Поприветствовав их обоих, Джай устроился на подушке рядом с посланником хагана.
— Мне сказали, что ты серьезно ранен,— произнес Райн, окидывая юношу изучающим взглядом.
— Со мной все в порядке,— ответил тот, не зная как себя вести с этим степняком: как с родственником или все-таки как с чужаком.
— Мой шаман уверял, что рэм Джай полностью здоров,— подтвердил его слова Баор.
Но посланник даже не взглянул в его сторону. Вместо этого он внимательно изучал Джая. Так что тому даже стало немного не по себе под его пристальным взглядом. Но угрозы от этого степняка юноша не ощущал.
Зато Баор явно чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь в отличие от Джая, рэм Караша встречался с Райном уже не раз. А потому знал, что посланника хагана ни в коем случае нельзя было недооценивать. Он выглядел моложе, чем был на самом деле. А его показное равнодушие было только маской, за которой скрывалась очень своеобразная личность.
Райн был опасен, как ядовитая змея. Обычно спокойный и рассудительный он превращался в смертельно опасного противника, если его растревожить. Причем никогда не мстил в открытую, предпочитая затаиться и выждать удобный момент, когда жертва не будет ожидать удара. А потом наносил единственный укус, как правило, смертельный. Поэтому мало кто решался с ним связываться.
Но Баор был даже рад, что хаган прислал в Караш именно его. Потому что в своих поступках Райн проявлял завидную последовательность и никогда не рубил с плеча. Было бы намного хуже, если бы в качестве посланника приехал его брат Триан. Вот уж у кого был действительно взрывной темперамент. Перед ним Баору вряд ли удалось бы оправдаться. Ведь на его земле ранили одного из прямых наследников хагана (и зачем только этого проклятого мальчишку принесло в Караш?). Хорошо еще, что мальчик выжил. Убийство представителя правящего рода ему не простили бы.
Райн, похоже, удовлетворившись результатами осмотра своего новоявленного родственника, снова повернулся к степняку.
— Ты выяснил, кто это сделал?— спросил он.
— Нет,— честно признался Баор (врать шаману было бессмысленно и опасно),— стрелка так и не нашли. Но я приказал сохранить арбалетный болт, которым ранили рэма Джая. Мой шаман сказал, что он заинтересует тебя.
Баор протянул Райну сверток, и тот сразу же его развернул, с интересом рассматривая арбалетный болт, лежавший у него на ладони. На первый взгляд в нем не было ничего необычного: прочное древко, отточенный наконечник (подозрительно блестящий, без единого пятнышка крови). Но Райн держал его слишком уж осторожно, и рассматривал он его подозрительно долго (явно видел что-то большее, чем простое оружие).
— Да, он мне пригодится,— согласился степняк, тщательно заворачивая болт в кусок ткани, так чтобы даже ненароком к нему не прикоснуться.
— Мои воины продолжают поиски,— сообщил Баор.
— Вряд ли они что-нибудь найдут,— пожал плечами посланник хагана, а потом повернулся к Джаю,— тебе повезло. Целитель, который тебя лечил, совершил чудо. После такого не выживают.
Юноша только пожал плечами в ответ. Он не хотел рассказывать ни Райну, ни Баору о Натаэле. Правда, и сам не знал почему (скорее всего, сработала выработанная годами привычка: сообщать только ту информацию, которая необходима).
Потом степняки еще долго обсуждали другие дела. Но молодой лорд только краем уха слушал их разговор. Вникать в детали все равно не было смысла. Он так задумался, что когда Райн то ли в шутку то ли в серьез задал ему какой-то вопрос об устройстве Караша, ответил на него почти автоматически. И только потом сообразил, что только что полностью раскритиковал систему внутренней безопасности города. Кажется, он говорил долго. Потому что остановился только, когда заметил легкую панику во взгляде Баора. Райн тоже смотрел на юношу с явным удивлением, а потом озадаченно хмыкнул:
— Пожалуй, ты найдешь общий язык с Трианом...
Джай ничего не ответил, только заметил, как затравленно посмотрел на Райна Баор. И ему даже стало любопытно, что же это был за таинственный Триан, если от одного упоминания его имени рэм Караша терял последние капли уверенности в себе.
Прощание с Баором вышло быстрым и каким-то скомканным. Чувствовалось, что собеседникам не терпелось избавиться друг от друга. Поэтому, как только с традиционным обменом любезностей между посланником хагана и хозяином дома было покончено (Джай ограничился только прощальным поклоном), они, наконец, покинули дом Баора.
Небольшая заминка вышла только с Шеони, которую Джаю совсем не хотелось забирать из дома ее отца. На что он прозрачно намекнул Баору. Но ему хватило одного взгляда на побагровевшее от гнева лицо степняка, чтобы понять, что такого оскорбления степняк не потерпит. Поэтому пришлось забирать девочку с собой (еще не хватало, чтобы разъяренный Рэм отыгрался на ней).
Райна дожидались два воина-степняка. Здесь же были и все воины Джая. Чуть в стороне от них стояла Шеони. Маленькая фигурка, с головы до ног закутанная в бесформенные покрывала. Она испуганно прижимала к груди небольшой узелок (не много же вещей у нее набралось). Увидев своего господина, девочка тут же подбежала к нему и спряталась у него за спиной. В ее глазах не было ни капли доверия (они слишком мало были знакомы, чтобы она научилась ему доверять), только страх и выработанная годами привычка послушно исполнять приказы того, кто имел право их отдавать. Наверное, нужно было ее успокоить. Но юноша отвлекся на воинов своего отряда. Степняки были обеспокоены, хотя и старались не подавать виду. Но вот они заметили его, и юноша с удивлением отметил, как перестает нервно теребить поводья Хор. Как расслабляются сведенные напряжением плечи Зима, и холодная решимость в его глазах сменяется удовлетворенным спокойствием. Как едва заметно улыбается одними уголками губ Лиам, соскакивая с лошади. Степняк коротко поклонился, немного обеспокоено осматривая юношу с головы до ног.
— Я жив,— произнес Джай, заметив его взгляд.
Лиам улыбнулся в ответ, а потом вопросительно посмотрел на Шеони.
— Это подарок рэма Баора,— произнес молодой лорд.
Если такой ответ и удивил степняка, то он не подал виду. Только кивнул Хору, чтобы тот подвел лошадь Джая. Наблюдавший эту картину Райн сдавленно хмыкнул (сын герцога стоял к нему достаточно близко, чтобы услышать это). Но уже через мгновение оказалось, что главное представление на этот день было еще впереди. А устроил его, как это ни странно, Лар.
Прежде чем Джай перехватил поводья, эльф подошел к нему этой своей стремительной и совершенно неслышной походкой (словно подкрался), а потом опустился перед юношей на колено, протягивая ему его гайны. Он двигался легко и быстро, словно оттачивал это движение годами. Вот его колено мягко толкнулось в дорожную пыль. Спина, как и полагалось, была выпрямлена, а руки поднялись на строго необходимую высоту. Он наклонил голову так, чтобы видеть только носки сапог стоявшего перед ним лорда. Вся его поза выражала абсолютную покорность и готовность выполнить приказ. Как и полагалось рабу приветствовать хозяина.
Джай почувствовал себя униженным, как никогда. Но он понимал, что любое произнесенное им слово или поступок, только еще раз убедят эльфа в его правоте. И только поэтому ему удалось сдержаться. Юноша не сразу заметил, как дрожали руки Лара, и вовсе не под тяжестью его клинков. Но стоило Джаю осознать это, как чужие эмоции захлестнули его (проклятый поводок, наконец, дал о себе знать). Его просто накрыло волной испепеляющей ярости эльфа. Тот был взбешен настолько, что почти ничего не видел перед собой — весь мир для него окрасился в багровые и алые тона, среди которых черным пятном выделялась только одна фигура — его хозяин.
Джай понимал, почему злился Лар. Ведь он сам разрушил разделявший их сознания барьер, отдал ему прямой приказ, ясно указав ему на его положение. Поэтому эльф стал вести себя соответственно— так, как он умел (его очень долго этому учили — и кому как не Джаю было знать об этом). Ведь бунтовать можно было даже так — на коленях и с низко опущенной головой.
Стараясь разобраться в хаосе чужих эмоций, Джай неожиданно понял, что как это ни странно, Лар вовсе не ненавидел его. Эльф злился, чувствовал себя униженным, оскорбленным до глубины души, но все-таки не ненавидел. И осознание этого придало сыну герцога сил. Настолько, что он даже смог вырваться из плена чужих воспоминаний, мысленно отгородившись от них. Он забрал у Лара гайны, а когда тот, как и полагалось, замер на месте, ожидая разрешения подняться, Джай сказал ему только одно слово (то, которое должен был сказать):
— Прости.
Юноша произнес его очень тихо. Но Лар услышал его (не мог не услышать). Он поднял голову и посмотрел Джаю в глаза. А потом поднялся и побрел к своей лошади. Молодой лорд чувствовал, что эльф все еще злился на него, но на этот раз к алым всполохам его гнева примешивались легкая растерянность и почему-то едва ощутимые нотки стыда. Похоже, Лар уже и сам сожалел об устроенном представлении.
Но, стыдно было не только эльфу. Джай, надевая перевязи гайнов, тоже старался не смотреть по сторонам. В этот момент ему было очень трудно сохранить бесстрастное выражение лица. Потому что все присутствующие смотрели только на него. Даже не на злополучного эльфа, устроившего это представление, а именно на него... и юноше нестерпимо захотелось надавать Лару хороших оплеух. Тот и отошел-то еще совсем недалеко... Но, наверное, именно потому, что Лар находился от него всего в двух шагах, юноша смог расслышать (можно сказать — чужими ушами), как Райн тихо произнес:
— Жаль, этого не видел Асиэль.
Теперь настроение Джая испортилось уже окончательно. Не хватало ему еще ссор с местными эльфами (имя, которое упомянул Райн, было явно эльфийским).
Хор, наконец, подвел его лошадь, и Джай нетерпеливо забрал поводья из его рук, мельком взглянув на мальчишку. Ему хватило беглого взгляда, чтобы увидеть насколько осунулся Хор. В дороге, когда Джай видел его каждый день, это не так бросалось в глаза. Но теперь юноша отчетливо видел, что мальчишка был бледен и казался измученным. Дав себе зарок поговорить с Хором при первой же возможности, Джай кивнул ему на Шеони:
— Присмотри за ней.
Не воинов же ему было просить позаботиться о его ат-тани? А он не был уверен в том, что сможет самостоятельно удержать девчонку в седле. Поэтому молодой степняк показался ему лучшим вариантом.
Хор посадил Шеони впереди себя — и она тут же судорожно схватилась за луку седла (чувствовалось, что на лошадь девочка села впервые). Но степняк так ловко перехватил поводья, устроившись позади нее, что Джай сразу же перестал за нее беспокоиться.
— Мы можем отправляться,— сказал он, обращаясь к Райну.
Но ответить посланник хагана не успел, потому что из боковой улочки выехал еще один всадник. В котором Джай с удивлением узнал Натаэля.
— Мне нужно попасть в Итиль Шер. Вы разрешите мне присоединиться к вашему отряду?— заявил эльф.
Джай согласно кивнул в ответ. Разве он мог отказать ему в такой пустяковой просьбе после того, как тот спас ему жизнь?
— Мои люди готовы, тэм Райн,— сообщил молодой лорд.— Теперь мы можем ехать?
— Конечно, рэм Джай,— неожиданно расхохотался посланник хагана и дернул поводья своего коня, заставляя того тронуться с места.
Из Караша они выбирались долго. Большому отряду было трудно передвигаться по извилистым улочкам. А для Джая эти два часа были особенно долгими. Только когда проходные ворота оказались у него за спиной, юноша смог облегченно вздохнуть. Он оглянулся на город, с которым у него было связано одни неприятные воспоминания, и подумал, что не хотел бы сюда возвращаться.
От города они отъехали достаточно далеко — на половину дневного перехода. Пора было бы уже остановиться на привал. Но Райн выбрал странное место для остановки. На первый взгляд здесь не было ничего необычного. Просто открытый участок земли без травы или деревьев. Но, судя по тому, как насторожился Лар, когда они подъехали ближе, Райн не зря привел их именно сюда.
— Твои воины могут спешиться, но пусть крепче держат лошадей,— сказал посланник хагана и первым соскочил на землю.
Джай, а потом и все остальные спешились и встали полукругом, удерживая лошадей за поводья (Хор на всякий случай еще и Шеони придерживал за локоть). Пока Райн рисовал на земле что-то непонятное для большинства членов отряда, Джай с нескрываемым интересом наблюдал за ним. И хотя прошло уже почти пять лет с тех пор, как он увлекся азуром (языком настолько древним, что никто не помнил его звучания, и только маги использовали его в своих ритуалах), не узнать знаки, которые ему показывал мастер Риам, было невозможно.
Вон тот — "роу" — символ направления, а этот "аю" — вызов, следом "ола", "хы", "сио" и "тоу" — символы сторон света. Были еще несколько знаков, которые Джай не знал, но общий смысл был понятен ему и так — Райн собирался отправить сообщение.
В Империи использовали мыслепочту. Но в Хаганате, похоже, предпочитали старые проверенные методы. Впрочем, Джая удивило даже не то, что Райн знал азур, а то, насколько хорошо он его знал. Чувствовалось, что древний язык степняк изучал тщательно. Под присмотром хорошего учителя-каллиграфа. Правда, Райн пририсовал "тоу" слишком длинный хвостик, отчего он стал похож на "тай" — символ воды. Но это была единственная оплошность, которую заметил молодой лорд.
Степняк продолжал рисовать — и рядом с символами сторон света появились еще несколько знаков: "ита" — приветствие, "лид" — белый, "шеен" — готовность... Райн рисовал их по кругу, и кольцо из древней вязи вот-вот должно было замкнуться. Заклинание активировалось в тот момент, когда последний символ замкнул круг.
А через минуту на том же месте появился диск портала. Он был настолько большим, что в него спокойно смог бы проехать всадник. Но кроме размера и непривычного зеленоватого оттенка он ничем не отличался от переходов, которые строили мастер Риам или тот же Барус. Поэтому Джай узнал его без труда. А, узнав, непроизвольно поморщился. Перемещаться через порталы он любил.
— Вам лучше поторопиться,— сообщил Райн,— проход не будет держаться вечно.
Джай кивнул ему в ответ, а потом повернулся к Лиаму и остальным и произнес:
— Крепче держите лошадей — они не видят перехода, но чувствуют его, поэтому могут испугаться. Когда окажетесь по ту сторону — сразу же отходите, чтобы не мешать остальным.
— Да, рэм,— ответил за всех Лиам.
— А ты разбираешься в переходах,— хмыкнул Райн,— часто путешествовал?
— Несколько раз,— пожал плечами Джай.
Отвлекшись на посланника хагана, он пропустил момент, когда сначала Зим, а потом и Сиг, скрылись за зеленоватой дымкой, заполнявшей. Следующим должен был идти он сам.
Переход, как обычно, встретил его пронизывающим холодом, от которого мгновенно заледенело все тело, и перехватило дыхание. Это ощущение было мимолетным. Но, даже очутившись по ту сторону портала, Джаю казалось, что он все еще продолжает мерзнуть. Юноша зябко передернул плечами, а потом торопливо потянул поводья, заставляя лошадь отойти в сторону. Сделал он это очень вовремя, потому что уже через мгновение из портала появился Лар. И только после этого юноша огляделся по сторонам.
