А если предположить, что подобный артефакт оказался у бездарного без ведома Гильдии — тоже ничего хорошего. А может еще и похуже. Получается, что бакарское отделение Гильдии Магов не справляется со своими прямыми обязанностями по контролю за оборотом артефактов повышенной опасности. Получался форменный цугцванг — любой ход вел к ухудшению позиции. Поэтому Индис Карвах резко сменил тему:
— Я хочу за сведения о "Пирамиде Света" тысячу золотых, — ровным голосом сообщил он.
— Сколько!?! — возопил Карст. Как только разговор перешел в привычную ему плоскость финансовых переговоров, он ощутил полную уверенность в своих силах, выбросил ненужные вопросы из головы и почувствовал, что контролирует ситуацию. Весьма обманчивое, надо честно признать, чувство.
— Тысячу, — невозмутимо повторил Индис.
— Сто! — тут же выпалил в ответ Карст, азартно включаясь в процесс формирования цены.
— Девятьсот. И то, исключительно из уважения к твоему отцу. Я его давно знаю и очень уважаю.
— Сто пятьдесят!
— Восемьсот, и то...
Интенсивные торги закончились через несколько минут на цифре пятьсот.
— Итак. — Карст Итал скрестил руки на груди, приняв позу Наполеона. — Слушаю.
— Деньги вперед! — твердо объявил Карвах. Видимо эта формулировка интенсивно циркулирует между мирами, ввиду своей лаконичной отточенности и красоты.
— Но, позволь... — засуетился банкир.
— Не позволю! — решительно заявил Индис Карвах. — Деньги вперед! — И посмотрел на Итала таким взглядом, что всяческая охота к торговле с того моментально слетела, будто ее и не было.
Пришлось Карсту лезть в свой кошелек с сотенными векселями и выкладывать на стол пять золотых прямоугольников, которые незамедлительно перекочевали в руки Карваха.
"Эх, продешевил я! — огорченно подумал Индис. — Раз этот павлин с собой такие деньжищи таскает, надо было больше просить! Наверняка дал бы — куда ему деваться?"
"Эх, переплатил я! — не менее огорченно думал Карст Итал. — Хватило бы и двухсот. Да чего уж теперь говорить..."
Обе высокие договаривающиеся стороны итогами переговоров остались недовольны, однако Карвах, в отличие от банкира, который насупился и обиженно поджал губы так, что они, точь-в-точь, стали походить на куриную гузку, свое недовольство никак не проявил, и с невозмутимым выражением лица продолжил:
— На основе "Пирамиды Света" был сделан артефакт, создающий мощный защитный купол. В настоящее время он находится в руках Дожа Талиона Ардена. Когда завеса включена, проникнуть через нее невозможно. Включается и выключается другим артефактом, который выглядит, как маленький цилиндрик.
Информация была исчерпывающая, но в душе Итала уже свила гнездо жаба, которая свербела о потерянных активах — ему казалось, что он потерял деньги, целых триста золотых! С тем, что информация стоила двести монет, он был внутренне согласен, но еще триста — это перебор! Про то, что он получил от Гистаса десять тысяч для ее добычи, Карст Итал как-то забыл. Вот такая у него была избирательная память. Тут помню, тут не помню. Ну, что тут сказать... — это явление довольно распространенное и многие с ним сталкивались, когда напоминали начальству про обещание поднять зарплату, о котором начальство напрочь забыло. Прекрасно понимая, что сделанного не исправишь — переплаченные денежки не вернешь, Карст решил хотя бы выразить свое неудовольствие и хмуро, с видом братка, общающегося с лохом, осведомился:
— Это точно!? — Этим вопросом, в частности, и своим нагло-обиженным, или же обиженно-наглым, видом, в целом, он окончательно уронил свой статус, в глазах Индиса. Причем, до отрицательных значений. Пришлось Карваху снова смотреть на зарвавшегося банкиришку "специальным взглядом", от которого язык последнего опять прилип к нёбу.
— Может тебе принести Великую Клятву На Крови? — нехорошо улыбаясь осведомился личный друг Свэрта Бигланда. Что характерно, именно в этот момент Карст Итал внезапно вспомнил, что разговаривает он не с кем-нибудь, а с наперсником главы Гильдии Магов. В процессе торгов он совершенно выпустил этот факт из головы. Эта мысль поразила его, как гром с ясного неба, и он так и застыл с полуоткрытым ртом. А рот был приоткрыт потому, что он собирался что-то сказать. Правда, что именно, Карст напрочь забыл. А Карвах, между тем, явно ожидал ответа на свой вопрос. И снова, не в первый уже раз с начала встречи, юному банкиру пришлось брать всю свою волю в кулак, чтобы воспользоваться даром речи, напрочь утраченным от волнения:
— Н-нет, н-н-не н-н-н-ужно, — твердо обозначил он свою позицию по этому вопросу.
— Ну, не нужно — так не нужно, — легко согласился Индис, — тогда я пошел. Работать надо. — С этими словами он положил на стол серебряную монету и был таков.
"Да-а-а... не позавидуешь Гистасу — таких засранцев приходится вербовать, — подумал Карвах, поудобнее устраиваясь на диване своей кареты. — И это хорошо — значит нормальные не идут!"
* * *
*
Как легко можно догадаться, радио, телевиденья, Интернета, желтой прессы, типа еженедельного иллюстрированного журнала "Тайны звезд", где под звездами подразумеваются не небесные светила вроде нашего Солнца, Сириуса, Кассиопеи и им подобных, а "звезды" покруче — калибра Киркорова, Билана, Тимати, Кадышевой, Бабкиной, Пугачевой и Галкина, в Бакаре не было. Однако, недостатка информации, о жизни подобного рода "светил", жители благословенного города не испытывали. Отсутствие желтых СМИ вполне компенсировалось развитым институтом сплетен. Любая, более-менее важная информация становилась достоянием прогрессивной общественности буквально в момент ее возникновения. Никакого вразумительного объяснения механизма этого явления не имелось — и наука и магия пасовали.
Благодаря наличию этого института, для Карста Итала не было секретом ни наличие непримиримых разногласий между отдельными членами семьи Арден, ни тот факт, что Дож Талион фактически развелся с первой женой и живет в любви и согласии с молодой любовницей Ремой Тракат, которая родила ему дочку Марину. Знал он и о месте проживания счастливого семейства — на вилле, неподалеку от города. Именно туда он и направился, справедливо рассудив, что прежде чем идти к Гистасу, необходимо проверить информацию самому. Мало ли что...
Два противоречивых чувства раздирали душу Карста Итала после того, как его экипаж неторопливо проследовал мимо виллы Дожа Талиона. Первым чувством была радость. Радость от того, что он не поспешил к Гистасу Грине докладывать о своих успехах, а мудро решил все досконально проверить, ибо никаких успехов не было и в помине — над виллой и садом не висела огненная сеть, никакой защиты установлено не было!
Вторым чувством была злость. В основном, процентов на девяносто, она была направлена на подлого обманщика Индиса Карваха, который воспользовался бедственным положением Карста и выманил у него пятьсот монет. Вдумайтесь в эту цифру — пятьсот монет! Развел его, как меняла деревенского лоха! Остальные десять процентов злости Карст направлял на себя, что говорило о том, что он не вполне безнадежен.
Что тут можно сказать — все возвращалось на круги своя. Проблема закольцовывалась. С чего день начался, тем и закончился — юный банкир снова не знал, что делать и перед ним снова замаячила грозная тень отца, обращаться к которому хотелось в последнюю очередь. Но, похоже было на то, что очередь уже подошла — впереди маячила свободная касса. С этими грустными мыслями, Карст вернулся на Королевскую набережную, устроился в одном из бесчисленных питейных заведений, и начал кушать горькую — в этом отношении мы удивительно схожи с бакарцами.
Дойдя до кондиции, он решил немедленно ехать к Эрфану, кинуться ему в ноги, повиниться и отдать себя в руки папы. Вечно живой Ильич отмечал, что идея, овладевшая массами — страшная сила. Наглядным подтверждением этого тезиса мог бы служить пьяный до изумления Карст Итал, сумевший не только правильно расплатиться, но даже подняться из-за стола и добрести до своего экипажа!
Нетвердой рукой Карст взялся за вожжи, хотел грозно щелкнуть кнутом, но вследствие несовпадения своих желаний со своими возможностями только икнул, однако мудрая лошадка его прекрасно поняла и плавно потрусила вперед. Как правильно замечено — судьба благоволит пьяным и влюбленным. А так как юный банкир относился и к тем, и к другим, то когда он разлепил глаза, чтобы понять, куда он, Тьма его побери, едет, то перед его глазами открылась картина, от которой он немедленно протрезвел. А увидел он виллу Дожа Талиона Ардена прикрытую огненным куполом защитного плетения!
* * *
*
Как только информация о "Пирамиде Света" была доведена до сведения главы "Союза", он приказал немедленно установить непрерывное скрытое наблюдение за виллой Дожа Талиона, за ним самим и за его людьми, но никаких активных действий не предпринимать. Стороннему наблюдателю, если бы таковой нашелся, трудно было бы понять, что лежало в основе такого решения.
Казалось бы, что Гистас, как сходящий с ума от горя отец... или все-таки в основе его чувства к Джулии лежали сексуальные мотивы? — этого никто не знает, должен был немедленно, не считаясь с потерями, атаковать виллу и захватить артефакт, который мог бы спасти любимую. Однако он этого не сделал, что шло совершенно вразрез с его обычным поведением в критических ситуациях, где он действовал быстро, жестко, жестоко, бескомпромиссно и максимально оперативно. Но, ничего подобного сделано не было, хотя и напрашивалось. Следовательно, для подобной пассивности имелись причины, и судя по всему — достаточно веские.
Если бы, отталкиваясь от факта промедления, этот гипотетический сторонний наблюдатель предположил, что Гистас хотел сохранить своих людей и минимизировать потери в ходе операции "Артефакт", то снова бы ошибся. Глава "Союза", не задумываясь, положил бы на алтарь отечества — если использовать штампы казенной пропаганды, или же на алтарь своей любви — если использовать те же штампы, но из женских любовных романов, весь личный состав "Союза", начиная с начальника Таможенного Цеха и заканчивая последним нищим, если бы был уверен, что такая лобовая атака позволит завладеть "Пирамидой Света".
И не пошел он на штурм виллы только потому, что не было никакой уверенности, что такая атака будет результативной. Существовала большая вероятность положить всех своих солдат, офицеров и генералов, погибнуть самому и не получить взамен ничего. Многие люди в такой ситуации, в которой оказался Змей, когда от твоих действий зависит жизнь близкого человека, дуреют — или впадают в оцепенение, или в ее антипод — лихорадочную, бессмысленную активность, громоздят одну ошибку на другую, и в результате терпят провал. Те, кто впал в оцепенение, остаются с выжженной душой у могилы, в которую вскорости и сами сходят, виня себя во всем на свете, а те, кто занялся бессмысленной активностью, и любимых не спасают, и сами гибнут в процессе пустых хлопот. Гистас же пошел профессиональным путем — и в отчаянье не впал, и в броуновское движение не ударился, а предпринял все шаги, необходимые в сложившейся ситуации.
В результате двухсуточного наблюдения было выявлено следующее: если Дож, вместе со своим конвоем, состоящим из тридцати латных всадников, находился на вилле, защита не включалась. "Пирамида Света" активировалась только, когда он, в сопровождении своего эскорта, покидал дом. Когда же Талион вечером возвращался, защита снималась, карета хозяина заезжала во двор, после чего конвой отбывал восвояси — его рабочий день был закончен до следующего утра. Как только последний гвардеец покидал территорию виллы, "Пирамида Света" снова активировалась. Менялись ли люди в охране установить не удалось — доспехи были унифицированы, а лошади одной, красно-рыжей масти.
Казармами гвардии Дожа Талиона служил комплекс зданий с хорошо охраняемым периметром, расположенный на ближайшей к вилле окраине Бакара. Непосредственно рядом с базой проходила дорога, ведущая к усадьбе. По мнению главы "Союза", именно эти географические обстоятельства и послужили главным аргументом при ее покупке. Наверняка существовал тревожный сигнал — костер с пламенем определенного цвета ночью, или дым от этого костра днем, а может что-то магическое — детали неважны, что позволяло поднять по тревоге гвардию Дожа, которая через двадцать минут могла прийти на помощь атакованной вилле.
Гистас проанализировал ситуацию и впал в уныние — картина складывалась удручающая. "Пирамиду Света" можно было получить двумя путями: мирным и диаметрально противоположным. Как показал домашний анализ, оба пути были тупиковыми. Корень зла мирного пути заключался в том, что Дож Талион был богат и беззаветно любил своих девочек — Рему и Марину. Из-за них он даже пошел на громкий скандал с семьей, ставший достоянием гласности, чего люди его круга старались избегать так же тщательно, как политики проверки выполнения своих предвыборных обещаний. А если он пошел на это, значит дороже молодой жены и новорожденной дочери у него ничего не было. Они перевешивали все остальное, что было в жизни Дожа Талиона, и Змей прекрасно его понимал.
Так вот... если бы Дож не был богат, "Пирамиду Света" у него можно было бы попытаться купить, но богатый человек не станет продавать вещь, нужную ему самому, сколько бы денег за нее не предложили. Помимо этого, положение осложнялось тем, что вещь, которую Талион явно не захочет продавать, была нужна для защиты его девочек, которые составляли смысл его жизни. Гистас поставил себя на его место — продал бы он что-то необходимое для защиты Джулии? — ответ очевиден. Причем величина предложенной суммы никакой роли не играла.
Мирный путь отпадал, оставался альтернативный, но и здесь имелись свои трудности, никак не меньшие, чем на мирном. Если исходить из теории, то для проникновения на такие, тщательно охраняемые, объекты существует очень ограниченное количество методов. Первый — штурм. Второй — подкуп, или же шантаж кого-либо из охраны, или и то, и другое одновременно — комплексный подход, так сказать. Человеку говорят: "Открой дверку, а за это мы тебе дадим мешочек с золотом, или там — пачку долларов. А не откроешь, дочку твою, или сына, или жену — смотря кого поймать удалось, порвем на мелкие кусочки". Угадайте с трех раз, что выберет припертый к стене охранник? Третий, и наиболее частый способ — проникновение под видом сменного обслуживающего персонала. Четвертый, так же весьма распространенный — инфильтрация внутрь охраняемого периметра вместо, или вместе с поставщиками всего необходимого для обеспечения жизнедеятельности объекта. Гистас тщательно проанализировал все имеющиеся альтернативы.
Начал с подкупа и шантажа. И сразу мимо. Непременным условием для проведения этого мероприятия является наличие объекта, который можно будет подкупить, или же шантажировать, или делать и то, и другое, одновременно, а вот с эти-то, как раз и был затык. И дело было не в беспредельной, можно сказать — нечеловеческой преданности и неподкупности охранников Дожа Талиона и обслуживающего персонала виллы. В конце концов — все мы люди, и стражники Талиона, и обслуга, тоже. Дело было в другом — в чисто технических трудностях. Для оперативной разработки и последующего вербовочного подхода необходимо было отследить персоналии из личного состава эскорта и штата прислуги, обслуживающей виллу. Однако, при выполнении этой, казалось бы рутинной операции, возникли непреодолимые трудности.
