— Михаил Александрович, после нашего с вами разговора, я уже ничему не буду, способен удивляться, особенно в тех делах, где корабли пограничной стражи работают совместно с вашими сотрудниками.

— Ну и хорошо, ну и ладушки.

(записки капитан-лейтенанта Андреева П.П., лето 1872 г. )

Как и говорил очень интересный человек Хитрово, через три часа после отправки его депеш, по тому же каналу я получил приказ следовать именно в Стрелецкую бухту. Боновое заграждение мы прошли уже около двадцати часов, буквально за два часа до заката. На берегу нас ждали, пограничные стражники, чиновники, медики и многочисленные экипажи, включая новомодные автодилижансы без лошадей. Всё было великолепно организованно и слажено. Честно говоря, я даже немного удивился, умеем же когда надо, вот только почему это так редко случается?

Больше всего меня поразило, то что командующий бригадой кораблей пограничной стражи, после того как последний "пассажир" покинул наш сторожевик, пожаловал на борт собственной персоной. Его недавно перевели на Чёрное море, с Балтики удовлетворив настоятельные просьбы Старицкого о переводе на Дальний восток. Дубровин Модест Михайлович участвовал в Крымской войне, отметился в бою у Толбухина маяка с английским 60-ти пушечным фрегатом и 2-мя батарейными пароходами. Всё послевоенное время он служил на винтовых кораблях и, наверное, потому сразу оценил наши маленькие, но быстрые и "кусачие" кораблики.

Команда, выстроенная на пирсе (на судне места недостаточно) поприветствовала начальника, выслушала его поздравления, прокричала что положено, но вместо ожидаемых увольнений на берег выслушала новый наказ о срочном переводе нашего "037-го" в Новороссийск.

Старпом получил команду "корабль к бою и походу подготовить", а я поехал в штаб получать задание и писать отчёт "о проделанной работе". Надо сказать, что в бригаде, таких как мой ненаглядный БМО кораблей немного. Всё больше катера — морские охотники (МО) шестидесяти тонн водоизмещением, правда, достаточно шустрые. Вооружённые двумя 25-мм. шестиствольными скорострелками Барановского — Гатлинга, и парой тяжёлых пулемётов, их было вполне достаточно, чтобы гонять контрабандистов и перехватывать турецкие шебеки и кочермы с непримиримыми. Интересно, что же такое случилось и зачем мы в Новороссийске понадобились?

Начальник штаба, выложил перед моим носом последнее разведывательное донесение с дирижабля, висящего в семидесяти милях от Босфора, которое многое прояснило. Оказывается, когда мы уже входили в Севастополь, были замечены два турка ("Махмудие" и "Иджалие") следовавшие курсом на восток, предположительно в Батум. Другое донесение было от береговой службы, и оно сообщало о высокой концентрации лёгких парусно-моторных судов в том же районе.

Сложить два плюс два было совсем просто. Планируется очередной мятеж, крупная диверсия или доставка большой партии оружия кавказским инсургентам.... Вообщем окончательно полученный приказ гласил: — линию границы не пересекать, нарушителей задержать. Правда, напоследок мне было доверительно сказано, что в случае жёсткой конфронтации — не стесняться.

Ранним утром следующего дня, получив положенный по штату БК двинулись к выходу из бухты. Разводящие боновое заграждение буксиры нас уже ждали. Легли курсом на восток, и я приказал старпому идти отдыхать, потому что ночью, возможно, спать не придётся. Двести двадцать миль спокойного плавания до Новороссийска по летнему морю это прекрасно, но почему так далеко от Батума?

Переход осуществляли на не совсем экономичных восемнадцати узлах. Почему? Так было расписано в полученном приказе. Вечером в этих же сутках ошвартовались в "Лесной гавани". Мои вопросы рассеял наш новый начальник. Новороссийским отрядом морских охотников командовал кавторанг Викорст Эммануил Осипович, в Крымскую войну он состоял в Севастопольском гарнизоне, командуя батареей на 6-ом бастионе, был контужен в голову и щеку. Имеет Высочайшее разрешение носить специальный головной убор. Человек во всех смыслах заслуженный и России беззаветно преданный.

— Так'с, значит'c прибыли'c, очень, очень хорошо'c, можно сказать вовремя'c.

— У нас здесь неполадки'c. Один БМО, "031" — господина Перелешина старшего, Владимир Платоновича в ремонте'с. Там двигатель менять надо и дейдвудный сальник и подшипником — заводской брачок'с. — БМО "032" — князя Голицына-Головкина Евгения Юрьевича, куда-то господа из СБИ с неизвестной мне миссией отправили'с. Остались одни катера малые, так что вы очень вовремя'с дорогой Павел Петрович!

Перелешина старшего и Евгения Голицина я хорошо знал, отличные офицеры, если здесь все такие собрались, будет брито-туркам или турко-бритам ох как не сладко!

— Уважаемый, господин Андреев, понимаю, что после всех ваших приключений надо бы дать кораблю и команде отдохнуть, но вот тут депеша срочная и секретная пришла. В наш район турки направили два броненосца. Они верно до сих пор по старинке считают Поти своим Фаш-Кале. Забывая при этом, что ещё по Адреанопольскому миру от 1829 года этот городок России принадлежит и больше его Фаш-Кале никто кроме них не называет.

Интересно куда девалась его эта приставка "'с", надо будет позже у ребят поспрашивать. Не подавая вида, что я заметил исчезновение приставки, внимательно слушаю инструктаж.

— Вот смотрите, по карте, здесь в районе Батума собирается целая разбойничья эскадра. — Правда, там только парусно-моторные кочермы и шебеки и с ними наши малые катера справлялись, не зря Государь повелел их "охотниками" величать. Сейчас же при появлении двух броненосцев, ну даже не двух, а полутора, задача для катеров непосильной может оказаться. — Прошу запомнить ваше благородие, одна пропущенная турецкая посудина это как минимум две-три сотни британских Энфилдов, а значит, скольких то сыновей российские матери не досчитаются. От Поти до Батума тридцать шесть миль. Ночью в тех водах будет тесно от контрабандистов. Ваша задача проредить их без сожаления.

— Ваше благородие, но ведь сейчас нет войны?!

— Войны нет! Но в Синопе, по данным нашей разведки, британцы целую верфь-фабрику соорудили. Привезли туда паровозные котлы, машины паровые малой мощности, корпуса шебек на месте строят, всё это в паровой катер для доставки оружия и припасов собирается. Непримиримых, ещё с Крымской войны вывезенных, осетинов и чеченцев там достаточно, так что с экипажами проблем нет. — На все наши протесты ответ один, мол, это контрабандисты, наше дело сторона, мы якобы с ними тоже воюем.

— Почему бы нам большие корабли в эту сторону не направить?

— Вы же сами сказали, что сейчас "нет войны". Появись здесь что-то большое типа "Ушакова" или "Нахимова" вони в Европах будет не меряно. — Да и не успеют их так быстро к выходу подготовить. Вот и приходится с этим злом нашим катерам разбираться.

— Да, ситуация?! Разрешите идти?!

— Действуйте, капитан, действуйте. Да, зайдите к штабным они вами уже интересовались.

Целый этаж нового здания занимали штабные службы. Боясь заплутать, я осторожно туда сунулся и сразу же был почти остановлен молодым лейтенантом.

— Здравия желаю, ваше благородие, — лейтенант Бурофф Евгений Фёдорович БЧ-1 из экипажа Владимира Платоновича Перелешина — БМО "031". Имею распоряжение командира присоединиться к вам для оказания гидрографической помощи при плавании в незнакомом районе.

Вот даже как, Перелешин старший подсуетился и направил своего штурманца нам в помощь. Ох, не спроста это. Похоже, в районе патрулирования та ещё "собачья свалка" намечается.

— Очень приятно, Евгений Фёдорович! Будем рады вас видеть на борту нашего "броненосца". А сам то Владимир Платонович, где находится?

— Так его в Поти услали. Он теперь вроде как той частью отряда руководит. — Как он изволил выразиться — главный диспетчер по разборкам с брито-турко-кавказцами!

Узнаю Володьку Перелешина и его острый язычок. Умеет он одним выражением описать ситуацию, с какой стороны не глянь, а точнее не скажешь.

— Господин капитан, я тут вас ожидаючи комплект карт и прочей документации подготовил для "037-го" вам остаётся только в получении расписаться, а я уже сам его вашему бэчэ раз доставлю. Мы ещё с училища знакомы, в одной роте учились. — В этом же пакете все инструкции, позывные и частоты радиомаяков БЧ-4 находятся. Там в Поти только недавно створный радиомаяк установили, на двух высоченных мачтах по 25 метров, разнесенных на расстояние 80 метров, подвесили открытую антенну. Теперь мимо того места никак не промахнуться.

— Хорошо, идемте, я сразу за всё скопом распишусь, но вы сразу на корабль. — Судя по раскладке, мы через час в море уйдём! Судно в Лесной гавани ошвартовано.

— Спасибо, я уже знаю, наш "031" рядышком на берегу, на широком пирсе, под портальными кранами возвышается. Не повезло нам, на заводе чего-то недоучли и теперь вот в ремонте находимся. — Механик говорит, что большой непорядок в левой машине и корпусных работ ещё на месяц, как минимум.

* * *

Двести тридцать четыре мили от Новороссийска до Поти прошли без приключений. Уже ночью на подходе мой БЧ-4 наладил связь с базой в Поти и нам "диспетчер" Володькиным голосом "посоветовал" сразу идти к линии морской границы с Османской империей, держась на расстоянии от ста, до ста пятидесяти кабельтовых от берега.

Так прямо в створе радиомаяка, о чём на мостике "пел" непрерывный сигнал из репродуктора, мы направились в отведённый нам квадрат моря. Фактически это и есть граница, расстояние от Батума до Поти чуть больше трёхсот кабельтовых и через эту невидимую глазом линию нельзя пропустить импортных татей.

Не успел наш "037-й" ещё достичь намеченного места как "диспетчер" сообщил о начале движения из Батумского порта большой группы кораблей и корабликов. Значит, кто-то из наших катеров дежурил там совсем близко иначе в такую тьму ничего не разглядеть.

На большой переборке в выгородке у штурмана уже была вывешена карта-планшет нашего района патрулирования. Пятна рельефа глубин, вектора и скорости течений, нет это не самоделка, это изготовленная серьёзными людьми типографским способом изделие, да и не найти на каждое судёнышко такого количество самоделкиных!

Маленькие круглые магнитики зелёного цвета изображали катера, а красно-синяя подкова имитировала наш "037-й". Получилось весьма наглядно, прямо как в училище на тактическом тренажёре. Молодец Володька грамотно все изладил, сразу видно, кто в каком квадрате находиться.

Бурофф и мой БЧ раз, слушая бубнящий голос, из малого репродуктора, передающий сведения от катера разведчика, тем временем наносили на планшет половинки чёрных магнитов, которые изображали чужих.

— Ваше благородие "031-й" просит на связь.

— Слушаю, "037-й".

Поздоровавшись, Перелешин суховатым и торопящимся голосом быстро сообщил мне возможный сценарий развития событий.

— Главное никого в районе между устьем Риони и Ингури не пропустить. Дальше не суйся, там ребята с Очамчиры им прикурить дадут, если кто проскользнёт. Твоя задача "больших дядек" отвлечь, если они появятся. Не исключено что могут "Иджалие" в компании с "Махмудие" в нашем районе показаться. У них орудия хотя и дульнозарядные, но калибра изрядного. Одного попадания достаточно будет, чтобы катерок на дно пустить. Единственный выход непрерывный манёвр на скорости, и "покусывать", не давая прицелиться. Пусть твой штурманец постоянно сообщает местонахождение, мой специалист его научит. Удачи!

Не успел я поблагодарить своего приятеля, как он отключился. БЧ-4 переключил репродуктор в рубке на громкую связь и теперь на мостике были слышны все переговоры наших катеров.

— "031-й" я "011-й" — обнаружен "большим" противником, вынужден убегать в 6-й квадрат.

— Вас понял, как всё успокоится, постарайся снова к ним затесаться.

— Уже готовимся, скоро установим вторую бутафорскую мачту.

Похоже, это наш катер разведчик меняет позицию. В это время со стороны Батума раздались орудийные выстрелы непривычного тембра.

— "031-й" я "017-й", это шебека по нам картечью пальнула. Издалека стреляли, только слегка краску оцарапали.

— "017-й" шебеку уничтожить.

— Есть уничтожить!

Задорный молодой голос, похоже, только и ждал этой команды.

Подобные переговоры с другими участника продолжались ещё с четверть часа. Малые кораблики чётко знали своё дело. В контролируемой зоне уже полыхало с десяток плавучих костров, когда с моря донеслись басовые нотки артиллерии большого калибра.

— "037-й", твой выход.

— "031-й", самого большого пока не вижу, стрелял просто большой, займусь им.

— Осторожней, второй должен быть где-то рядом.

— Понял "037-й", приступаю.

Ещё раз, посмотрев в сторону недавно прогремевших выстрелов, удалось заметить череду вспышек очередных орудийных залпов. Сигнальщики посчитали время между залпами.

— Ваше благородие, интервал между выстрелами от четырёх до пяти минут.

— БЧ-2, осколочно-фугасными к стрельбе приготовиться.

Тут же добавляю:

— Я постараюсь со стороны моря на дистанцию прямого выстрела подойти, а твоя задача под барбеты, ниже главной палубы им гостинцев вложить, там не броня, а просто обшивка из толстого железа, не более двух дюймов толщиной. — Брони в нашем понимании на этом корабле нет, староват он на сегодняшний день.

— Понял, командир, сделаем.

Теперь надо предупредить механиков в машине об ожидаемых резких изменениях ходовых режимов.

— "Дед", ты перед своими красавцами за меня извинился?

— Да уж они понятливые, простили давно.

— Сейчас "самым полным" в открытое море рванём, затем на малом ходу развернёмся, а потом так же обратно.

— Будет исполнено в лучшем виде, ваше благородие.

Отбежав десяток кабельтовых и оказавшись "позади" предполагаемого "Иджалие", который продолжал палить "в белый свет, как в копеечку" надеясь, наверное, просто испугать пограничников. Мы совершили оверштаг и двинулись вдогонку параллельным курсом.

— БЧ-2, стрелять по готовности без команды из наилучшего положения по твоему выбору.

— Есть, стрелять по готовности.

Когда дистанция сократилась почти до пяти кабельтовых, БЧ-2 попросил:

— Мостик, доверни влево градусов на тридцать, постарайтесь резко не менять скорость.

— БЧ-2, доворачиваем влево тридцать.

Хорошо разогнавшись, дальше мы двигались бесшумной тенью на малых оборотах двигателей практически по инерции легко перегоняя, неуклюжую тушу турка австрийской постройки, сохраняя при этом значительное преимущество в скорости. Дождавшись очередного залпа, который следовал с интервалом более чем в четыре минуты, наш БЧ-2 положил с расстояния меньше трёх кабельтовых десяток снарядов из каждого ствола наших скорострелок чуть ниже верхней палубы "Иджалие"....

Я даже глаза прикрыл, настолько ярко рвутся эти изделия с новой начинкой. Что творилось на турецком корабле, описывать не берусь, для этого надо обладать незаурядным талантом. Могу сказать только, что костёр на его палубе возник не просто большой, а очень большой!