревожил.

Мы вышли из переулка и увидели всю ту же многострадальную, не единожды ломаную стену. Молнии над ней уже не плясали, и то слава богу. М-да... мы осторожно вошли на заводскую территорию.

Очевидно, здесь прошло минут пятнадцать, может быть, полчаса, не больше. Площадка перед корпусами была наводнена военными в синих мундирах, которые все выглядели жутко одинаковыми. Генерал Мустанг, однако, выделялся: он твердым голосом отдавал команды и распоряжения и, вообще, находился в центре всей этой кутерьмы. Чуть в стороне, на одной из сотворенных им же статуй, сидел полковник Армстронг, и какой-то молоденький медбрат перевязывал ему голову. Подполковника Хоукай мы сперва нигде не увидели... это сперва. Потому что она вдруг появилась откуда-то сбоку.

— Эдвард, Альфонс! — воскликнула она. — Вы живы?!

Мы обернулись к ней.

— Ну да, — улыбнулся брат. — А что в этом удивительного?.. Вы что, надеялись избавиться от нас еще на два года?!

— Разве от вас так просто избавишься?.. — подполковник Хоукай улыбалась.

— Смотрите, это же Стальной Алхимик! — крикнул кто-то. — Тот самый, который два года назад пропал во время мятежа!

Это был один из солдат... ох, и принесло его сюда на нашу голову! Разумеется, братец был достаточно широко известен в армии.

— Эдвард! — прошипела подполковник Хоукай, улыбка сползла с ее лица мигом. — Какого черта вы пришли сюда в этих плащах?! Нельзя было снять, что ли?! Или вообще сюда нос не показывать?!

— Вот хрень! — брат хлопнул себя по лбу. — На таком пустяке...

Тикали часы. Ну почему их тиканье такое отвратительное, почему оно такое безнадежное?.. Нельзя, что ли, отмерять время каким-то менее мучительным образом... ты все равно чувствуешь ток секунд через твое тело и твой разум, но, по крайней мере, если бы твои уши были свободны...

Эд и Ал ушли с утра. Теперь уже вечерело, на улице зажигались фонари. Братьев все не было. Уинри твердила себе, что не стоит волноваться, что тревожиться еще рано, мало ли где они могли застрять... она никуда не звонила, не выходила из дома. Они с миссис Хьюз даже радио не включали, боясь новостей. Элисия ушла в соседний дом к подруге — наверное, испугалась Уинриного настроения. Уинри и сама себя боялась. Она не смогла ничего есть, когда попробовала мыть посуду после завтрака — разбила тарелку и поранила палец. Такого с ней уже лет десять не случалось.

Миссис Хьюз отправила ее отдыхать. Порывалась даже дать снотворное, но Уинри отказалась. Все думалось: заснет, а тут-то они и явятся. Почему-то казалось очень важным встретить их у входной двери... и уж в этот-то раз она точно заедет Эдварду гаечным ключом по башке! Причем это будет ключ на пятьдесят, не меньше!

Сейчас она сидела на лестнице, что спускалась со второго этажа в холл, и ждала. Она ждала бы и в саду, но это бессмысленно — из-за ограды все равно ничего не видать. А за оградой ждать опасно — комендантский час. Да... комендантский час... наверное, сегодня они уже не придут. Может быть, они просто заночевали где-то в другом месте?..

Или придут?.. Как они могут заставить ее так волноваться?..

Наверное, Уинри все-таки задремала, сидя на лестнице, потому что ей приснилось, как двери прихожей распахиваются, и множество военных в фуражках — куда больше, чем надо для такого дела — вносят один за другим два гроба... она проснулась с бьющимся сердцем и с облегчением обнаружила, что в доме тишина... только эти проклятые ходики тикают в прихожей. Везде часы. В прихожей часы, на кухне часы, наверху в каждой спальне часы... да что такое, разве миссис Хьюз не может обойтись без этого напоминания о быстротечности времени?!

Уинри поняла, что сойдет с ума, если сейчас что-то не сделает. Сердитая, она вскочила со ступенек, побежала на кухню. Схватила табуретку: подставить ее под часы, залезть и выключить эту адскую машинку... потом она их заново поставит, лишь бы сейчас замолчали!..

Но едва она взялась за табуретку, как услышала, как скрипнула входная дверь, а потом — тихий шепот Альфонса (Уинри сама не поняла, как она его расслышала):

— Осторожнее, брат, не разбуди никого... они, наверное, уже спят...

Она выронила табуретку. Ну и пускай будятся! Миссис Хьюз будет только рада.

Пулей Уинри вылетела в прихожую... остановилась в дверях. Альфонс и Эдвард стояли у входа, но...

— Как вы одеты... — ахнула Уинри, и почувствовала, что сейчас снова сползет по косяку, как в момент их предыдущей встречи. — Вы... вы с ума сошли!

Они оба были в военной форме.

— Понимаешь, наша одежда совсем изорвалась, как-то идти по улице в ней... — — начал было Альфонс, но Эдвард его перебил:

— Меня мобилизовали. Так и знал, что не стоило светиться. А Ал сам напросился.

— Не мог же я бросить брата одного, — пожал плечами Альфонс, нехотя объясняя. — А процедура вербовки Государственных Алхимиков в военное время облегчена. Мы, собственно, задержались, потому что я прямо сегодня проходил тесты. Ну, это вообще просто было. Там убрали всю теорию, оставили одну практику, так что... Правда, пришлось им напомнить, что Альфонсу Элрику, вообще-то, официально, семнадцать лет... мало ли, как я выгляжу! А призывной возраст у нас с шестнадцати считается.

— Вы... вы идиоты! — заорала Уинри, уже не сдерживаясь и размазывая слезы по щекам. — Вас же убьют! Неужели генерал Мустанг не мог ничего... — она почувствовала, что не может дальше продолжать: в горле застрял комок.

Эдвард и Альфонс переглянулись. Эдвард твердо сказал:

— Не мог, Уинри. У него сейчас у самого проблем по горло. Он пытается организовать смещение едва ли не всей верхушки армии... в разгар военных действий... фактически, грядет что-то вроде нового мятежа. Так что на самом деле это очень хорошо, что мы тоже будем в армии. Возможно, мы сумеем что-то сделать... В общем, мы едем завтра на фронт.

— А уволиться?.. — безнадежно спросила Уинри. — Эд, разве ты не мог просто уволиться?..

— Только не во время войны, — Эдвард подошел к ней, приобнял за печи. — Уинри... и потом, я... меня слишком долго не было. Это ведь не просто война, ты понимаешь. Это не просто еще одна авантюра. На сей раз речь идет о выживании Аместрис. Конечно, наши сами виноваты в этом... если бы они способны были не воевать все время, нормально налаживать отношения с соседями... но сейчас уже поздно. Сейчас мы должны забыть обо всем, что было, и делать все, чтобы спасти положение. Каждый из нас. Ты меня понимаешь?..

— Разве мы можем ничего не сделать?.. — мягко спросил Альфонс. — Мы просто не имеем права отсиживаться в стороне.

— Ребята, да вы же... вы же с ног валитесь от усталости! — воскликнула она. — Какие из вас бойцы!

— Мы уезжаем на фронт только завтра после обеда, — улыбнулся Альфонс. — Успеем отоспаться.

И широко зевнул.

— Вам ведь... придется убивать, — произнесла Уинри с болью в голосе.

— Видимо, это неизбежно, — покачал головой Эдвард. — На то они и войны... Знаешь... наверное, нам бы все равно пришлось это делать раньше или позже. Ладно... больше всего я хочу в душ и спать... Спать...

— Вас самих могут убить!

— Ты уже говорила об этом, Уинри. Что поделать. Мир несовершенен. Мир — не рай. Убьют — значит убьют.

Эдвард тяжело стал подниматься вверх по лестнице. Альфонс последовал за ним.

На середине ступенек младший брат обернулся и сказал:

— Уинри... ты же понимаешь... мы не могли поступить иначе. У нас просто нет выхода!

Уинри осталась стоять в полутемном холле. Тикали часы. "Бомба с часовым механизмом... сколько еще осталось, пока не взорвется?.".

— Эд... — сказала она с бессильной яростью. — Дурак... жестокий дурак! Я же люблю тебя!

— Я знаю, — тихий голос из темноты, с вершины лестницы. — Я тоже...

"На этот раз я его просто так не отпущу, — мелькнуло у Уинри в голове. — Не отпущу, и все!"

* * *

Стучали колеса поезда, идущего на восток. Вагон был битком набит: многие люди возвращались домой. Военные действия окончились уже около месяца назад, но все же далеко не все пока смогли вернуться. Что творилось на дорогах первую неделю — вспомнить страшно. Теперь все немного успокоилось, однако ситуация была еще далека от идеальной.

На двух лавках, рассчитанных на шесть человек, уместилось восемь, причем трое из них везли с собой огромные узлы и чемоданы... у сидящего рядом с Уинри старичка из узла выглядывала лопата, которая при толчках поезда все норовила ткнуть ее в глаз. Старичок извинялся, Уинри только улыбалась ему, потом снова переводила взгляд за окно, где, освещенные усталым закатным светом поздней весны, скользили холмы и поля. Следов войны заметно не было... слава богу, многое затянуло молодой травой. Она не хотела бы проезжать здесь зимой. Ее собственный, изрядно полегчавший саквояжик, стоял у нее в ногах, занимая весьма мало места, и она была этому сейчас рада... но то она, а то возвращающиеся из эвакуации люди...

Уинри предчувствовала, что, в последствии она еще не раз пожалеет о малом размере своего багажа. Все, наверное, придется восстанавливать с нуля... Ну да ладно. Она справится. Потому что худшее уже позади. Вот у Эда с Алом вообще никаких вещей... ну, почти. Так, один небольшой чемодан на двоих, и тот полупустой.

Братья сидели напротив нее и беззаботно дрыхли, привалившись друг к другу плечами. Альфонс даже не замечал, что сидевшая рядом с ним толстая тетка периодически пихает его локтем... даже не отмахивался во сне. Устал, бедняга. Эдвард тоже спал крепко... вот, захрапел. Они ввалились в дом миссис Хьюз сегодня утром, даже не дав заранее телеграмму, что им, наконец-то, позволили отпуск, и сразу сдернули Уинри с места: поедем, мол, домой. Она начала что-то протестовать, что они не смогут так быстро взять билеты, но Эдвард только фыркнул: "Будут тебе два героя войны стоять в очереди!" Альфонс только хлопнул себя по лбу: "Ну и любишь ты преувеличивать свои заслуги, брат!"

Так или иначе, Эд оказался прав: людям в форме билеты продали действительно очень быстро, хотя какая-то пожилая женщина в очереди с любопытством спросила у Уинри: "Внученька... скажи, мне чудится, или вот тому майору лет четырнадцать, не больше?" Уинри чуть не сказала "вообще-то, тринадцать", но вместо этого ответила: "Восемнадцать на самом деле". "Надо же! А второй-то тоже не старше?.". "Постарше, бабушка". "Ну и время, ну и время пришло, прости господи, какое время! Дети воюют!" "Отвоевали уже..." "И то верно, внученька, отвоевали..."

Вот теперь мерно стучали колеса, Уинри смотрела в окно... До Ризенбурга оставалось меньше часа езды. Она жаждала оказаться там и боялась одновременно. Что с ее мастерской?.. Что с ее домом?..

Бабушка, Пинако Рокбелл, так и не нашлась. В эвакуационных списках, раскопанный Ческой по ее просьбе, она значилась, но на этом ее след терялся. Ческа перелопатила все данные, какие могла, и... только развела руками. "Мне очень жаль, Уинри, милая..."

Действительно, со старой женщиной в пути могло случиться все что угодно: инфаркт, инсульт... она могла потерять сознание и умереть, даже не успев сказать своего имени. А документы могли похитить или потерять... И пусть Уинри не способна была представить свою бабушку беспомощной или мертвой, она отлично понимала: смерть настигает даже самых сильных духом людей.

Эдвард открыл глаза.

— Что, скоро прибудем?.. — тихо спросил он.

— Минут через сорок, — Уинри бросила взгляд на наручные часы. — Спи еще, если хочешь.

— Шея затекла, — Эдвард поморщился, но менять позу не стал, чтобы не разбудить Альфонса.

— Может, местами поменяемся?.. — предложила Уинри.

— Думаю, не стоит, — Эдвард с сомнением покосился на старичка с лопатой, который заклевал носом и перестал придерживать свое орудие труда.

Они уже менялись местами: сначала Уинри ехала рядом с Эдвардом, а Альфонс напротив, но потом Эдвард стал дремать, наклоняться на ее, и они решили пересесть, потому что Альфонс тоже засыпал, а ей спать не хотелось: она-то, в отличие от них, провела ночь в своей постели, а не в армейском поезде.

— Спать в поездах — особый навык, — с улыбкой произнесла Уинри. — Вы, похоже, овладели им в совершенстве.

— Еще бы, — хмыкнул Эдвард. — Солдат спит, когда есть возможность, уж это-то в нас твердо вколотили.

— А вот где мы будем спать сегодня... — со вздохом произнесла Уинри.

— От мастерской остался первый этаж, — сказал Эдвард. — Он же каменный. Мы даже укрепили пару комнат. Надеюсь, их не облюбовали какие-нибудь бродяги.

— Эд! — Уинри ахнула. — Вы что, там были?!

Эдвард кивнул.

— Да. Мы же... проходили через те места. Вместе с армией.

— И... как там?..

— Могло быть хуже. А могло быть и лучше. Ладно, сама увидишь. Не хочу тебя заранее расстраивать.

— Ну, спасибо! Уж обрадовал так обрадовал, нечего сказать!

— Пожалуйста.

Поезд прибыл на место не через сорок минут, а почти через час: еще пару раз остановился, чтобы пропустить военные эшелоны: расписание на железных дорогах все еще прихрамывало. На станции, кроме них, вышло довольно мало народу: люди, в основном, ехали дальше — от Ризенбурга ветка круто сворачивала на юг. Станция вечером была тиха и пустынна... те же маленькие беленькие кассы, тот же чисто выметенный перрон. Так же поезд встречал младший сержант с громкоговорителем. Невозможно поверить, что прокатилась война по этим местам. Только вот... в окошечке кассы вместо прежней толстой и румяной миссис Притчард, которая едва ли не в лицо знала всех жителей Ризенбурга, ездивших на заработки в Ист-сити, в окошке сидела ее младшая дочка — веснушчатая девочка с болезненно худым лицом. А у начальника станции — все того же — не хватало двух пальцев на руке, которой он держал рупор. Война, хоть и сравнительно короткая, в отличие, скажем, от семилетней ишварской, пронеслась по этим местам с опустошительностью урагана.

Начальник станции узнал их и вежливо поздоровался.

"Добрый вечер, господа офицеры... Эдвард, Альфонс, быстро вы выросли по службе! Мисс Рокбелл, а как поживает мадам Пинако?" "Я не знаю, к сожалению". "О, примите мои искренние соболезнования. Надеюсь, она отыщется... люди порой находятся..." "Да, конечно. Люди находятся". -Кстати, она не мисс Рокбелл, — поправил начальника станции Эдвард. — Она миссис Элрик.

— О!.. — тот аж усы расправил от удивления. — Поздравляю... И когда это произошло?..

— Сегодня утром, вообще-то, — вздохнула Уинри.

Это действительно произошло сегодня утром — еще до вокзала Эдвард потащил ее в мэрию, насколько она поняла, к знакомому делопроизводителю... все случилось очень быстро, она даже толком не поняла и не успела возмутиться. Зимой Эдвард приезжал в Столицу на три дня по какому-то поручению, один, без Ала, но тогда они об этом не говорили...

— Ладно, до свидания, мы пошли, — сонный все еще Альфонс махнул рукой служащему, подхватил Эдварда и Уинри под руки и потащил их вниз с перрона. Они зашагали пешком по холмам. На все небо пылал пышный розовый закат... это означало, что устраиваться им придется в темноте, но Уинри это не слишком волновало. Главное было просто идти вот так, всем вместе... и самое худшее уже действительно кончилось, и впереди, конечно, еще неизбежно будет много трудностей и всего такого, но... но...

— Знаете что... — задумчиво произнес Альфонс. — А стоит ли нам восстанавливать мастерскую?..

— Ты что, Ал?.. — удивилась Уинри.

— Ну... просто наш дом мы сожгли. Твой дом сгорел. Может быть, нам стоит построить совсем новый?.. Где-нибудь посередине. Чтобы в нем уже не случалось ничего плохого.

— Это было бы хорошо, — мечтательно улыбнулся Эдвард. — Только плохое все равно будет случаться. Это его свойство — происходить.

— Но идея хорошая, — Уинри улыбнулась ему в ответ. — Почему бы и нет, в самом деле?.. Кстати, надолго вы в отпуске?..

— На три месяца, — ответил Эдвард. — Потом надо будет вернуться, и еще полгода... а потом можно будет увольняться.

— Только мы вот тут подумали... — это уже Альфонс. — Нет, с действительной, мы, конечно, уйдем, но сама по себе служба государственными алхимиками...Это ведь интересно. И нужно. И неплохой источник финансов. Кроме того, раз уж фюрер Мустанг задумал переделывать все и вся, ему потребуется помощь...

— Но ведь вас опять могут призвать...

Эдвард и Альфонс переглянулись.

— Нельзя же прожить совсем без опасностей, — мягко произнес Эдвард. — Конечно, если ты против... я сначала хотел обсудить это с тобой, в любом случае. В принципе, мы думаем, что теперь, может быть, войн не будет долго.

— Мы надеемся на это, — поправил Альфонс. — А иначе на что еще надеяться?..

Уинри молчала.

— Я не хотел это на тебя так сразу, — Эдвард бросил укоризненный взгляд на брата. — Просто...

— Ладно, — Уинри улыбнулась. — Я все понимаю. Вам ведь тоже нужно какое-то дело, верно?.. У меня есть... будет мастерская, и, я чувствую, что она очень понадобится здесь. А вы... вы же не можете просто жить тихо и мирно. Видимо, у меня судьба такая — все время вас ждать. Только вот время ты и впрямь выбрал неподходящее, Эдвард Элрик.

— Уинри...

— Ладно, — Уинри улыбнулась снова. — Я и не хотела, чтобы, когда мы поженились, что-то в наших отношениях изменилось. Меня все устраивает, как есть. Только учти: если с тобой что-то случится, я не собираюсь лить слезы на твоей могиле! Вот возьму и выйду замуж сразу же! За первого встречного!

— Зачем за первого встречного? — шутливо изумился Ал. — А я чем плох?!

— Подрасти сначала!

— А я уже выше Эдварда.

— Ах ты, малявка! — Эдвард попытался поймать брата за шиворот, тот ловко увернулся...

— Хватит, ну вы еще подеритесь!

Мастерская медленно приближалась к ним Обгорелый остов... от нее осталось несколько побольше, чем от дома Элриков, но все же так пугающе мало... Уинри убедила себя, что готова к этому зрелищу, однако все-таки у нее стало тяжело на сердце.

Однако... чудится ли ей это на фоне закатного неба, или на крыльце кто-то стоит?! Кто-то стоит... и над темным силуэтом поднимается дымок, словно от горящей сигареты или от трубки.

— Бабушка! — Уинри замерла на секунду и бросилась к дому. — Бабушка! Откуда ты взялась! На вокзале тебя не видели!

Она налетела на нее, обняла, заплакала... старая женщина вытащила трубку изо рта и похлопала ее по спине.

— На попутках, девочка моя, вместе со стройматериалами. Конечно, в годы моей молодости меня подбирали на дороге более охотно, однако и сейчас не так уж много с этим проблем. Ну-ну, чего ревешь... успокойся, я не буду тебя наказывать за то, что ты опоздала к ужину.

— Бабушка! — Эдвард и Альфонс подошли к дому, поставили на крыльцо свой чемодан и Уинрин саквояжик.

— А, мальчики! Вернулись, — Пинако с одобрением окинула их спокойным взглядом. — Эдвард все-таки немного подрос. Кстати, вы видели?

— Что?

— Старая яблоня возле вашего дома. Она снова зацвела.

Апрель — июль (сентябрь)2005 г. Омск