Возвращаясь сюда в который раз, Сельвин не мог отделаться от чувства, что "устаревшее" имя неспроста закрепилось за районом, пережив столетия. Древние, практически слившиеся с грязью дороги, ветхие лачуги, возведенные где из посеревшего камня, а где — из насквозь прогнившего дерева, изодранные навесы, натянутые между крышами — все это не просто несло на себе отпечаток минувших лет. Нет, эти убогие улицы будто запечатлели боль и страдания всех бедняков, что когда-либо жили здесь; пропитались духом нищеты и безысходности; навеки впитали смрад гниющих тел, которые когда-то давно лежали прямо в уличной грязи, неделями ожидая погребения.
И впрямь — чумной нарыв на теле города. Того и гляди, прорвется и выплеснется черным гноем на "здоровые" улицы...
Сельвин зябко передернул плечами, гоня прочь слишком явственно вставшую перед глазами картину.
"Зато имперцы не заходят сюда без веской причины. И слабонервные новобранцы еще на подходе отсеиваются", — с усмешкой подумал мужчина, подходя к нужному зданию.
Штабом городской ячейки сопротивления служил старинный трехэтажный дом, покосившийся и вросший в землю. Узкий, зато высоченный и оборудованный множеством пристроек, он угрюмо нависал над дорогой, почти соприкасаясь выступающей мансардой с крышей соседней халупы. Практически дворец по меркам Лабиринта, но по любым другим — абсолютно непригодное для жизни место.
Повстанец быстрым шагом преодолел остававшееся до порога расстояние и несколько раз ударил кулаком по грязной автоматической двери.
Конвульсивно дергаясь, та отъехала в сторону. В открывшемся проеме незамедлительно показался часовой — точнее, показался внушительных размеров дробовик, а его обладатель не иначе как пытался спрятаться за грозным оружием.
— Чего надо? — взвизгнул растрепанный мальчишка лет шестнадцати, вцепившись в дробовик дрожащими руками. Наверное, паренек пытался изобразить грозный рык героя дешевого голофильма (или кантинного вышибалы, на худой конец), но получилось что-то среднее между щенячьим тявканьем и предсмертным хрипом.
— Я к Гэрту, за брагой, — озвучивая условленный ответ, Сельвин чуть отклонил голову: вконец разволновавшийся часовой (если это чудо природы можно так назвать) едва не засветил ему оружием по челюсти.
"Как бы еще курок не спустил от избытка чувств. Вот же... молодое дарование!"
— Проходи, — парень посторонился, пропуская повстанца в дом. — Ты...
Едва разглядев лицо гостя, мальчишка поперхнулся и замолк, уставившись на него полным восхищения взглядом.
— Зд... здравствуйте, господин! Вы ведь... ну ничего себе!
Сельвин мягко улыбнулся и покровительственным жестом положил ладонь на плечо часового:
— Да-да, я ведь. Дверь закрой. И пушкой не маши, а то выстрелит еще!
— Ага! — парень счастливо улыбнулся и резво подскочил к контрольной панели, от переизбытка энтузиазма едва не впечатавшись лбом в стену. — Я могу вам чем-то помочь, господин Вельн?
"Ну, хотя бы говорить связно начал. Уже прогресс".
— Можешь. Скажи, твой командир здесь?
— Генерал Аларон? Да, он никуда не отлучался.
— Спасибо, боец. Свободен.
Благосклонно кивнув мгновенно зардевшемуся мальчишке, Сельвин прошел дальше по коридору. Из общей столовой доносился гул голосов, смех и ругань, но туда повстанец идти не собирался — по крайней мере, не сейчас. Вместо этого он направился сразу на третий этаж, в кабинет Бернарда Аларона — человека, которого можно было назвать главой повстанческой разведки и, по совместительству, службы безопасности.
— Какие люди! — завидев на пороге старого друга, Аларон оторвался от своего инфопланшета и расплылся в улыбке. — Стучаться не учили, а, ваше высочество?
Густой бас этого мужчины как нельзя лучше подходил к его широкому, мясистому лицу и могучему телосложению. На фоне хозяина гость, которого только слепой мог бы назвать хилым, выглядел тощим и высушенным, словно муун.
— И тебе здравствуй. Бернард, что это за чудо на входе? — проигнорировав вопрос, Сельвин без приглашения опустился в потрепанное кресло у окна. — Ему же оружие в руки давать нельзя: и своих, и чужих перестреляет!
— А, ты про этого... Дэйла, кажется? Толковый, кстати, парнишка, зря ты так о нем. Зеленый просто совсем, вот и дергается от каждого шороха. Небось, чуть в обморок не грохнулся, как тебя увидел?
Повстанец только мрачно кивнул в ответ.
— Ну а чего ты хотел? Ты — настоящая икона, друг мой. Живая легенда. Было бы странно, отреагируй мальчишка по-другому. Виски будешь, кстати? — Бернард уже сжимал в одной руке выхваченную из шкафа бутыль, а во второй — два хрустальных бокала.
— Наливай. Знаешь, если мой "святой образ" появится у имперцев в базе данных, я очень быстро переквалифицируюсь из живой легенды в мученика. Я полагаю, тот перебежчик до штаба ИСБ не дошел?
— Сразу о делах, да? Не волнуйся, до ближайшей канавы он дошел. Донесли, точнее, — хохотнул Аларон. Вручив один из наполненных бокалов собеседнику, он грузно опустился в соседнее кресло. — Ну, а если не считать той крысы, у нас все ровно. Готовимся потихоньку, собираем информацию... ждем сигнала. Ты ведь об этом хотел спросить?
— Угадал.
— А у тебя какие новости, раз уж мы все равно о делах заговорили? Ты вроде как по партизанским отрядам с инспекцией мотался?
Прежде чем ответить, Сельвин поднес к губам свой бокал и сделал большой глоток, что его товарищ незамедлительно истолковал по-своему:
— Что, все так плохо?
— Лучше, чем могло бы быть.
— Но гораздо хуже, чем хотелось бы, да? Или что-то еще случилось, а я об этом не знаю? Уж больно лицо у тебя недовольное...
"С чего бы начать? Дефицит провизии и медикаментов просто катастрофический. Оружие и боеприпасы теперь приходится закупать по завышенной втрое цене. Террин Лаар продолжает урезать финансирование и в любой момент может сделать ноги — вместе с деньгами, наемниками и флотом. А отец понятия не имеет, как со всем этим счастьем разбираться... и правда, чем это я недоволен?"
Повстанец поймал себя на том, что сжал ладонь в кулак — да так плотно, что побелели костяшки пальцев. Сделав глубокий вдох, он ответил с нарочитым равнодушием:
— Бернард, ты уже знаешь все, что тебе нужно знать. И даже чуть больше, если уж на то пошло. Но некоторые вещи — не твоего ума дело. Без обид.
— Без обид, — заметив нехороший блеск в глазах товарища, Аларон счел за лучшее согласиться и перевести разговор на другую тему — благо, тоже животрепещущую. — Слушай, ваше высочество... это что же получается: сейчас последнее затишье перед бурей? Все эти приготовления, разведывательные операции... мы переходим к полномасштабной войне, так?
Голос Бернарда звучал хрипло и непривычно тихо. Повстанец будто не до конца верил в свои слова... или боялся поверить.
Сельвин прекрасно понимал его: сколько было разговоров о том, что еще чуть-чуть, и восстание развернется во всю свою мощь, перед которой дрогнет непоколебимая власть Империи... но шло время, а повстанцы продолжали совершать периодические теракты да налеты на гарнизоны — дерзкие, нередко успешные, но доставляющие имперцам... головную боль, только и всего.
И вот теперь — война. А вместе с ней и возросшие в стократ риски, и не поддающиеся исчислению жертвы... для рутанского принца переход к боевым действиям был долгожданным избавлением от мучительного, удушающего ожидания. "Либо мы, либо нас" — такая постановка вопроса нравилась Сельвину куда больше, чем тянувшаяся столь долго неопределенность. Но отнюдь не все члены сопротивления разделяли эту точку зрения. Никто бы не признал этого вслух, но многие... привыкли к устоявшемуся статус-кво. Жизнь, которую вели повстанцы сейчас, была отнюдь не безопасной, но в какой-то мере предсказуемой. Война же обещала положить этой предсказуемости конец — вполне возможно, трагический.
— Так и есть, Бернард. Еще около недели уйдет на долгосрочное планирование и сбор разведданных, так что наслаждайся, пока можешь. Скоро отдыхать не придется.
— Наслаждаться? А кто сбором этих самых разведданных заниматься будет, а?
— Твои люди. У тебя работа чисто координаторская, так что жаловаться даже не начинай. В ближайшем будущем она превратится в ад, не спорю... но не сейчас.
— Вот хоть бы кто оценил мой титанический труд на благо восстания! Почему-то все бойцы упорно считают, что раз я сижу в кабинете целыми днями, то ни черта не делаю.
— После войны оценят, — криво усмехнулся Сельвин. — Либо орденами, деньгами и поместьем, либо выстрелом в лоб. Это уж как сложится.
— Ну, за первый вариант! — рассмеялся Аларон, поднимая бокал, в котором вновь плескалась золотисто-коричневая жидкость. — Как я понял, у тебя пока полный застой намечается?
— Если все будет идти своим чередом, то да.
— И как собираешься коротать время? Шугать бойцов проверками?
— Время от времени, — уклончиво ответил Сельвин, хитро улыбаясь.
Да, дела у восстания шли довольно скверно, глупо было бы отрицать... но он все равно не мог с этим ничего сделать. Пока не мог. Сейчас выдался недолгий период, на который его боевое мастерство и тактические способности остались не востребованы — так почему бы не провести это время... как обычный человек? Набраться сил перед войной, получить краткое удовольствие от по-настоящему спокойной жизни...
И общества красивой женщины. Поразительно красивой женщины. Сельвин не без удовольствия припомнил точеное лицо случайной попутчицы, усталый взгляд ее необычных глаз, насмешливую, чуть презрительную улыбку на полных губах... да, эта дамочка определенно стоила его сегодняшней прогулки от вокзала до Старого города.
Разумеется, девушка не понимала, что за ней следят: повстанец вовсе не хотел пугать ее, а с его-то доскональным знанием чуть ли не каждой улочки города было несложно остаться незамеченным.
По какому-то странному совпадению незнакомка остановилась в гостинице, которую содержал Теренс. С этим заведением у мужчины были связаны не самые приятные воспоминания... народные приметы говорили, что нельзя вновь посещать места, где тебя постигло несчастье. Но Сельвин, хоть и с уважением относившийся к культуре своего народа, в древние предрассудки не верил. По крайней мере, именно так он решил, когда понял, куда именно направляется девушка.
— О, да у тебя, похоже, есть планы поинтереснее? — Бернард хитро прищурился, глядя на довольное лицо друга. — И как ее зовут?
— Сам не знаю, — рассмеялся принц. — Пока не знаю.
Сельвин уже представлял себе реакцию женщины, когда та увидит его на пороге. Буря праведного негодования ему точно обеспечена... что ж, тем веселее. Как бы незнакомка ни скрывала, "наглый и беспардонный тип" пришелся ей по душе, а это главное. Ее упрямство особого значения не имело — оно лишь означало, что знакомство и последующие отношения (в том, что они будут, повстанец не сомневался) обещают быть... интересными. Как минимум.
* * *
Наутро Исанн разбудил стук в дверь. Тихий и осторожный поначалу, он усиливался с каждой секундой: очевидно, визитер сперва хотел показаться вежливым, но терпение его подвело.
Мысленно поминая незваного гостя на хаттском и одновременно гадая, кого же именно принесло в такую рань, девушка поднялась с постели и мельком глянула на часы. Без десяти семь. К "лестным" эпитетам в адрес наглеца добавилась еще парочка — особо заковыристых.
— Сейчас открою! — крикнула она, на ходу натягивая халат. Привлекательную мысль, что пистолет дополнил бы образ как нельзя лучше, пришлось отбросить по соображениям здравого смысла.
— В чем дело? — негостеприимно осведомилась Исанн, открывая дверь. — Вы хоть знаете, который... — разведчица не договорила: вид гостя заставил ее осечься на полуслове.
На пороге стоял вчерашний попутчик. Правда, сегодня он выглядел несколько приличнее и походил скорее на провинциала, собравшегося на природу, чем на подозрительно чистого нищего.
— Час? — со смехом произнес мужчина, делая шаг вперед. — Я-то знаю. А ты? Мы же вчера договорились, что я заеду за тобой в семь.
— Мы? Договорились? — выдохнула Исанн пораженно. — Какого хатта... — вопрос был более чем резонным, так как девушка прекрасно помнила: в поезде она была на удивление словоохотлива, но отнюдь не до такой степени, чтобы назвать случайному собеседнику адрес.
Однако незнакомец не пожелал выслушать ее до конца:
— Хатты здесь совершенно ни при чем, можешь мне поверить. Чем ругаться, лучше бы впустила: мне-то ничего, а ты, чего доброго, простудишься на сквозняке.
Исанн посторонилась, пропуская гостя в номер... и лишь потом задалась вопросом: а зачем она, собственно, это сделала?
— Вот так-то лучше, — одобрительно хмыкнул рутанец, не подозревая о метаниях хозяйки. — Я присяду, не возражаешь? — он махнул рукой в сторону двух кресел, стоявших вокруг журнального столика.
— Садись, — "раз уж мне не хватило ума выставить тебя сразу". — А заодно потрудись объяснить, как ты сюда попал.
— Доехал на спидере, как же еще?
— Не смешно. Откуда ты узнал, где я живу?
— Проследил, конечно, — ответил мужчина с таким видом, с каким мог бы объяснять маленькой девочке, что дважды два равняется четырем. — Мне показалось, что догонять тебя на улице, чтобы спросить адрес, было бы несколько... невежливо.
— А без приглашения заявиться к незнакомой женщине, значит, вежливо? — скептически поинтересовалась Исанн, опускаясь в соседнее кресло.
Девушка чувствовала, что готова истерически рассмеяться: дало о себе знать напряжение последних дней, на которое наложилась абсурдность ситуации. Стоило лишь ненадолго ослабить бдительность, и последствия не заставили себя ждать. И хорошо, что проявились они в лице не шпиона или убийцы, а всего-навсего аборигена, положившего на нее глаз...
"Профессиональная разведчица, которая умудрилась не заметить, что ее "ведет" какой-то местный... было бы смешно, если б не было так грустно. Давно я не допускала столь глупых промахов, очень давно. Со всеми этими передрягами работоспособность ни к черту".
— Ну как же — "без приглашения"? — искренне изумился гость. — Я предупредил, что зайду, а ты не возражала. Кстати, разреши представиться: Райт Меллар, — с этими словами он поднялся с места и отвесил церемониальный поклон.
— Сиена Джайлз.
Ответ прозвучал куда теплее, чем предполагалось. Исанн вообще то и дело ловила себя на том, что ведет себя как-то неправильно: то посмотрела слишком заинтересованно, то допустила в голос интонации, которых допускать не следовало, то дала повод к продолжению разговора, вместо того, чтобы его закончить... словом, держалась так, будто не имела ничего против присутствия Райта.
Что хуже всего — действительно не имела...
— Безумно рад знакомству, — мужчина энергично кивнул и подал Исанн руку. — Так, Сиена, пока мы тянуть будем, в реке вся рыба сдохнет. От старости. Одевайся и выходи, а я пока подожду в холле.
— Ах, ну конечно, — протянула разведчица с издевкой. — И мы, разумеется, поедем в какое-нибудь уединенное место, подальше от людских глаз...
