— Извини...те — хрипло сказал парень, закашлявшись, будто в глотку ему набился кулёк пыли — простите нас! Честное слово — я сожалею!
Нед ещё раз испытующе посмотрел в глаза парня, потом удовлетворённо кивнул головой и подойдя к неподвижно застывшему мастеру провёл серию точечных касаний в разных частях тела. Последнее — в область виска.
Тираз осел на подставленные руки Неда, тот аккуратно подхватил его, и отнёс к скамье. Мастер судорожно хватал ртом воздух и кашлял, отходя от паралича — всё то время, пока он стоял парализованным, дыхательная система не работала. Он задыхался, понимая, что сейчас умрёт. Сведённые судорогой мышцы не подчинялись, ещё немного, и Тираз скончался бы от удушья.
Мастер отошёл минут через пять. Его лицо из бледного стало розово красным, руки перестали дрожать, и все мышцы пришли в норму.
Тираз поднялся на ноги и посмотрел на Неда, собирающего свои вещи, и прикидывающего, как бы ему сполоснуться — не хотелось одевать чистую новую форму на потное тело. Потом зашёл в здание, через несколько секунд появился и твёрдым шагом подойдя к Неду, упал на колени, уткнувшись лбом в камни площадки. Затем, под гробовое молчание учеников, сказал:
— Мастер! Простите меня за мою самонадеянность! Простите, что я был недостойно груб с вами и не поверил вашим словам! Вы вправе отхлестать меня плёткой! Я заслужил это! Возьмите!
На протянутых руках Тираза лежала кожаная чёрная плеть, сплетённая из тонких нитей, длиной около метра. Ей он иногда гонял нерадивых учеников, а теперь сам должен был подвергнуться наказанию.
Нед принял плётку, повертел её в руках, затем с усмешкой отбросил в строну:
— Да перестаньте. Встаньте, пожалуйста. Лучше скажите, где я могу помыться, а то пахнет от меня, как от козла. Тут есть душевые?
Тираз встал с коленей, незаметно вздохнул — всё-таки неприятно, когда тебя бьют плёткой, даже если и за дело, затем сказал:
— Пойдёмте, я вас провожу. Дам полотенце, мыло. А вы, поганцы, стерегите одежду и деньги! И никуда не уходите — я с вами поговорю.
Отведя Неда в душевую, мастер вернулся, встал перед учениками, молча посмотрел на Хагена, затем спросил, тяжело выталкивая слова:
— Видели?
— Видели! — нестройно ответили ученики
— А что видели?
— Нууу...он странно как-то бился. Такого стиля я никогда не видел. И не слышал о таком — пожал плечами Хаген — это было странно...и красиво. Он был...как змея!
— Это стиль Змеи — сухо пояснил мастер — древний, забытый стиль. Я не о том спрашиваю. Что вы видели? Наскар?
— Мы видели, как была наказана самонадеянность. И узнали, что как бы человек не был уверен в своих силах, всегда найдётся что-то, что может его победить. И что нельзя обижать незнакомого человека. Он может оказаться великим мастером. Так, мастер Тираз?
— Так. Молодец, Наскар. А тебе — вот! — Тираз несколько раз сильно хлестнул плетью по спине и плечам Хагена — это тебе за грубость! Это тебе за хамство! Это тебе за самонадеянность и глупость! А вот это — он хлестнул ему крест накрест так, что Хагена повело от боли — за меня! За то, что втравил меня в историю и я едва не погиб! Ты понимаешь, что я был на волоске от смерти? Если бы мастер не снял с меня паралич, я задохнулся бы и умер на ваших глазах! И поделом. Я заслужил это. Ты молодой болван, а я...я мастер. Я должен был почувствовать, предугадать. Но я не смог увидеть в простом парнишке великого мастера! И вот — унижение, стыд, позор! Запомните этот день навсегда, забейте его к себе в голову — так будет со всяким, кто совершит подобную ошибку. И она может закончиться не так, как сегодня! Он мог ещё на улице вас убить за секунды, мгновенно вынув из вас души! Знаете, почему он этого не сделал? Скажи спасибо своим отцу и матери, болван! Ради них он вас не тронул и сносил ваше издевательство. И он отказался меня бить плёткой, из уважения ко мне, которого я не заслуживаю, и я сам себя побью! — Тираз несколько раз сильно хлестнул себе по спине. Потом начал хлестать всех подряд — направо, налево!
— Все, все заслужили — вы, потому что не остановили этих болванов, я — потому что упустил воспитание своих учеников. Все виноваты! И понесли наказание. И теперь запомните это навсегда. Запомнишь, Хаген?
— Ещё бы не запомнить, когда вся спине чешется, учитель! — обиженно прогудел тот — небось весь теперь в рубцах!
— Это хорошо, это правильно — усмехнулся Тираз, глядя на то, как Нед выходит из душевой — встаньте, и поприветствуйте Мастера! Пришла пора просить прощения, охломоны!
Глава 14
— Хорошо. Вижу — ты знаешь — Дранкон удовлетворённо кивнул, глядя на вспотевшего от умственных усилий Неда. Последние два часа он гонял его по всем пунктам воинского Устава, по уложениям, по уставу караульной службы. Нед отдувался, но стоял насмерть, как Корпус.
Четыре дня он безвылазно сидел на базе, и зубрил, зубрил, зубрил, пока, наконец, не пришёл к Дранкону и не сказал — я готов!
— Послушай внимательно, Нед...ты должен усвоить одну истину — ты не одиночка. Ты не одинокий боец! За тобой рота, сто пятьдесят жизней. И ты должен сделать так, чтобы они вышли живыми из боя. Но главное — выполнили задачу. Часто бывает так, что второе — важнее первого. И тогда...тогда из боя не вернутся многие. Но твоя задача сделать так, чтобы не вернувшихся было как можно меньше. Ты должен это учесть. Но вообще — молодец. Когда ты успел вызубрить? За эти дни? Голова! Честно сказать — мне всё это давалось гораздо труднее. — Дранкон встал с месте, пошел к окну, посмотрев на плац, где стройными рядами перемещались бойцы, и добавил — послушай, что хочу тебе сказать...ты теперь офицер. Ты тот, кто посылает этих людей на смерть. И скажи мне — как ты сможешь их отправить умирать, если они твои близкие друзья?
— Имеешь в виду Ойдара и Арнота?
— Да. Они каждый день сидят у тебя в комнате, ты с ними постоянно общаешься. Ты понимаешь, что это не принято? Что ты теперь офицер, и у тебя должны быть другие друзья? В Корпусе не принята дружба между солдатами и офицерами, более того — она не приветствуется. Учти это.
— Я не прекращу дружить с ребятами! — упрямо сжал губы Нед — какие бы уставы этого не требовали!
— Почему-то я в этом не сомневался — усмехнулся Дранкон — ладно, оставим этот разговор. Друзья и сами останутся в прошлом, со временем. Когда-нибудь ты меня поймёшь. Скоро у вас не останется общих интересов. Не о чем будет говорить...и дружба рассыплется сама собой. Теперь о деле. Тебе нужно научиться владеть мечом. Я видел, как ты им работаешь — неплохо для новобранца, но недостаточно для офицера.
— Я хорошо умею биться копьём, зачем мне меч?
— Ты — офицер, и скорее всего, пойдёшь по этой карьерной дороге и дальше — или я ничего не понимаю в жизни. Так вот — меч является неотъемлемой частью офицерского обмундирования — в определённых обстоятельствах. На парадах, при дворе, в обществе — где положено надевать парадный мундир. Для того, чтобы ты таскал на боку не кусок железа, а Меч — ты должен уметь им владеть. Мало ли что в жизни бывает — иногда нужно прямо с парада вступить в бой. Может тебе придётся защитить своего командира. Или даже короля. И как ты сможешь это сделать, не умея как следует биться мечом? Врукопашную? Против нескольких мечей и людей в броне? С мечом у тебя есть шансы, врукопашную — вряд ли. А дуэль? Если тебя вызовут на дуэль? Они, дуэли, кстати, широко распространены при дворе. И дуэлятся все с мечами. Никто не позволит тебе махать копьём — как ты это сделал здесь. Тут это все восприняли как должное, а в столице не получится. Засмеют. Сломают карьеру. Ты должен владеть мечом. Всё. Учись. Ищи того, кто может тебя обучить.
— А как учились другие офицеры?
— Я лично учился у товарищей, у других офицеров. И в бою. Как другие? По-разному. Кто-то нанимал учителя, а кому-то преподавали родственники. Ты получаешь неплохое жалованье, так что может себе позволить нанять учителя. И сделай это как можно быстрее. Через два месяца мы идём на войну. Полковник, как может, пытается оттянуть время, чтобы обучить новобранцев, но...он не всесилен. Скоро, скоро... Ну, всё, шагай. У тебя ещё три дня отдыха — расслабляйся, отдыхай — возможно, что долго время у тебя не будет такой возможности. Шагай, шагай — мне тоже отдыхать надо. Сегодня мой выходной, а я на тебя трачу. А у меня есть лучшее применение свободному времени, чем смотреть на твою унылую физиономию. Кстати, Нед, ты когда-нибудь смеёшься? Улыбаешься — видел. И то так, еле-еле, будто натужно. А когда-нибудь ты смеялся от души, взахлёб? Было такое?
— Не помню — серьёзно ответил Нед — может и смеялся. Честно сказать, жизнь меня не приучила смеяться.
— Хмм...мда. Меня тоже — признался Дранкон — надеюсь, хотя бы ты этому научишься.
Выйдя от сержанта, Нед пошёл к себе в комнату, сбросил сапоги и улёгся на кровать, закинув руки за голову. Так-то Дранкон всё разложил по полочкам, и возразить нечего. И по поводу друзей — тоже. Их жизни разошлись в стороны, как две полевые дороги. Они пошли своим путём, а Нед своим. В последнюю встречу Нед заметил, что с трудом поддерживает разговор с парнями — о чём говорить? Про свой поход в город он рассказывать не стал. Почему? Сам не знал. Может быть потому, что не хотел вызвать зависть? Он и так чувствовал, что парни ему завидуют. Особенно Ойдар, достаточно тщеславный и самолюбивый человек. Его мысли были для Неда как открытая книга. Потому — он теперь слегка настороженно стал относиться к парню. Из зерен зависти могут вырасти очень неприятные побеги...
В голову пришло — теперь, с его способностью читать мысли, найти друзей, а может и любимую женщину, будет очень трудно. Практически невозможно. Ведь он слышит их мысли — а значит, они не смогут ему солгать. Вначале кажется — ведь это хорошо! Ты знаешь, что этот человек для тебя прозрачен, ты слышишь все его мысли, узнаёшь все его помыслы. Но потом...потом это превращается в проклятие. Зачем ему было слышать, как Ойдар думает: 'За что ему такая удача? Чем он заслужил, деревенщина? Я же более достойный! И не хочет открыть мне свои тайны — друг называется! Может и не друг вовсе? Выскочка и зазнайка!' Вот что бы случилось, если бы Нед не узнал его мысли? Ничего. А вот когда узнал — сразу настороженность, сразу раздумья — сегодня тот только завидует, а завтра?
Нед последнее время стал стараться выключать свои 'мыслеуши'. Чтобы не слышать, что думают люди. Чтобы не разочаровываться в них. Этот дар больше пристал какому-нибудь королю, у которого нет друзей, а есть лишь подданные, и которому важно знать, что они думают, дабы избежать заговора. Зачем такой дар простому сержанту? Не дар, а проклятие какое-то!
Размышления прервал стук в дверь, Нед откликнулся, и услышал голос Жересара, с которым он не виделся несколько дней. Не привелось. А точнее — Нед всячески ускользал от встреч. Почему? Ему казалось, что Жересару будет неприятно напоминание о том, что произошло в его доме. Лекарь человек хороший, а потому будет каждый раз мучиться, глядя на Неда, переживать, что так получилось. А Нед будет видеть, как Жересар переживает, и тоже расстраиваться. Зачем ему это?
— Нед, это я! Надо поговорить. Позволь войти!
Нед вздохнул, и скрепя сердце встал с кровати, открыл дверь. Жересар осторожно ввалился в комнату, сотрясая пол, как телега извозчика, осмотрелся, удовлетворённо прогудел:
— Так я и представлял себе! Строгое жилище воина, ничего лишнего, ничего для души — всё для войны. Можно, я присяду?
— Садитесь, конечно! — кивнул Нед — угостить нечем, я в столовой питаюсь.
— Да не нужно угощения — Жересар со вздохом опустился на жалобно заскрипевший под ним стул, и грустно сказал — старею, наверное! В молодости мог сутками напролёт на ногах стоять — делать операции, лечить, а то и пить целыми днями и ночами. А теперь? Чуть прошёлся — надо присесть. Чуть поработал — устал! Может похудеть немного? Что-то меня жир душить начал, пузо выросло. Думаешь — зачем припёрся, да? Тратит моё время? Поговорить хочу. Нет, не про тот день — само собой, мне неудобно, что так получилось, но...я даже рад, что так получилось. Смешно, да? Не потому рад, что тебя обидели. Я им уже выдал за это так, что не забудут. А потому, что ты показал мне, насколько всё в моём доме иллюзорно — порядок, покой. И насколько я упустил моих ребят. Как ни странно — я пришёл к тебе посоветоваться — что с ними делать. Они хотят в армию, а я не знаю, как мне быть. Самое смешное — жена не против, а я, который всю жизнь прослужил в Корпусе — против! Кому скажи — засмеют! Мне хотелось, чтобы они занялись лекарским делом, как я. Или стали купцами. Или...в общем — всем, кроме военных. Ты знаешь, сколько через мои руки прошло искалеченных, умирающих людей? Порубленных, застреленных, раздавленных? Я как представлю, что один из них мой сын, и...руки опускаются. Не знаю, поймёшь ли ты меня...ты очень молод, но мне кажется, ты гораздо мудрее многих взрослых. Я чувствую, что тебе через многое пришлось пройти, ведь так? Так, можешь не отвечать. И ты должен понять и меня, и моих парней. Ведь ты с ними одного возраста. Кстати, ты знаешь, я вчера упомянул о тебе, они как-то на меня странно посмотрели, и сказали, что они дураки, и очень жалеют, что с тобой так обошлись. И что были неправы. Мать даже удивилась. Ты с ними общался после этого? Впрочем — неважно. Так что скажешь по поводу армии?
— Знаете что... — задумался Нед — я бы вот что предложил: если они видят в армии лишь красивую оболочку, покажите им изнанку! Попросите полковника, чтобы он взял их в новобранцы — месяца на два, до того, как мы уйдём на войну. Пусть побегают во всей сбруе, помаршируют со всеми, выкопают ночные укрепления, получат палок за нерасторопность — вот если они всё это выдержат, и всё-таки захотят идти в армию — тогда пусть идут. Кстати сказать — посмотрят, каково живётся простому солдату. Может тогда начнут ценить своих подчинённых. Да и спесь с них сойдёт. И вы будете знать, где они находятся днём.
— Точно — кивнул головой довольный Жересар — так и сделаю! Только как сделать так, чтобы никто не знал, что они мои дети, чтобы без поблажек? Но это уже детали. Это уже моё дело. Спасибо. Извини, что помешал твоему отдыху!
— Ничего. Я сам собирался сейчас уходить — улыбнулся Нед — в город схожу. Глупо не использовать последние дни отпуска, просидев в казарме. Скажите, а тут есть где-нибудь магазин, торгующий книгами и свитками? В городе, я имею в виду.
— Да...есть одна лавка — Жересар с уважением посмотрел на Неда — хочешь заняться самообразованием? Верно. Пригодится. Это в центре, рядом с храмовой площадью — лавка Хурада. Там есть всё — от трактатов по математике, до любовных романов. Правда — цены довольно-таки не щадящие. Но зато всё есть. Всё, всё — ухожу! Спасибо тебе.
Жересар протопал к двери и потянул за ручку, чуть не оторвав её с корнем, пока не сообразил, что дверь открывается наружу. Хмыкнул, сотрясая комнату, вышел наружу, прислонив дверь так, будто она была стеклянной.
Нед посмотрел вслед лекарю, усмехнулся, и стал собираться. Через десять минут он уже подходил к воротам базы.
