— Вас смущает формулировка?
— Нет, госпожа. Аналитики считают, что имеющаяся у нас на руках видеозапись формально не позволит нам обвинить именующийся Линнеей объект в очередной смерти наших людей.
— Линнея обещала, что если очередная аудиенция не состоится, умрут уже десять людей Торуга. Кто-то умер?
— В течение десяти нун после выхода Линнеи из резиденции умерло ровно десять человек, занимавших достаточно важные посты в клане. Все смерти вызваны абсолютно естественными причинами. Формально связать их с личностью Линнеи мы не можем — в это время девушка перемещалась в общественном транспорте в направлении портальной станции. Имеются записи видеокамер и показания многочисленных свидетелей.
— Но я приказала вам круглосуточно держать в резиденции группу медиков-реаниматоров! Вы осмелились игнорировать мой приказ?
— Нет, госпожа, врачи и сейчас дежурят в резиденции. Смерти произошли в других местах.
— А не могла Линнея переместиться по очереди ко всем этим людям, а данные видеозаписи каким-либо образом подделать?
— На существующем этапе технического развития нашей цивилизации это абсолютно исключено, госпожа. Все смерти произошли практически одновременно, причём именно в то время, когда Линнея действительно находилась по дороге к портальному комплексу и никак не могла на них повлиять. Более того, лишь две из названных мною смертей случились на Окане. Остальные восемь произошли на других планетах империи, поэтому служба безопасности не сразу о них узнала. Ещё какое-то время ушло на установление точного времени смерти и соотношение этого времени со временем смерти других наших людей. Мои сотрудники сейчас тщательно проверяют предшествующий смерти временной период у каждого умершего человека, но предварительные выводы говорят о том, что все эти люди никогда и никаким образом не пересекались с объектом по имени Линнея. Сложив всю мозаику воедино, я поспешил на доклад к вам. Всё случившееся слишком загадочно, отдаёт мистикой и не укладывается в рамки стандартных людских поведенческих алгоритмов.
— Осталось прочитать написанное послание. Где конверт?
— Остался лежать в приёмной, госпожа. Приказать доставить его вам?
Ненадолго выйдя за дверь и вернувшись уже с конвертом, мужчина, низко поклонившись, протянул его матриарху.
Женщина, осторожно взяв в руки архаичного вида конверт, сделанный, похоже, из настоящей бумаги, которую империя уже бездну эонов как не производила, с опаской сорвала печать, изображающую оскаленную голову рурха, и, развернув лист, прочла написанную от руки чётким каллиграфическим почерком короткую фразу:
"Смерти людей Торуга станут множиться до тех пор, пока клан не закроет долг. Чтобы их остановить, рекомендую всё же выслушать меня. Выбор за вами."
* * *
Проснулся я с первыми лучами солнца полностью выспавшимся и готовым к дальнейшему походу. Не став будить Ируму, тихонько встал, оделся и, выскользнув на задний двор, умылся и привёл себя в порядок, после чего пробрался на веранду, где заботливые хозяева, вставшие ещё раньше меня, оставили для нас завтрак. Поев, я выбрался из дома и сел на удобную деревянную скамейку перед палисадником, расположенную с восточной стороны дома и открывающую прекрасный вид на поселковую улицу и далёкую зелёную стену леса за ней. Так, прикрыв глаза и наслаждаясь прекрасным погожим утром, я и просидел до того момента, как мне составила компанию моя спутница, тихонько подошедшая ко мне сзади, положившая руки на мои плечи и, ласково потёршись щекой о мою щёку, сказавшая, что она поела, собралась и готова продолжить путь. Ничего не говоря в ответ, я развернулся, сгрёб девушку в охапку, усадил, обняв, рядом с собой на скамейку, и мы ещё долго сидели молча, сквозь полуприщуренные веки наблюдая за восходящим солнцем и оживающей деревней. Наконец, осознав, что незапланированный отдых подошёл к концу и пора отправляться в дорогу, я, глубоко вздохнув полной грудью, поднялся со скамейки, подхватил под руку Ируму, и мы, забрав вещи и попрощавшись с вышедшей нас проводить Мирной, покинули деревню и продолжили свой путь.
Оказавшись под покровом леса, моя спутница быстро сориентировалась по сторонам света и, взяв нужное направление, бодро потопала на запад, солидно забирая к югу. Я пока не умел настолько точно ориентироваться в незнакомом лесу, но общее направление оценил как верное, поэтому, молча согласившись с выбранной девушкой дорогой, пристроился ей за спину, идя след в след в нескольких шагах позади. Так мы, день за днём, и шагали в сторону намеченной цели.
Путешествие проходило скучно. Один день сменял другой, как две капли воды похожий на любой из предыдущих. Периодически мы пересекали любовно проложенные по лесу узкие прямые дороги, выложенные плоскими каменными плитами. По одной из дорог мы даже передвигались почти полдня, пока та не стала слишком сильно забирать к югу. Сошли с неё мы без сожаления — действительно, по каменистому тракту идти было приятнее и быстрее, чем по лесу, но ненамного, так как Ирума подсознательно, на уровне инстинктов, выбирала в лесу путь, практически свободный от молодого подлеска и зарослей местных кустарников. Как ей удавалось определить приближение очередного препятствия и заблаговременно свернуть с тупиковой дороги, ума не приложу. По-видимому, для этого надо родиться лесным жителем и всю жизнь провести в лесу. Впрочем, если я благополучно доберусь до столицы и найду дорогу домой, то подобное умение мне никогда в жизни не понадобится, так что завидовать аборигенам не стоит.
Почти месяц мы быстрым шагом продвигались к намеченной цели, отмотав пешим ходом, по информации от моей спутницы, не менее тысячи с хвостиком километров, причём с солидным таким хвостиком. Людей за всё время путешествия мы не встретили, за исключением случайного захода в один лесной посёлок, аналог посёлка Ирумы, который оказался строго у нас на пути и который мы прошли, даже не задержавшись — его мы пересекли ближе к полудню, и останавливаться там на отдых и ночлег значило потерять как минимум день. Всё это время нас незримо сопровождали наши неотлучные соглядатаи, передавая друг другу эстафету через каждые несколько дней и упорно стараясь не попадаться нам на глаза. Тем больше оказалось моё удивление, когда в один прекрасный момент, ближе к закату, дорогу нам преградило двое рослых мужчин. Дождавшись, когда мы подойдём поближе, один из них, поприветствовав нас лёгким небрежным кивком головы, сказал, обращаясь одновременно к нам обоим:
— Впереди арахниды.
— Ну и что? — с недоумением переспросил я.
— Мы не дружим с арахнидами. Арахниды не дружат с нами. Ареалы нашего обитания не совпадают, — как маленькому ребёнку, с учительскими интонациями пояснил мне другой мужчина.
— Они опасны? — задала правильный вопрос моя спутница.
— Люди для них — еда, — нейтрально-спокойным голосом ответил незнакомец, однако его ответ резко поубавил у меня и спокойствия, и оптимизма.
— Убить их можно? — поинтересовалась Ирума.
— Убить можно любого. Но тело арахнидов покрыто прочным хитиновым покровом, лапы у них мощные и перебить их можно лишь хорошим ударом топора, а к направленной на них магии арахниды условно иммунны, — пояснил один из соглядатаев.
— И как с ними бороться? — это опять Ирума.
— Лучший способ борьбы с арахнидами — вообще избежать боя, — ответил тот же мужчина. — Но они всё же боятся высокой и низкой температуры, а также мощных дробящих ударов. Ещё пауки не любят воду. Вода для арахнидов не смертельна, но в дождь они стараются не покидать своего логова.
— Если к прямому воздействию магии арахны иммунны, то можно использовать опосредованное влияние, — пробормотала моя спутница. — Поражающие факторы от применения магических плетений могут быть и вторичными, тогда защиты от них пауки иметь не будут. Значит, их можно или сжечь, заключив в сферу огня, или заморозить внутри сферы холода, или порубить топором, причём шансы столкнуться с ними в дождь значительно уменьшаются.
— Вы поразительно догадливы, красавица, — улыбнулся мужчина, и добавил:
— Разумеется, если арахниды станут спокойно дожидаться, пока их убьют. Однако арахниды, как и все паукообразные, весьма неплохо перемещаются как по горизонтальным, так и по вертикальным поверхностям, и дождь им в этом не помеха, они просто не любят влажную погоду. Попасть в арахнидов тяжело, а убежать невозможно.
— Обойти ареал обитания арахнидов можно? — спросил я, стараясь не показывать перед мужчинами своего волнения.
— Разумеется, можно, — усмехнулся ответивший до этого Ируме незнакомец.
— И как долго обходить владения арахнидов? — как можно более вежливо, но в душе кипя от негодования за столь высокомерную манеру разговора с нами, спросил я.
— Как будете идти. Кто-то обойдёт за несколько месяцев, а кому-то не хватит и всей жизни, — мужчина уже откровенно ухмылялся.
— Вы можете, хотя бы приблизительно, назвать размер владений арахнидов? — неимоверными усилиями пытаясь удержать стремительно улетучивающиеся остатки вежливости, спросил я.
— Вы вышли почти к самому центру их владений, — сообщил мужчина. — К северу и к югу территория, на которой проживают арахниды, устремляется примерно на тысячу километров. Может больше, а может меньше — я не мерил.
Тысячу туда, тысячу обратно... Если наш путь удлинится на две тысячи километров, то до осени мы в Тсану можем и не попасть, придётся пережидать сезон дождей в одном из лесных посёлков...
— А если мы всё же рискнём и попытаемся пройти напрямик? — с отчётливо различимой надеждой спросил я.
— Шанс остаться в живых есть всегда, — на этот раз ухмылки в словах загородившего дорогу мужчины больше не было, а в интонациях голоса просквозило явное уважение.
— Мы не будем терять время и пойдём напрямую, — заявил я.
— Это ваш выбор. Мы лишь донесли до вас необходимую информацию.
— И кто уполномочил вас поделиться с нами информацией? — напоследок я попытался разговорить наших соглядатаев, желая хотя бы немного прояснить один из наиболее сильно беспокоивших меня вопросов — кто всё-таки за нами следит.
— На этот вопрос ответа вы не получите. По крайней мере, от нас, — ответил самый разговорчивый незнакомец.
— Но наш ответ вам и не нужен — вы сами его прекрасно знаете, — добавил второй мужчина, — однако боитесь себе в этом признаться.
— Спасибо за информацию, — отвесил я предельно вежливый поклон, — можете ещё чем-либо помочь?
— Мы и так сказали больше, чем должны были, — выдал мне ответный поклон один из соглядатаев, — вы должны принять решение самостоятельно и не рассчитывать на чью-либо помощь.
— А если решение окажется неправильным? — Ирума, как всегда, сама непосредственность.
— Вы, девушка, уйдёте на перерождение, а что богиня приготовила для вашего спутника — не знает никто, кроме её самой.
Вот спасибо, объяснили...
Распрощавшись с охотниками, мы, не оглядываясь, пошли дальше, на запад.
* * *
Примерно через час после столь своевременного предупреждения я ощутил какое-то смутное беспокойство — и вроде бы ничто не предвещало неприятностей, и лес ничем не отличался от того, по которому мы шли весь день, но как-то неожиданно тревожно стало на душе. Затихло пение птиц, воздух стал густым и вязким, глушащим обычные звуки леса. Даже листва под ногами стала шуршать иначе. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего опасного, я пошёл дальше за Ирумой, обратив внимание, что девушка точно так же, как и я, вертит во все стороны головой, как будто ожидая нападения. Мы, сбавив темп, не спеша продвигались всё дальше и дальше, однако моё беспокойство с каждым пройденным шагом лишь усиливалось. Перепады настроения шли волнами, от лёгкой опаски до кратковременного, но прошибающего холодным потом ужаса. Хотелось бросить всё и повернуть назад, туда, откуда пришли, несмотря на то, что объективных предпосылок накатывающим на меня волнам страха не было. Я прислушался к самому себе, пытаясь понять причины столь странного своего состояния, но меня опередила Ирума, спросив:
— Ты тоже это почувствовал?
— Да. Какое-то смутное беспокойство. Как будто опасность, которую чувствуешь, но не можешь определить.
— Граница владений арахнов. Магический барьер. Энергетический фон скачет, как в преддверии какого-нибудь вселенского катаклизма. То взлетает до запредельных величин, то резко опускается почти до нуля. И это плохо. Очень плохо.
— Почему? Изменяющийся фон сможет нам повредить?
— Нет, столь резкое изменение пространственной плотности энергии ничем, кроме лёгкого беспокойства, повредить нам не может. Проблема в другом...
— Раз начала — рассказывай, — насел на свою спутницу я.
— Подобные перепады градиента энергетической насыщенности окружающего нас пространства способны ощущать лишь магически одарённые биологические объекты, причём преимущественно обладающие разумом. Ты уже ощутил, что, если бы не толкающая нас вперёд необходимость, по доброй воле никогда не продолжил бы движение по прежнему маршруту. Не полез в таящую неведомую опасность чащу, а повернул бы обратно, решив не связываться с пугающей неизвестностью впереди. Арахны, вероятнее всего, не пересекают барьер по той же самой причине, в то время как мелкие звери и птицы свободно пролетают сквозь него. Дальше мои выводы можешь продолжить сам.
— Ты подозреваешь, что арахниды, как и мы, разумны — именно поэтому барьер действует в свою очередь и на них?
— Возможно, не в такой степени, как люди, но вероятность подобного допущения весьма высока.
— И что нам делать?
— Это решать тебе. Поход организовал ты, а я лишь сопровождающая тебя спутница. Возможны, как ты понимаешь, всего два варианта — или мы продолжаем движение по выбранному нами маршруту, или мы обходим границы владений арахнидов, не вторгаясь на их территорию. Вариант вернуться обратно мы, как я понимаю, не рассматриваем.
— Тогда идём дальше. Обходить слишком долго, а вернуться обратно, как ты правильно заметила, я не могу — я дал самому себе слово дойти, и я сдержу слово, чего бы это мне не стоило. Впрочем, кое-что я сделать смогу уже сейчас — я возвращаю данное тобой обещание сопровождать меня до столицы. Если посчитаешь наш дальнейший поход слишком опасным, можешь возвращаться обратно, домой, я тебя не держу.
— Я пойду с тобой, — прошептав, ответила Ирума. Впрочем, ответила не сразу, немного помолчав, подумав и, чего таить, заставив меня поволноваться.
И мы, не обращая внимания на гнетущую обстановку, продолжили свой путь на запад.
* * *
Владения арахнидов встретили нас паутиной, висящей везде, где только можно. Но с обилием паутины, затянувшей лес настолько, что стало тяжело передвигаться, мы столкнулись далеко не сразу. Сначала тонкие паутинные нити попадались настолько редко, что я даже не обращал на них внимания и замечал лишь тогда, когда моего лица касалась липкая щекочущая сеть, легко рвущаяся обычным движением руки. Потом стали попадаться ажурные завесы переплетённой в ловчие сети паутины весьма приличных размеров, сами нити прибавили в толщине и прочности, и я наконец-то впервые увидел живого арахнида. Мохнатый, слегка приплюснутый тёмно-серый, почти чёрный увенчанный маленькой головкой с солидными жвалами комок размером примерно в полторы человеческих головы, раскинув в разные стороны восемь массивных суставчатых лап длиной как минимум в руку человека, неподвижно сидел в самом центре громадной паутины на высоте примерно в три человеческих роста. Паутина тонкой, почти незримой завесой перегородила широкий, шагов в десять-двенадцать, проход между двумя деревьями. Я даже не заметил бы эту незримую сеть, если бы на её нитях не блестели мелкие капельки ещё не испарившейся утренней росы. Остановившись перед замершим в центре ловчей сети пауком примерно в тридцати шагах, мы с Ирумой стали внимательно рассматривать первого увиденного нами арахнида.
