— Ортем Риму, — сказал Артём, поняв, что рация всё это время пыталась привлечь внимание. — Здесь обрушился памятник, я помогал спасать людей. Приём.
— Приказываю продолжать участвовать в спасательной операции — придаю вас спасательным службам Парижа, — голос лорда Стоуна. — Отчёт, как только операцию объявят оконченной. Конец связи.
— Вы мсье Злотникофф, я знаю, — подошла та самая девушка в чёрном. Людей уже почти всех увезли; медперсонал постепенно покидал площадь — у руин памятника уже создали оцепление, там работали инженерные службы, вокруг стояла полиция. — Я Мари Фурье, рада познакомиться. Чем могу помочь?
Артём осознал, что Марина и её родители — пожалуй, последние оставшиеся поблизости, кого никуда не увезли врачи. Что все трое совершенно целы и невредимы — только не вполне ещё понимают, что происходит. Миранда обнимала Марину и что-то шептала ей на ухо, префект точно так же обнимал свою хозяйку. Заметив, что Артём смотрит, Миранда жестом показала — всё нормально, не беспокойтесь.
— Нужно проводить их домой и вызвать врача, — пояснил Артём. — Мне приказано участвовать в спасательной операции. Чем я могу помочь?
— Ортем, в укрытие, противник слева! — голос оружейника из рации, по громкой связи. — В укрытие!
Девушка сильно толкнула Артёма прочь от себя — да так, что только чудом он не ударился затылком о мостовую. И тут же сгусток синего пламени пролетел между ними. Артём успел заметить, что Мари сделала жест, словно пытаясь обнять остальных четырёх — и исчезла вместе с ними.
— На вас снова наводятся, прямо по курсу! — доложил оружейник. Теперь Артём и сам видел — стреляют сразу двое. Человек обычный, пусть даже чемпион по бегу, не сумеет ускользнуть от заряда булавы. А дроссель?
В скольжение пришлось входить из низкого старта. Заряд прошёл насквозь, не причинив вреда, но радоваться некогда — от неожиданности Артём выпал из скольжения. Стрелки уже запрыгивали в дилижанс. Чёрта с два, подумал Артём, вновь входя в скольжение, не уйдёте!
Очень странное ощущение — идти медленно-медленно, при этом оставаясь рядом с несущимся со скоростью стадий пятьсот в час дилижансом. Один из стрелков за рулём, другой осматривается, оружие наготове — но Артёма не видит, понятное дело.
Поворот налево. Что делать? Запрыгнуть внутрь — не получится. Куда они едут? Люди разбегались, чтобы дать дорогу экипажу, а тот поворачивал в сторону менее оживлённых улочек. Куда направляются? Как остановить?
В пистолете есть импульсный световой излучатель — чем-то таким оглушили людей там, на площади Свободы. Но потребуется выйти из скольжения, чтобы выстрелить светом.
Поворот. Ещё поворот. Артём осознавал, что силы тают — а стрелять нельзя, люди вокруг, на улицах! Что, если кого-нибудь собьёт?
Наконец, дилижанс свернул в относительно безлюдную часть города. Вот он, шанс: обогнать, встать у поворота — там без вариантов, повернёт направо — попытаться подловить водителя.
Получилось с первой же попытки. Автоматика сработала: дилижанс не врезался в здание на полном ходу, успел включить «подушку» и экстренное торможение. Но водитель явно в отключке.
Зато второй злодей избежал этой участи, и уже замахивался булавой, когда Артём подбегал к нему. Выстрел пучком света — бесполезно, на нём шлем, он явно фильтрует вспышку, не даёт ей ослепить, дезориентировать.
Далее было как на Арене: Артём только и успевал уклоняться и маневрировать, противник явно знает толк в рукопашной — понимал, что дроссель рядом, и двигался так, чтобы по возможности достать булавой человека, где бы рядом тот ни появился.
В один из таких пируэтов рядом возникла Мари и сделала подсечку — противник полетел кубарем. Мари сорвала с него шлем и «испарилась» прежде, чем булава задела её. Отлично. Противник замахивался, не зная, что Артёма перед ним уже нет — и оглянулся в очередной раз. И получил следующую вспышку в лицо.
— Вовремя я пришла, — Мари возникла рядом, вышибла булаву из рук неприятеля, и указала: — Переверни его на живот, пока не очухался.
Мы уже на «ты»? Впрочем, неважно. Помог перевернуть — Мари добыла две пары наручников и сковала человека в запястьях и щиколотках. А на лицо его набросила что-то чёрное, на вид липкое — уши, рот и глаза оно залепило, но похоже, что дышать не мешает. Оригинальное приспособление.
— Кляпов не видел? — поинтересовалась Мари, увидев, как Артём рассматривает обездвиженного неприятеля. — Где второй?
— Там, — указал Артём. Отсюда видно, что так и лежит на руле.
— С ним тоже порядок, — Мари выпрыгнула из руин дилижанса. И в этот момент подкатила полиция.
— Благодарю за содействие, — кивнул им капитан полиции. — Не ранены? Помощь не требуется?
Мари и Артём посмотрели друг на друга, и почти в голос сказали: — Никак нет, мсье.
Когда их отпустили, Мари протянула руку, и указала направление.
— Нам туда. Ловко ты остановил их. Учись драться, пока не поздно. Он явно бывший военный — это тебе не улиток по бистро гонять.
— Улиток? — не понял Артём, и Мари рассмеялась.
— Обычных людей. Которые не скользят. Ты как там очутился? Никто ещё не приходил на вызовы раньше меня.
— Там был близкий мне человек. Видимо, я очень захотел оказаться рядом.
Мари присвистнула.
— Постой, ты что — из Рима успел добраться?! Научишь? — она схватила его за обе ладони, вынудила остановиться. — Я о таком только читала, никогда не видела. Так научишь?
— Если можно такому научить. Прямо сейчас учиться начнём?
Она рассмеялась, и снова хлопнула его по плечу.
— Ты устал, — заметила она. — Я отвела твоих домой к префекту. Та девушка в бусах — твоя хозяйка, верно?
Артём кивнул.
— Повезло ей, — снова улыбнулась Мари. — Меня бы так кто-нибудь любил и спасал... Извини, болтаю без умолку, после заварушки всегда так. Отвести тебя к ним?
— — -
— Благодарю за службу, сэр Злотникофф, — удивительно, но лорд Стоун потребовал видеосвязь. — Пользуюсь случаем передать благодарность от властей Парижа, за помощь в спасении людей и задержании преступников. Оставайтесь в Париже, завтра в десять утра по римскому времени ожидайте приказаний.
— Вас понял, сэр!
Лорд Стоун улыбнулся и прижал ладонь ко лбу, прежде чем дать отбой. Я умудряюсь нарушать почти все приказы, подумал Артём, а получается, что благодарят за службу. Чего только не случается!
Все, кроме Марины, сидели в гостиной — хозяева дома дремали в креслах. Врач уже отбыл — кроме последствий применения светошумового оружия, ничего не обнаружил. Миранда подбежала к Артёму, и провела его в комнату Марины — та спала, улыбаясь.
— С ней всё хорошо, — сказала Миранда, понизив голос. — С ними обоими, — поправилась она. — Доктор сказал, что она не вспомнит, скорее всего, всех подробностей. Я думаю, и не нужно. Вы не ранены?
— Нет, — покачал головой Артём. — Ссадины и прочая мелочь, ничего серьёзного.
Миранда обняла его, долго не отпускала.
— С вами как в сказке, — шепнула она. — Я уже говорила? Ну и ладно, ещё раз скажу. Иногда очень страшно, но всегда всё кончается хорошо. Её мама с папой тоже не пришли ещё в себя. Видимо, завтра поговорим, я их сейчас спать отправлю.
Звонок. Артём прижал ладонь к уху, и Миранда поспешно отвела его прочь — в другую комнату.
— Ортем? Не мешаю? — голос Мари Фурье. — Мы с друзьями приглашаем вас посидеть, немного прийти в себя. Через час, кафе «Две мельницы». Придёте?
— Мои новые поклонники, — пояснил Артём, выключив микрофон рации. — Приглашают посидеть с ними.
— Идите, — кивнула Миранда. — Это ваш вечер, вы заслужили. Не беспокойтесь, вы и нам ещё всё расскажете, когда сможем оценить. Я справлюсь, не беспокойтесь, — приподнялась на цыпочки, и поцеловала его в щёку. — Всё, не мешаю!
— Да, Мари, с удовольствием, — ответил Артём. Конец связи. Коротко и ясно, ничего лишнего. Операция официально объявлена оконченной — ведётся расследование, восстанавливают стелу Свободы, повсюду на улицах патрули, стаями летают полицейские зонды — но в остальном Париж вновь живёт обычной жизнью.
— — -
Едва Артём вышел на улицу, из-за угла вышла Мари Фурье. Всё в том же чёрном костюме.
— Решила проводить, — пояснила она. — А то вдруг заблудишься. Есть серебряные монеты?
Артём опешил.
— Зачем?
— Сам увидишь. Идём, сейчас будут, — она взяла его за руку и указала направление. Шла молча, улыбаясь, глядя в сторону. Как только они пересекли очередной перекрёсток, к ним бросилась девочка лет восьми, с огромной алой розой в руках.
— Мадемуазель Мари! Это вам! За бабушку с дедушкой!
Мари присела, обняла девочку, и приняла цветок. Поднесла бутон к носу... и замерла, улыбаясь.
— А это тебе, Анна, — протянула девочке что-то круглое, блестящее. — На удачу! Здравствуйте!
Девочка умчалась, сияя, и в сторонке — Артём видел — её сразу же окружила компания других детей, всем не терпелось посмотреть на подарок Мари.
— Не бойся, не отберут, — пояснила Мари. — Мы уже пришли, нам в эту лавочку.
Лавочкой оказался магазин антиквариата. Удивительно, но там был и подлинный антиквариат, хотя все желающие могли за небольшую сумму получить точную копию старинной вещи.
— Мсье Фламель, мы к вам, — Мари чуть подтолкнула Артёма вперёд. — Мсье Злотникофф случайно остался без серебра. Поможете?
— С удовольствием! — хозяин лавки, Мишель Фламель, положил на стол перед Артёмом пухлый том. — Здесь образцы. Если сможете нарисовать, я могу сделать по вашему эскизу.
На Артёма напало вдохновение: назвать это эскизом трудно, но удалось более или менее точно воссоздать аверс и реверс монеты, которую запомнил на всю жизнь, увидев в детстве в фильме про пиратов.
— Похоже на старинный дублон, — заключил хозяин, улыбаясь. — Отличный выбор! Сколько вам их сделать?
...Когда они уходили, в карманах Артёма звякало с полсотни дублонов. И встало это удовольствие в пять зоркмидов за монету. Солидно — впрочем, подлинный антиквариат здесь куда дороже.
Когда они с Мари вошли в кафе, им устроили овацию. Хлопали и по-римски, ладонями над головой, и по-здешнему — перед собой. Мари, улыбаясь всем, кто её приветствовал, указала направление, по дороге вручив розу официантке, и что-то шепнув той на ухо.
— Нам туда, — указала она в сторону дальнего от входа угла.
За столом сидели двое мужчин; один оказался Виктором Маккензи — улыбнулся и кивнул обоим вновь пришедшим. Второй, незнакомый Артёму парень лет двадцати пяти, рыжеволосый и круглолицый, встал, сияя, что твой пятак.
— Знакомьтесь, — сказала Мари. — Мсье Ортем Злотников — мсье Димитри Петрофф.
— Маша, ну сколько раз говорить! — возразил вновь представленный. — «Петров», а не «Петрофф»!
— Кто тут тебе «Маша»? У тебя на табличке на номере написано: «Петрофф». Так и зову.
Петров расхохотался, следом за Виктором и Мари, и указал — присаживайтесь. Артём заметил, что на столе перед обоими дросселями — не было сомнений, что и «Петрофф» тоже дроссель — кучки серебряных монет, и лежит пара игральных костей. И по солидного размера кружке.
— Как самочувствие после сегодняшнего, Артём? — поинтересовался Петров, и взмахом ладони позвал официантку.
— Не дождётесь, — сам от себя не ожидая, ответил Артём. Возможно, от удивления: в кои веки кто-то правильно произнёс имя!
Петров, а следом и остальные, расхохотались.
— Теперь верю, что Артём, — Петров привстал, и хлопнул Артёма по плечу. — Пиво пьёте? Всё верно, мы тоже сегодня не пьём. Завтра на службу. Но на вкус очень похоже! — указал он на возникшую перед Артёмом кружку. — Расскажите, как вам удалось добраться до площади так быстро!
— Парни, мы не в полиции, — перебила Мари. — Меня уже тошнит от протокола. Давайте уже на «ты»!
— Согласен, — Виктор поднял свою кружку. — За новых друзей!
— За друзей! — присоединились Петров и Мари. — Рассказывай! — потребовала Мари, толкнув локоть Артёма.
— Пусть лучше споёт, — возразил Виктор, бросая на стол игральные кости, раз за разом. — Я слышал, он хорошие песни знает.
— Просим, мсье Злотникофф! — воскликнул кто-то из стоящих рядом. — Спойте!
Возглас поддержало всё кафе. Артёму тут же освободили табурет у стойки, а парой секунд позже нашлась флютня. И стало тихо — бывают же чудеса.
Артём не сразу выбрал, что исполнить. Припомнил дублон, и сама собой пришла на ум песня — может, на слух и заунывная, вовсе не весёлая, но всё равно берущая за душу. Песня, с которой пираты шли на виселицу.
The King and his men
Stole the Queen from her bed
And bound her in her bones —
The seas be ours
And by the powers
Where we will we'll roam.
Кафе молча внимало. Виктор едва заметно кивал в такт ритму, постукивая по столу костяшками пальцев.
Yo ho, all hands,
Hoist the colours high!
Heave ho, thieves and beggars,
Never shall we die!
Виктор подхватил припев первым, отбивая ритм кружкой о стол — и остальные двое за столом присоединились.
Now some have died
And some are alive —
And others sail on sea
With the keys to the cage
And the Devil to pay
We lay to Fiddler's Green.
Что-то очень похожее, думал Артём, при этом не теряя сосредоточенности, не отвлекаясь от музыки и ритма. Мы все словно в океане: стихия под ногами — дикая, непредсказуемая, в любой момент готовая вырваться и поглотить всё, до чего дотянется. Мы все здесь на корабле — не зря родные и близкие прощаются со всеми, кто уходит в поход. Всякий раз прощаются — навсегда. И до слёз радуются тем, кто возвращается живым.
Yo ho, haul together,
Hoist the colours high!
Heave ho, thieves and beggars,
Never shall we die!
Подхватило всё кафе — и все теперь отбивали ритм, кто кружками — а кто каблуками.
The bell has been raised
From its watery grave —
Hear its sepulchral tone?
A call to all
Pay heed the squall
And turn yourself to home.
Похоже, слова песни здесь знает не только Артём, поскольку многие стали подпевать — и без ошибок. И Артём почти воочию почувствовал себя на палубе пиратского корабля, только что после боя — есть убитые и раненые, порваны паруса и канаты, но все выжившие непреклонны и решительны.
Yo ho, haul together,
Hoist the colours high!
Heave ho, thieves and beggars,
Never shall we die!
Теперь подпевало всё кафе — и с улицы заходили и заходили ещё люди, хотя мест уже почти и не было.
Yo ho, haul together,
Hoist the colours high!
Heave ho, thieves and beggars,
Never shall we die!
Ощущение, что он на корабле становилось всё сильнее — на подлинном корабле среди моря, где никакие грязь, дым и смрад не могут заглушить ясного, чистого запаха свободы, и ощущения, что день прожит не зря.
